Часть III (1/1)

Герр Вайндунг переночевал в гостинице, ему повезло: последний номер, последние пять минут до конца смены. Он расплатился, поднялся в комнату, не обращая внимания на обстановку и удобства, столь важные для него в прежние времена. Снял верхнюю одежду, кое-как доковылял до кровати и сразу же уснул, не раздеваясь, словно провалился в глухую бездну. В восемь утра в дверь настойчиво постучали, и герр Вайндунг со стоном открыл один глаз: оказалось, ему любезно принесли завтрак. Герр Вайндунг пробормотал невнятное ?спасибо?, которое вполне могло сойти за проклятье. Даже не взглянув в сторону съестного, он лениво выполз из постели, переоделся... Связался по телефону с домработницей, которая сообщила, что утром в доме никого не было и все вещи на своих местах.За окном накрапывал мелкий дождик. Герр Вайндунг спрятал лицо за чёрным зонтом, дождался такси, которое отвезло его в аэропорт.- Билетов до LA нет, - сказали ему в кассе.- Я бы мог дать вам автограф, - пошутил он.- Вы играете в сериале?- Всю свою жизнь, - ответил он, - но всё-таки надеюсь, что в ближайшее время мне удастся уволиться.Герру Вайндунгу снова крупно повезло, ему продали билет до Лос-Анджелеса в бизнес-класс, у окна. Вылет планировался этим же числом в середине дня.Герр Вайндунг успел вернуться в отель за чемоданом, посетить сувенирную лавку напротив гостиницы и купить там милую безделушку в подарок. В момент оплаты он весьма кстати вспомнил о том, что никого не предупредил о своём приезде.- Hello, - сказал он в тонкую трубку мобильного телефона, - будьте добры миссис Ковач.- Миссис будет вечером.- Thank you, - сказал герр Вайндунг, поднимая чемодан. – Передайте, пожалуйста, что я загляну к ней завтра, меня зовут Бернд Вайндунг.Дождь прекратился.По небу плыли лёгкие облака, сквозь них время от времени просачивались тусклые, больные лучи солнца, которые совсем не грели и рождали в душе скуку.Он снова остановил такси и отправился в аэропорт. В зале ожидания он заказал бокал шампанского, потом внезапно передумал и попросил вина. Поднеся к губам ароматную жидкость, он вдруг почувствовал чудовищное безразличие к жизни, к этом вину, плескавшемуся на дне бокала, к будущему. А, может быть, к чёрту LA, к дьяволу прессу...- Посадка на рейс № 0 на Лос-Анджелес подходит к концу. Уважаемых пассажиров просим проследовать...Герр Вайндунг взволнованно отставил бокал со спиртным, подхватил чемодан и поторопился к терминалу.Полёт прошел незаметно из-за того, что рейс был ночным с пересадкой в Париже. Обычно герр Вайндунг не любил передвигаться таким ненадёжным способом, отчасти потому, что в юности ему приходилось часто летать. За неделю вместе с коллегами они могли совершить до шести вылетов. Когда герр Вайндунг открыл глаза, самолёт шёл на посадку, в окне мелькали огни утреннего Лос-Анджелеса и тёмно-синее, ровное пространство океана, через который они благополучно перенеслись.В этом солнечном тёплом городе он был счастлив когда-то, правда, недолго, но абсолютно.Приятные воспоминания вызывали щекочущее предвкушение встречи, и он радовался впервые за несколько лет.В большом доме Милы Ковач звенела посуда, кто-то мыл тарелки на кухне, звучали детские голоса.Он поднялся по ступенькам на крыльцо и постучал в дверь.- Минуту!- Доброе утро, вы к кому? - поинтересовалась невысокая женщина лет сорока. - Боже мой! Бернд! Это ты?- Привет, - сказал он, грустно улыбаясь, позволяя обнять себя и по-дружески несдержанно расцеловать. – Тебе не передали, что я заеду?- Боже мой! Нет. Ты так изменился!