Глава 4. Чужая телега возле дома и кого она может привезти с собой (1/1)

—?Вот так вот, Аркадий,?— произнёс Базаров после своего недолгого рассказа. —?Как видишь, мне почти успешно удалось отправить самого себя на тот свет в самом расцвете сил. И вот, неделя пронеслась как сон, и я в первый же день, как только твёрдо встал на ноги, сразу поехал к Анне Сергеевне, дабы поблагодарить её за то, что она откликнулась на мой предсмертный зов и не побрезговала приехать к нам.—?Это просто ужас, Евгений… —?приглушенно произнёс Кирсанов. —?Я и не знал ничего…—?И хорошо, что не знал, скажу я тебе,?— перебил его Базаров.—?А что твои родители? Как они?—?А что они? —?Базаров попытался сделать голос равнодушным, но едва заметная дрожь все же прозвучала в нём. —?Думаю, ты и сам уже догадываешься.?Мать все эти дни хлопотала вокруг меня, как наседка, да и отец недалёко от неё ушёл. Но это и не удивляет; нетрудно догадаться, что им пришлось пережить за время моей болезни, а особенно в тот момент, когда меня, как я уже тебе говорил, все посчитали мёртвым. Жаль мне родителей, Аркадий, очень жаль… так что пускай делают теперь со мной всё, что захотят. Возражать не буду. Им столько пришлось перенести, что лучшей награды для них и не найти теперь. Впрочем, так всегда и было.—?Слушай, а как же так могло произойти… Что тебя посчитали мертвым, в то время как ты был жив?Базаров помолчал немного.—?Иного объяснения, кроме летаргического сна, мне на ум не приходит,?— произнёс он затем. —?Вспомни что нам рассказывали?— людей живьём хоронили из-за того, что они, пребывая в таком состоянии, от мертвецов совсем не отличаются. Да, вполне возможно, это был именно летаргический сон. Но меня интересует совсем другой вопрос: как мне удалось выздороветь? Как пиэмия могла вот так внезапно и бесследно пройти? На этот ответ моих знаний катастрофически не хватает. В университете основательно возьмусь за это вопрос. Должно же быть разумное объяснение произошедшему, даже если науке о подобном ещё ничего неизвестно!—?Но у тебя ведь есть какие-то соображения?—?А у тебя? —?Базаров в упор взглянул на Аркадия.—?Нет. Я же…—?Вот и у меня нет,?— не моргнув глазом соврал Базаров, отвернувшись от Кирсанова.Да, у него были соображения. Только он упорно отказывался принимать их на веру, а уж чтобы поделиться ими с кем-то?— о подобном и речи не могло и быть! Правда родители пытались раз намекнуть на сказанные им слова, едва он очнулся, но Базаров тогда сразу же пресёк этот разговор. Он не был готов обсуждать с кем-либо тот факт, что ему довелось побывать в раю…—?Так ты, значит, поедешь Петербург? —?спросил Аркадий нарушив затянувшееся молчание.—?А у меня разве есть выбор? —?пожал плечами Базаров. —?Надо же получить доктора, иначе мне в конце концов придётся с голоду умирать. Да и родителям надо начинать более существенно помогать, а то мои нынешние силы, как ты сам понимаешь, весьма ограничены. Где-нибудь недели через две отправлюсь туда, заодно подыщу до начала учебы, где можно подрабатывать. К счастью, мода на личных, домашних учителей и гувернеров ещё не перевелась. Поскорее бы уже покончить с этим!..—?Ты так и остановишься на своём прежнем желании о должности уездного лекаря?—?Это не желание, Аркадий, это?— трезвый взгляд на действительность. Ползать ни перед кем я не стану даже под дулом пистолета, а, учитывая моё низкое, незнатное происхождение, мне ни о чём другом не следует и думать.—?Но с твоим умом…—?Именно из-за моего ума мне и придётся быть тем, кем я себе наметил. Это не то, чего мне по-настоящему хочется, но я уже давно убедил себя, что к иному мне и не нужно рваться. Видимо, и вправду следовало родиться в иное время,?— горько усмехнулся Базаров,?— так как я не вижу для себя здесь места. По крайней мере, совсем в другом месте следовало вылупиться. Ведь вся беда в том, Аркадий, что я сам не понимаю, чего мне по-настоящему нужно от себя. Вот потому и приходится катиться по дороге, проложенной ещё батей. Ну, в самом деле, кем мне ещё быть, как не лекарем?