15 (1/1)

Сората не хотел есть, пить или разговаривать. Генри не мог оставить его одного, но до самого вечера Сората не пошевелился, так и лежал на кровати, уставившись в одну точку. Смотреть на это было больно.Сразу после приезда в квартиру Сораты, Генри помог ему искупаться, тщательно вытер полотенцем, одел и уложил в постель. И с тех пор Сората лежал на боку, просверливая взглядом дыру в обоях.- Я заказал пиццу, - Генри присел рядом и потрогал Сорату за плечо. - Тебе нужно поесть.То же безразличие в ответ. Словно в комнате никого не было, словно Генри перестал для него существовать. Может, для него всё перестало существовать.- Пожалуйста, - попросил Генри, но уже знал, что уговоры бесполезны. В таком состоянии, как сейчас, к Сорате не пробиться, можно лишь быть рядом, чтобы он не чувствовал себя одиноким и брошенным.Нет, Генри никогда не сможет его бросить.Пицца так и остыла на столике в гостиной. Когда Сората все-таки уснул, Генри съел пару кусочков, но аппетита не было.На следующий день все повторилось. Пока Генри спал, Сората поднимался с постели и, судя по влажной челке, умывался, но весь день провел все в том же аморфном состоянии. Генри никак не получалось его расшевелить. К вечеру он совсем отчаялся. Осталось чуть больше суток до возвращения в Лондон, остаться он не мог, это слишком серьезный шаг, да и бросить все и в одночасье сменить страну все равно не получится. Увы, в жизни все немного сложнее, чем в романтических фантазиях.И гораздо страшнее.Генри почти решился на звонок в больницу, но через два выматывающих дня кое-что изменилось.Генри позвонил в аэропорт и попросил поменять билет на более поздний рейс, но из этого ничего не вышло. Ему предстояло покинуть Киото, и Сорату, уже завтрашним утром.- Спасибо. Всего доброго.Он отложил телефон и опустился на подлокотник кресла. Хотелось выть от безысходности. Он же не мог оставить Сорату одного в таком состоянии, но и броситься в омут с головой не мог тоже. В соседней комнате лежал его любимый мужчина, все глубже погружающийся в темноту. Если Генри просто уйдет, что с ним станет?Он посмотрел в окно. Сквозь щелки жалюзи просачивалась вечерняя тьма.Генри сжал кулаки.- Черт. Черт!Он еще не осознал эту мысль, но он останется. Столько, сколько потребуется, чтобы Сората снова стал собой, таким, каким Генри его встретил. И каким полюбил.За спиной раздались шаги. Генри, еще не веря, обернулся.- Сора? Сора, ты… Подожди, не вставай, ты слишком слаб.Он подбежал к нему и взял за плечи, боясь, как бы парень не свалился с ног. Все-таки он ничего толком не ел второй день. Но Сората решительно тряхнул головой.- Со мной все в порядке. Генри… Генри, ты должен улететь.Эти слова ударили Генри, как плеть.- Ты этого хочешь? Если да, тогда ладно. Ладно. Утром меня уже не будет в Киото.Генри отпустил его и отошел на шаг назад. Было так больно в груди, словно сердце проткнули насквозь. Он прикрыл глаза ладонью, боясь, как бы из них не брызнули слезы. Сората не должен запомнить его рыдающим от безысходности и вины.- Генри, ты дурак.И сразу к нему прижалось теплое тело, и руки Сораты по-хозяйски обхватили за шею.- Ты исцелил меня, Генри! Все это время я думал над тем, что случилось. Мне казалось, что все пошло прахом, что я сорвался и все снова стало так, как прежде. Но это не так, - Сората нетерпеливо облизнул губы. - Не перебивай, как бы тебе этого не хотелось. Пожалуйста.Генри кивнул, и они сели на диван. Сората взял его за руку, и Генри с трепетом переплел с ним пальцы.- Дэвид был моим первым мужчиной. Я не придавал этому никакого значения, потому что за ним последовали другие, их было много, так много, что всех лучше и не перечислять. Я сам считал себя шлюхой, да так оно, наверное, и было. Одно отличие, денег я не брал. Но Дэвид другой. Он решил, что я его собственность. Я не замечал этой его одержимости. До того дня, когда он меня похитил и изнасиловал. Я подобрал верное слово. Это был не тот секс, что у нас с ним периодически случался. Я не хотел, понимаешь? Я понял, что не хочу, чтобы он ко мне прикасался. Мне было противно, гадко и стыдно. Единственное, о чем я мог думать, это что ты никогда больше не обнимешь меня, потому что ты должен был стать моим последним мужчиной, а Дэйв… Он ставил на мне свое клеймо. Тогда я решил, что больше никогда не позволю тебе даже приблизиться. Я не хотел, чтобы ты испачкался о кого-то вроде меня.