- Я похож на ощипанного воробья, как выразилась одна журналистка...- Бернд, ты страшно-худенький, ты ничего не кушаешь?! Что случилось?! Почему ты приехал?- Ну вот, - шутливо огорчился он, - даже сюрприз, преподнесённый Берндом Вайндунгом, кажется глобальной катастрофой. Ты не хочешь пригласить меня в дом? Надеюсь, я не опасен...- О, малыш, прости, пожалуйста! Проходи, конечно!От нежного, знакомого обращения у него слегка закололо в груди.Только Миле разрешалось употреблять его по отношению к Бернду да и то нечасто, когда он пребывал в относительно благодушном настроении.- Я не предупредил о своём приезде, извини, - сказал он, оставляя чемодан в холле и следуя за ней в гостиную. Мила была в прекрасной форме, подтянутая блондинка, время милосердно обошлось с ее лицом, нарисовав на нем не слишком много морщин.Вдруг откуда-то из-за угла с пронзительными криками выскочили два одинаковых парнишки лет шести, принялись прыгать вокруг матери, дёргать её за лёгкую домашнюю юбку и дружно галдеть.- Мальчики! Тише! - безуспешно успокаивала она детей, но те упорно тянули её за подол в кухню.- Посмотрите, кто к нам приехал! Дядя Берни, вы помните дядю Берни?Дети на секунду замерли, поглядели в ласковые глаза Бернда и снова запищали в два голоса.- Вот видишь, малыш, как я теперь живу! - перекрикивая сыновей, сообщила Мила. - Няня в отпуске.- Да! - завопил один из мальчиков, подлетел к Бернду и повис у него на руках.Бернд заулыбался и с удовольствием включился в семейное веселье. Он любил детей, ему нравилась их искренняя заинтересованность во всём, непоседливость и тепло. Он бы хотел иметь сына, а, может быть, несколько детей… Он бы пел им колыбельные на ночь, учил всяким правильным вещам, пожалуй, он бы смог воспитать из них настоящих людей: умных, честных, ответственных, а главное - не способных на предательство.Мила выделила ему комнату с видом на море, к которому вёл дикий песчаный пляж. Невдалеке, белел чей-то небольшой особняк, он казался заброшенным: вавилонская ива почти закрывала окно на втором этаже, штукатурка кое-где облупилась на каменных стенах. Это зрелище рождало неприятное и знакомое Бернду ощущение тревоги.- А кому принадлежит тот дом, дорогая? - спросил Бернд, распаковывая чемодан.- Одному европейцу, он здесь редко бывает, - сказала она, помогая ему разложить рубашки и прочие шмотки. - Так что считай, соседей у нас нет, живём, как отшельники.- Ничего себе отшельники, - улыбнулся Бернд, устало откидываясь в удобном кресле. - Три этажа, шикарная обстановка, супер-аппаратура. Я не удивлюсь, если здесь обнаружиться мини-студия звукозаписи.- Нет, - расхохоталась Мила. - Не обнаружится, ты же знаешь, я еще в 80-х отошла от дел! Намного раньше тебя и всех остальных.- Ну и зря, - сказал Бернд. - Ты обладала замечательным голосом, польским шармом...- Со мной в Гамбурге общался журналист.- Кто?- Просто среднестатистический писака. Его интересовали подробности моей частной биографии.- Малыш, ты рассказал какому-то чудику о своей личной жизни?- Мне ничего другого не оставалось... Он... шантажировал меня.- Что?- Не волнуйся, пожалуйста. Я его обезоружил, - улыбнулся Бернд.В глазах Милы застыл немой вопрос.Бернд приподнялся с кресла, подхватил чемодан, пошарил в нём и осторожно извлёк чёрный блестящий предмет.- Что это?- Этим он меня шантажировал.Ковач в недоумении подняла одну бровь.- Это дневник Дитера Болена. Интимный дневник... посвящённый мне... то есть нашей люб... связи.- Боже мой... - прошептала Мила, касаясь кончиком пальца кожаной увесистой тетради.- Ты читал? - спросила она.