11 глава. (1/1)

— Ты будешь эту сосиску? — спросил Пол у Джордана, не сводя глаз с последнего остатка от пиршества оборотней.Скотт отклонился назад, упираясь в мои коленки. Он держал в руках насаженную на кусок проволоки сосиску: языки пламени лизали ее потрескавшуюся кожицу. Джордан вздохнул и погладил себя по животу, который каким-то непонятным образом оставался плоским, несмотря на бесчисленное количество поглощенных сосисок: после десятой я потерял счет. И не говоря уже об огромном пакете чипсов и двухлитровой бутылке имбирного пива.— Похоже, я так объелся, что скоро лопну, — произнес Джордан. — Но, пожалуй, еще одну можно запихать. Правда, с трудом, — грустно вздохнул он.Пол съел не меньше, чем Джордан. И все же он нахмурился и стиснул руки в кулаки.— Да ладно! — засмеялся Джордан. — Шутка! Держи.Он бросил импровизированный вертел через костер, и Пол ловко поймал его за противоположный конец.Если я буду проводить все свое время в обществе исключительно ловких людей, то заработаю комплекс неполноценности!— Ты настоящий друг! — сказал Пол мгновенно позабыв вспышку злости.Костер потрескивал, догорая. Искры вдруг взлетели ярким оранжевым заревом в черное небо. Надо же, а солнце-то село. Интересно, который час? Я совсем потерял счет времени.Вечеринка с квилетскими друзьями оказалась гораздо приятнее, чем я ожидал.Когда мы с Джорданом заносили мотоцикл в гараж — он сокрушенно признал, что ему самому следовало подумать о шлеме для меня, — я заволновался: как мне теперь показаться на вечеринке оборотней? Не сочтут ли меня предателем? Не разозлятся ли на Джордана? Не испорчу ли я вечеринку?Однако, когда Джордан привел меня на обычное место встречи — на вершину скалы, — огонь уже пылал ярче закрытого облаками солнца, и все было легко и просто.— Привет, дружок вампиров! — крикнул Эмбри.Квил протянул мне пятерню и слегка приобнял. Когда я сел на прохладный камень рядом с Сэмом и Эмили, Эмили сжала мою руку.Если не считать шутливых требований — в основном со стороны Пола — сидеть с подветренной стороны, чтобы не воняло вампирами, меня здесь приняли как своего.Оказалось, что пришла не только молодежь. Все уселись в кружок, и на почетном месте стояло инвалидное кресло Билли. Рядом, на раскладном стуле сидел дряхлый седой Старый Квил — дедушка Квила. С другой стороны — Сью Клируотер, вдова Гарри, друга Асмодея. Двое ее детей, Лия и Сет, уселись прямо на земле, как и все остальные. Я удивился, что все трое теперь посвящены в тайну. Судя по тому, как Билли и Старый Квил обращались к Сью, она заняла место мужа в совете старейшин. Неужели в результате ее дети автоматически становились членами самого тайного общества в Ла-Пуш?Бедная Лия, каково ей сидеть прямо напротив Сэма и Эмили? На ее красивом лице не отражалось никаких эмоций, но она не сводила глаз с пламени костра. Глядя на прекрасные черты Лии, я не мог не сравнивать их с обезображенным лицом ее сестры. Интересно, что думает Лия о шрамах теперь, когда знает правду? Не кажется ли ей это справедливым возмездием?Маленький Сет Клируотер стал совсем большим. Его широкая, счастливая улыбка и длинные, неуклюжие конечности подростка очень напоминали мне юного Джордана. От этого сходства я улыбнулся, а потом вздохнул. Неужели Сет обречен так же сильно измениться, как и все его друзья? Может, именно поэтому его родным разрешено здесь присутствовать?На скале собралась вся стая: Сэм и Эмили, Пол, Эмбри, Квил, Джаред и Ким — девушка, которую он полюбил.Сначала Ким показалась мне обычной девочкой, немного застенчивой и не очень красивой. На широком лице сильно выдавались скулы, а маленькие глаза не могли их уравновесить. Нос и рот были слишком большими. Прямые черные волосы тонкими прядями развевались на ветру, который, похоже, никогда не утихал на вершине скалы.Но это было только первое впечатление. Понаблюдав несколько часов за Джаредом, который не сводил глаз с Ким, я уже не считал ее дурнушкой.Как Джаред на нее смотрел! Словно слепой, впервые увидевший солнце. Или коллекционер, обнаруживший неизвестное полотно да Винчи. Как мать, вглядывающаяся в лицо своего новорожденного малыша.Его восхищенный взгляд заставил меня увидеть в Ким то, чего я не заметил вначале: в свете костра ее кожа отливала темным шелком, губы складывались в идеальное сердечко, белоснежные зубы блестели, а когда она смотрела вниз, длинные ресницы задевали щеки.Под восхищенным взглядом Джареда Ким иногда заливалась краской и смущенно опускала глаза, но ей с трудом удавалось не смотреть на него хотя бы несколько секунд.