Глава 2. Пепел роз (1/1)

—?Мэттью,?— сказал Джеймс. —?Мэттью, я знаю, что ты там. Выходи, или, клянусь Ангелом, я раздавлю тебя, как лягушку.Джеймс лежал на бильярдном столе в игровой комнате Института, глядя вниз через край.Бал продолжался по меньшей мере полчаса, и никто не мог найти Мэттью. Джеймс был единственным, кто догадался, что его парабатай прячется здесь: это была одна из их любимых комнат, удобная и красиво украшенная Тессой. На стенах висели портреты в золотых рамах и семейные древа, а также стояли несколько удобных потертых диванов и кресел с откидными спинками. Красиво отполированные шахматы сияли, как шкатулка с драгоценностями на крышке сигарного хьюмидора фирмы ?Данхилл?. Там же стоял массивный бильярдный стол, под которым Мэттью сейчас прятался.Послышался грохот, и из-под стола показалась белокурая голова. Юноша моргнул зелеными глазами и посмотрел на Джеймса.—?Джейми, Джейми,?— произнес он с притворной печалью. —?Ну зачем ты это делаешь? Я мирно дремал.—?Тогда просыпайся. Ты должен быть в бальном зале,?— сказал Джеймс. —?Там столько красивых девушек!—?Черт бы побрал этот бальный зал,?— Мэттью с кряхтением вылез из-под стола. Он выглядел просто великолепно в голубовато-сером костюме с бледно-зеленой гвоздикой в петлице. В одной руке он сжимал хрустальный графин. —?К черту танцы. Я намерен остаться здесь и хорошенько надраться. —?Он взглянул на графин, а затем с надеждой посмотрел на Джеймса. —?Ты можешь присоединиться ко мне, если хочешь.—?Это портвейн моего отца,?— сказал Джеймс. Он знал, что это крепкий напиток и очень сладкий. —?Утром тебе будет очень плохо.—?Это хороший портвейн,?— заметил Мэттью. —?Знаешь, я всегда восхищался твоим отцом. Планировал когда-нибудь стать таким же, как он. Хотя я когда-то знал колдуна, у которого было три руки. Он мог одной рукой драться на дуэли, другой тасовать колоду карт, а третьей развязывать дамский корсет?— и все это одновременно. Теперь у него появился преданный подражатель.—?Ты уже напился,?— неодобрительно цокнул языком Джеймс и потянулся, чтобы выхватить графин из рук парабатая. Но Мэттью был слишком быстр даже в таком состоянии и легко отмахнулся, поднимаясь, чтобы схватить Джеймса за руку. Он стащил его со стола, и через мгновение они уже катались по ковру, как щенки: Мэттью безудержно смеялся, а Джеймс пытался вырвать у него бутылку.—?Отстань… от… меня! —?прохрипел Мэттью и отпустил ее. Джеймс упал навзничь, и крышка отлетела от графина. Портвейн расплескался по его одежде.—?Посмотри, что ты наделал! —?пожаловался он, вытирая носовым платком алое пятно, расползавшееся по его рубашке. —?Теперь я пахну, как пивовар, и выгляжу, как мясник.—?Пиффл,?— проговорил Мэттью. —?Во всяком случае, ни одна из девушек не обратит внимания на твою одежду. Они все утопают в твоих огромных золотых очах. —?Он смотрел на Джеймса широко раскрытыми глазами. Затем закрыл их.Джеймс только нахмурился. Глаза у него были большие, цвета бледно-золотого чая, но в Академии его слишком часто дразнили за необычные глаза, поэтому он не находил удовольствие в их уникальности.Мэттью протянул ему руку.—?Пакс,?— сказал он вкрадчиво. —?Пусть между нами воцарится мир. Можешь вылить остаток портвейна мне на голову.Губы Джеймса изогнулись в улыбке. Было невозможно злиться на Мэттью. Почти невозможно.—?Пойдем в бальный зал, потанцуем, и мы сможем назвать это миром.Мэттью послушно поднялся?— сколько бы он ни выпил, он всегда твердо держался на ногах. Он помог Джеймсу тоже подняться и поправил пиджак, чтобы скрыть пятно от вина.—?Ты хочешь, чтобы портвейн был на тебе или в тебе? —?он протянул Джеймсу графин.Но юноша покачал головой. Его нервы были уже измотаны, и хотя портвейн успокоил бы их, он также спутал бы его мысли. Он хотел оставаться начеку… на всякий случай. Он знал, что сегодня она может не прийти. Но опять же, она могла бы. Прошло шесть месяцев с ее последнего письма, но теперь она была в Лондоне. Он должен быть готов ко всему.Мэттью вздохнул и поставил бутылку на каминную полку.—?Знаешь, как говорят,?— сказал он, когда они с Джеймсом вышли из комнаты и направились обратно к гостям. —?