Глава 9. Смертельное вино (1/1)

Корделия и Мэттью прошли совсем немного по аллее, прежде чем перед ними открылась дверь. Она мерцала в одной из стен, и Корделия подозревала, что для обычных людей этот вход вообще был не виден.Внутри тянулся узкий коридор, стены которого были увешаны тяжелыми красными тканевыми гобеленами, свисающими от потолка до пола, скрывая то, что находилось за ними. В конце коридора была еще одна дверь, тоже выкрашенная в красный цвет.—?Когда здесь нет салона, это игровой дом,?— прошептал Мэттью Корделии, когда они подошли к двери. —?Там даже есть люк в крыше, так что, если на них нападет полиция, игроки смогут сбежать через карниз.Дверь внезапно распахнулась. В открывшемся проеме стоял высокий мужчина в серой куртке и брюках. В полумраке его волосы казались совершенно белыми. Корделия подумала, что ему должно быть не меньше шестидесяти лет, но когда они приблизились, она поняла, что лицо у него молодое и острое, а глаза темно-фиолетовые.Это, должно быть, Малкольм Фейд, Верховный маг Лондона. У большинства колдунов была метка, которая отличала их друг от друга, физический признак их демонической крови: синяя кожа, рога, когти. Глаза Малькольма были определенно неземного оттенка, как аметисты.—?На этот раз вас трое,?— сказал он Анне.Та кивнула.—?Трое.—?Мы стараемся ограничить количество Сумеречных охотников в салоне,?— произнес Малькольм. —?Я предпочитаю, чтобы нефилимы чувствовали себя в меньшинстве среди жителей Нижнего мира, как это часто бывает наоборот,?— сзади раздался чей-то женский голос, и Малкольм, не оборачиваясь, улыбнулся. —?Но ты действительно оживляешь это место, как мне напомнила Гипатия,?— он широко распахнул дверь и посторонился, пропуская их внутрь. —?Входите. Вы вооружены? Хотя зачем я спрашиваю, конечно, это так. Вы же Сумеречные охотники.Анна первой прошла в дверной проем, за ней Мэттью, а последней?— Корделия. Когда она подошла к Малькольму, он заглянул ей в лицо.—?В твоей семье ведь нет крови Блэкторнов? —?внезапно спросил он.—?Нет, не думаю,?— удивленно ответила Корделия.—?Хорошо,?— он повел их дальше. Внутри салон представлял ряд соединенных между собой комнат, оформленных в сверкающих драгоценных тонах красного и зеленого, синего и золотого. Они прошли по коридору, выкрашенному бронзовой краской, и оказались в восьмиугольной комнате, полной обитателей Нижнего мира. Болтовня и смех поднялись вокруг них подобно морскому приливу.Корделия почувствовала, как ее сердце слегка дрогнуло. В этой суете было что-то опасное, и не потому, что она находилась в комнате, полной нижемирцев. Тот факт, что никто из них даже не пытался это скрыть, почему-то казался менее тревожным. Вампиры гордо шагали мимо, их лица сверкали в электрическом свете; оборотни рыскали в тени в элегантных вечерних платьях. Из струнного квартета, стоявшего на возвышении из вишневого дерева в центре зала, доносилась музыка. Корделия мельком увидела красивого скрипача с золотисто-зелеными глазами; оборотня и кларнетиста с каштановыми кудрями, у которого вместо ступней были копыта.Стены были темно-синими, и на них висели массивные картины в позолоченных рамах, изображающие сцены из мифологии. По крайней мере, Корделия думала, что это сцены из мифологии. Обычно когда люди обнажены на картинах, думала она, то это потому, что художник решил, что у греков и римлян не было никакой потребности или необходимости в одежде.Что Корделию особенно озадачивало, так это сцены борьбы с минотаврами или со змеями. Любой Сумеречный охотник знал, что в битве необходимо снаряжение, защищающее тело.—?Я просто не понимаю, зачем кому-то понадобилось устраивать пикник в обнаженном виде,?— сказала Корделия. —?В таких местах наверняка водятся муравьи.Анна рассмеялась:—?Корделия, ты просто глоток свежего воздуха,?— сказала она, когда к ним подошла темноволосая женщина с серебряным подносом в руках. Ее черные волосы были обернуты вокруг гребня из слоновой кости, увешанного шелковыми пионами, а вышитое платье было темно-малинового цвета. На подносе поблескивали хрустальные бокалы, наполненные искрящейся жидкостью.—?Шампанское? —?предложила она, и когда улыбнулась, на ее нижней губе блеснули клыки. Вампир.—?Спасибо, Лили,?— поблагодарила Анна, беря стакан. Мэттью сделал то же самое, и после минутного колебания Корделия последовала за ними. Она никогда не пила ни шампанского, ни чего-либо подобного?— по словам ее матери, дамы пили только сладкие напитки, такие как шерри или ратафия.