Наблюдая за ними, я лучше понял то, что Джордан рассказывал мне об импринтинге: ?трудно сопротивляться такой преданности и обожанию?.Ким задремала в объятиях Джареда. Ей наверняка очень тепло рядом с ним.— Уже поздно, — тихо сказал я Джордану.— Не торопись, — прошептал он, хотя как минимум половина присутствующих обладала достаточно тонким слухом, чтобы нас услышать. — Самое интересное еще не началось.— И что же будет дальше? Ты проглотишь корову целиком?Джордан фыркнул.— Нет, с едой уже все. Мы ведь собрались не за тем, чтобы слопать недельный запас продуктов. Мы пришли на заседание совета. Квил здесь впервые, и еще не слышал наши истории. То есть слышал, конечно, но сейчас он знает, это правда. И потому будет слушать внимательно. Ким, Сет и Ли тоже новички.— Что за истории?Джордан сел рядом со мной, опираясь на низкий каменный выступ. Положил руку мне на плечи и тихо зашептал в ухо.— Те истории, которые мы всегда считали легендами, — сказал он. — Истории о том, как мы появились. И первая история о воинах-призраках.Шепот Джордана словно стал предисловием — атмосфера вокруг затухающего костра резко изменилась. Пол и Эмбри выпрямились. Джаред подтолкнул Ким и мягко заставил ее сесть прямо.Эмили приготовила тетрадку и ручку — точно студентка в начале важной лекции. Сидевший рядом с ней Сэм слегка повернулся в ту же сторону, куда смотрел Старый Квил — я и внезапно понял, что старейшин не трое, а четверо.Лия Клируотер, не снимая бесстрастной маски с красивого лица, закрыла глаза — не от усталости, а чтобы лучше сосредоточиться. Ее брат нетерпеливо склонился вперед, ближе к старейшинам.Костер потрескивал. В ночное небо вырвалась еще одна вспышка пламени.Билли откашлялся и без дальнейших предисловий принялся рассказывать историю звучным, глубоким голосом. Слова следовали точно одно за другим, будто заученные наизусть, но в них все же чувствовался едва заметный ритм. Словно стихи, декламируемые поэтом.— С самого начала квилеты были малочисленным племенем, — сказал Билли. — Нас и сейчас немного, но мы не исчезли. Потому что в нашей крови есть магия. Не всегда эта магия превращала нас в оборотней. Сначала мы были воинами-призраками.Никогда раньше я не слышал, какой у Билли Скотта величественный голос, хотя сейчас понял, что в нем всегда звучала властность.Эмили лихорадочно водила ручкой по бумаге, пытаясь поспеть за рассказчиком.— Вначале наше племя поселилось в этой бухте, где мы стали искусными корабелами и рыбаками. Но нас было мало, а бухта изобиловала рыбой. Другие племена положили глаз на нашу землю, а у нас не хватало воинов для защиты. Пришло более сильное племя, и мы сели в лодки, чтобы спастись. Кахелеха был не первым воином-призраком, но мы не помним тех, кто был до него. Не помним, кто впервые открыл этот дар и как его использовали раньше. В нашей истории первым вождем-призраком стал Кахелеха. В трудные времена он использовал магию, чтобы защитить наши земли. Он и его воины покинули лодки — не телом, а духом. Женщины присматривали за телами мужчин и за лодками, а воины вернулись в бухту. Они не могли физически прикоснуться к своим врагам, однако могли кое-что другое: направить ураганные ветры на лагерь противников; заставить ветер завывать, пугая врагов. Говорят, что звери могли видеть воинов-призраков, понимали и слушались их.Кахелеха и его армия воинов-призраков напали на захватчиков. У вражеского племени с далекого севера были огромные ездовые собаки с густой шерстью. Воины-призраки натравили собак на их хозяев, а потом наслали летучих мышей из пещер в скалах. Воющий ветер помогал собакам сбить с толку людей. Собаки и летучие мыши победили. Выжившие захватчики разбежались, прозвав бухту проклятым местом. Воины-призраки отпустили собак на волю, и те одичали. Квилеты вернулись в свои тела — и к своим женам — с победой. Соседние племена, хоу и мака, заключили с квилетами договор, предпочитая держаться подальше от нашей магии. Мы жили в мире с соседями, а когда нападали враги, воины-призраки отбивали атаку. Прошло много лет. И тогда появился последний великий вождь-призрак Таха Аки. Он прославился своей мудростью и миролюбием. И его люди на жизнь не жаловались.И только один человек по имени Утлапа был недоволен.