Если выпьешь?— то уснешь. Если уснёшь?— то не согрешишь. Если не согрешишь?— то спасешься. Поэтому пей, чтобы спастись.—?Мэттью, ты можешь согрешить даже во сне,?— произнес томный голос позади.—?Анна,?— сказал Мэттью, схватив Джеймса за плечо. —?Тебя послали за нами?Прислонившись к стене, кузина Джеймса, Анна Лайтвуд, одетая в элегантные облегающие брюки и нежную рубашку в тонкую полоску, смотрела прямо на них. У нее были голубые глаза Эрондейлов, которые всегда приводили Джеймса в замешательство, и ему казалось, будто отец смотрит на него.—?Да, если под ?послали? ты подразумеваешь ?затащить тебя обратно в бальный зал любыми возможными способами?,?— сказала Анна. —?Там девушки, которым нужно, чтобы кто-то танцевал с ними и отвешивал комплименты, а я не могу все делать сама.Музыканты в бальном зале вдруг заиграли мелодию?— оживленный вальс.—?Только не вальс,?— в отчаянии сказал Мэттью. —?Ненавижу вальс.Он начал пятиться назад. Анна схватила его за пиджак.—?О, нет, ты любишь,?— сказала она и решительно повела обоих в бальный зал.***—?Перестань на себя глазеть,?— устало сказал Аластер. —?Почему женщины всегда смотрят на себя? И почему ты хмуришься?Корделия уставилась в зеркальце на отражение брата. Они все ждали снаружи большого бального зала Института. Аластер выглядел невероятно в безупречном черно-белом костюме, его светлые волосы были зачесаны назад с помадой, а руки обтянуты лайковой кожей.?Потому что меня мама одевает, а тебе позволяет носить все, что нравится?,?— подумала она, но ничего не сказала, потому что их мать стояла прямо перед ней. Сона была решительно настроена одеть Корделию по последней моде, даже если эта мода совершенно не подходила ее дочери. На сегодняшний вечер она выбрала для Корделии платье бледно-лилового цвета, отделанное блестящими стеклярусами. Волосы превратились в водопад кудрей, а тугой корсет заставлял ее задыхаться.Корделия считала, что выглядит ужасно. Она часто встречала платья пастельных тонов в модных газетах, но такие наряды предназначались для хрупких девушек с тонкими белокурыми волосами, маленькой грудью и бледной кожей. Корделия решительно ничего из этого не имела. У неё не было фарфоровой кожи, а корсет еле держал грудь. Темно-рыжие волосы тоже не были тонкими, наоборот?— густыми и длинными, как у матери, и доходили до талии. Она выглядела нелепо в крошечных завитушках.—?Потому что я должна носить корсет, Аластер,?— ответила она. —?Я проверяла, не посинела ли.—?Тогда бы ты сливалась с платьем,?— отметил Аластер. Корделия жалела, что рядом нет отца; он всегда говорил ей, что она прекрасно выглядит.—?Дети,?— предостерегающе сказала мать. У Корделии было такое чувство, что она будет обращаться к ним как к ?детям?, даже когда он станут старыми и седыми и не будут вылезать из кресел. —?Корделия, корсеты не только подчёркивают женственную фигуру — они показывают, что леди прекрасно воспитана и обладает тонкими чувствами. Аластер, оставь свою сестру в покое. Это очень важный вечер для всех нас, и мы должны быть обходительными, чтобы произвести хорошее впечатление.Корделия чувствовала беспокойство матери из-за того, что она была единственной женщиной в комнате, носившей поверх волос рузари, и из-за того, что она не знала, что за влиятельные люди пришли на бал.?После сегодняшнего вечера все будет по-другому?,?— снова сказала себе Корделия. Неважно, какое было на ней платье: важно очаровать влиятельных Сумеречных Охотников в комнате, которые могли бы представить ее Консулу. Она заставит Шарлотту понять?— она заставит их всех понять,?— что ее отец, возможно, неудачный стратег, но это не повод сажать его в тюрьму. Она заставит их понять, что семье Карстаирсов нечего скрывать и стыдиться.Она заставит свою маму снова улыбаться.Двери бального зала открылись, и появилась Тесса Эрондейл в малиновом шифоне, с маленькими розами в волосах. Корделия сомневалась, что ей нужно носить корсет. Она уже выглядела неземной. Трудно было поверить, что это та самая женщина, которая уничтожила целую армию металлических монстров.—?Спасибо, что подождали,?— сказала она. —?