—?Да кем угодно. Можно ведь быть тем же учёным, но в иной сфере…—?Заниматься наукой?— это ещё не быть учёным. Мне до этого звания так же далеко, как отсюда добираться до Атлантического океана. Нет, не то это всё. Ты молодец, у тебя всё ладно — чирикаешь себе вдоволь на ветвях да гнездо со своей милой вьёшь. А я… —?Базаров вздохнул, уставившись на небо, и произнёс едва слышно;?—?А я как зверь?— всё глубже и глубже в своё логово зарываюсь… Кажется скоро будет гроза,?— прибавил он тут же погромче и более беспечным тоном. —?Весело тебе будет при такой погоде возвращаться в Никольское.—?Если ты приглашаешь меня…—?Да, приглашаю. Зря ты, что ли, на дорогу со мной напросился?—?…то я согласен. Погода и вправду на глазах портится. А ветер-то какой!—?Значит договорились,?— уголки губ Базарова чуть дрогнули в улыбке, и он обернулся через плечо, чтобы посмотреть на то, что у них впереди по-дороге. —?О, а вот уже и мои места начинаются. Должны успеть до дождя добраться.И в самом деле, едва они успели подъехать ко двору дома Базарова, как с небес начали капать первые тяжёлые капли и после ослепительной вспышки ветвистой молнии, угодившей, судя по раздавшемуся затем звуку, где-то неподалёку в лесу в дерево, грянул сотрясающий землю гром, от которого Аркадий невольно вздрогнул?— такова была сила удара. Базаров же присвистнул, но не из-за грома.—?Неужели, это пациент к нам пожаловал? —?сказал он с нахмурившимся видом. —?Или это послали за лекарем из какого-нибудь дома?Аркадий посмотрел в сторону крыльца, куда ему указывал Базаров. Там стояла широкая телега с соломенным настилом, вроде той же, на которой ехали сейчас друзья, с запряженной в неё рыжеватой лошадью, бившей копытом и недовольно фыркавшей на грозу. Возле неё стоял низкорослый темноволосый худощавый человек в распахнутой чуйке, высоких сапогах и небрежно нахлобученной на голову шапке, которую он, при виде приближавшихся Базарова с Аркадием, тут же стянул и едва не подмёл ей землю во время отвешивания поклона. Базаров бросил на мужика проницательный взгляд, от которого тому стало так не по себе, словно он только что украл что-то, но, не став ничего говорить, стремительно проследовал к крыльцу.Только Базаров ступил на первую ступень, как из дверей дома, словно тень, вынырнула Анфисушка, щурившая свой единственный глаз и вытягивая вперёд руку с лампой — так как из-за начинавшейся грозы всё вокруг сильно потемнело.—?Барин, сокол наш вернулся! —?крикнула она затем громко, и на её голос тут же появился отец Базарова, зажимая в руке свою трубку.—?Вернулся,?— промолвил он довольно улыбнувшись и похлопал сына по плечам, сбивая осевшую на его балахон дорожную пыль.—?Да, постарался пораньше, как и обещал. А, и вот ещё прихватил кое-кого по-дороге,?— сказал Базаров, подтолкнув жавшегося за его спиной Аркадия.—?Аркадий Николаевич! —?удивился старик, но весьма радушно потряс руку юноши.—?Здравствуйте, Василий Иванович.—?Очень рад снова видеть вас в наших скромных владениях…—?Ты тут тоже, как я вижу, гостей принимаешь? —?перебил речь отца Базаров, кивнув в сторону телеги. —?Или сам куда собрался ехать?—?Нет, это к нам прибыли,?— Василий Иванович придвинулся к лицу сына. —?У него во время дороги началось обильное кровотечение носом… Я его только что бегло осмотрел и, строго между нами, скажу тебе, что дело там гиблое?— яркий случай aneurysma aortae, и дело идёт к очень скорой смер… Но тебе лучше самому взглянуть на нашего посетителя. Он завернул-то к нам по чистой случайности?— если бы не надвигающаяся гроза, то этот чудак и не подумал бы ни о какой остановке несмотря на своё состояние. Он приехал как раз где-то минут за пять до вас. Но, я вижу, стихия начинает не на шутку разгуливаться… Эй, Анфиска, Тимофеич! Позаботьтесь с остальными о ямщиках и о лошадях?— по-собачьи будет гнать их прочь в такую скверную погоду. Ну, пройдемте, любезный наш Аркадий Николаевич, пройдемте в дом. Арина, Евгений друга привёз!