Мэттью одним залпом прикончил шампанское, поставил пустой бокал обратно на поднос Лили и взял другой. Корделия подняла свой бокал, когда щеголеватый чародей с кольцом перьев на шее прошел под руку с белокурой вампиршей в гранатово-красном платье. Она была прелестна и бледна, как свежевыпавший снег: Корделия подумала о светских женщинах, которые платят за то, чтобы их лица были покрыты белой эмалью, чтобы сохранить молодость и модную бледность.Они просто должны стать вампирами, подумала она. Это было бы дешевле.—?Чему это ты улыбаешься? —?поинтересовался Мэттью. —?У тебя такой вид, будто ты вот-вот расхохочешься.Корделия сделала глоток шампанского?— на вкус оно напоминало воздушные пузырьки,?— и лукаво посмотрела на него.—?Ну и что с того?—?Большинство девушек испугались бы,?— сказал он. —?Я имею в виду не Анну. Или Люси. Но…—?Меня не так-то легко напугать,?— перебила Корделия.—?Я начинаю это понимать,?— юноша взглянул на Анну и Лили: вампирша смеялась, ее голова была близко к голове Анны. —?Анна может соблазнить любого,?— тихо сказал Мэттью Корделии. —?Вообще кого угодно. Это ее талант.—?Это не единственный мой талант,?— Анна подняла глаза на вновь появившегося Малькольма Фейда. Он пренебрежительно махнул рукой Лили, и та улетела в вихре шелка.—?Тебя хочет видеть Гипатия, Анна,?— сообщил Малькольм. —?У нее гостит подруга, которая хочет встретиться с тобой.Анна криво улыбнулась:—?И откуда эта подруга?—?С побережья,?— ответил Малькольм. —?Пойдем, ты же знаешь, как бывает с Гипатией.Анна подмигнула Корделии и Мэттью и повернулась, чтобы последовать за Малкольмом по коридору, оклеенному дамасскими обоями. Они быстро скрылись из виду.—?Она такая красивая,?— сказала Корделия. —?Я имею в виду Анну.—?Анна… —?Мэттью задумчиво поднял бровь. —?Французы назвали бы ее ?jolie laide?.Корделия достаточно хорошо знала французский, чтобы нахмуриться.—??Красивая уродина?? Она вовсе не уродина!—?Вовсе не так,?— сказал Мэттью. —?Это значит необычайно хорошенькая. Удивительно красивая. Значит привлекательное лицо с характером,?— он окинул ее взглядом от макушки до кончиков туфель. —?Как и у тебя.Он протянул руку, чтобы взять бокал шампанского с проходящего мимо подноса, когда красивый оборотень из струнного квартета прошел мимо с улыбкой. Каким-то образом Мэттью осушил ещё один бокал, и вернул его с впечатляющей скоростью и осторожностью. Он взял новую порцию и встретился взглядом с Корделией поверх края напитка.Корделия не совсем понимала, как реагировать на то, что ее назвали ?хорошенькой уродиной?, но у нее были и более важные дела. Она не знала, когда снова останется наедине с Мэттью.—?Помнишь, я спрашивала тебя на балу о твоей матери?—?Мне всегда нравится думать о маме на таких вечеринках,?— поделился он.Она сделала еще один глоток шампанского и попыталась сдержать икоту.—?Твоя мама?— Консул,?— продолжала она.—?Да, я это заметил.—?И сейчас она находится в Идрисе, где готовится суд над моим отцом,?— его глаза сузились.—?Я думал… —?он покачал головой. Группа вампиров посмотрели на них и захихикала. —?Неважно. Я слишком много думаю и слишком много пью. Моя вечная проблема.—?Есть кое-что, чего я не понимаю,?— сказала Корделия. —?Почему они до сих пор не испробовали на моем отце Меч Смерти? Тогда у них будут доказательства его невиновности.Мэттью выглядел слегка удивленным.—?Действительно. Нет никакого смысла владеть магическим предметом, который заставляет говорить правду, если вы не собираетесь использовать его против преступника.Слово ?преступник? потрясло Корделию до глубины души.—?У нас очень мало информации, но у моего брата есть школьные друзья в Идрисе. Он слышал, что они не собираются использовать Меч в суде. Как ты думаешь, сможешь ли ты убедить свою мать, что они должны это сделать?Мэттью раздобыл еще один напиток, возможно, из какого-нибудь растения в горшке. Он наблюдал за ней поверх края стакана. Интересно, подумала Корделия, сколько людей видели, как Мэттью ухмыляется над выпивкой, и не заметили, что он наблюдает за ними своими темно-зелеными глазами?—?Ты очень расстроена из-за этого, не так ли? —?спросил он.—?Это моя семья,?— сказала она. —?Если мой отец будет признан виновным, мы не просто потеряем его, мы будем такими же, какими были Лайтвуды после смерти Бенедикта. Все, что у нас есть, будет отнято. Наше имя будет опозорено.—?Неужели тебя это так волнует позор?—?Нет,?— ответила Корделия. —?Но волнует мою маму и брата, и я знаю, что они этого не переживут.Мэттью поставил свой бокал на столик.—?Ну ладно,?— наконец произнес он. —?Я напишу своей матери в Идрис.Облегчение было почти болезненным.—?Спасибо,?— горячо поблагодарила Корделия. —?Но пусть она ответит Люси, пожалуйста, в Институт. Я не хочу, чтобы моя мать увидела ответ раньше меня, на случай, если она скажет ?нет?.Мэттью нахмурился.—?Моя мама не стала бы… —?он замолчал, глядя мимо нее туда, где Лили махала ему рукой с другого конца комнаты. —?