Я хотела собрать вас всех вместе и представить друг другу. Все просто умирают, чтобы встретиться с вами. Пойдёмте, пойдёмте!Она повела их в бальный зал. Корделия смутно помнила, как играла здесь с Люси, когда дома никого не было. Но теперь он был полон света и музыки.Исчезли тяжелые парчовые стены и массивные бархатные портьеры. Все было просторным и светлым: вдоль стен стояли деревянные скамьи, обитые бело-золотыми полосатыми подушками. Над занавесками висел фриз из золотых птиц, порхающих между деревьями,?— если приглядеться, то можно было разглядеть, что это цапли. На стенах висело разное декоративное оружие?— мечи в украшенных драгоценными камнями ножнах, луки, вырезанные из слоновой кости и нефрита, кинжалы с рукоятками в форме ангельских крыльев.Большая часть пола была расчищена для танцев, но рядом стоял буфет, уставленный стаканами и кувшинами с ледяным лимонадом. Несколько столов, задрапированных в белое, были расставлены по комнате. Пожилые замужние дамы и некоторые молодые, у которых не было партнеров по танцам, толпились у стен, занятые сплетнями.Корделия мгновенно отыскала взглядом Люси, танцующую с юношей с темными волосами, но тщетно искала взъерошенные чёрные волосы Джеймса. Похоже, его здесь ещё нет.Но времени на размышления не было. Тесса была опытной хозяйкой. Корделию и ее семью переводили от группы к группе, знакомили, рассказывали об их достоинствах. Ее представили темноволосой девушке на несколько лет старше ее самой, которая выглядела очень непринужденно в бледно-зеленом платье, отделанном кружевом.—?Барбара Лайтвуд,?— познакомила Тесса, и Корделия тут же оживилась, присев в реверансе. Лайтвуды были двоюродными братьями Джеймса и Люси и по праву считались могущественной семьей.Ее мать сразу завела разговор с родителями Барбары, Гидеоном и Софи Лайтвуд. Корделия пристально глядела на Барбару. Интересно ли ей будет услышать об отце? Скорее всего, нет. Она с улыбкой смотрела на танцпол.—?Кто этот парень, танцующий с Люси? —?спросила Корделия, и Барбара вдруг рассмеялась.—?Это мой брат Томас,?— ответила она. —?И не спотыкается о собственные ноги, вот это да!Корделия еще раз взглянула на юношу с рыжевато-коричневыми волосами, смеющегося вместе с Люси. Томас был очень высоким, пугающе высоким, и широкоплечим. Нравился ли он Люси? Если она и упоминала его в своих письмах, то только как одного из друзей брата.Аластер, стоявший возле группы со скучающим видом?— по правде говоря, Корделия почти забыла о его присутствии,?— внезапно оживился.—?Чарльз! —?воскликнул он с довольным видом, разгладив переднюю часть жилета. —?Если позволите, я пойду поприветствую своего товарища. Мы не виделись целую вечность.Он протиснулся между столиками, не дожидаясь разрешения. Мать Корделии вздохнула.—?Мальчики,?— бросила она.Софи улыбнулась дочери, и Корделия впервые заметила ужасный шрам, пересекавший ее щеку. Было что-то такое в ее жизнерадостности, в том, как она двигалась и говорила, что заставляло поначалу не замечать этого.—?У девушек тоже может быть так,?— заметила она. —?Видели бы вы Барбару и ее сестру Евгению, когда они были детьми. Абсолютный ужас!Барбара рассмеялась. Корделия позавидовала ей, что у нее такие тёплые отношения с матерью.Мгновение спустя подошел темноволосый мальчик и пригласил Барбару на танец; ее увели, и Тесса повела Сону и Корделию к соседнему столику, где дядя Люси, Габриэль Лайтвуд, сидел рядом с красивой женщиной с длинными темными волосами и голубыми глазами?— его женой Сесили. Уилл Эрондейл стоял, прислонившись к краю стола, скрестив руки на груди и улыбаясь.Уилл оглянулся, когда они приблизились, и его лицо смягчилось, когда он заметил Тессу, а позади нее Корделию. Корделия видела в нем частицу того, кем станет Джеймс, когда вырастет.—?Корделия Карстаирс,?— сказал он, поздоровавшись с ее матерью. —?Какой ты стала хорошенькой!Корделия просияла. Если Уилл считает ее хорошенькой, то, возможно, его сын тоже так думает. Конечно, из-за предубеждения Уилла ко всему, что касалось Карстаирсов, он, вероятно, считал и Аластера идеальным и красивым.—?Я слышала, ты приехала в Лондон, чтобы стать парабатаем нашей Люси,?