Василий Иванович раскрыл дверь и пропустил молодых людей вперёд, по ходу дела стянув с сына его балахон и картуз, тут же передав их подбежавшему мальчишке, Федьке, который забрал заодно и одежду Аркадия. На зов Василия Ивановича к ним тут же выбежала с лёгкой перевалочкой Арина Власьевна, первым делом бросившись к сыну.—?Енюшенька! Ой, запылился-то как весь… Доброго дня вам, Аркадий Николаевич,?— добавила она с кивком, обхватив пухленькими ручками могучее тело своего сына, мягко обнявшего её в ответ и поцеловавшего в лоб.—?Здравствуйте, Арина Власьевна,?— промолвил ещё слегка смущаясь Аркадий. —?Рад видеть вас, как и вас, Василий Иванович, в хорошем настроении и в добром здравии…—?Ну, где там наш гость? —?спросил Базаров у отца, снова не дав Аркадию закончить свою речь.Впрочем тот и не особо огорчился из-за этого, ведь он так и не смог придумать, что сказать, и даже порадовался, что Евгений избавил его от этой необходимости.—?В кабинете моем сейчас сидит,?я попросил его подождать там,?— отвечал Василий Иванович, попыхивая трубкой.—?Что ж, посмотрим, что у нас там за aneurysma aortae… —?произнёс Базаров, направляясь в кабинет, являвшийся в то же время и его спальной комнатой. —?Ты пойдёшь со мной?—?Я, это… конечно, Евгений, конечно. А ты, Арина,?— обернулся старик к супруге,?— любезным нашим гостем пока займись. Да и нам с Евгением что-нибудь из съедобного подготовь.—?Конечно, конечно,?— закивала старушка. —?Пойдёмте, Аркадий Николаевич, у меня в столовой как раз недавно самовар вскипел.Аркадий послушно последовал за ней, в то время как Базаров вместе с отцом уже были в кабинете.Там Базаров увидел мужчину лет пятидесяти, в некогда хорошей, недешевой, но сильно поношенной и измятой одежде. Он сидел развалившись на одном из стульев и удерживал у носа пропитанный кровью некогда белый платок. При виде вошедших он поднялся во весь свой огромный рост (он был даже чуть выше Базарова) и, отняв от лица платок, растянул свои губи в растерянной улыбке.—?Доктор, опять полилась пока вас не было,?— произнёс он с сильным акцентом, кивнув в сторону зажатого в руке платка, и указал свободной рукой на свой перепачканный нос.Это был приятный на вид человек, хотя мохнатые чёрные брови, нависавшие над такими же чёрными, горячими глазами, и выступающий вперёд квадратный подбородок, поросший недельной щетиной, а также опалённая солнцем и обветренная кожа выдавали в нём человека непростого, твёрдого нрава, привыкшего к лишениям и странствиям.—?Ничего-ничего… Вы, любезный сэр, лучше присаживайтесь, не напрягайте себя понапрасну,?— произнёс старик Базаров подойдя к нему. —?Вот и мой сын, как я и обещал вам, вернулся и сразу же поспешил к вам. Знакомься, Евгений Васильевич,?это?— сэр Морис Джонсон, он бывший английский моряк.—?Бывший английский моряк? —?переспросил Базарос, не без удивления взглянув на выражавшее добродушие лицо Мориса. —?Далеко же вас занесло, однако.—?Если бы не данное мною обещание другу, то меня бы не было тут никогда,?— ответил англичанин, усевшись в кресло и принимая из рук Василия Ивановича чистый кусок ткани вместо своего загубленного платка. —?Похоже, мне так и не успеть вовремя,?— добавил он, невесело усмехнувшись, и указал себе на грудь,?— вот здесь я ношу собственную смерть. Я знаю, что это может случиться даже во время этих слов. Но не хотелось бы так скоро, а не то…—?Постойте, не торопитесь,?— мягко произнёс Базаров, подойдя к Морису. —?Позвольте мне сперва осмотреть вас…—?Смотрите, доктор, смотрите, коль так вам надо,?— усмехнулся он. —?Вам понравится. Думаю, будет и этого достаточно.С этими словами бывший моряк ухватил руку Базарова своей загрубевшей ладонью и прислонил её к своей груди. Базаров тут же ощутил сильные, неровные толчки, а грудь Мориса вся вздрагивала и сильно тряслась под этими ударами, и в повисшей тишине стали отчетливо слышны глухие хрипы больного*.—?Ну, что скажете? —?с горестью взглянул Морис на Базарова. —?Я и так знаю?— finita la commedia*, да?Базаров помолчал некоторое время, словно обдумывая, что ему следует сказать.