Вокруг костра зашипели. Я не успел заметить, кто начал первым. Билли не обратил на это внимания и продолжал рассказ:— Утлапа, один из самых сильных воинов-призраков вождя Таха Аки, руки имел загребущие. Хотел, чтобы мы с помощью магии расширили территорию, поработили племена хоу и мака и основали империю. Когда воины-призраки покидали свои тела, то слышали все мысли друг друга. Таха Аки увидел, о чем мечтает Утлапа, и разозлился на него. Приказал уйти из племени и никогда больше не покидать свое тело. Как ни силен был Утлапа, воины вождя превосходили его числом, и ему пришлось подчиниться. Взбешенный изгнанник поселился в лесу неподалеку, поджидая удобный момент для мести вождю. Даже в мирные времена вождь-призрак сохранял бдительность. Он часто уходил в священное место в горах. Оставлял там свое тело и бродил по лесам и вдоль берега, проверяя, нет ли опасности. Однажды, когда Таха Аки собрался обойти свои земли дозором, Утлапа пошел за ним. Сначала он просто хотел убить вождя, но у этого плана имелись недостатки: воины-призраки наверняка захотят уничтожить убийцу, а он не успеет скрыться. Утлапа прятался среди камней, наблюдая, как вождь собирается покинуть тело, и тут ему пришел в голову новый план. Таха Аки оставил тело в тайном убежище и улетел вместе с ветром, чтобы охранять покой своего племени. Утлапа дождался, пока вождь удалился достаточно далеко. Таха Аки мгновенно почувствовал присутствие Утлапы в мире духов и понял, что тот собирается сделать. Он помчался обратно в тайное убежище, но даже самые быстрые ветра опоздали. Когда вождь вернулся, его тело исчезло. Утлапа оставил свое тело, заранее перекрыв эту лазейку: руками тела Таха Аки Утлапа перерезал себе горло. Таха Аки последовал за своим телом к подножию горы. Он кричал на Утлапу, но тот обращал на это не больше внимания, чем на ветер. В отчаянии смотрел Таха Аки, как Утлапа занял место вождя квилетов. Несколько недель Утлапа ничего не делал, чтобы убедиться, что все принимают его за Таха Аки. Потом начались перемены: прежде всего Утлапа запретил воинам-призракам покидать свои тела. Он заявил, что ему было видение опасности, хотя на самом деле просто боялся: знал, что Таха Аки ждет шанса рассказать, что произошло. Входить в мир духов Утлапа тоже не решался: Таха Аки быстро вернул бы себе свое тело. Поэтому мечтать о покорении соседей воинами-призраками не приходилось, и Утлапа довольствовался своим положением вождя. Он стал обузой для племени: искал для себя привилегий, которыми не пользовался Таха Аки; отказывался работать вместе с воинами; вопреки обычаям, взял еще одну молодую жену, а потом и третью, хотя жена Таха Аки была жива. Таха Аки наблюдал за происходящим в бессильной ярости.В конце концов Таха Аки попытался убить свое тело, чтобы спасти племя от Утлапы. Он привел с гор огромного волка, но Утлапа спрятался за воинами. Когда волк убил юношу, защищавшего ложного вождя, Таха Аки не помнил себя от горя. И приказал волку убираться.Все истории сходятся в том, что нелегко быть воином-призраком. Освобождение духа от тела не столько радует, сколько пугает. Поэтому магия использовалась только в случае необходимости. Одинокие дозоры вождя были тяжелым бременем и добровольной жертвой. Без тела дух чувствует себя потерянным, это непривычно и очень пугает. Таха Аки так долго оставался без тела, что ему было очень плохо. Он чувствовал, что обречен: застрял в мучительной пустоте и никогда не сможет совершить последний переход в землю, где ждут его предки. Дух Таха Аки скитался по лесу, изнемогая в агонии, а следом шел громадный волк — очень большой и красивый. Таха Аки вдруг позавидовал глупому зверю: по крайней мере, у него есть тело, есть жизнь. Жить в облике зверя все же лучше, чем оставаться бесплотным духом. И тогда Таха Аки пришла в голову мысль, которая изменила нас всех. Он попросил волка поделиться телом. Зверь согласился. Таха Аки с облегчением и благодарностью вошел в его тело: пусть и не человеческое, но все-таки тело, и в нем гораздо лучше, чем в пустоте мира духов. Человек и волк в едином теле вернулись в деревню квилетов. Люди в страхе бросились бежать, призывая на помощь воинов. Воины примчались с копьями, а Утлапа, конечно же, спрятался в безопасном месте. Таха Аки не стал нападать на своих воинов. Он медленно отступал, говоря с ними взглядом и пытаясь провыть песни своего племени. Воины поняли, что имеют дело не с обычным волком — зверем управлял чей-то дух. Один из старых воинов по имени Ют решил ослушаться приказа ложного вождя и попытаться поговорить с волком. Как только Ют перешел в мир духов, Таха Аки оставил тело волка — зверь послушно ждал его возвращения, — чтобы поговорить с воином. Ют мгновенно понял, в чем дело, и приветствовал возвращение вождя.В это время пришел Утлапа, чтобы посмотреть, убит ли волк. Увидев безжизненно лежавшее на земле тело Юта, окруженное защитным кольцом воинов, Утлапа понял, что происходит. Он выхватил нож и поспешил убить Юта, пока тот не вернулся в свое тело.