- Нет, - сказал Бернд. - Я бою... не считаю нужным.- Ты хоть внутрь заглядывал? Может, это не он писал.- Он. Его рука. И я... часто видел тетрадь у него на столе. Я думал там бухгалтерские отчёты, документация... Он с таким серьёзным видом над ней сидел...- Какой пассаж, - пробормотала Мила. – Значит, ты не собираешься познакомиться с творчеством нашего романтического воина.- Ни в коем случае... Не знаю, - сказал Бернд, - я пока не решил.- Берни, я в шоке: шантаж! Думаю, в век копиров и фотоаппаратов ты вряд ли в безопасности. Мы не можем быть уверены, что этот человек не заснял содержимое тетради... Интимный дневник, который ты выкрал у журналиста... ужас- Я взял то, что по праву принадлежит мне.- Как тебе это удалось?- Я разрешил ему воспользоваться моим гостеприимством, и пока он спал, забрал тетрадь и уехал.- Ты что его ещё и в доме у себя оставил?- Да, - пробормотал Бернд, - мне же нужно было усыпить его бдительность.- Как дневник оказался у него?- Я понятия не имею.- Ладно, отдыхай. Перелёт, журналистское преследование, смена часовых поясов. Я с трудом представляю твоё нынешнее состояние. Должно быть тебе чертовски хреново.- Дорогая, а сколько сейчас времени?- Десять утра.- .Да, время собирать ракушки на пляже.- Может, отдашь мне тетрадочку? Тебе, действительно, необходимо отдохнуть. Клянусь, что не прочту ни строчки!Бернд с сожалением взглянул на дневник, кожа на ощупь была гладкой и горячей, словно сохранила тепло рук бывшего хозяина. К тому же дневник удобно помещался на дне саквояжа.- Я тоже клянусь, что не прочту ни строчки, - решительно сказал Бернд. - Смотри, ты пообещал, - недоверчиво сказала Ковач.Бернд остался один. За окном ясно слышался шум моря, убаюкивающий, мерный, как бой старинных часов. Бернд положил тетрадь на прикроватный столик, снова сел в кресло и стал наблюдать за игрой солнечного света на её лакированной поверхности.Какой дорогой переплёт, эта тетрадь стоит немало, - подумал он. - А Дитер иногда занудно ворчал из-за неправильно отсчитанной в магазине сдачи.Бернд нервно сглотнул, ему захотелось открыть её, заглянуть внутрь.Он встал с кресла и подкрался к столику, как к гремучей змее. Опустил и тут же отдёрнул руку.Я схожу с ума, - в отчаянии подумал Бернд, - Мила права на 100%, мне нужно отдохнуть.Он медленно переоделся, заставляя себя не глядеть в сторону кожаной приманки. Умылся и задержался у зеркала в ванне.На Бернда смотрело осунувшееся лицо с заострёнными чертами и тёмными, округлившимися от волнения глазами, челюсть слегка подрагивала. Он опустил взгляд ниже. Да-а... Мила сказала истинную правду, он изменился. Он похож на оживший скелет: тощие руки-ноги, одежда болтается.Бернд с отвращением отвернулся от своего отражения и вернулся в спальню.- Дядя Бельни! Дядя Бельни!Бернд улыбнулся. Непоседливые близнецы каким-то чудом пробрались в комнату и теперь весело прыгали рядом с ним на мягком матрасе. Кровать угрожающе тряслась.- Дети!- появилась на пороге Мила. - Дядя Берни устал после перелёта. Немедленно выйдите из спальни!- Не надо, - пробормотал Бернд. - Пусть останутся. Все равно я в это время без снотворного не усну. - Стефан, что это у тебя?! - вдруг удивлённо воскликнул он.Мальчик широко раскрыл глазёнки.- У тебя растёт кончик носа, - закричал Бернд, хватая мальчика в охапку, - ты превращаешься в Пинокио!- Ура! - завопили близнецы.До полудня в доме царило веселье, дети потянули Бернда на дикий пляж смотреть замок, который оказался кучкой песка с круглой дыркой посередине. Бернд картинно схватился за голову и прошептал: ?