— сказала Сесилия. Она выглядела почти так же молодо, как Тесса, хотя, поскольку она не была бессмертным колдуном, оставалось только гадать, как ей это удалось. —?Я рада. Пора бы как можно больше девушкам становится парабатаями. А то слишком уж много мужчин.—?Ну, первые парабатаи были мужчинами,?— заметил Уилл таким тоном, что Корделия задумалась, не считала ли Сесилия его когда-то невыносимым, как она Аластера.—?Времена меняются, Уилл,?— улыбнулась Сесилия. —?Это современная эпоха. У нас есть электрические фонари, автомобили…—?У обычных людей есть электрический свет,?— перебил Уилл. —?А у нас?— ведьмин.—?А автомобили?— это дань моде,?— вмешался Габриэль Лайтвуд.Корделия прикусила губу. Она совсем не хотела, чтобы этот вечер прошел именно так.Она должна была очаровывать людей и оказывать на них влияние, но вместо этого чувствовала себя ребенком, слушающим бесполезные разговоры взрослых о машинах. С огромным облегчением она увидела, как Люси оставила Томаса на танцполе и бросилась к ней. Они обнялись, и Корделия отвесила красивому голубому кружевному платью Люси несколько комплиментов, в то время как Люси в ужасе смотрела на сиреневый кошмар Корделии.—?Могу я познакомить Корделию с другими девушками? —?спросила она у Соны, одаривая её своей самой очаровательной улыбкой.—?Конечно. —?Сона выглядела довольной. В конце концов, именно для этого она и привела сюда Корделию, не так ли? Встретиться с сыновьями и дочерьми влиятельных Сумеречных Охотников. Хотя на самом деле, как знала Корделия, скорее только с сыновьями.Люси взяла Корделию за руку и повела к столику с закусками, где уже собралась группа девушек в ярких платьях. В толпе незнакомок Корделия уловила лишь несколько имен: Кэтрин Таунсенд, Розамунда Уэнтуорт и Ариадна Бриджсток, которая, должно быть, была родственницей Инквизитора. Это была высокая симпатичная девушка на несколько лет старше остальных, с коричневой кожей чуть темнее, чем у Корделии.—?Какое красивое платье,?— сказала Ариадна Корделии теплым голосом. Ее собственное платье было из льстивого шелка винного цвета. —?По-моему, этот оттенок называют ?пепел роз?. Очень популярен в Париже.—?Да,?— с готовностью кивнула Корделия. Она знала так мало девочек в детстве?— а конкретнее, только Люси?— так как же произвести на них впечатление и очаровать их? Это было крайне важно. —?Вообще-то я купила это платье в Париже. На улице де ла Пэ. Жанна Пакен сделала его на заказ.Она увидела, как глаза Люси расширились от беспокойства. Губы Розамунды скривились.—?Как вам повезло,?— холодно произнесла девушка. —?Большинство из нас здесь, в убогом маленьком лондонском Анклаве, редко выезжают заграницу. Вы, должно быть, думаете, что мы такие скучные.—?О! —?воскликнула Корделия, сообразив, что не попала туда, куда нужно. —?Нет, вовсе нет.—?Моя мать всегда говорила, что Сумеречные охотники не должны интересоваться модой,?— сказала Кэтрин. —?Она считает, что это для простецов.—?Раз уж ты так часто восхищенно отзываешься об одежде Мэттью,?— едко заметила Ариадна,?— то не следует ли предположить, что твои слова только для девочек?—?Ариадна, право же… —?начала было Розамунда и тут же рассмеялась. —?Лёгок на помине,?— добавила вдруг она,?— Смотрите, кто только что пришел.Все бросили взгляд на дальние двери бального зала, через которые только что прошли двое юношей. Корделия первой увидела Джеймса. Он был высок и красив, как всегда: черно-белое творение художника с взъерошенными темными волосами.Она услышала, как Люси застонала, когда девочки зашептались между собой; она уловила имя Джеймса в шепоте, а затем и второе имя на том же дыхании: Мэттью Фэйрчайлд.Конечно. Парабатай Джеймса.Прошло много лет с тех пор, как Корделия видела его в последний раз. Она помнила стройного светловолосого мальчика. Теперь это был хорошо сложенный молодой человек с бронзовыми волосами и лицом прекрасного Ангела.—?Они такие красивые,?— выдохнула Кэтрин почти с болью в голосе. —?Тебе так не кажется, Ариадна?—О да,?— поспешно ответила Ариадна. —?Наверное.—?Она смотрит только на Чарльза,?— вставила Розамунда. Ариадна покраснела, и девушки залились хохотом. Все, кроме Люси, которая закатила глаза.