Глава 6. Больше никакого веселья (1/1)

— Они действительно здесь живут? — прошептала Люси, наполовину в изумлении, наполовину в ужасе.Однажды мама описала ей Чизвик-Хаус. Как она была там много лет назад, когда пришла на бал, переодевшись Джессаминой. Ее родители не могли рассказывать о бале, не посылая друг другу нежные, томные, сладкие взгляды. Это было просто отвратительно.Дядя Габриэль тоже описал этот дом, поведав захватывающую историю о том, как он, тетя Сесилия, дядя Джем, родители Люси и дядя Гидеон отправили восвояси злого Бенедикта Лайтвуда, который превратился в демонического червя и мародерствовал в садах Лайтвудов. Это была невероятная история, с кровью и интригами, и было ясно — по крайней мере для Люси — что сады Чизаик-Хауса когда-то были великолепными. Сам особняк тоже когда-то был великолепен: из белого камня, с раскинувшимися зеленые лужайками до самой Темзы. Итальянские сады, залитые лунным светом балконы, высокие гордые колонны, знаменитая репродукция Венеры Медичи из галереи во Флоренции, роскошная аллея кедров, ведущая к дому...— Моя мама говорила, что слышала, что он пришел в запустение, но я этого не ожидала, — прошептала Корделия в ответ. Ее пристальный взгляд, как и у Люси, был прикован к массивным воротам, закрывающим территорию поместья. Латинские слова были выгравированы на верхней части железной решетки.ULTIMA FORSAN. Конец гораздо ближе, чем ты думаешь.От этих слов у Люси по спине пробежали мурашки. Она положила руку на талию, где покоился пояс с оружием. Бриджит оставила для них в экипаже клинки серафимов, пояса и стила, и они тщательно пометили себя различными рунами — Силой, Бесшумностью, Ночным зрением. Никогда не выйдет быть слишком осторожным в месте, где, возможно, обитают привидения. Люси только жалела, что они не смогли переодеться. Они все еще были в своих платьях с пикника, порванных и запятнанных кровью.— Как Грейс может жить здесь? — недоуменно спросила Люси, протягивая руку к своему стило.— Может быть, есть другие вещи, которые делают ее счастливой, — сказала Корделия приглушенным голосом, когда Люси нацарапала открывающую руну на воротах, и они распахнулись, рассыпав порошок красной ржавчины вокруг.Они ступили на разбитые камни: наверное, раньше здесь когда-то была прекрасная аллея. Но гниль умирающего кедра теперь наполняла воздух и щекотала горло Люси. Деревья наверху вросли друг в друга, их ветви сплетались, изгибались и ломались. На земле валялись мертвые ветки.Когда они вышли с аллеи на широкую круговую подъездную перед домом, Люси была поражена разрушенной красотой поместья. Двойная лестница, чудесно сконструированная, вела к широкому входу: почерневшие виноградные лозы обвивались вокруг рифленых колонн. Взглянув вверх, она увидела балконы, о которых говорила ее мать, но они заросли гроздьями шипов.— Как в замке Спящей красавицы, — пробормотала Люси.— Я как раз об этом подумала! — воскликнула Корделия. — А ты когда-нибудь читала старые сказки? Я помню, что они были гораздо более пугающими. В одном из них дворец Спящей красавицы был со всех сторон окружен острым шиповником, а тела принцев, пытавшихся пробиться через него, висели на шипах, когда они умирали, и их кости белели на солнце.— Восхитительно! — сказала Люси. — Я обязательно включу это в свою книгу.— Только не в ?Прекрасную Корделию?, — поспешно сказала Корделия, подходя ближе, чтобы осмотреть дом. — Люси, здесь нет ни единого огонька, ни единого проблеска света. Может быть, их нет дома?— Смотри туда, — Люси указала пальцем. — В одном из окон мелькнул свет. Если ты не хочешь стучать в дверь, то это и не нужно. Признаюсь, здесь довольно жутко.Корделия расправила плечи. — Я вовсе не напугана.Люси спрятала улыбку. — Тогда я пойду искать призрака, пока ты будешь отвлекать. Встретимся у ворот через четверть часа.Корделия кивнула и начала подниматься по полуразрушенным мраморным ступеням к входной двери. Звук стука ее каблуков затих, когда Люси проскользнула мимо дома на задний двор, где трава спускалась вниз к темной воде реки. Она поймала себя на том, что просто смотрит на каменную стену поместья, потрескавшуюся от старости и испещренную миллионами толстых и извивающихся виноградных лоз.Люси бросилась бежать и схватилась за ветви. Она начала быстро карабкаться, перебирая руками, как всегда взбиралась по веревке в тренировочном зале, надеясь найти открытое окно, через которое можно было бы пролезть. К своей радости, на полпути вверх по стене она поняла, что добралась до балкона. Еще лучше.Люси подтянулась, перелезла через перила и бесшумно спрыгнула на пол, ловко увернувшись от колючих шипов и не повредив свой плащ. Она была ужасно довольна собой — интересно, гордился бы отец, если бы узнал, как проворно она перелезла через стену?Скорее всего, нет, вынуждена была она признать. Возможно, он бы прибил ее, если бы узнал, что она вообще оказалась здесь. Увы, родители действительно не могли видеть, чего могут достичь их дети. Люси потянулась к ручке треснувших французских дверей, их стекла были заляпаны черной грязью и зеленоватой слизью. Она толкнула двери — они распахнулась, открывая вид на огромный пустой бальный зал. Почти пустой. Перед ней стоял Джесс Блэкторн, его зеленые глаза горели гневом.— Во имя Разиэля, что ты здесь делаешь? — прошипел он.***В Царстве теней был пронзительный холод. Джеймсу никогда не было так холодно: он всегда стоял как-то в стороне от самого темного места, но теперь он был в центре. Безмолвие растаяло — он услышал свист ветра и отдаленный звук, похожий на звон бьющегося стекла.