— Предатель! — закричал он, и воины растерялись.Ведь вождь запретил переходить в мир духов и имел полное право покарать нарушителя.Ют моментально вернулся в свое тело, но Утлапа уже приставил ему нож к горлу и зажал рот рукой. Тело Таха Аки было сильнее старого Юта. Тот не успел и слова вымолвить, чтобы предупредить остальных, как Утлапа навсегда заставил его замолчать. Таха Аки смотрел, как дух Юта ускользнул в землю предков, куда навеки запрещен доступ самому Таха Аки. В нем вспыхнул неистовый гнев, какого он не испытывал никогда в жизни. Таха Аки вернулся в тело волка, собираясь растерзать Утлапу, но в это мгновение случилось чудо из чудес. Гнев Таха Аки был гневом человеческим. Любовь к своему племени и ненависть к его поработителю не могли вместиться в тело волка. Волк задрожал — и на глазах изумленных воинов и Утлапы превратился в человека. Этот человек был не похож на тело Таха Аки: он был воплощением духа Таха Аки и выглядел гораздо величественнее. Воины тут же его узнали, ведь они летали вместе с духом вождя. Утлапа попытался бежать, но новое тело Таха Аки обладало силой волка. Он поймал вора и уничтожил его дух прежде, чем тот успел убежать из украденного тела. Когда люди поняли, что произошло, то возрадовались. Таха Аки быстро вернул все на свои места, снова стал работать вместе с воинами и отправил юных жен обратно к родителям. И только запрет на путешествия в мире духов вождь решил не отменять. Он знал, что теперь, когда зародилась идея похищения жизни, это стало слишком опасно. С тех пор Таха Аки был одновременно и волком, и человеком. Его называли Великий волк Таха Аки или Человек-призрак Таха Аки. Он оставался вождем племени долгие годы, потому что не старел. Когда угрожала опасность, он снова превращался в волка, чтобы драться или испугать врагов. Племя жило в мире. У Таха Аки родилось много сыновей, и некоторые из них обнаружили, что, став мужчинами, тоже могут превращаться в волков. И все волки выглядели по-разному, потому что отражали дух человека.— Так вот почему Сэм черный! — с ухмылкой пробормотал Квил себе под нос. — Черное сердце, черный мех.Я так заслушался, что вздрогнул, возвращаясь в настоящее. И меня тут же ошеломило новое открытие: сидевшие вокруг меня люди — прапраправнуки великого Таха Аки — неважно, в каком именно поколении.Костер вспыхнул заревом искр, которые дрожали и танцевали в воздухе, складываясь в почти осмысленные формы.— А ты сам почему шоколадный? — прошептал Сэм в ответ. — Хочешь сказать, что сладкий?Билли пропустил эти поддразнивания мимо ушей.— Некоторые сыновья стали воинами Таха Аки и оставались всегда молодыми. Остальные, те, кому не нравилось превращаться, отказались войти в стаю волков-людей. Они постарели, и племя обнаружило, что когда люди-волки отказываются от своего волчьего духа, то стареют точно так же, как обычные люди. Таха Аки прожил три человеческие жизни. Он женился в третий раз, после того как первые две жены умерли. И в третьей жене нашел свою истинную половинку. Хотя он и любил первых жен, в этот раз все было совсем иначе. Таха Аки решил отказаться от своего волчьего духа, чтобы умереть вместе с женой. Вот так к нам пришла магия, но это еще не конец истории…Билли посмотрел на Старого Квила, который шевельнулся на стуле, распрямив слабые плечи. Глотнул воды из бутылки и вытер лоб. Эмили, не останавливаясь, водила ручкой по бумаге.— Это была история воинов-призраков, — начал Старый Квил тонким голоском. — А теперь я расскажу о жертве третьей жены.Через много лет после того, как Таха Аки отказался от духа волка и стал совсем старым, на севере, в племени мака началось что-то неладное. Несколько молодых женщин пропали, и племя обвинило своих соседей-волков, которых боялось и которым не доверяло. Люди-волки по-прежнему могли читать мысли друг друга, когда становились волками — точно так же, как делали их предки воины-призраки. Они знали, что их вины в исчезновении женщин нет. Таха Аки попытался успокоить вождя мака, но тот слишком боялся. Таха Аки не хотел ввязываться в войну: он уже не мог вести за собой воинов в битву. Тогда вождь приказал своему старшему сыну Таха Уи найти истинного виновника, пока не разразилась война. Таха Уи повел пять волков стаи в горы на поиски пропавших женщин из племени мака. И они нашли то, что никогда раньше не встречали — странный сладковатый запах в лесу обжигал их ноздри до боли.Я прижался ближе к Джордану и заметил, как уголок его рта дрогнул в ухмылке. Он покрепче обнял меня за плечи.