Он замолчал, и Генри молча сжал его ладонь. Не стоит даже говорить, что Сората ошибался. Он не мог принадлежать кому-то, кроме Генри. Ему и только ему.- И вот я понял, что был в корне не прав, - продолжил Сората. - Если я испытывал чувства в то время, как… как он делал это со мной, значит, я спасся. Ты спас меня, Генри. То омерзение, которое я испытывал, вернуло мне надежду. Спасибо.Он наклонил голову, пряча лицо за волосами, и Генри протянул руку, касаясь его влажной от слез щеки.- Значит, я могу? - он провел пальцем по приоткрытым мягким губам, по подбородку, заставляя Сорату поднять голову. - Могу прикасаться к тебе?- Я хочу этого, - выдохнул Сората, глядя ему прямо в глаза, и Генри понял, что больше не в силах сдерживать себя.Генри притянул его к себе и поцеловал.Они не поняли, когда успели оказаться в спальне. Тяжелые шторы скрывали свет заходящего солнца, в комнате царил приятный полумрак. Генри уронил Сорату на постель, и тот запрокинул руки, соблазнительно выгибаясь. Его черные волосы разметались по белой простыне, лицо пылало, глаза блестели как темные звезды. Генри застыл, любуясь им.- Иди ко мне, - Сората привстал, опираясь на локти, и бросил на Генри лукавый взгляд. - Ну же. Иди ко мне.Генри уперся коленями в матрас, упруго спружинивший под его весом, и навис на Соратой. Тот сел и рывком стянул майку. Его тело было прекрасно, и Генри не мог устоять перед ним. Его собственное тело горело от страсти, он был возбужден, но еще нашел в себе силы мыслить здраво.- Ты уверен, что хочешь этого сейчас?Сората не стал отвечать. Он приподнялся, обнимая Генри за шею одной рукой, а другой начал торопливо расстегивать пуговицы его рубашки, стягивать ее с плеч. Избавившись от нее, он взялся за брюки. Ловко расстегнул молнию и положил ладонь на возбужденную плоть. Генри стало тяжело дышать, он закусил губу и толкнул Сорату обратно на постель, тут же накрывая своим телом. Сората с готовностью подставил под поцелуи шею, сладко постанывая, когда губы Генри касались чувствительной кожи. Не выдержав, он обхватил Генри за голову и начал толкать ниже, направляя его. Генри целовал грудь, напряженный живот.. Сората выгнулся дугой, задрожал. Его частое дыхание стало хриплым и неровным. Генри чувствовал себя увереннее, когда слышал его голос, так он понимал, что делает то, что нравится Сорате. Большего он и желать не мог.- Генри!.. - вскрикнул Сората и стиснул в кулаке его волосы, больно дергая. Генри выпрямился и взялся за пояс его брюк. Сората заерзал, помогая ему раздеть себя. На секунду Генри снова овладели сомнения и страхи, но стоило Сорате только издать протяжный волнующий стон, как они разом исчезли. Невозможно сомневаться, когда любишь.Сората выпустил волосы и вцепился пальцами в простыню, собирая ее в комок. Тело дрожало от возбуждения, он нетерпеливо вздрагивал, стремясь навстречу прикосновениям. Генри отпрянул, немного испугавшись такого напора.- Прости! - Сората чуть приподнялся и протянул руку, гладя Генри по плечу. - Давай лучше я. Я покажу.Он увлек Генри на постель и оседлал. Он уже делал так, но тогда их разделяла одежда, а сейчас они были близки друг к другу как никогда прежде, и Генри готов был кричать от восторга. Сората крепко сжал его бедрами, выгнулся, отставляя зад, и плавно двигался. Генри быстро захотелось большего, он обхватил бедра Сораты ладонями и больно сжал. Сората все понял и, прижавшись грудью к его груди, крепко поцеловал. Жар его тела заставлял сердце трепетать, и Генри боялся поверить, что все это происходит с ними на самом деле.- Все будет хорошо, у тебя получится, - прошептал Сората, верно угадав причину неуверенности. - Я люблю тебя.Сората потянулся к Генри, целуя в губы и игриво гладя его обнаженную сильную грудь.