Вокруг него все было покрыто пылью. Возможно, это место когда-то было океаном и высохло, уносимое резким ветром. Перед ним не было ничего, кроме бесконечного моря песка.Он обернулся, стараясь заметить какую-нибудь тропинку обратно в бальный зал. К своему удивлению, вместо этого он увидел горизонт Лондона — купол Собора Святого Павла, зубчатые стены Лондонского Тауэра и знакомые арки Тауэрского моста. Сам Тауэрский мост, казалось, светился жутким красным светом. Джеймс закашлялся; во рту у него была пыль, горькая, как соль.Горькая, как соль. Он опустился на колени и зачерпнул в ладонь пригоршню костяной земли этого мира. Раньше ему никогда не удавалось ничего здесь потрогать. Но земля была твердой, пыльной, как и любая другая земля. Джеймс сунул пригоршню в карман брюк и поднялся на ноги, когда видение Лондона померкло.Теперь вокруг него была только темнота, освещенная слабым, жутким свечением, источник которого он не видел. Он попытался подавить свой нарастающий ужас, ту часть себя, которая говорила, что он умрет здесь, в абсолютном мраке: застыв на месте, не имея никакого пути, чтобы сбежать.И тут он увидел это. Крошечное мерцание золотистой искры вдалеке.Он двинулся к ней, сначала медленно, а потом все быстрее, когда свет превратился в яркое пламя. Холод начал исчезать, и разные живые запахи окружил его — корней, листьев и цветов, — когда он снова вернулся в этот мир.***Корделия уже почти перестала стучать, когда парадные двери Чизвик-Хауса наконец распахнулись. На пороге стояла Грейс. К большому удивлению Корделии, она была одна. Дамы не открывали свои парадные двери сами — эта задача для слуг. Но какой человек, даже обладающий Зрением, согласится работать в таком месте? Неудивительно, что Грейс настояла, чтобы ее забрали и высадили у ворот.На Грейс было то же самое платье, в котором она была на пикнике, хотя подол был порван и испачкан травой. Не то чтобы Корделия осуждала. Было что-то гуманное в том, что Грейс проявляла даже небольшие несовершенства.Грейс держала в правой руке горящую свечу; позади нее в прихожей было темно. В воздухе стоял сырой запах. Грейс уставилась на Корделию, на ее лице застыло нечто среднее между недоумением и узнаванием.— Мисс Карстаирс, — наконец произнесла она. Она не пригласила Корделию войти и не спросила, зачем она здесь. Увидев гостью, она, казалось, осталась довольна тем, что они были вдвоём.Корделия прочистила горло. — Мисс Блэкторн, — сказала она. Было ли это отвлекающим маневром? Где-то там кралась Люси, ища призрака. Корделия думала, что Татьяна тоже подойдет к двери, но перед ней была лишь одна Грейс. — Я пришла проверить, все ли у вас в порядке после сегодняшних событий, — сказала Корделия. — Как новенькая в Лондоне, я знаю, что это может быть трудно... — Со мной все в порядке, — произнесла Грейс. У Корделии возникло неприятное ощущение, что за пустым выражением лица Грейс требовательно и оценивающе смотрит на Корделию.— Мы с тобой не так уж сильно отличаемся друг от друга, — продолжила Корделия. — Мы обе проделали долгий путь, чтобы попасть сюда...— Вообще-то в оранжерее Блэкторн-Мэнора есть портал, — холодно осведомила Грейс. — Он ведет сюда, в сад. Так что это было недолгое путешествие.— Ах. Ну, это другое дело, но никто из нас не знает Анклав хорошо, или молодых людей в этом городе, кроме Люси и Джеймса. Мы просто пытаемся сделать нашу жизнь здесь настолько лучшей, насколько это возможно...Отблеск свечи отбрасывал устрашающие тени на лицо Грейс. — Мы не похожи, — сказала она без всякой злобы. — У меня есть обязательство, которое ты не можешь понять.— Обязательство? — это слово поразило Корделию. — Ты же не хочешь сказать... Ты же не имеешь в виду Джеймса. Можно назвать отношения с мужчиной обязательством только в том случае, если отношения нежелательные. Но поскольку Грейс вступила в отношения с Джеймсом тайно, без ведома матери, то она, конечно же, хотела этого.Грейс натянуто улыбнулась. — Ты пришла сюда потому, что находишь эту ситуацию забавной?— Я не понимаю, что ты имеешь в виду.Со вздохом Грейс начала отворачиваться. Корделия потянулась, чтобы схватить ее за рукав. Грейс тихо вскрикнула от боли и отдернула руку.— Я не... — Корделия вытаращила глаза — она лишь слегка коснулась Грейс. — Ты не ушиблась? Могу я помочь?Грейс яростно затрясла головой, когда позади нее возникла темная тень. Татьяна Блэкторн.Татьяна была того же возраста, что и Сесилия Лайтвуд, но выглядела на несколько лет старше, и морщины ненависти и гнева врезались в ее кожу, как следы от ножа. Она была одета в испачканное платье цвета фуксии, ее серо-каштановые волосы были распущены и ниспадали каскадом. Она с отвращением посмотрела на Корделию.— Прямо как твой кузен, — усмехнулась женщина. — Напрочь отсутствуют всякие приличия, — она взялась за ручку двери. — Убирайся из моего дома! — зло довершила она и громко захлопнула двери перед лицом Корделии.***Корделия уже возвращалась к воротам, когда услышала вдалеке шум.Она полагала, что ей ничего не остается, кроме как ждать Люси в экипаже — в конце концов, Татьяна ясно дала понять, что ей здесь не рады. Прямо как твой кузен. Когда она упомянула о Джеме, в ее глазах вспыхнула ненависть, и это неприятно кольнуло Корделию. Как можно так долго ненавидеть людей? Особенно когда вы обвиняете их в чем-то, что, хотя и ужасно, но не было их виной? Бенедикт Лайтвуд превратился в червя до того, как Уилл, Джем и другие убили его. Многие решения были не из легких — они были почти невозможны, и не было никакого смысла ненавидеть людей, которые были вынуждены их принимать.