Это сигнал Анны,?— сказал он. —?Мы должны идти.Корделия почувствовала легкий трепет беспокойства.—?Куда идти?—?В самое сердце всего этого,?— Мэттью указал на обшитый дамасскими обоями коридор, в котором Анна уже исчезла. —?Соберись. Колдуны могут быть такими же хитрыми, как и фейри.Корделия с любопытством последовала за Мэттью по коридору. В самом конце стоял резной шкаф из черного дерева, за стеклом которого было разложено множество диковинок. Мэттью игриво постучал по стакану.Шкаф вдруг отъехал в сторону.Внутри был золотой грот. Вся комната сияла, от расписного потолка до пола, где ковер сверкал, как льняная папиросная бумага. Здесь были столы из позолоченного дерева, на которых лежали всевозможные сокровища: заводные птицы, инкрустированные ляписом и золотом, перчатки и клинки тонкой работы фей, полированная деревянная шкатулка, украшенная символом уробуроса?— змеи, кусающей свой собственный хвост,?— и яблоко, вырезанное из рубина. В самом конце комнаты стояла кровать с балдахином размером со всю спальню Корделии дома. На краю кровати, словно на троне, сидела женщина,?— колдунья, которая, казалось, была искусно сделана из всевозможных зачарованных материалов: кожа цвета красного дерева, волосы из бронзы, а платье искрилось золотом.Корделия в нерешительности остановилась на пороге. Кроме женщины-колдуньи в комнате были и другие люди: сам Малкольм Фейд и Анна Лайтвуд, одиноко развалившаяся на диванчике из орехового дерева и бархата, положив длинные ноги на тонкие деревянные подлокотники.Малкольм Фейд улыбнулся.—?Добро пожаловать, маленькие Сумеречные охотники. Мало кто из вашего рода когда-либо видел внутренние покои Гипатии Векс.—?Интересно, она здесь желанная гостья? —?спросила Гипатия с кошачьей улыбкой. —?Пусть подойдет.Корделия и Мэттью двинулись вместе, Корделия осторожно обходила стулья и столы в стиле рококо, сверкающие позолотой и жемчугом. Вблизи зрачки глаз Гипатии Векс имели форму звезд: ее колдовская метка.—?Не могу сказать, что мне нравится мысль о таком количестве нефилимов, наводняющих мой салон. А вам здесь интересно, Корделия Карстаирс?Корделия заколебалась.—?Если вы думаешь над ответом,?— сказала Гипатия,?— значит нет.—?Это не так,?— возразила Корделия. —?К тому же, если ты не умеешь думать, то ты неинтересный.Гипатия моргнула, создавая впечатление, что звезды вспыхивают и гаснут, как лампы. Затем улыбнулась:—?Я полагаю, вы можете остаться на минутку.—?Хорошая работа, Корделия,?— сказала Анна, свешивая ноги с подлокотников. —?Арабелла, как идут дела с выпивкой?Корделия обернулась и увидела фею с голубыми и зелеными волосами. Она спряталась в нише, частично скрывшись: перед ней стоял буфет, где она смешивала напитки. Ее руки порхали в воздухе, как листья в воде, наполняя графины и хрустальные флаконы красной жидкостью, а затем принялась деловито разливать ее по кубкам и фужерам.Глаза Корделии сузились.—?Прочти готова, дорогая! —?крикнула Арабелла и пошла раздавать напитки. Мэттью с готовностью принял бокал. Корделия заметила, что Арабелла идет покачивающейся, нетвердой походкой, словно моряк, не привыкший ступать по суше.Когда Арабелла подала Анне свой напиток, та притянула девушку к себе на колени. Арабелла хихикнула, задрав свои французские каблуки. Ее ноги были поразительно голыми и покрыты радужным узором чешуи. Они сверкали в золотистом свете, как радуга.Русалка. Значит, вот кто эта подруга Гипатии ?с побережья?. Русалки были одним из видов фейри, которых редко видели на суше, так как их человеческие ноги причиняли им боль при ходьбе. Арабелла заметила пристальный взгляд Корделии и пожала плечами, плавно двигаясь под тяжелой массой сине-зеленых волос.—?Я уже много лет не была на суше. В последний раз, когда я посетила этот уродливый город, жители Нижнего мира и Сумеречные охотники пытались заключить Соглашение. Тогда нефилимы не произвели на меня особого впечатления, и с тех пор я не очень люблю Сумеречных охотников. И все же исключения бывают.Пытались заключить Соглашение. Эта женщина не появлялась на земле уже более тридцати лет.Арабелла наклонилась к Анне, и ее покрытые шрамами пальцы проворно скользнули по волнам русалочьих волос. Крошечные рыбки, маленькие, как искры от костра, и ярко-синие, зашевелились, когда их потревожили, и прыгали с пряди на прядь, преследуя движения Анны.—?Моя прелесть, твои волосы похожи на прекрасный ручей,?— прошептала Анна. —?Потому что в них есть рыбки.Очевидно, Анна могла соблазнить сразу несколько человек за один вечер. Арабелла покраснела и вскочила, чтобы взять еще выпивки.—?Мы знаем, зачем Анна привела тебя, Мэттью,?— сказал Малькольм. —?