—?Они просто мальчишки,?— сказала девочка.—?Джеймс?— твой брат,?— сказала Кэтрин. —?Ты не можешь судить объективно, Люси! Он великолепен.Корделия смутилась. У Джеймса, похоже, была не одна воздыхательница. Они с Мэттью остановились, чтобы посмеяться вместе с Барбарой и ее партнером по танцу; Джеймс положил руку на плечо Мэттью и улыбался. Он был так прекрасен, что смотреть на него было подобно быть пронзённой стрелой в самое сердце. Конечно, Корделия не единственная, кто так себя чувствовал. И конечно, у Джеймса был свой выбор девушек.—?Мэттью тоже неплохо выглядит,?— сказала Розамунда. —?Но он такой скандалист.—?В самом деле,?— добавила Кэтрин, сверкнув глазами. —?Вы должны быть осторожны с ним, мисс Карстаирс. У него не очень хорошая репутация.Люси начала сердито розоветь.—?Кого же Джеймс пригласит танцевать? —?спросила светловолосая девушка в розовом платье. —?Ну конечно же Розамунду, ты сегодня такая красивая. Кто может устоять перед тобой?—?Ах да, кто же удостоится вниманием моего брата? —?протянула Люси. —?Когда ему было шесть лет, его вырвало прямо в собственный ботинок.Остальные девушки демонстративно проигнорировали ее слова, когда снова заиграла музыка. Кто-то, по-видимому, брат Розамунды, подошёл пригласить светловолосую девушку на танец; Чарльз оставил Аластера и пересек комнату, чтобы взять Ариадну за руку и вывести ее на паркет. Уилл и Тесса плыли в объятиях друг друга, как и другие пары тетушек и дядюшек Люси.Мгновение спустя к столу подошел Мэттью Фэрчайлд. Внезапно он оказался на удивление близко к Корделии. Она увидела, что глаза у него не темные, как ей показалось, а темно-зеленые, как лесной мох. Он слегка поклонился Люси.—?Могу я пригласить вас на танец?Люси бросила взгляд на других девочек, который Корделия могла прочитать так же ясно, как слова на странице. Ее не волновала репутация Мэттью, говорил этот взгляд. Высоко подняв голову, Люси вышла на танцпол вместе с младшим сыном Консула.Это было благородно с ее стороны, подумала Корделия, но сама она осталась наедине с группой девушек, которым она явно не нравилась. Она слышала, как некоторые из них шептались, что она такая самолюбивая, и пару раз ей показалось, что услышала имя своего отца и слово ?суд?.Корделия напряглась. Она совершила ошибку, упомянув о Париже и платьях. Теперь они считают, что она лишь тщеславная дурочка.Она смотрела на танцпол, изо всех сил натянув улыбку. Она заметила своего брата, который сейчас разговаривал с Томасом Лайтвудом. Мальчики небрежно сидели рядом на скамейке, словно обмениваясь секретами. Даже Аластер умел очаровывать влиятельных людей намного лучше неё.Недалеко от них, прислонившись к стене, стояла девушка, одетая по последней моде?— мужской моде. Высокая и почти болезненно стройная, она была темноволосой, как Уилл и Джеймс. Ее волосы были коротко подстрижены и приглажены помадой, края тщательно зачесаны в завитки. Руки длинные, перепачканные чернилами и табаком, и такие изящные, как у статуи. Она курила сигару, дым поднимался к ее лицу, что ещё больше подчеркивало ее загадочность.Анна, вспомнила ее имя Корделия. Это была Анна Лайтвуд, кузина Люси. Она, безусловно, была самым пугающим человеком в комнате.—?О, боже,?— выдохнула Кэтрин, когда заиграла музыка. —?Это вальс.Корделия посмотрела вниз. Она умела танцевать: мать наняла опытного инструктора, чтобы тот научил ее кадрили и лансеру, величавому менуэту и котильону. Но вальс был соблазнительным танцем, в котором чувствуешь тело своего партнера напротив собственного. Она никогда этому не училась.Ей очень хотелось потанцевать с Джеймсом. Но ему, вероятно, совсем не хотелось танцевать; он, вероятно, хотел поговорить со своими друзьями, как сделал бы любой молодой человек. Она услышала еще один взрыв хихиканья и шепота, а затем голос Кэтрин, говорившей: ?разве это не та девушка, чей отец.?—?Дейзи? Не хочешь ли потанцевать?Только один человек называл ее так. Она недоверчиво подняла глаза и увидела Джеймса, стоящего перед ней.Его прекрасные волосы были растрепаны, как всегда, и от этого еще более очаровательны: прядь упала ему на лоб, а густые темные ресницы нависли над бледно-золотыми глазами.