- Ты мне веришь? - спросил он между поцелуями. - Генри. Генри, я хочу тебя. Хочу принадлежать только тебе, понимаешь?И Генри понимал, еще как понимал. Он погладил Сорату по щеке, и тот, смеясь, перекатился на живот, демонстрируя округлый подтянутый зад. Генри провел по нему ладонью, смял пальцами упругие ягодицы. Сората выгнулся, глядя на Генри через плечо. Дыхание со свистом вырывалось из легких. Генри двигали инстинкты, о существовании которых он и не подозревал. Генри неторопливо ласкал его, не спеша переходить к главному. Сората же нетерпеливо вздрагивал, разрываясь между желанием нежности и желанием страсти.- Пожалуйста, Генри! Генри… Ах!И Генри не стал больше тянуть. Поцеловав Сорату между лопаток, он тесно прильнул к нему, обнимая за талию. Сората сильнее вжался грудью в матрас, колени скользили, и под весом мужчины он вытянулся во весь рост, чувствуя, как Генри заполняет его.Делает его самым счастливым человеком на свете.Это было нечто… невероятное. Сората был таким податливым, таким горячим. Его тело приняло Генри, словно они были созданы друг для друга. Генри покрывал поцелуями его шею и плечи, никак не мог остановиться. Казалось, что в эти мгновения абсолютной близости они стали одним существом, чем-то гораздо более совершенным в своем единстве. Сората так сладко стонал, что Генри совсем потерял разум. Его движения были сильными, резкими, почти грубыми. Сората таял в его объятиях, как воск свечи. Все перестало существовать для него - прошлое, будущее, люди, которые осуждали его, и мир, который всегда казался ему чужим. И Генри чувствовал то же самое. Комната давно погрузилась во мрак. В темноте слышалось жаркое дыхание, приглушенный шепот, слова о любви, которые срывались с губ против воли.Им обоим так хотелось, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась. ***Генри отправился в аэропорт один. Сората ушел рано утром, не попрощавшись. В этом был смысл, ведь они не смогли бы расстаться. Генри проснулся, обнимая прижавшегося к нему парня за плечи, а когда открыл глаза во второй раз, его место уже успело остыть.Сората говорил, что Генри спас его. Возможно, он прав, но спасая его, Генри погубил себя. Жизнь без Сораты представлялась ему чем-то серым, безликим, унылым. Что могло быть в ней такого, что заполнило бы собой пустоту в сердце?Ничего.Объявили рейс, и Генри поднялся, чтобы успеть занять очередь. Он не оглядывался, не пробовал звонить. Перед глазами все еще мелькало любимое лицо с закушенными от страсти губами. Звучал голос, который повторял слова любви. И его имя - Генри. Никто и никогда не произносил его так, как он.Скоро он сядет в самолет и улетит домой, делать вид, что ничего этого с ним не происходило.- Генри! Генри, стой!Сначала показалось, что это обман, желаемое, выданное за действительность. Но Генри уже обернулся и увидел бегущего к нему Сорату. Тот притормозил, махнув ему рукой, и снова сорвался на бег. Люди расступались перед ним, косясь вслед с неодобрением.- Генри!Сората врезался в него, заключая в объятия, и поцеловал в губы. Вся очередь смотрела на них, и Генри обнял Сорату за пояс, наплевав на них всех.- Что… - он перевел дух, - ты делаешь?Сората гордо вскинул голову и, ткнув Генри пальцем в грудь, твердо ответил:- Лечу с тобой.Их обтекал людской поток, шумный, многоголосый, безликий, как унылая серая масса. Генри держал Сорату в объятиях и улыбался.- Ты правда пойдешь на это? Уйдешь из семьи, из дома?- Мой дом теперь там, где ты, - Сората не отводил от него взволнованного взгляда. - Матушка поймет. Она знает, как я тебя люблю. И после этого я не могу остаться тут, как ни в чем не бывало. Я хочу быть с тобой, Генри. Просто скажи, да или нет?- Да. Ну конечно же да!Сората прильнул к нему, пряча счастливое лицо. И Генри признался:- Я бы вернулся за тобой, даже если бы вся Япония была против нас. Весь мир. Ты мне веришь?Сората кивнул и, отстранившись, взял его за руку.- Тогда идем?Генри сжал его ладонь и повел за собой, туда, где они будут вместе.До самого конца.