Ты же любишь веселье. Но есть ли причина, по которой эта молодая девушка Карстаирс сопровождает вас сегодня вечером?—?Потому что нам нужна ваша помощь,?— ответила Корделия.Все в комнате засмеялись. Малькольм улыбнулся и поднял свой пустой бокал в сторону Корделии, как будто она особенно удачно пошутила; Арабелла усмехнулась; она все еще стояла у буфета, наполняя два бокала вином и добавляя в них цветы.Анна и Мэттью выглядели обиженными.—?Магнус Бейн поможет им,?— сказала Гипатия, и в ее глазах засверкали звезды. —?Вот почему они пришли. Магнус заставил их поверить, что колдуны всегда помогут им.—?Магнуса здесь нет,?— заметил Малькольм. Его взгляд был отстраненным. —?Я не держу на тебя зла, дитя, но когда-то я любил Сумеречного охотника, и это принесло мне только горе.—?Она стала Железной сестрой и разбила ему сердце,?— добавила Гипатия.—?О,?— удивленно ахнула Корделия. Железные сестры были еще более скрытными, чем Безмолвные братья. Суровые и отстраненные, они превращали адамас в рунические оружия для нефилимов,?— клинки серафимов?— в их скрытой крепости. Они делали это уже тысячу лет. Как и Безмолвные братья, они не вступали в брак и несли ответственность за наложение защитных заклинаний на детей Сумеречных охотников, когда те рождались. Только женщины могли выбрать себе роль Железных сестер, хотя Корделии это казалось таким же одиноким, как и Безмолвное Братство. —?Это очень печально.—?Действительно,?— хмыкнул Малькольм. —?Наш вид и твой лучше всего разделять, что бы там ни говорил Бейн.—?Я еще не встречала Бейна,?— сказала Гипатия, постукивая своими золотыми ногтями. —?Перед тем, как он в последний раз покинул Лондон, он помогал нефилимам, но помнят ли они о его милости или ожидают помощи только при первых признаках беды? Я позволила тебе прийти в мой салон, потому что ты меня забавляешь, Мэттью Фэйрчайлд. Потому что ты ребенок?— глупый и красивый ребенок, который прикасается к огню, потому что он прекрасен, и забывает, что он будет жечь его. Не думайте, что это означает, что вы можете просить помощи.—?Может быть, тебе будет интересно узнать, чего они хотят,?— предположила Анна.—?Как будто я не знаю,?— сказала Гипатия, но взгляд, который она бросила на Анну, был очень ласковым, и Анна улыбнулась.—?А что, если мы кое-что для вас сделаем взамен? —?предложила Корделия. Арабелла совершала обход, ставя перед колдунами свои украшенные цветами напитки.Малкольм поднял свой и посмотрел на него так, словно надеялся найти утешение на дне. —?А что, если я спасу вам жизнь? —?поспешно спросила Корделия.На этот раз никто не засмеялся. Они просто смотрели на неё.—?Как мило,?— сказала Гипатия. —?Но нам ничего не угрожает.—?Я не согласна,?— сказала Корделия.Она выхватила Кортану. Каждый сверкающий огонек в комнатеотразился вдоль лезвия.Корделия взмахом клинка ударила по хрустальной бокалу Гипатии. Бокал взорвался, разбрызгав вино во все стороны. Арабелла возмущенно вскрикнула, и Корделия снова взмахнула мечом, направив его прямо на нее.—?Очень жаль,?— сказала Корделия. —?Я никогда раньше не встречала русалок. Лучше бы вы не оказались отравительницей.Мэттью, уже осушивший свой стакан, с громким стуком поставил его на стол.—?Отравительницей?!—?Только для колдунов,?— пояснила Корделия. —?Это их она пыталась убить.Голос Гипатии звучал возмущённо.—?Могу я спросить, как ты пришла к такому дикому выводу?—?Моя мама очень много знает о лекарственных растениях, и она поделилась своими знаниями со мной,?— сказала Корделия. —?Есть растения, выращиваемые русалками, подводная разновидность смертельного паслена, который они не продают даже на Сумеречным рынках. Один глоток?— смерть. Я видела, как она рассыпала эти цветы в ваши бокалы.Малкольм Фейд помахал рукой над своей чашкой. Пурпурные искры просыпались и заплясали в его стакане. Красное винное пятно на ковре распустилось, как цветок, и превратилось в пурпурный дым. Гипатия посмотрела на разбитое стекло так, словно оно превратилось в крысу.—?Давным-давно, когда я был ещё ребенком, в Корнуолле росла дикая Атропа белладонна,?— тихо сказал Малькольм. —?Я эксперт в использовании смертельного паслена и уже видел его кузена найтси раньше. Мисс Карстаирс права. Она спасла нам жизнь.—?Хватайте русалку,?— процедила Гипатия сквозь зубы.Анна уже вскочила со стула с кинжалом в руке, ее движения были легки и быстры, как у кошки. Арабелла оскалила зубы, но Анна схватила ее за запястье и сильно вывернула его. Какой-то предмет выпал из пальцев Арабеллы и покатился по золотистому ковру: это был рог морского существа, заостренный до смертоносного острия.—?Позволь мне покончить с собой! —?прошипела Арабелла, извиваясь, но Анна продолжала держать свою пленницу, обхватив ее рукой за шею. На обнаженной тонкой руке Анны вспыхнули руны, а кинжал в другой руке сверкнул, как бриллиант. —?