Группа девушек ошеломлённо замолчала. Корделии казалось, что она плывет.—?Я не очень-то умею танцевать вальс,?— пробормотала она, не понимая, что говорит.—?Тогда я научу тебя,?— Джеймс взял ее за руку, и мгновение спустя они уже кружились на танцполе.—?Слава богу, ты была свободна,?— сказал Джеймс с искренней веселостью, когда они двигались среди других пар. —?Я боялся, что мне придется пригласить Кэтрин на танец, а она только и говорит о том, какой Мэттью скандальный.—?Рада помочь,?— сказала Корделия, немного запыхавшись. —?Но я действительно не умею танцевать вальс.—?О, я тоже не умею,?—он усмехнулся и повернулся к ней лицом. Она была так близко к нему, и они касались друг друга, ее рука лежала на его предплечье. —?По крайней мере, не очень хорошо. Давай пообещаем не давить друг другу пальцы на ногах.—?Могу попробовать,?— сказала Корделия и тихонько пискнула, когда он притянул ее ближе, надёжно заключая в кольцо своих рук. Комната на мгновение поплыла перед глазами. Это был Джеймс, ее Джеймс, и он держал ее, положив руку ей на талию. Он взял ее другую руку и крепко сжал в своей ладони.А потом они начали двигаться, плавно и медленно, и она изо всех сил старалась следовать за ним. По крайней мере, этому она научилась: как вести себя в танце, как реагировать на намеки партнера. Джеймс хорошо танцевал?— в этом не было ничего удивительного, учитывая, как грациозно он двигался,?— и ему легко удавалось вести ее.—?Неплохо,?— улыбнулся Джеймс. Он подул на прядь волос, свисавшую ему на лоб, но от этого она лишь еще больше упала ему на глаза. Он печально усмехнулся, когда Корделия усилием воли заставила себя не протянуть руку и не откинуть прядь самой. —?И все же всегда неловко, когда твои родители танцуют лучше тебя.—?Хм,?— сказала Корделия. —?Говори за себя. —?Она заметила Люси, танцующую с Мэттью в нескольких футах от их пары. Люси смеялась. —?Может быть, Кэтрин влюблена в Мэттью,?— предположила она. —?Может быть, он оказывает на неё какое-то темное влияние.—?Это было бы очень интересно. И уверяю тебя, с лондонским Анклавом уже очень давно не происходило ничего интересного.Танец с Джеймсом, конечно, был настоящим подарком судьбы, но Корделии пришло в голову, что нужно извлечь из этого выгоду.—?Я просто подумала, как много людей в Анклаве, и как мало я о них знаю. Я, конечно, знаю тебя и Люси…—?Хочешь я познакомлю тебя с остальными? —?Спросил он, когда они сделали сложный поворот. —?Может быть, несколько советов о том, кто такие все остальные, помогут тебе почувствовать себя как дома?Она улыбнулась.—?Это будет очень здорово, спасибо.—?Вон там,?— он указал на танцующих Ариадну и Чарльза. Платье девушки цвета вина сияло в свете ламп. —?Чарльза ты знаешь, а с ним Ариадна Бриджсток, его невеста.—?Я не знала, что они помолвлены!В уголках глаз Джеймса появились морщинки.—?Ты же знаешь, что Чарльз почти уверен в том, что станет Консулом, когда его мать уйдет в отставку. Отец Ариадны?— Инквизитор, очень выгодный политический союз для Чарльза… но я уверен, что он ее любит.Судя по голосу, Джеймс не до конца верил в это, хотя, по мнению Корделии, Чарльз смотрел на свою невесту с обожанием. Она надеялась, что Джеймс не стал циничным. Тот Джеймс, которого она помнила, был совсем не циничен.—?А это, должно быть, Анна,?— сказала она. Это не мог быть кто-то другой, кроме кузины, которую Люси описывала в своих письмах: красивая, бесстрашная, всегда одетая в самые лучшие наряды, какие только могла предложить Джермин-Стрит. Она стояла и смеялась, разговаривая со своим отцом, Габриэлем, возле двери в гостиную.—?Конечно, Анна,?— сказал Джеймс. —?А вот и ее брат Кристофер. Танцует с Розамундой Уэнтуорт.Корделия перевела взгляд на стройного мальчика в очках, которого узнала по фотографиям. Кристофер, как ей было известно, являлся одним из самых близких друзей Джеймса, наряду с Мэттью и Томасом. Он с самым мрачным видом танцевал с разъяренной Розамундой.—?Увы, Кристофер чувствует себя уютно дома с мензурками и пробирками, чем в женском обществе,?— сказал Джеймс. —?