Шум прервал ее мысли: он был похож на шипение сердитых голосов. Казалось, он доносился из оранжереи в палисаднике: деревянно-стеклянное строение с прозрачным куполом. Его окна были темными и, без сомнения, такими же грязными, как и весь остальной дом. Но вдруг там есть кто-нибудь? Была ночь, и в поместье никто не жил, кроме Грейс и Татьяны.Корделия помедлила, потом развернула бинты на руках. К ее облегчению, мазь почти полностью залечила ожоги. Она пошевелила свободными пальцами и вытащила Кортану из ножен, прежде чем подкрасться к двери оранжереи.К ее удивлению, дверь распахнулась без скрипа ржавых петель. Казалось, что эта теплица единственная среди всего сада — заросших терновником колонн и неухоженных клумб, — все еще используется.Она вошла внутрь, в мир теней и тяжелого запаха гниющей зелени. Здесь было мрачно, только маленький лунный свет, мерцающий сквозь грязное стекло, освещал пространство.Свободной рукой она вытащила из кармана ведьмин огонь. Он был подарен ей на тринадцатый день рождения Аластером — прохладный круглый кусок адамаса, выкованный Железными сестрами.Корделия обхватила рукой камень, и тот вспыхнул, как живой. Она слегка приглушила его, чтобы теплица не светилась, выдавая ее присутствие. Тусклый желтый огонёк освещал дорожку, которая вела между рядами того, что когда-то было апельсиновыми деревьями в горшках.Крыша высоко вздымалась, исчезая в тени. В вышине мелькали крошечные силуэты — летучие мыши, как подозревала Корделия. Она не возражала против летучих мышей. В сельской местности их было предостаточно.Пауки вызывали у нее куда меньше симпатии. Густая серебристая паутина вилась между деревьями. Она скорчила гримасу и двинулась вниз по тропинке, которая, по крайней мере, была хорошо протоптана. Кто-то был здесь совсем недавно. Она видела отпечатки туфель на высоких каблуках в утоптанной грязи.Паутина была пуста. Она висела повсюду, мерцая, как кружева брошенного свадебного платья, без пауков или тел пойманных насекомых. Странно, подумала Корделия, оглядываясь по сторонам. Нетрудно было представить себе, как это место когда-то было прекрасно: деревянные панели выкрашены в белый цвет, а сквозь стекло видны отблески голубого неба. Теперь здесь почти не осталось цветов, хотя она заметила пурпурные лепестки и темные бутоны пасленовых растений, разбросанные под сенью одинокого огромного дерева, которое все еще росло, голое и безлистное, у дальней стены.Вот это да! Сумеречные охотники не одобряли выращивание таких растений, как паслен, которые являются ингредиентами в заклинаниях темной магии. Ещё здесь были растения, которые она не узнала — что-то вроде мясистого белого тюльпана и красной венерианской мухоловки. Ни одна из них не выглядела так, как будто ее возделывали совсем недавно: повсюду росли сорняки. Ночной кошмар садовника.Тяжелый запах в воздухе усилился — как листва, оставленная гнить. Корделия посмотрела вперед и увидела сгущающуюся темноту и какое-то судорожное движение —она пригнулась как раз в тот момент, когда чей-то коготь пронесся над ее головой. ?Демон!? — закричал тихий голос у нее в голове. Вонь в воздухе, наполовину скрытая запахом гниющих листьев, отсутствие птиц или даже насекомых в теплице — конечно!В темноте снова что-то шевельнулось — Корделия заметила огромное бесформенное лицо, нависшее над ней, побелевшее, клыкастое и костлявое, прежде чем демон зашипел и отпрянул от света.Корделия повернулась, чтобы бежать, но скрюченное щупальце обвилось вокруг ее лодыжки, затягиваясь, как петля. Ее резко сбило с ног, и она сильно ударилась о землю. Колдовской камень улетел куда-то в сторону. Корделия закричала, когда ее потащили в тень.***Люси выпрямилась во весь рост, что было не очень впечатляюще — во всей семье она была самой низкорослой. — Я думаю, это должно быть ясно, — сказала она. — Я тут подкрадываюсь, шпионю.Глаза Джесси вспыхнули. — О, — призрак сделал шаг назад. — Входи скорее в дом.Люси сделала, как он просил, и обнаружила, что попала в просторную комнату. Джесси стоял перед ней в той же одежде, что и на балу, а до этого — в лесу. Редко встретишь джентльмена без пиджака, и уж точно не в рубашке с короткими рукавами, если только это не твой брат или кто-то другой из членов семьи. Она не заметила, как он был раздет, когда была младше, но сейчас она очень хорошо это осознала. Металлический диск — возможно, медальон — мерцал в углублении его горла, его поверхность была покрыта кольцом шипов.— Ты сошла с ума, раз пришла сюда, — сказал он. — Это очень опасно. Люси огляделась вокруг. Размер помещения, своды крыши над головой заставляли ее чувствовать себя крошечной. В разбитое окно лился лунный свет. Стены когда-то были темно-синими, но теперь стали почти черными из-за грязи. На мебель были наброшены длинные простыни, тоже покрытые слоем пыли.Девушка прошла в центр комнаты, где висела огромная хрустальная люстра. Она была похожа на огромного сверкающего паука, а упавшие кристаллы на полу светились, как затвердевшие слёзы.Люси наклонилась, чтобы поднять один из них — ненастоящий бриллиант, но все же красивый, весь в блеске и пыли. — Это был бальный зал, — догадалась она.— До сих пор, — сказал Джесси, и она резко повернулась к нему лицом. Он подошёл ближе, хотя она и не слышала, как он двигался. Он был весь черно-белый —единственным цветным пятном на нем было серебряное кольцо Блэкторнов на правой руке, покрытой шрамами, и зеленые глаза.— Моей матери доставляет удовольствие позволять времени царствовать в этом месте, позволять годам уничтожать гордость Лайтвудов.