Позволь мне умереть с честью, как это делают морские люди.—?С честью? В яде нет никакой чести. Это трусливый трюк,?— сказала Гипатия. —?Ты намеревалась отравить меня и Малкольма Фейда. С какой целью? Какую силу ты ищешь?—?Она жаждет мести,?— ответил за русалку Малкольм. —?Я слышал о тебе, Арабелла. Ты считала себя оскорбленной нефилимами много лет назад. Должно быть, это было гораздо более важное дело, чем кто-либо из нас понимал, потому что, когда Гипатия сообщила тебе, что они будут здесь сегодня вечером, ты попыталась отплатить им тем же,?— его глаза сузились. —?Мы с Гипатией были бы мертвы?— колдуны, отравленные Сумеречными охотниками, как бы ты утверждала. Каждый житель Нижнего мира в Лондоне жаждал бы крови нефилимов.С каменным лицом Гипатия взяла маленький золотой колокольчик и потрясла им; звон эхом разнесся по комнате. В дверь просунулась голубокожая девушка-фея с лисьими перьями в волосах.—?Вы звали, госпожа?Губы Гипатии сжались в тонкую линию.—?Гиацинт. Пусть стражники заберут эту русалку и посадят ее в винный погреб.—?Пожалуйста, не сажайте отравительницу в винный погреб, —сказал Мэттью. —?Прошу вас, ради моих будущих визитов.Гипатия махнула рукой.—?Тогда отведи ее в комнату Шепота. Там она не сможет причинить нам никаких неприятностей; мы скоро доставим ее в Спиральный лабиринт.—?А потом? —?спросила Корделия, когда вошли два тролля в плащах с золотым галуном, освободили Арабеллу из хватки Анны и вывели шипящую русалку из комнаты. —?Что с ней будет?—?Суд,?— ответила Гипатия. —?Дела Нижнего мира не представляет для тебя никакого интереса. Это будет справедливо. Жители Нижнего мира всегда справедливы.—?Тогда вам не составит труда предложить Корделии свою помощь,?— Анна стряхнула пыль с манжета. —?Она спасла вам жизнь.—?Анна права,?— поддержал Малькольм. —?Долг есть долг. В чем тебе помочь, маленький нефилим?Корделия позволила Мэттью рассказать всю историю: пикник, видение Джеймса в Царстве теней, демоны, ходящие под солнцем, раненые Сумеречные охотники и яд, который Безмолвные братья не могут вылечить.—?Твой друг видел страну теней, которую никто другой не видит? —?уточнила Гипатия. —?А не это ли сын меняющей облик девушки-колдуна и Сумеречного охотника, безумца, который женился на ней? Я знала, что у их союза будут последствия.Мэттью выглядел разъяренным.—?Он действительно может видеть то, чего не видят другие,?— сказала Корделия. —?Это редкий талант.—?Значит, это какой-то демон, которому не страшен дневной свет,?— задумчиво протянул Малькольм. —?И передает яд, которого ваши ученые никогда раньше не видели.—?Если такие демоны будут свободно гулять по Лондону, это никому на пользу не пойдет,?— сказала Анна.—?Конечно, все демоны приходят из других миров,?— сказала Гипатия. —?Но если ты думаешь, что мы, дети демонов, хорошо знакомы с их географией и теми, кто живет в них, то ты глубоко ошибаешься.—?Мы вовсе не оскорбляем вас, мисс Векс,?— сказала Корделия. —?Но вы же знаете всё, что происходит в Нижнем мире. Ничего не проходит мимо вас. Если бы кто-то говорил об этих странных демонах…—?Это не так,?— твердо сказала Ипатия. —?На самом деле все разговоры сводились к отсутствию демонов в Лондоне и тому, как это странно.—?Рагнор называл это ?затишьем перед бурей?, но он и в лучшие времена был предсказателем судьбы,?— сказал Малькольм.—?Ну, кажется, демоны возвращаются,?— сказала Анна. —?На днях в ?Семи циферблатах? появилось скопление демонов-Шаксов.—?И демоны Деймасы были найдены в городе,?— добавил Мэттью. —?Отвратительные, грязные существа.Гипатия и Малькольм обменялись взглядами. Демоны были проблемой для всех, как для жителей Нижнего мира, так и для Сумеречных охотников. Одна атака на Сумеречных охотников неизвестными существами?— это одно, но демоны Шакса и Деймаса были неразборчивыми убийцами.—?Я где-то слышал,?— сказал Малькольм,?— что какой-то могущественный человек?— возможно, колдун?— распустил слух среди демонических группировок, что Лондон следует избегать.—?С каких это пор демоны вообще кого-то слушают? —?спросила Анна.Малкольм пожал плечами.—?Как я уже сказал, это всего лишь слух. Кроме того, в такой ситуации мне кажется разумным оставить его в покое.—?Время для того, чтобы оставить все как есть, прошло,?— сказала Корделия. —?Эти ?солнечные? демоны могут быть предвестниками худшего, что грядет для всех нас; конечно, мы должны работать вместе, чтобы выяснить, так ли это?—?Я ненавижу, когда слова Сумеречного охотника имеют смысл,?— Гипатия вздохнула. —?Рагнор Фелл вернулся в Лондон, и в прошлом он часто работал с Сумеречными охотниками. Он очень много знает о демонических мирах. Если существует измерение, которое порождает демонов, способных противостоять солнечному свету, он должен знать об этом.