— Они не знали, кто мог бы оставить такой след, но все равно пошли по нему, — продолжал Старый Квил.Его дрожащий голос не отличался величественностью интонаций Билли, зато в нем была странная напряженность. Слова полились быстрее, и мое сердце забилось чаще.— Они нашли слабый след человека и человеческую кровь. И поняли, что напали на след врага. Они зашли так далеко на север, что Таха Уи отправил половину стаи, самых молодых, обратно, чтобы сообщить Таха Аки о происходящем. Таха Уи и два его брата не вернулись. Младшие братья пошли на поиски старших, но ничего не нашли. Таха Аки скорбел о своих сыновьях. Хотел отомстить за их смерть, но он был слишком стар. Таха Аки в траурных одеждах пошел к вождю мака и рассказал обо всем. Вождь мака поверил его горю, и племена перестали враждовать.Через год две девушки мака исчезли из своих домов в одну и ту же ночь. Мака тут же позвали волков-квилетов, которые обнаружили тот же самый сладковатый запах по всей деревне мака. Волки снова вышли на охоту.Вернулся только один — Яха Ута, старший сын третьей жены Таха Аки и самый младший в стае. Он принес с собой то, что до сих пор не видел ни один квилет — твердые куски странного холодного трупа. Все, в чьих жилах текла кровь Таха Аки, даже те, кто никогда не превращался в волка, почувствовали обжигающий запах мертвеца. Это был враг племени мака. Яха Ута рассказал, что произошло: он с братьями нашел существо, которое выглядело как человек, но оказалось тверже гранита, а с ним были две девушки из племени мака. Одна, уже мертвая, лежала на земле. Другую существо держало в руках, впившись ей в горло. Возможно, она была еще жива, когда квилеты увидели это ужасное зрелище, но, заметив их приближение, существо быстро сломало ей шею и бросило безжизненное тело на землю. Его белые губы были покрыты кровью, а глаза горели красным огнем. Яха Ута описал невероятную силу и скорость существа. Один из братьев недооценил эту силу и поплатился жизнью — эта тварь разорвала его на части. Яха Ута и второй брат стали осторожнее. Они вместе напали с двух сторон, загоняя существо в угол. Это потребовало от них полной отдачи сил и максимальной скорости — никогда раньше им не приходилось такое испытывать. Тварь оказалась твердой как камень и холодной как лед. Только зубы волков-квилетов могли ее прокусить. Волки принялись отрывать кусочки в пылу схватки, но существо быстро сообразило, в чем дело, и стало уклоняться от нападений волков. Оно схватило брата Яха Ута. Тогда Яха Ута выбрал момент и вцепился противнику в глотку. Волк оторвал твари голову, но ее руки продолжали калечить брата.Яха Ута разорвал существо на мелкие клочки в отчаянной попытке спасти брата. Он опоздал, но в конце концов тварь была уничтожена. По крайней мере, так они думали. Яха Ута положил вонючие куски трупа перед старейшинами. Оторванная кисть лежала рядом с куском твердой как гранит руки — они соприкоснулись, когда старейшины ткнули их палками, и кисть потянулась к руке, пытаясь воссоединиться. Старейшины в ужасе бросили останки в костер. Огромное облако мерзкого, удушливого дыма расплылось в воздухе. Когда остался только пепел, его разделили на маленькие кучки и развеяли как можно дальше друг от друга: в океане, в лесу, в пещерах. Таха Аки повесил на шею мешочек с пеплом, чтобы получить предупреждение, если тварь попытается воскреснуть.Старый Квил замолк и посмотрел на Билли. Билли потянул за кожаный ремешок на шее — на нем висел почерневший от времени мешочек. Несколько человек ахнули — кажется, и я тоже.— Существо назвали Холодным или Кровопийцей. Все боялись, что он был не один. А у племени остался единственный защитник-волк — молодой Яха Ута. Долго ждать не пришлось. У существа нашлась подруга, еще одна кровопийца, которая решила отомстить квилетам. Говорят, квилеты в жизни не видели никого прекраснее Холодной женщины. Она вошла в деревню утром и выглядела как богиня рассвета: в кои-то веки светило солнце, отражаясь от ее белой кожи и освещая золотистые волосы, ниспадавшие до колен. Она была сказочно прекрасна, на бледном лице горели черные глаза. Некоторые упали на колени, преклоняясь перед ней. Она спросила что-то высоким пронзительным голосом на языке, которого никто не понимал. Люди растерялись, не зная, что ей ответить. Среди них был только один из тех, в ком текла кровь Таха Аки — маленький мальчик. Он прижался к матери и закричал, что этот запах режет ему нос. Один из старейшин услышал мальчика и понял, кто пришел. Он крикнул, приказывая людям бежать. Женщина убила его первым. Двадцать человек видели, как пришла Холодная женщина. Выжили всего двое — и то потому, что ее отвлекла кровь и она остановилась, чтобы утолить жажду. Уцелевшие свидетели прибежали к Таха Аки, который заседал на совете вместе с другими старейшинами, своими сыновьями и третьей женой.