— Она когда-нибудь перестанет их ненавидеть?— Она ненавидит не только Лайтвудов, — сказал Джесси. — Она ненавидит всех, кого считает ответственными за смерть моего отца. Своих братьев, твоих родителей, Джема Карстаирса. А еще дальше — Конклав. Она считает, что они виноваты в том, что случилось со мной.— А что с тобой случилось? — спросила Люси, убирая разбитый кристалл в карман своего плаща.Джесси бродил по комнате: в полумраке он был похож на черного кота, длинного и гибкого, с лохматой темной шерстью. Люси повернулась, чтобы посмотреть, как он исчезает в тени. Люстра раскачивалась, ее оставшиеся кристаллы посылали сверкающие отблески света через комнату, разбрасывая искры в темноте. На мгновение Люси показалось, что она видит молодого человека в дальнем конце зала — юношу со светлыми волосами и жестким изгибом неумолимого рта. В нем было что-то знакомое...— Как давно ты можешь видеть мертвых? — спросил Джесси.Люси моргнула, и светловолосый мальчик исчез. — Большинство Эрондейлов могут видеть призраков, — сказала она. — Я всегда могла видеть Джессамину. И Джеймс тоже. Я никогда не думала об этом как о чем-то особенном.Джесси подошел и встал под люстрой. Для такого спокойного человека он испытывал удивительную тревогу. — Меня не видел никто, кроме моей матери и сестры, с тех пор мы встретились... с тех пор, как ты встретила меня в Броселинде шесть лет назад. Люси нахмурилась. — Ты призрак, но не такой, как любой другой призрак. Даже мойотец и брат тебя не видят. Это так странно. Тебя похоронили?— Очень смело спрашивать джентльмена, похоронен ли он, — хмыкнул Джесси.— Сколько тебе лет? — Люси это ничуть не смутило.Джесси вздохнул и посмотрел на люстру. — У меня два возраста, — сказал он. — Мне двадцать четыре и семнадцать.— Ни у кого нет двух возрастов.— А у меня есть, — невозмутимо отозвался он. — Мне было семнадцать, когда я умер. Но моя мать не успела подготовиться.Люси облизнула пересохшие губы. — Что значит ?не успела подготовиться??Он указал на себя. — Вот это, на что ты смотришь, моя душа. После моей смерти мать сказала Безмолвным братьям, что никогда не отдаст им мои останки, что не позволит им прикоснуться ко мне, сжечь мое тело дотла. Я не знаю, спрашивали ли они, что она сделала тогда, но знаю, что она привела колдуна в комнату через несколько часов после моей смерти, чтобы сохранить и защитить мое физическое тело. Моя душа была освобождена, чтобы скитаться между реальным миром и мертвым царством. Таким образом, я не старею, не дышу и живу только ночами.— Бродишь по лесам и бальным залам?Он бросил на нее мрачный взгляд. — Обычно я провожу время за чтением. Как в особняке в Идрисе, так и в Чизвик-Хаусе есть хорошие библиотеки. Я даже читал неопубликованные работы моего деда Бенедикта. Они были спрятаны в дымоходе. Ужасные вещи — он был одержим демонами. Общался с ними, совокуплялся с ними...— Фу, — вздрогнула Люси. Странности Бенедикта Лайтвуда были хорошо известны. — А что ты делаешь днем?Он слегка улыбнулся. — Я исчезаю.— Куда?— У тебя очень много вопросов.— Да, — ответила Люси. — На самом деле я пришла сюда именно для того, чтобы задавать вопросы. Что ты имел в виду, когда сказал ?здесь смерть?? На балу ничего не произошло.— Но сегодня это случилось, — ответил Джесси. — Мне рассказала Грейс.Люси попыталась представить себе Грейс и Джесси, сидящих в этой темной комнате и обменивающихся новостями о своих днях: — Днем я видела нападение демона в Риджентс-парке. А ты что делал? — Ну, я не так уж много сделал, как ты знаешь, я все еще мертв.Она прочистила горло. — Значит, ты можешь видеть будущее?Джесси помолчал. Он казался сотканным из лунного света и паутины.— Прежде чем я расскажу, — молвил он, — ты должна поклясться, что никому не расскажешь обо мне — ни брату, ни Корделии, ни родителям. Понятно?— Это секрет? — Люси любила и ненавидела секреты. Она всегда была польщена тем, что ей доверяли их, и тут же чувствовала искушение рассказать всем. — А почему это должно быть тайной? Многие знают, что я могу видеть призраков.— Но, как ты правильно заметила, я не обычный призрак, — сказал Джесси. — Меня удерживает в этом состоянии некромантическая магия, а Конклав запрещает подобные вещи. Если они узнают об этом, то найдут мое тело и сожгут его, и я действительно буду мертв. Навсегда.Люси судорожно сглотнула. — Значит, ты все еще надеешься... думаешь, что сможешь вернуться к жизни?Джесси прислонился спиной к стене, скрестив руки на груди. — Ты не поклялась.— Клянусь Ангелом. Я никому не расскажу о тебе. А теперь объясни, что ты имел в виду прошлой ночью, когда предупредил меня.Люси думала, что он ухмыльнется или скажет что-нибудь насмешливое, но он выглядел очень серьезным. — Ты знаешь, я стою между двумя мирами, — медленно произнес он. — Я принадлежу этому миру и одновременно не принадлежу. Иногда я могу мельком увидеть некоторые вещи: других призраков, конечно же, и демонов. В том бальном зале было демоническое присутствие, и я думаю, что это тот же самый демон, который вернулся сегодня.— Но зачем? — прошептала Люси. Джесси отрицательно покачал головой. — Вот этого я не знаю.— А они вернутся... — начала Люси, но не договорила.Со стороны окна вспыхнул свет. Джесси удивленно обернулся и посмотрел на заднюю стену дома: застекленные французские двери загорелись поразительным белым светом.Люси бросилась к одному из окон и выглянула наружу. Она ясно видела сады в темноте. Чуть поодаль находилась оранжерея, и она мерцала, как звезда.Колдовской огонь.