—?Кажется, это отличное начало исследований. Как нам его найти? —?спросил Мэттью.—?Я пошлю ему срочное сообщение,?— произнесла Гипатия. —?Он свяжется с вами.Она опустилась обратно в свое кресло.—?А теперь идите,?— велела колдунья, закрывая свои звездные глаза. —?Я устала от ангелов.Казалось, больше говорить было не о чем. Мэттью, Анна и Корделия прошли обратно через главный зал салона, где вампир читал стихи о крови. Через несколько мгновений они достигли Бервик-стрит: Корделия вдохнула полные легкие прохладного ночного воздуха. Пахло грязью и городом.—?Нефилим! —?это была синекожая девушка-фея, которую Гипатия назвала Гиацинтой. Она с отвращением оглядела город, прежде чем вручить Мэттью завернутый в бархат сверток. —?Фейд хотел, чтобы это было у тебя,?— объяснила она. —?Он благодарен вам за то, что вы все сделали. А что вы сделали? —?добавила она с любопытством. —?Я никогда раньше не видела, чтобы колдун был кому-то благодарен.Анна подмигнула ей.—?Я расскажу тебе историю в один момент.Корделия и Мэттью удивленно воззрились на Анну. Гиацинта покраснела и захихикала, возвращаясь обратно в переулок.—?Я еще немного задержусь,?— сказала Анна, по-кошачьи потягиваясь. —?Вы двое можете сесть в экипаж, а я сама доеду до дома.Мэттью отодвинул уголок бархата. Внутри были аккуратно сложенные кинжалы тонкой и тщательной работы фейри.Юноша присвистнул.—?Настоящий подарок,?— он с восхищением посмотрел на Корделию, его бронзовые волосы блестели в свете уличного фонаря. —?Никогда бы не подумал, что Арабелла хотела их отравить.—?Я уже говорила тебе,?— крикнула Анна, услышав его слова. —?Я никогда не ухаживаю за скучными девушками.ПРОШЕДШИЕ ДНИ: ПАРИЖ, 1902—?Ты должен поехать в Париж,?— сказал Мэттью Томасу за день до его отъезда в Мадрид. Он, Джеймс и Мэттью развалились в своих креслах в таверне ?Дьявол?, ожидая Кристофера. —?Если ты наконец собираешься бежать с этого унылого острова в какое-нибудь культурное место, ты обязан посетить Париж.—?Это не по пути в Испанию,?— сказал Томас. —?И это будет для меня слишком волнительно.—?Чепуха,?— махнул рукой Мэттью. —?Только Париж похож на Париж. И ты должен остаться в моем любимом отеле ?d'Alsace?. На левом берегу реки. Все называют его ?L'Hotel?.—?Разве это не означает просто ?отель? по-французски? —?спросил Джеймс, едва оторвавшись от книги.—?Его называют так потому, что там когда-то кое-кто остановился.—?Понятия не имею,?— развёл руками Томас.—?Оскар Уайльд,?— произнес Джеймс. —?Когда Мэттью говорит ?кое-кто?, то… обычно он имеет в виду именно его.—?Между прочим, не только Оскар Уайльд,?— заметил Мэттью. —?Но да, Оскар Уайльд. Он умер там.—?Надеюсь, ты проведёшь время более приятно,?— усмехнулся Джеймс.Томас действительно намеревался ограничиться поездкой в Испанию, но…Слова Мэттью не выходили у него из головы, и когда глава мадридского Института предложил Томасу взять двухнедельный отпуск, чтобы еще немного повидать мир, Томас вспомнил обещания Мэттью, что весь мир изменится в его глазах после того, как он увидит город огней.В отеле он чувствовал себя так, словно находится в чьем-то доме, хотя и немного неряшливом. Отель находился в шестом округе, где в целом царило дружелюбная, но слегка убогая атмосфера. Здесь была куча примитивных, которые посещали Сорбонну неподалеку, и Томас легко влился в толпу, когда шагал по соседним улицам на закате, думая о том, где бы пообедать. Он отказался регистрироваться в парижском Институте, увидел лишь горстку жителей Нижнего мира и решил развлечься.К несчастью, Томас уже привык к тому, что его близкие друзья могут легко добраться до него, и даже мадридский Институт был оживленным местом, где компания всегда была под рукой.Одиночество быстро начало его утомлять. Здесь он никого не знал и, по существу, не говорил ни на одном из языков. Целыми днями он разговаривал только с официантом, музейным служащим или портье в отеле ?L’Hotel?.Томасу было одиноко и скучно. Он послушно посетил Лувр, получив много эмоций от увиденного, но ему даже не с кем было поделиться своими мыслями. Он записал их в блокнот и задался вопросом, будет ли он когда-нибудь смотреть на них снова. Он считал дни до возвращения в Испанию, размышляя, как сказать Мэттью, что город сам по себе не был для него достаточным компаньоном.А потом, совершенно необъяснимо, он увидел кого-то знакомого.Не друг. Аластер Карстаирс определенно не был его другом. Но уж точно не был просто знакомым. Они вместе учились в Академии. Там, где был Карстаирс, было ужасно. Он был одним из тех ?