Яха Ута тут же превратился в волка и в одиночку пошел на кровопийцу. Таха Аки, его третья жена и сыновья, а также другие старейшины последовали за ним. Сначала они не могли найти существо, хотя повсюду виднелись следы атаки: изуродованные тела, некоторые обескровленные, лежали на земле, указывая, где она прошла. Услышав крики, они поспешили к бухте.Несколько квилетов попытались скрыться на лодках. Холодная женщина поплыла за ними, как акула, и, пользуясь своей невероятной силой, отломала нос лодки. Когда лодка пошла ко дну, женщина поймала беглецов и убила их. Увидев огромного волка на берегу, она забыла про барахтающихся квилетов и поплыла с невероятной скоростью. Вышла на берег, мокрая и сияющая красотой, и встала перед Яха Ута. Указала на него белым пальцем и спросила что-то непонятное. Яха Ута ждал. Они дрались почти на равных: женщина была слабее своего друга, но Яха Ута оказался с ней один на один, и никто не отвлекал ее внимания на себя. Когда Яха Ута проиграл, Таха Аки возмущенно закричал. Неуклюже прыгнул вперед и превратился в старого волка с поседевшей мордой: в теле, хотя и старом, жил дух великого вождя-призрака, и ярость придала ему сил. Схватка возобновилась. На глазах третьей жены Таха Аки погиб ее сын. Теперь сражался муж, и не было никакой надежды на его победу. Она слышала рассказы очевидцев о кровопролитии и знала историю первой победы Яха Ута, когда отвлекающий маневр брата спас его.Третья жена выхватила кинжал у одного из стоявших рядом сыновей: все они были еще мальчиками, и, если погибнет их отец, они тоже умрут. Она бросилась на Холодную женщину с кинжалом. Та улыбнулась, едва обратив внимание на слабую человеческую женщину с ножом, который не мог даже поцарапать твердое как камень тело — кровопийца собиралась нанести Таха Аки смертельный удар. И тогда третья жена сделала нечто совершенно неожиданное: упала на колени у ног Холодной женщины и воткнула кинжал в собственное сердце. Кровь хлынула, потекла по пальцам третьей жены и брызнула на Холодную женщину. Та не смогла устоять перед соблазном свежей крови, вытекающей из теплого тела. Инстинкты заставили ее повернуться к умирающей женщине и на секунду забыть обо всем, кроме собственной жажды. И тогда Таха Аки вцепился ей в глотку. Это был еще не конец схватки, но теперь к Таха Аки пришла подмога. Увидев, как умерла их мать, двое сыновей пришли в такую ярость, что, несмотря на слишком юный возраст, превратились в волков. Вместе с отцом они прикончили кровопийцу. Таха Аки не пришел обратно к своему племени. Никогда не превратился обратно в человека. Целый день он пролежал возле тела третьей жены, рычанием встречая всякого, кто пытался к ней прикоснуться, а потом ушел в лес и больше не вернулся. С тех пор Холодные появлялись редко. Сыновья Таха Аки охраняли племя, пока не подросли их собственные сыновья. Тогда племени вполне хватало двух-трех защитников. Время от времени в наши земли забредал кровопийца, не ожидая наткнуться здесь на оборотней. Иногда волк умирал, но стая никогда не несла таких огромных потерь, как в первой битве. Волки научились сражаться с Холодными и передавали это знание от волка к волку, от духа к духу, от отца к сыну. Время шло, и потомки Таха Аки перестали превращаться в волков, когда достигали зрелости. Лишь изредка, если поблизости появлялся Холодный, волки возвращались. Кровопийцы всегда приходили по одному или по двое, и стая оставалась маленькой. Однажды появилась целая банда, и ваши прадеды приготовились с ними сражаться. Но вожак чужаков уважительно разговаривал с Эфраимом Скоттом и обещал не причинять зла квилетам. Его странно желтые глаза подтверждали, что это не обычные кровопийцы. Волков было слишком мало: Холодные могли бы и не предлагать заключение мира, они бы все равно победили. Эфраим согласился. И чужаки выполняли свои обязательства, хотя их присутствие привлекало других. Кроме того, большое количество Холодных увеличило число волков в стае, — сказал Старый Квил — и мне показалось, что на мгновение его черные глаза, почти утонувшие в морщинах, задержались на мне. — Такого племя еще не видело со времен Таха Аки. — Он вздохнул. — Так сыновья нашего племени снова несут это бремя и приносят жертву, которую когда-то приносили их отцы.За этими словами последовало долгое молчание. Живые потомки героев легенд смотрели друг на друга с печалью в глазах. Все, кроме одного.