восхитительно... невероятно... не хватает лишь гаража для маминого автомобиля...? Близнецы запрыгали от счастья и тут же зарылись в песок.Бернд сбросил летние туфли и расположился поблизости. Сейчас, когда дети перестали шуметь, тишину нарушал лишь шум моря и шелест прибрежных деревьев.?А в Гамбурге - осень, - подумал он, - птицы не поют, дождь поливает... Я, наверное, в раю. Я никогда не вернусь назад?Он закрыл глаза, лёг на спину, медленно шевеля пальцами ног у самой кромки воды. Тихие волны набегали и ласкали кожу.- Дядя Бельни! - прокричал один из близнецов. - Нам нужны палочки! Мы за палочками!- Только осторожно, далеко не уходите, - ответил он, лениво открывая глаза.Вокруг было тихо и пустынно, ни души, кроме них троих.Бернд блаженно потянулся. Он всегда мечтал о таком вот одиночестве, милом, непринуждённом...- Дядя Бельни, мы нашли палочку, смотли! - сообщил Стефан, помогая брату тащить огромную корягу, вдвое больше их обоих и Бернда вместе взятых.- Дети, вы с ума сошли, - всполошился Бернд, отвлекаясь от размышлений и вскакивая на ноги, - немедленно положите дерево на землю!- Тогда мы будем иглать в лоботов! - закричал неугомонный Стефан Наигравшись в песке и наплескавшись в море, близнецы устало поникли, разрешили отвести себя в дом и даже согласились на послеобеденный сон.- Ты - чудо, - похвалила Бернда подруга, и он снова оказался предоставлен самому себе.Без толку побродив вокруг дома, он вернулся в гостиную и присел рядом с Милой.- Не желаешь прогуляться по окрестностям? Или ты занимаешься чем-то важным?Мила отодвинула в сторону бумагу и ручку.- Записываю расходы за текущий месяц. Куда ты хочешь пойти? Ты же помнишь, здесь достаточно однообразно: вода да коттеджи.- Это прекрасно.- Бернд, хорошо, конечно, что твой энтузиазм относительно этого места так и не прошел, но не впадай в эйфорию. Здесь скука смертная!- Прекрасно!- Дорогой, ты, как заезженная пластинка. Ладно, давай прогуляемся.- Великолепно!Волны с тихим шёпотом набегали на берег.- Мила, ты самый счастливый человек на свете! - выдохнул Бернд, блаженно улыбаясь и жмурясь под жаром южного солнца.Ковач скептически рассмеялась:- Аргументируй!Бернд удивлённо приостановился, почему-то людям нужно объяснять прописные истины. Это так сложно. Бернд не любил сложности и не любил объяснять.- У тебя есть семья, море, солнце, - сказал он, - круглогодично, в любое время суток!.. Ты можешь проснуться ночью от кошмара – и ничего не исчезнет. Понимаешь?- Кажется, да, малыш, - прошептала Мила, нежно погладив его по щеке, - хоть это и не совсем так.- Привал?- Пожалуй.Они присели на влажный песок.Вдали чётко вырисовывался фасад уже знакомого белого особняка.- А давай прогуляемся до конца берега. Я хочу рассмотреть тот коттедж поближе, - предложил Бернд.- Не стоит, малыш, - задумчиво пробормотала Мила. - Там начинаются частные владения. Местные богачи выкупают целые акры земли вместе с домами. Мы можем запросто нарушить границы чужой собственности.- Жаль, - протянул Бернд.- Бернд, ты ведь не рассказал мне... Чем ты занимаешься, на что живешь?- У меня все, как у всех, небольшой бизнес, плюс пассивный доход. До недавнего времени еще была передача на радио. В общем, всего этого хватало на не слишком роскошную, но вполне достойную жизнь. Мила заметила, как вдруг слегка побледнело его лицо, и приоткрылся рот.- Берни?Она проследила его взгляд, он был обращён в сторону загадочного поместья, около которого притормозил автомобиль, из него вышел мужчина: копна светлых волос, крепкая фигура… - Просто показалось, - пробормотал Бернд.