подлых мальчишек?, которые любили жестоко и опасно подшутить. Он был одним из тех, кто насмехался и презирал любого, кто хоть чем-то отличается от других. В случае с Томасом это был его рост. Он был невысок для своего возраста, узкоплеч и выглядел моложе своих лет.Конечно, это было много лет назад. Сейчас Томас возвышался над большинством людей. На самом деле, он заметил Аластера только потому, что мог видеть его макушку поверх толпы.Мэттью направил Томаса в Librairie Galignani, на улицу Риволи, как обязательное место для посещения— ?это самый старый англоязычный книжный магазин на всем континенте!? Томас задержался над книгами стихов, долго решая, что купить. А потом рядом появился Аластер.Томас еще не решил, стоит ли признавать Аластера, но особого выбора у него не было. Аластер смотрел прямо на него. Пока Томас наблюдал, на лице Аластера сменилось несколько выражений: узнавание, замешательство, шок, раздражение и снисходительность.Томас слегка помахал ему рукой.Аластер протолкался сквозь толпу людей, стоявших между ними.—?Клянусь Ангелом, Лайтвуд,?— сказал он вместо приветствия. —?Ты превратился в гиганта.Томас удивленно вскинул брови. Несколько других людей поблизости тоже это сделали.—?Это твоя месть, я полагаю,?— продолжал Аластер, как будто Томас сделал это лично для него, —за все те разы, когда я называл тебя ?крошка Томас? или ?полпинты?, или… я не помню, но уверен, что у меня было ещё что-то остроумное.—?Что ты делаешь в Париже? —?поинтересовался Томас.—?А ты что делаешь в Париже? —?вопросом на вопрос ответил Аластер высокомерным тоном, как будто поймал Томаса за чем-то неприличным или незаконным.—?Я в отпуске после своего путешествия в Испанию.Аластер кивнул. Наступило молчание. Томаса охватила паника. Они не были друзьями. То, что Томас знал об Аластере, было в основном негативным. Он не знал, какие у него здесь обязанности.Он думал о том, как бы вежливо извиниться, возможно, сбежать из книжного магазина и вернуться сюда через несколько часов, но Аластер вдруг заговорил.—?Значит, ты хочешь пойти в Лувр? После этого я отправлюсь туда.Томас мог бы сказать: ?я уже был там, спасибо? или ?вообще-то у меня срочная встреча?, но он этого не сделал.Он только сказал:—?Хорошо.И они пошли. Там было многолюдно, и Аластер был недоволен этим, но не стал вымещать свое недовольство на Томасе. Он не умалял искусства, но и восхищенно разглагольствовать не спешил; к удивлению Томаса, Аластер, казалось, был доволен тем, что стоит перед произведением искусства и просто долго смотрит на него, позволяя ему омыть свои чувства. Выражение его лица было сосредоточенным, брови нахмурены, но Томас был уверен, что это был самый довольный вид, который он когда-либо видел у Аластера.Со своей стороны, Томас до этого побывал в этом музее и собрал множество, как ему казалось, проницательных наблюдений по поводу экспонатов. Он осторожно поделился несколькими из них с Аластером. Он ждал, что Аластер усмехнется, но тот лишь кивнул в ответ на замечание Томаса. У Томаса не было никаких причин любить Аластера?— на самом деле у него были все основания не любить Аластера, но в эти маленькие мгновения, стоя рядом с прекрасным предметом, он был рад, что Аластер был здесь, и признание Аластера, каким бы маленьким оно ни было, заставило его почувствовать себя лучше, чем когда-либо с тех пор, как он приехал в Париж.Может быть, он изменился, подумал Томас. Может быть, все рано или поздно повзрослеют. Может быть, он и не был таким уж плохим с самого начала.Он вспомнил свое время в Академии и решил, что нет, Аластер определенно был кошмарным с самого начала. Но сейчас он казался лишь спокойным и задумчивым.Выйдя из музея, Томас и Аластер отправились на прогулку вдоль Сены. Аластер хотел знать все о Мадриде, а Томас даже смог вытянуть из него несколько историй о пребывании в Дамаске, Марокко и самом Париже.Выросший в Идрисе и Лондоне, Томас чувствовал, что Аластер, должно быть, очень светский человек. И все же он задавался вопросом, может ли такое большое количество путешествий сделать человека одиноким.Перед ними возвышалась Эйфелева башня, и Аластер жестом указал на нее.—?Ты был там уже?—?Да,?— ответил Томас. —?Вид просто потрясающий.—?А как тебе вид отсюда? —?спросил Аластер.У Томаса возникло отчетливое ощущение, что его подстерегает ловушка, но он все равно не мог успокоиться.—?По-моему, это невероятное сооружение,?— поделился он. —?Ничего подобного я никогда не видел.Аластер невесело усмехнулся.—?На самом деле многие парижане приходят от этого в ужас. Они находят его уродливым, даже отвратительным, и называют его ?безумием Эйфеля?.Томас снова взглянул на башню. Солнце садилось, обволакивая металл оранжево-розовым нежным светом. На мгновение это напомнило ему о башнях Аликанте, которые защищали столицу Сумеречных охотников, о том, как они ловили лучи заходящего солнца и удерживали их.