Мгновение спустя свет погас. Холодный страх впился в грудь Люси. — Дейзи, — выдохнула она и распахнула дверь. Выбежала на балкон, даже не взглянув на Джесси, бросилась к перилам и перемахнула через них вниз.***Корделия царапала землю свободной рукой: пальцы тонули в грязи, когда ее тащили в тень. Демоническое щупальце, обвившееся вокруг ее лодыжки, мучительно сжимало ее — казалось, будто миллион маленьких зубов впились в ее кожу — но еще ужаснее был жар на затылке, дыхание существа, что нависло над ней.Что-то схватило ее за руку. Люси, подумала она. Она вскрикнула, когда внезапно остановилась, болезненный жгут вокруг ее ноги напрягся, дергая ее тело в сторону. Она повернула голову, чтобы посмотреть, кто ее держит, и на мгновение замерла.В оранжерее было темно, но она сразу узнала его. Копна черных волос, бледно-золотистые глаза...Джеймс.На нем не было снаряжения. Он был в брюках и рубашке с короткими рукавами, его лицо было бледным от потрясения. Тем не менее, он крепко держал ее за запястье, таща к двери, а щупальце вокруг ее ноги пыталась затянуть ее дальше в оранжерею. Если бы Корделия не сопротивлялась, то была бы просто разорвана надвое.Используя хватку Джеймса как якорь, Корделия развернулась, чтобы освободить Кортану. Она пронзила мечом удерживающее ее щупальце.Кортана сверкнула золотом, прорезая плоть демона. Раздался громкий рокочущий крик, и внезапно Корделия освободилась, скользя к Джеймсу в потоке ихора и собственной крови.Боль пронзила ее, как огонь, когда он поднял ее на ноги. В его движениях не было ничего элегантного, ничего от джентльмена, помогающего леди. Это была битва — его руки схватили ее в отчаянии. Она упала на Джеймса, и тот сгрёб ее в охапку. Колдовской свет тускло мерцал в грязи там, где она его уронила.— Какого черта, Дейзи... — начал было Джеймс.Она резко повернулась, вырываясь из его рук, чтобы схватить ведьмин огонь. В его сиянии она поняла, что то, что она приняла за массивное дерево, возвышающееся у дальней стены оранжереи, было чем-то совсем другим.Это был демон, но не похожий на тех, кого она видела раньше. Издали он казался почти бабочкой или мотыльком, приколотым к стене с распростертыми крыльями. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что крылья у него были перепончатые, пронизанные пульсирующими красными венами. Там, где крылья соединялись вместе, они поднимались в нечто вроде центрального стебля, увенчанного тремя головами. Каждая голова была похожа на волчью, но с черными, как у насекомого, глазами.У основания стебля было что-то похожее на гороховые стручки, торчащие в разные стороны.От стебля тянулся узел длинных щупалец, словно конечности у кальмара: они извивались на полу теплицы и тянулись вдоль грязи, как корни. Петляли между деревьями и растениями в горшках, они душили основания цветущих кустов.То, что отрубила Корделия, лежало на земле, медленно истекая ихором. Другие щупальца неумолимо следовали за ним.Корделия сунула свой огонь в карман. Если ей придется драться, она хотела бы, чтобы у нее были свободны обе руки.Джеймсу, очевидно, пришла в голову та же мысль: он вытащил из-за пояса кинжал и, прищурившись, искоса посмотрел на неё. — Дейзи, — сказал он. — Беги.Неужели он действительно собирался сразить эту тварь метательным клинком? Это равносильно самоубийству. Корделия схватила его за свободную руку и рванулась назад, увлекая Джеймса за собой. Слишком испуганный, чтобы задержаться, он последовал за ней. Она оглянулась один раз и увидела кипящий поток черных когтей позади, и побежала ещё быстрее. Великий Разиэль, какая огромная теплица!Они пронеслись мимо апельсиновых деревьев в горшках и резко остановились. Наконец показалась дверь, но сердце Корделия упало: она была обвита черными когтями, изогнутыми вдоль стен, их кончики упирались в дверь, удерживая ее закрытой. Ее рука крепче сжала запястье Джеймса.— Это та самая дверь? — прошептал он. Она бросила на него удивленный взгляд — как он мог не знать? Разве он не пришел тем же путем, что и она?— Да, — ответила девушка. — У меня есть клинок серафима, но только один... мы могли бы попробовать...Джеймс метнул кинжал, и руны на его лезвии засверкали. Он двигался так быстро, что казался размытым пятном: только что он держал клинок, а в следующее мгновение уже вонзил его в перепончатое крыло демона, разбив стекло позади. Взвизгнув, демон начал отрываться от стены.Джеймс выругался и вытащил еще два клинка — словно серебряные дуги, вращающиеся в его руках. Тварь пронзительно завизжала, издав высокий и ужасный вопль, когда ножи вонзились в его туловище. Существо дернулось — казалось, оно вот-вот рассыплется: стручки с семенами и капли ихора падали на землю, как дождь. Он издал последнее сдавленное шипение и исчез.Дверь теплицы, которую больше ничего не сдерживало, широко распахнулась. Среди разбитого стекла и зловония крови демона Джеймс быстро нырнул на выход, увлекая за собой Корделию; вместе они вывалились в ночь.***Они помчались прочь от теплицы, через заросшую траву и спутанные сорняки. Когда они были уже на достаточном расстоянии, на поляне бывшего прекрасного итальянского сада, Джеймс резко остановился.Корделия чуть не налетела на него. У нее кружилась голова, перед глазами все расплывалось. Боль в ноге вернулась. Она сунула Кортану в ножны за спиной и опустилась на землю.Они находились в небольшой ложбинке, заросшей густым кустарником; оранжерея казалась огромной темной горой вдалеке, закрывая собой сад. Темные деревья склонили друг к другу свои кроны, их ветви были будто связаны в узел. Воздух был чистым и прохладным.