— Тоже мне бремя, — тихо фыркнул Квил. — По-моему, это здорово! — Он слегка оттопырил нижнюю губу.Напротив него, по другую сторону затухающего костра, Сет Клируотер согласно кивнул — в его широко распахнутых глазах светилось восхищение братством защитников племени.Билли крякнул, и волшебство растаяло на угольях костра. Внезапно мы вновь оказались сидящими в кругу друзей. Джаред бросил камешек в Квила, тот подскочил, и все засмеялись. Начались приглушенные разговоры, насмешливые и обыденные.Лия Клируотер по-прежнему не открывала глаз. Мне показалось, что на ее щеке блеснула слезинка, но через секунду пропала.Мы с Джорданом не проронили ни слова. Он неподвижно сидел рядом со мной, ровно и глубоко дыша: похоже, задремал.Мои мысли бродили за тысячу лет отсюда. Я думал не про Яха Ута и других волков, и не про прекрасную Холодную женщину — вот ее-то я как раз очень легко мог себе представить. Нет, я думал о человеке, не имевшем ни малейшего отношения к магии: пытался вообразить, как выглядела женщина без имени, которая спасла целое племя — третья жена Таха Аки.Всего лишь обычная женщина, не наделенная никакими особыми талантами и силами. Слабее и медлительнее любого из чудовищ древней легенды. Но именно она стала ключом и решением проблемы. Она спасла мужа, сыновей и все племя.Жалко, что ее имя забылось…Кто-то потряс меня за плечо.— Магс! — сказал Джордан мне прямо в ухо. — Мы приехали.Я моргнул, сбитый с толку: костер вдруг исчез. Уставился во внезапно наступившую темноту, соображая, где мы находимся, и не сразу понял, что мы больше не на скале: я остался наедине с Джорданом. Он по-прежнему обнимал меня за плечи, но мы сидели не на земле.И как это я попал в его машину?— Вот черт! — ахнул я, догадавшись, что заснул. — Который час? И где этот дурацкий мобильник? — Я лихорадочно похлопал себя по карманам и ничего не нашёл.— Успокойся. Еще даже не полночь. И я уже позвонил ему вместо тебя — он ждет вон там.— Полночь? — повторил я, все еще ничего не соображая.Посмотрел в темноту, и сердце забилось чаще: в тридцати ярдах виднелся силуэт ?вольво?. Я протянул руку к дверце.— Держи, — сказал Джордан, передавая мне что-то маленькое — мобильник!— Ты позвонил Александру вместо меня?Глаза уже достаточно привыкли к темноте, и я различил сияющую улыбку на лице Джордана.— Я решил, что если буду паинькой, то мы будем видеться чаще.— Спасибо, Джордан. — Его поступок тронул меня. — Правда, спасибо тебе большое. Особенно за приглашение на вечеринку. Это… — Ну что тут скажешь? — В общем, было очень здорово.— А ты уснул и не видел, как я проглотил корову целиком! — засмеялся Скотт. — Да нет, я рад, что тебе понравилось. Мне… было приятно. Быть там с тобой.В темноте какая-то бледная фигура промелькнула на фоне черных деревьев. Алек места себе не находит?— Похоже, ему не терпится, — сказал Джордан, заметив, что я отвлекся. — Иди уже. Только возвращайся поскорее, ладно?— Конечно, — пообещал я, открывая дверцу.Повеяло холодом, и я задрожал.— Спокойной ночи, Магс. Спи спокойно — я буду тебя охранять.Я уже почти вылез из машины, но тут помедлил.— Джордан, не надо. Отдохни, ничего со мной не случится.— Конечно, конечно, — снисходительно согласился он.— Пока. Спасибо.— Пока, Магс, — прошептал он, когда я помчался в темноту.Александр поймал меня на границе.— Магнус! — с облегчением сказал он и крепко обнял меня.— Привет! Извини, я задержался. Уснул и…— Я знаю. Джордан рассказал. — Алек двинулся к машине, и я поплелся рядом. — Ты устал? Я могу понести тебя на руках.— Нет, все нормально.— Давай-ка отвезем тебя домой и положим в постель. Как вечеринка?— Здорово! Жалко, что тебе нельзя было прийти. Это не объяснишь словами. Отец Джордана рассказывал старые легенды, и это… это было настоящее волшебство.— Ты мне непременно обо всем расскажешь. Только выспишься сначала.— Я не смогу рассказать как следует, — ответил я и зевнул во весь рот.Алек хмыкнул. Открыл дверцу, посадил меня на сиденье и застегнул ремень безопасности.Вспыхнули яркие огни фар и скользнули по нам. Я помахал Джордану, но не знаю, видел ли он меня. ***Асмодей отнесся к моему позднему появлению гораздо спокойнее, чем я ожидал: Джордан и ему позвонил. Добравшись до своей комнаты, я вместо того, чтобы завалиться в постель, выглянул в открытое окно, ожидая возвращения Александра. Ночь неожиданно оказалась почти по-зимнему холодной. На скалах, где постоянно дует ветер, я этого как-то не замечал: скорее всего благодаря близости Джордана, а вовсе не из-за костра.Пошел дождь, и ледяные капли упали мне на лицо.