Будем надеяться, что он не швырнет бедняжку Розамунду на стол с закусками.—?Он что, влюблен в нее?—?Господи, нет, я ее почти не знаю,?— сказал Джеймс. —?Кроме Чарльза и Ариадны, у Барбары Лайтвуд есть договоренность с Оливером Хейвордом. А Анна всегда разбивает кому-то сердце. Кроме того, я не уверен, что могу думать о каких-либо романах, назревающих в нашем обществе. Хотя то, что ты и Аластер здесь, могут взволновать кого-нибудь, Дейзи.—?Я и не знала, что ты помнишь это старое прозвище.—?Что, Дейзи? —?Он крепко прижимал ее к себе, пока они танцевали: она чувствовала его жар по всему телу. —?Конечно, я помню. Я ведь дал его тебе. Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я перестал им пользоваться.—?Конечно же, нет. Мне нравится. —?Она заставила себя не отводить от него взгляда. Боже, его глаза были поразительно близко. Они были цвета золотистого сиропа. Она слышала этот шепот, знала, что люди находят его глаза странными и чужими, что является признаком его отличия. Они были цвета огня и золота, как она представляла себе сердце солнца. —?Хотя я не думаю, что это мне подходит. Дейзи скорее для хорошенькой маленькой девочки с лентами в волосах.—?Ну вот,?— сказал он. —?Ты одна из таких.И он улыбнулся. Это была милая улыбка, которая всегда расцветала на лице Джеймса, но в ней было что-то еще, намек на что-то большее?— он имел в виду, что она хорошенькая или маленькая? Или он просто имел в виду, что она девочка? Что он имел в виду??Господи, как же мне надоели заигрывания?,?— подумала Корделия.Стоп. Неужели Джеймс Эрондейл заигрывает с ней?—?Некоторые из нас завтра устраивают пикник в Риджентс-парке,?— сказал он, и Корделия почувствовала, как напряглось ее тело. Неужто он собирается попросить ее пойти с ним куда-нибудь? Она предпочла бы частную прогулку верхом или в парке, но согласилась бы и в компании. По правде говоря, она бы согласилась на прогулку куда угодно. —?На тот случай, если Люси еще не говорила тебе об этом…Он замолчал и внезапно посмотрел мимо нее на кого-то, кто только что вошел в комнату. Корделия проследила за его взглядом и увидела высокую женщину, худую, как пугало, в черном траурном одеянии, с проседью в волосах, одетую по моде десятилетней давности. Тесса спешила к ней с озабоченным выражением лица. Уилл шел следом.Когда Тесса подошла к ней, женщина отступила в сторону, пропуская вперёд девушку, которая стояла за ее спиной. Одетая во все цвета слоновой кости, с мягким водопадом бело-золотых кудрей, собранных на затылке, она грациозно двинулась вперед, чтобы поприветствовать Тессу и Уилла, и в этот момент Джеймс отпустил руки Корделии.Они больше не танцевали. Джеймс молча отвернулся от Корделии и зашагал через комнату к новоприбывшим. Она застыла в замешательстве, когда Джеймс наклонился, чтобы поцеловать руку потрясающе красивой девушки, которая только что вошла. На танцполе поднялось хихиканье. Люси отступила от Мэттью, широко раскрыв глаза. Аластер и Томас одновременно повернулись и удивленно посмотрели на Корделию.Корделия знала, что в любой момент ее мать заметит, что она стоит одна посреди танцпола, как брошенный буксир, и бросится к ней, и тогда Корделия точно умрет. Умрет от такого унижения.Корделия осматривала комнату в поисках ближайшего выхода, готовая бежать, когда чья-то рука схватила ее. Ее развернули и взяли в умелые объятия: мгновение спустя она снова танцевала, ее ноги машинально следовали за ногами партнера.—?Совершенно верно. —?Это был Мэттью Фэрчайлд. Светлые волосы, пряный одеколон, расплывчатая улыбка. Его руки были нежны, когда он увлек ее обратно в вальс. —?Просто улыбнись, и никто ничего не заметит. В любом случае мы с Джеймсом практически взаимозаменяемы в общественном сознании.—?Джеймс… ушел,?— сказала потрясенная Корделия.—?Я знаю,?— ответил Мэттью. —?Очень дурной тон. Нельзя оставлять даму на танцполе, если только что-то не горит. И ты нужна мне на два слова.—?На два слова? —?эхом отозвалась Корделия. Она начала чувствовать себя уже менее ошеломленной и более сердитой. —?На два слова?—?На несколько слов, если тебе от этого легче.—?Кто она такая? —?