—?Я до сих пор уверен, что доктору непозволительно лгать,?— произнёс он наконец. —?Даже ради так называемого блага пациента.—?Это похвально, сэр.—?У вас аневризма аорты, и она действительно, как вы уже сами сказали, может лопнуть в любой момент. Одно лишь я не могу понять,?— он взглянул в глаза Мориса,?— такая болезнь не могла возникнуть у вас только вчера. Что за дело потащило вас из Англии сюда, в российскую деревенскую глушь?—?Я прибыл не из Англии, сэр, а из Южной Америки, где жил последние двадцать лет,?— поправил Базарова Джонс. —?А дело, что привело меня сюда, очень важное. Сам я достаточно пожил на своём веку, много осталось за моими плечами, словом?— жизнь не была пустой,?— и потому не боюсь своей аневризмы. Меня волнует лишь то, что вместе с ней может лопнуть последняя надежда для Юлии узнать хоть что-нибудь о своём брате. Если я не успею и умру раньше, чем доеду до неё, то бедная Юлия так и не узнает никогда, что с её Джеймсом… По-вашему, Дмитрием. Я ведь единственный, кто знает, что случилось с её братом шесть лет тому назад и почему о нём до сих пор никто ничего не знал и не слышал. Я был единственным его другом, и никак не могу понять, отчего Господь меня, а не его, высвободил из той передряги, в которую мы с ним угодили… Ведь я один на всём свете, меня никто нигде не ждёт, а у Джима есть и дядя, и младшая сестра…—?Можно узнать, о какой семье вы говорите? —?произнёс Василий Иванович. —?Я ведь по долгу своего ремесла знаю здесь всех в округе…—?Корнеевы они,?— ответил немного подумав Джонс. —?Сестра, как я говорил, Юлией зовётся, а дядя, кажется, Матвей… только у него вроде другая фамилия. Вот с вашими вторыми именами, дающимися от имён отцов, у меня никак не получается подружиться, хотя я хорошо знаю ваш язык.—?Мы это слышим, дорогой Джонс,?— сказал Василий Иванович. —?У вас и вправду очень хорошо получается.—?Надеюсь, язык не подведёт меня и теперь,?— Морис окинул внимательным взглядом своих двоих слушателей. —?Вы, если что, знаете английский?—?Я немного владею им, но Аркадий?— это мой приятель?— в этом успешнее меня. Отец, позови его,?— велел Базаров и старик поспешил исполнить это, оставив на столе свою погасшую трубку.—?Я не против, пускай приходит,?— вздохнул Джонс, прикрыв глаза. —?Знаете, сэр… вы ведь Евгений, верно?—?Да.—?Евгений, видит бог?— если бы не эта гроза, вынудившая меня остановиться в самом конце моего пути, то я никому, кроме Юлии, не поведал бы того, что собираюсь рассказать вам. Это очень важно и серьёзно, и я полагаюсь на вас как на тех людей, в чьи руки забросила меня судьба в последние мгновения моей земной жизни. Я знаю, как и вы, что я не жилец, и потому будет преступлением из глупой осторожности лишать юную девушку того, что она должна узнать. Я буду тешить себя мыслью, что вы?— честные и благородные люди, и потому Юлия и Дмитрий Корнеевы окажутся в надёжных руках.—?Евгений?— честный человек,?— сказал вошедший во время этой речи Аркадий, уже кратко посвящённый Василием Ивановичем в суть дела. —?Я говорю вам это как человек, достаточно хорошо знающий его для таких заявлений. Василий Иванович?— его отец, и потому вы в нём тоже можете быть уверены.—?А Аркадий Николаевич,?— прибавил тот,?— единственный и лучший друг моего сына, и потому на него можно положиться, как и на всех нас.—?Мне остаётся только верить вам на слово,?— устало улыбнулся Морис и вынул из внутреннего кармана своего пиджака небольшую, деревянную коробочку. —?Если я не успею закончить, как угодно, любыми путями передайте это Юлии?— она поймёт, что с этим делать,?— и скажите, что это ей от её брата, передавшего мне на берегах Амазонки то, что лежит внутри. И, прежде чем я начну, скажу это ещё раз?— я полагаюсь только на вашу честность. Может, я и доспускаю страшную ошибку, собираясь довериться вам, также как и отдав коробку, но, так как будет чудом, если я доживу хотя бы до нового рассвета, у меня нет иного выхода. Слушайте же, что я вам вверяю в надежде на вашу совесть…