Джеймс опустился на колени, повернувшись к ней лицом. — Дай мне посмотреть, Дейзи.Она кивнула. Джеймс легонько положил ладони ей на лодыжку над низкими кожаными сапогами и начал приподнимать подол платья. Край ее нижней юбки был насквозь пропитан кровью, и Корделия не смогла сдержать тихий стон, когда обнажилась ее лодыжка.Кожа выглядела так, словно ее разорвали зазубренным ножом. Верх ее сапога был залит кровью.— Выглядит... не очень, — мягко сказал Джеймс, — но это всего лишь порез. Никакого яда, — он вытащил из-за пояса стило. С большой осторожностью он нежно дотронулся кончиком пальца до ее икры. Ее мать пришла бы в ужас, подумала Корделия, если бы узнала, что юноша коснулся ноги ее дочери. Джеймс начертил целительную руну.Ощущение было такое, словно кто-то вылил ей на лодыжку прохладную воду. Она смотрела, как раненая плоть начала снова срастаться, порезанная кожа уплотнялась, как будто недели заживления были сжаты в секунды.— У тебя такой вид, словно ты никогда не видела, на что способно Иратце, — слегка ухмыльнулся Джеймс. — Тебя никогда не ранили?— Не так сильно, — сказала Корделия. — Я знаю, что должна была... ты, наверное, считаешь меня ребёнком. И этот демон... я не должна была позволить ему сбить себя с ног... — Хватит, — твердо сказал Джеймс. — Демоны время от времени избивают всех подряд, а если бы они этого не делали, нам бы не понадобились исцеляющие руны, — он улыбнулся той редкой милой улыбкой, которая прорезала маску и осветила его лицо. — Я подумал, что ты немного напоминаешь мне Кэтрин Эрншоу из ?Грозового перевала?. У моей мамы есть любимый отрывок о том, как ее укусил бульдог и ?она не кричала — ни за что! Она бы не сделала это, даже если бы ее бросили на рога бешеной коровы?.Корделия уже много лет не читала ?Грозовой перевал?, но почувствовала, что улыбается. Невероятно, Джеймс смог заставить ее улыбнуться после того, что они только что пережили. — Это было впечатляюще, — сказала она. — Убить такого крупного демона метательными ножами.Джеймс тихо рассмеялся. — Нужно отдать должное Кристоферу, — улыбнулся юноша. — Он сделал эти клинки для меня. Он потратил годы на разработки новых оружий, которые могут вынести даже самые сильные руны. Большинство металлов разбилось бы вдребезги. Но каждый раз, когда я теряю один, мне приходится чертовски дорого платить, — добавил он, печально глядя на оранжерею.— Нет, — твердо заявила Корделия. — Ты не вернёшься туда!— Я не оставлю тебя, — просто сказал он, растопив ее сердце. — Дейзи, если я тебе кое-что скажу, ты обещаешь никому больше не говорить?Она не могла сказать ?нет?, когда он называл ее Дейзи.— Ты же знаешь, что я могу превращаться в тень, — сказал он. — Что поначалу я почти не контролировал эти перемены.Она никогда не забудет, как он тянулся к ней, когда у него была жгучая лихорадка, как она пыталась удержать его руку, но та будто превратилась в пар.— Много лет я работал с твоим кузеном Джемом, чтобы научиться контролировать это — перевоплощения, видения, — он прикусил нижнюю губу. — И все же сегодня ночью я вошел в Царство теней по собственной воле. Оказавшись там, оно привело меня сюда.— Я не понимаю, — сказала Корделия. — Почему именно сюда?Он пристально посмотрел ей в глаза. — Я увидел свет в тени, — продолжил он. — Я последовал за ним. Я думаю, что это был свет Кортаны.Она боролась с желанием протянуть руку и дотронуться до лезвия, чтобы убедиться, что меч все еще с ней. — Это особый меч, — призналась она. — Мой отец всегда говорил, что мы не знаем, на что он способен.— Когда я оказался в оранжерее, я понятия не имел, где нахожусь, — произнес Джеймс. — Я задыхался от пыли. Бело-серая пыль, похожая на обгоревшие кости. Я взял горсть этой дряни из другого мира... — он сунул руку в карман брюк и вытащил щепотку чего-то похожего на пепел. — Я собираюсь показать его Генри и Кристоферу. Возможно, они смогут узнать, что это. Я никогда раньше не мог ничего принести из Царства теней; возможно, это произошло потому, что сегодня я вошёл туда по собственной воли.— Ты думаешь, что это из-за того, что я сражалась с демоном... с Кортаной... и тебя потянуло сюда? — спросила Корделия. — Что бы это ни был за демон...Джеймс снова взглянул на оранжерею. — Это был демон Цербера. И он, вероятно, пролежал здесь кучу лет.— Я видела фотографии демонов Цербера, — Корделия с трудом поднялась на ноги. Джеймс приобнял ее, чтобы поддержать. Она напряглась от его близости. — Они совсем не так выглядят.— Бенедикт Лайтвуд был большим поклонником демонов, — сказал Джеймс. — Когда Конклав расчистил это место после его смерти, то обнаружил дюжину демонов Цербера. Они словно сторожевые собаки, которых Лайтвуд поместил сюда, чтобы защищать свою семью и территорию. Наверное, Конклав не нашёл того, который был в оранжерее.Корделия слегка отодвинулась от Джеймса, хотя это было последнее, что ей хотелось сделать. — И ты думаешь, что с годами все изменилось?— Ты читала о происхождении их видов? — поинтересовался Джеймс. — Все дело в том, что они как животные — приспосабливаются к окружающей среде на протяжении поколений. Хотя у демонов нет поколений... они не умирают, пока мы их не убьем. Но этот демон приспособился к своей среде.— Как ты думаешь, здесь есть еще кто-нибудь? — резкая боль в лодыжке сменилась вполне терпимой, когда она повернулась, оглядывая сад в поисках Люси. — Мы можем оказаться в опасности. Люси...Джеймс побледнел. — Люси?У Корделии екнуло сердце. Во имя Ангела!— Мы с Люси приехали сюда вместе...— Ради всего святого! — он внезапно забеспокоился. Она видела это по его лицу, по глазам. — Зачем?