спросила Корделия. Ей не хотелось услышать ответ, но лучше было знать правду. Всегда лучше знать правду.—?Ее зовут Грейс Блэкторн,?— тихо сказал Мэттью. —?Подопечная Татьяны Блэкторн, и они только что приехали в Лондон. Судя по всему, она выросла в какой-то дыре за городом в Идрисе?— вот откуда Джеймс ее знает. Летом их пути часто пересекались.Это девушка, которая не живет в Лондоне, но собирается приехать сюда на длительный срок.Корделия почувствовала тошноту. Подумать только, она думала, что Люси говорит о ней. Что у Джеймса есть к ней чувства.—?Ты выглядишь больной,?— заметил Мэттью. —?Неужели из-за моих танцев?Девушка выпрямилась. Она была Корделией Карстаирс, дочерью Элиаса и Соны, из великой династии Сумеречных охотников. Она была наследницей знаменитого меча Кортаны, который передавался из поколения в поколение в семье Карстаирс. Она приехала в Лондон, чтобы спасти своего отца. Она никогда не развалится на людях.—?Я просто волнусюь,?— сказала Корделия. —?Люси говорила, что ты недолюбливаешь многих людей.Мэттью издал нервный смешок, прежде чем вернуть своему лицу выражение ленивого веселья.—?Люси просто болтушка.—?Но не лгунья.—?Ну что ж, не бойся. Я вовсе не испытываю к тебе неприязни. Я тебя почти не знаю,?— сказал Мэттью. —?Но я знаю твоего брата. Он сделал мою жизнь невыносимой в Академии, и жизнь Кристофера и Джеймса.Корделия неохотно глянула на Джеймса и Грейс. Они составляли потрясающую картину: его темные волосы и ее белокурые кудри. Как пепел и серебро. Как, как, как Корделия могла подумать, что кто-то вроде Джеймса Эрондейла заинтересуется кем-то вроде нее?—?Мы с Аластером очень разные,?— сказала Корделия. Больше ей ничего не хотелось говорить. Это было предательством по отношению к Аластеру. —?Мне, например, нравится Оскар Уайльд, а ему?— нет.Уголки губ Мэттью поползли вверх.—?Я вижу, Корделия Карстаирс, вы сразу же попали в цель. Ты правда читала Оскара?—?Только ?Дориана Грея?,?— призналась Корделия. —?У меня из-за этого были кошмары.—?Мне бы хотелось иметь на чердаке портрет,?— задумчиво произнес Мэттью,?— который показал бы все мои грехи, пока я остаюсь молодым и красивым. И не только для греховных целей?— представь себе, что ты можешь опробовать на нем новые моды. Я мог бы покрасить волосы портрета в голубой цвет и посмотреть, как он выглядит.—?Тебе не нужен портрет. Ты и так молод и очарователен,?— заметила Корделия.—?Мужчины не очаровательны. Мужчины статны,?— возразил Мэтью.—?Томас статный. А ты просто очаровашка,?— сказала Корделия, чувствуя маленького бесёнка внутри себя. Мэттью выглядел упрямым. —?И Джеймс тоже,?— добавила она.—?Он был очень невзрачным ребенком,?— произнес Мэттью. —?Хмурый, всегда ходил носом вниз.—?Но зато в кого превратился,?— сказала Корделия.Мэттью снова рассмеялся и словно сам удивился этому.—?Очень шокирующее наблюдение, Корделия Карстаирс. Я просто в шоке. —?Но в его глазах плясали огоньки. —?Джеймс говорил тебе о завтрашнем дне?—?Он сказал, что будет какая-то экскурсия, кажется, пикник. Хотя я не уверена, что меня пригласили.—?Конечно, пригласили. Я тебя приглашаю.—?О, правда?—?Я могу делать все, что захочу, и обычно я это и делаю.—?Потому что твоя мама Консул? —?Спросила Корделия.Он поднял бровь.—?Я всегда хотела с ней познакомиться,?— поспешно добавила Корделия. —?Она сегодня здесь?—?Нет, она в Идрисе,?— ответил он, пожав плечами. —?Уехала день назад. Консулу не свойственно жить в Лондоне?— она редко бывает здесь. Конклав нуждается в ней.—?О,?— сказала Корделия, изо всех сил стараясь скрыть свое разочарование. —?Как долго она там пробудет?Мэттью закружил ее в удивительном вихре, который заставил других танцоров озадаченно посмотреть на них.—?Ты ведь придешь завтра на пикник? —?воскликнул он. —?Нужно же кому-то развлекать Люси, пока Джеймс будет гоняться за Грейс. Ты ведь хочешь, чтобы Люси была счастлива, правда?—?Конечно, я… —?начала было Корделия и, оглядевшись, поняла, что уже давно не видела Люси. Как она ни крутила головой и ни всматривалась в толпу танцующих, она не видела ни голубого платья своей подруги, ни блеска ее каштановых волос. Озадаченная, она повернулась к Мэттью. —?Но где она? Куда подевалась Люси?