—?Это вовсе не уродливо,?— сказал он. —?Просто необычно.Аластер выглядел удовлетворенным.—?Совершенно верно. Гюстав Эйфель?— гений, и я уверен, что когда-нибудь его творение оценят по достоинству. Иногда приходится отступать и позволять людям делать то, что они умеют делать хорошо, даже если это кажется безумием.Они вместе поужинали в соседнем кафе, которое Томас счел вполне приличным, но Аластер назвал его ?безобразным?. Они сидели и болтали до поздней ночи; когда все остальные ушли, и они все еще говорили: о книгах, путешествиях, музыке, истории. Томас рассказал Аластеру, что собирается сделать татуировку в виде розы ветров на внутренней стороне руки. Он никому об этом не говорил, и Аластеру стало любопытно.—?Где? —?спросил он, и когда Томас показал ему, Аластер бессознательно провел пальцами по этому месту, прослеживая путь от чувствительной кожи внутренней стороны запястья Томаса до сгиба локтя.Томас сидел ошеломленный и дрожал, хотя ему было очень жарко. Аластер, казалось, ничего не заметил, только убрал руку и попросил у официанта счет. Аластер отказался сообщить Томасу, где он остановился, но попросил Томаса встретиться с ним по определенному адресу на следующий день, чтобы сделать сюрприз.Через пятнадцать минут после начала встречи Томас решил, что Аластер не придет, и, вероятно, просто посмеялся над ним в очередной раз, но Аластер действительно появился и даже извинился за опоздание. Он подвел Томаса к дверям театра Робер-Гуден.—?Я знаю, что мы должны избегать примитивных вещей,?— сказал Аластер,?— но ты должен это увидеть. Это фильм. Движущаяся картинка! Самый новый. Называется ?Le Voyage dans la Lune?.Даже Томас смог перевести это, и в течение семнадцати минут они вместе дивились тому, что сделали миряне?— заставили картины двигаться, как в театре, но в образах, проецируемых на экран. Там был рассказчик, который, как полагал Томас, объяснял происходящее, но он все равно не все понял. Он просто наслаждался зрелищем, наблюдая, как смертные в своих странных костюмах забираются в большой металлический ящик, похожий на артиллерийский снаряд, летят на Луну, а потом спасаются от странных существ, уже живущими там.—?Как ты думаешь, это правда? —?обратился он к Аластеру, когда они вышли, моргая от внезапного яркого света.—?Что? Нет, не говори глупостей,?— сказал Аластер, заправляя прядь темных волос за уши. Люди всегда восхищались светлыми волосами, как у Мэттью, как будто это было что-то особенное, но про себя Томас решил, что темные волосы и глаза были гораздо более поразительными. —?Это что-то вроде пьесы или фокуса. Это то, что делают обычные люди; они не могут творить магию, поэтому создают трюки, которые выглядят как магия, но на самом деле это не так.Аластер попрощался с ним в конце переулка; сказал, что уезжает из Парижа на следующий день, но по-прежнему отказывался говорить Томасу, зачем он здесь и куда направляется. Томас разочаровано подумал, что они все-таки не стали друзьями, хотя ему понравилось то время, которое они провели вместе.Вся эта поездка казалась ему бессвязной и похожей на сон. Аластер появился из ниоткуда, а теперь возвращается в никуда, и Томас понятия не имел, когда они увидятся в следующий раз и как будут себя вести, когда увидятся. Стали ли они теперь друзьями? Они ведь были друзьями в последние несколько дней или нет?—?Я сам вернусь в Испанию через пару дней,?— сказал Томас.Аластер слегка усмехнулся.—?Странно, что ты приехал сюда из Мадрида. Все равно что взять отпуск из отпуска.—?Наверное,?— пожал плечами Томас. Затем нахмурился. —?Нет, в этом нет ничего странного. Год путешествий?— это не отпуск. Это стажировка. Неужели тебе обязательно все время огрызаться?Аластер выглядел удивленным.—?Извини,?— сказал он после долгой паузы. —?Я ничего такого не имею в виду.В этот момент он казался взволнованным, таким человечным и уязвимым, что Томас неуверенно протянул ему руку, и Аластер на мгновение уставился на нее, а затем медленно пожал.Его рука была теплой и мозолистой, и Томас запомнил прикосновение пальцев Аластера к своей ладони и постарался при этом не менять выражения лица.Аластер не спрашивал Томаса ни о его друзьях, ни о семье. Томас тоже не спрашивал Аластера. В эти дни казалось, что во всем мире больше никого не существует.—?Ну что ж,?— произнес Томас. —?До свидания, Карстаирс.—?До свидания, Лайтвуд. Постарайся не вытянуться ещё больше. А то у меня появится новый повод для шуток.Томас смотрел, как Аластер уходит, и ждал, что он обернется в последний раз, но Аластер даже не оглянулся, когда повернул за угол и исчез.