— Люси хотела убедиться, что с Грейс все в порядке, и попросила меня поехать с ней, — солгала Корделия. — Она пошла в дом, а я осталась в саду. Глупо было зайти в оранжерею...На лице Джеймса появилось странное выражение крайнего потрясения, как будто он только что вспомнил что-то ужасно важное.— Грейс, — выдохнул он.— Я знаю, что ты, возможно, захочешь навестить ее, — быстро добавила Корделия. — Но я должна предупредить, что Татьяна в очень плохом настроении.Джеймс молчал, ошеломлённо смотря на нее. Вдруг рядом послышался шорох, и из зарослей выскочила Люси.— Корделия! — обрадовалась она, и ее лицо осветилось облегчением. — И... Джейми? — она замерла как вкопанная. — О, боже мой! Джейми! Что ты здесь делаешь?— У тебя есть вполне разумное оправдание того, почему ты шатаешься среди ночи по чужим домам? — потребовал Джеймс, в считанные секунды превратившись из взволнованного юноши в строгого старшего брата. — Папа и мама собираются убить тебя.— Только если ты им скажешь, — глаза Люси вспыхнули. — А то как они узнают?— Узнают, да ещё как, — мрачно пригрозил Джеймс. — Существование демона Цербера в теплице вряд ли...Глаза Люси округлились. — Что?!— Демон Цербера в теплице, — повторил Джеймс, — куда, кстати, ты отправила своего будущего парабатая совершенно одну...— О нет, все в порядке, я сама решила войти туда, — поспешно вмешалась Корделия. — Я собиралась отогнать карету от ворот. Между прочим, Татьяна может в любой момент выглянуть из окна и увидеть нас. Она придёт в ярость.— Нам лучше уйти, — сказала Люси. — Джеймс, ты пойдешь с нами или вернешься тем же путем, каким пришел? — она прищурилась. — Как ты тут оказался, кстати?— Неважно, — он криво усмехнулся. — Идите в экипаж. Встретимся дома.***— Я думаю, Джеймс остался, потому что хочет увидеть Грейс, — тихо поделилась Люси, когда они с Корделией поспешили обратно по заросшим тропинкам сада Чизвик-Хауса. Они вышли наружу и нашли экипаж точно там, где они его оставили. Ксантос стоял рядом, как охранник. — Надеюсь, Татьяна не откусит ему голову.— Похоже, она не любит гостей, — заметила Корделия, когда они забрались в экипаж. — Мне жаль Грейс.— Джеймс всегда жалел ее, — сказала Люси, когда карета тронулась с места. — Тогда получается, что он каким-то образом влюбился в нее. И это действительно очень странно. Я всегда считала жалость противоположностью любви...Она замолчала, ее лицо побелело. Сквозь спутанные ветви деревьев пробивался свет. По дороге к особняку Лайтвудов спешили какие-то фигуры.— Это папа, — сказала Люси таким тоном, как будто только что увидела еще одного демона Цербера. — И, кажется, весь Анклав.Корделия изумленно уставилась вперед. Дорога внезапно наполнилась колдовским светом. Он освещал темные ворота дома, ряды деревьев по обе стороны дороги, неровные очертания самого поместья. Люси, возможно, немного преувеличила про весь Анклав, но это была определенно большая группа Сумеречных охотников, пешком приближающаяся к Чизвик-Хаусу. Корделия увидела знакомые лица — Габриэля и Сесилии Лайтвуд, рыжие волосы Чарльза Фэйрчайлда и, конечно же, Уилла Эрондейла.— Что они здесь делают? — немного испуганно спросила Корделия. — Может быть, нам стоит вернуться и предупредить Джеймса, чтобы он держался подальше?Но экипаж уже набирал скорость, и Ксантос быстро повёз их прочь, пока последние члены Анклава не вышли за ворота. Когда дом стал удаляться, Люси мрачно покачала головой. — Он не поблагодарил бы нас за это, — она вздохнула. — Он просто разозлится, что мы тоже влипли в неприятности... кроме того, Джеймс — мальчик. Ему не так достанется, если они поймают его бродящим по дому. Но если они найдут нас, то будут ужасные неприятности, особенно у тебя с твоей матерью. Это ни в малейшей степени не справедливо, но это так.***Лунный свет просачивался в оранжерею сквозь разбитые стекла. Нефилимы уже давно ушли, осмотрев это место и предъявив свои требования хозяйке дома. Наконец наступила тишина. Семена, которые демон Цербера уронил в предсмертной агонии, начали дрожать, как яйца, которые вот-вот вылупятся. Их кожистые оболочки раскололись, когда острые как шипы зубы разорвали их изнутри. Покрытые липкой пленкой и шипящие, как тараканы, новорожденные демоны вывалились на утоптанную землю оранжереи, каждый не больше детской ладони.Но недолго им оставаться такими маленькими.ПРОШЕДШИЕ ДНИ: ИДРИС, 1900Принять решение проникнуть в Блэкторн-Мэнор в качестве тени — это одно, но сделать это на самом деле — совсем другое. В течение нескольких дней после разговора с Грейс, Джеймс оправдывался про себя, почему сегодня не может этого сделать: его отец встал слишком поздно, чтобы не заметить его ухода; погода слишком плохая, чтобы бродить снаружи; луна слишком яркая, чтобы дать ему достаточное количество темноты для прикрытия.Однажды ночью Джеймс проснулся от тревожного сна и обнаружил, что краснеет и задыхается, как будто бежал от чего-то чудовищного. Постельное белье с его кровати было сброшено. Он встал и некоторое время мерил шагами свою спальню, не в силах даже думать о сне. Затем натянул брюки с рубашкой и вылез из окна.Он думал о Корделии, а не о Грейс, но тем не менее оказался у стены вокруг Блэкторн-Мэнора. Не в силах повернуть назад, зайдя так далеко, он заставил себя превратиться в тень. Довольно быстро он оказался за стеной, пересек территорию и оказался в вестибюле.Он не был подготовлен к состоянию Блэкторн-Мэнора посреди ночи, его смертельной тишине, к его угрожающей ауре, похожей на открытую могилу. Густая серебряная пыль тянулась по краям перил и мебели и запутывалась в паутине на каждом углу. Краем глаза он увидел серое пятно: он знал, что это граница Царства теней.