В темноте можно было разглядеть разве что треугольные силуэты елок, которые сгибал и тряс ветер. Но я все равно напряг зрение, выискивая другие формы. Что-то проскользнуло, как привидение, в черноте ночи… Может, это был огромный волк… Я слишком плохо видел в темноте.Потом что-то зашевелилось рядом со мной: Александр проскользнул в открытое окно. Его руки были холоднее дождя.— Джордан тоже там? — Я задрожал, когда он притянул меня к себе.— Да… бродит поблизости. А Мариз пошла домой.Я вздохнул.— Такая холодина. И сырость. Глупо сейчас торчать на улице. — Меня опять пробрала дрожь.Алек рассмеялся.— Магнус, это только для тебя холодно.В моем сне той ночью тоже было холодно — может быть, потому что я спал в объятиях Александра. Мне снилось, что я мокну под дождем на улице, ветер развевает волосы, мешая смотреть. Я стою на каменистом полумесяце Первого пляжа, пытаясь разглядеть мелькающие на берегу силуэты, едва заметные в темноте. Сначала я не мог разобрать ничего, кроме белого и темного пятен, бросающихся навстречу друг другу и расходящихся в стороны. Внезапно луна засияла сквозь просвет в облаках, и картина стала четко различимой.Изабель, с мокрыми черными волосами, спадающими ниже колен, набрасывалась на огромного волка с серебристой от седины мордой, в котором я почему-то узнал Билли Скотта.Я бросился бежать, но двигался с раздражающей медлительностью, как всегда бывает во сне. Тогда я попытался закричать, остановить их, но мне не удавалось произнести ни звука. Я замахал руками в надежде привлечь их внимание. Что-то блеснуло, и я вдруг понял, что в правой руке зажато длинное, острое лезвие — древнее, сделанное из серебра и покрытое сухой коркой почерневшей крови.Я отшатнулся от ножа и открыл глаза — вокруг тишина и темнота моей спальни. Прежде всего я понял, что не один, и прижался лицом к груди Александра, зная, что сладкий запах его кожи — лучшее средство от любых кошмаров.— Я тебя разбудил? — прошептал Алек.Зашуршала бумага, зашелестели страницы и что-то легкое со стуком упало на деревянный пол.— Нет, — пробормотал я, с удовольствием ощущая, как его руки обхватили меня покрепче. — Просто дурной сон приснился.— Расскажешь?Я помотал головой.— Слишком устал. Может, утром, если не забуду.Его тело затряслось от беззвучного смеха.— Ладно, утром, — согласился он.— Что ты читаешь? — сонно спросил я.— ?Грозовой перевал?.Я нахмурился.— Тебе же, вроде, не нравилась эта книга.— Она лежала на видном месте, — пробормотал он. Его мягкий голос убаюкивал. — Кроме того, чем больше времени я с тобой провожу, тем лучше понимаю человеческие чувства. Оказывается, Хитклифу можно посочувствовать, что раньше мне бы и в голову не пришло.Я вздохнул.Александр сказал что-то еще, что-то тихое и невнятное, но я уже спал.Рассвет оказался серым и застывшим. Алек спросил про мой сон, но я уже толком ничего не помнил. Вспоминалось только, что было холодно, и я очень обрадовался, когда, проснувшись, обнаружил рядом Александра. Он поцеловал меня — долгим поцелуем, от которого сердце заколотилось, — и ушел домой, чтобы переодеться и взять машину.Я быстро оделся: особо выбирать не из чего. Неважно, кто именно стащил мои шмотки из корзины для грязного белья, важно, что одежды почти не осталось. Если бы ситуация не была такой пугающей, то я бы порядком разозлился.Уже собираясь пойти вниз, чтобы позавтракать, я заметил ?Грозовой перевал?. Потрепанная книжка лежала на полу — там, куда ее уронил Алек, — послушно раскрытая на той странице, которую он читал.Я с любопытством поднял ее, пытаясь припомнить, что говорил Александр. Что-то о сочувствии — и не кому-нибудь, а Хитклифу. Быть того не может — вот уж это мне наверняка приснилось!Четыре слова на странице зацепили взгляд, и я наклонился, чтобы внимательнее прочесть абзац. Это оказались слова Хитклифа, и я хорошо их знал:?В этом видно различие между его любовью и моей: будь я на его месте, а он на моем, я, хоть сжигай меня самая лютая ненависть, никогда бы я не поднял на него руку. Ты смотришь недоверчиво? Да, никогда! Никогда не изгнал бы я его из ее общества, пока ей хочется быть близ него. В тот час, когда он стал бы ей безразличен, я вырвал бы сердце из его груди и пил бы его кровь! Но до тех пор — если не веришь, ты не знаешь меня — до тех пор я дал бы разрезать себя на куски, но не тронул бы волоска на его голове!?Мое внимание привлекли слова ?пил бы его кровь?.Я вздрогнул.Да уж, мне наверняка приснилось, что Александр хорошо отозвался о Хитклифе. И вряд ли он читал именно эту страницу. Книга могла упасть и раскрыться на любом месте.