Но он дал обещание.Джеймс мог видеть призраков, но здесь никаких призраков не было. Однако, это место всё равно казалось призрачным. Будто бы тени внимательно прислушивались к его шагам. Самое странное, что все часы в доме, мимо которых он проходил, остановились ровно в один и тот же час: без двадцати девять.Джеймс поднялся по лестнице. В конце длинного коридора перед башенной стеной стоял жуткий доспех, почти вдвое выше человеческого роста. К счастью, это было только часть интерьера: выполненный из стали и меди, он напоминал не что иное, как массивный человеческий скелет, с нагрудным элементом в форме грудной клетки, шлемом и маской, образующими насмешливый череп. Это остановило Джеймса, и он уставился на железного рыцаря, пока до него не дошло, что это должно быть, одно из знаменитых механических созданий Акселя Мортмейна, пустая оболочка, в которой когда-то обитал демон. Те самые монстры, которых победили его собственные родители, когда они были едва старше, чем он сейчас.Грейс сказала ему, что Татьяна оставила дом нетронутым все эти годы, но это было не совсем так: она установила труп этого механического существа в галерее. Зачем? Что же это значило для нее? Было ли это восхищение Мортмейном, который почти уничтожил Сумеречных охотников?Джеймсу очень не хотелось поворачиваться к этой штуке спиной, но он пошел дальше и быстро нашел дверь в кабинет Татьяны. Комната была завалена коробками и ящиками, стопками пожелтевших страниц и ветхих книг. На стене висел портрет мальчика примерно того же возраста, что и Джеймс, с яркими зелеными глазами, сияющими на его изможденном лице. Джеймс знал, кто это, хотя никогда его не видел: Джесси Блэкторн.На низком кованом столике под портретом мертвого мальчика стояла металлическая шкатулка, украшенная извилистыми виноградными лозами, которыми Блэкторны украшали, казалось бы, все вокруг. Замок был встроен в крышку, представляя собой простую замочную скважину на гладкой поверхности.Не глядя прямо на шкатулку, Джеймс опустил руку к ее крышке; он почувствовал, как его тело неровными рывками исчезает из тени, и на какое-то ужасное мгновение увидел ту другую землю, разрушенное место искривленных деревьев.Джеймс просунул свою эфемерную руку сквозь крышку ящика, сомкнул ее вокруг холодной металлической змеи и вытащил наружу. Это был браслет матери Грейс, как она и описывала.Он выбежал из комнаты, из самого поместья. Лунный свет сквозь пыльные окна коридоров дрожал и извивался, как стая серебристых змей.Выйдя за пределы поместья и почти добравшись до дома, Джеймс вдруг осознал, что до сих пор не превратился из тени обратно. Он остановился там, где стоял, на ничем не примечательном участке дороги, по обеим сторонам которого росли густые деревья и листва, откуда не было видно ни особняка Блэкторнов, ни особняка Эрондейлов. Небо было темным с яркой луной. Серый мерцал на краю его зрения, когда он закрыл глаза и заставил себя снова стать реальным.Но ничего не произошло.Он не стал дышащим существом, но все равно чувствовал, что дышит тяжело и неуверенно. Когда он превратился в тень во время своей жгучей лихорадки, это длилось всего несколько мгновений. В Академии Сумеречных охотников это тоже было не так уж долго. Но и в этот раз он не сделал этого намеренно.Странно, но его мысли обратились к Корделии, к ее голосу, доносящемуся сквозь лихорадку, сквозь тени. Он упал на колени, но его руки не оставляли следов на дорожной грязи. Он закрыл глаза. Позволь мне вернуться. Позволь мне вернуться. Не оставляй меня одного в этой темноте.Он почувствовал толчок, как будто упал и сильно ударился о землю: его глаза распахнулись. Он больше не был тенью. Джеймс с трудом поднялся на ноги, задыхаясь от холодного, чистого воздуха. Серый цвет исчез из поля его зрения.— Что ж, — сказал он вслух, ни к кому не обращаясь. — Больше никогда. С меня хватит. Больше никогда.***На следующую ночь Грейс ждала его в тени тисового дерева, прямо у входа в Бросилиндский лес. Не говоря ни слова, он вложил браслет ей в руку.Она задумчиво вертела его в своих бледных пальцах, и он увидел, как лунный свет упал на гравюру на изгибе металла.LOYAULTé ME LIE.Джеймс знал, что это значит. Это была сентенция давно умершего короля Англии. Верность связывает меня.— Это был девиз Картрайтов, — сказала Грейс очень мягким голосом. — Когда-то я была Грейс Картрайт, — улыбка тронула ее губы, слабая, как зимний лунный свет. — Пока я ждала тебя, я поняла, как глупо было просить тебя об этом. Я не могу носить его, иначе матушка заметит. Я даже не смогу хранить его в своей комнате, чтобы она не нашла его... — Грейс повернулась к нему. — А ты бы его носил? — вдруг спросила она. — Как мой друг. Как мой единственный настоящий друг. И когда я буду видеть тебя, это будет мне напоминать о том, кто я такая.— Конечно, — произнес он, и сердце его разрывалось от жалости к ней. — Конечно, я так и сделаю.— Протяни руку, — прошептала она едва слышно, и он подчинился.Позже он говорил себе, что никогда не забудет ее пальцы на своей коже, как весь Бросилиндский лес, а может быть, и весь Идрис. Он сделал глубокий вдох, когда Грейс осторожно защёлкнула браслет на его запястье.Он посмотрел на Грейс сверху вниз. Как же он раньше не замечал, что ее глаза почти такого же цвета серебра, как и сам браслет?Он носил его все лето, весь следующий год, и все последующие года. И даже сейчас, до сих пор он не снимал его.