- Тебе надо отвлечься, - категорично возразила Мила, - и пожить немного здесь. Тем более там за тобой абсолютно некому присматривать!- Мила, тебе и без меня есть за кем присмотреть, - передразнил Бернд.- Не волнуйся, малыш, - нежно коснулась его щеки Ковач, - дети скоро поедут к бабушке, должен приехать Френк и забрать их на пару недель.- Вы поссорились?- Ерунда...- Мила!- Он хочет развода.- Что?- Он собирается разводиться.- Но… ты же домохозяйка, на что ты собираешься жить вместе с детьми?- Берни, он обещает мне довольно щедрые алименты.- Задница!- Бернд, - рассмеялась Мила, - когда твой рот произносит дурные словечки, они звучат, словно песня.- У вас двое грудных детей!- Берни, близнецы давно не грудные.- Они с лёгкостью помещаются у тебя на груди. - Теперь нам всем нужно подумать, как жить дальше.- Боже, всё происходит слишком стремительно. Всего неделю назад я был относительно спокоен, - они встали и повернули обратно к дому. - Так или иначе, изменить что-то мы не в силах, нужно смириться с данностью и перестать нервничать по пустякам, - сказала Мила.- Пустяки, когда твоя привычная жизнь летит в тартарары из-за мимолетного желания или безответственности второй стороны? Если бы можно было, я бы прожил всю жизнь в одиночестве, работая где-нибудь на ферме, или на виноградниках.- Берни, - расхохоталась Мила, - ты чересчур избалован и требователен для такой жизни.- А ты слишком весела для обманутой жены, - парировал Бернд. - Как бы то ни было, раз ты приглашаешь, я останусь на пару недель. - Да, дорогой, - приобняла его за плечи Ковач, - вот увидишь, все будет хорошо. Может, съездим в Лос Фелиз? - Тот дом давно продан.- Я знаю, но ты так любил его и фруктовый сад. Я подумала, что ты бы хотел там снова побывать.Средиземноморский дом с видом на Гриффит-парк, не слишком большой по рамкам знаменитостей, занимал около 300 квадратов, был элегантно обставлен и наполнен светом. Помимо основных там имелось еще около 350 квадратов складских помещений возле гаража, где Дитер хотел оборудовать нечто вроде студии. К сожалению, время и место оказались к ним не так щедры, как хотелось бы. А может быть, это была просто плата за посредственность и трусость или недоверие друг другу, расколовшее их чувства в последний раз уже навсегда. Кто знает, окажись они в этом раю в самом начале отношений, все закончилось бы совсем по-другому. С другой стороны Томас вряд ли мог представить их альянс а-ля Элтон Джон и Дэвид Ферниш. Они так привыкли ревновать, злиться и мстить, что скорее это ассоциировалось у них с любовью, а не леголайз с кольцом на пальце.- Томас переночевал в Хафене, потом уехал на такси в аэропорт, вызывал через метрдотеля, - сказал Эдди в трубку. Он сидел в кафе напротив отеля и курил, чувствуя некоторую подавленность и облегчение от того, что тяжелое дело сделано.- Он взял тетрадь с собой? – мужской голос чуть дрогнул.- Да, конечно, я оставил ее на самом видном месте, как вы и сказали.- Отлично. Я был достаточно щедр, ты доволен?- Да, конечно.- Надеюсь, дневник в целости и сохранности. А ты рад и полностью удовлетворен. Ты понимаешь, что твое появление тогда было совсем некстати.- Но вы мастерски смогли извлечь из него пользу.- Я долго думал, как передать ему тетрадь, в этом смысле ты вовремя подвернулся.- Будьте осторожны, он, кажется, не симулирует болезнь. Таблетки не пьет и наплевательски относится к собственному здоровью.- Спасибо. Удачи, Эдди.- И вам всего хорошего.Он нажал отбой, придавил окурок в пепельнице и выдохнул. Сделал глоток кофе, аккуратно поставил чашку на блюдце и отодвинул их подальше. Потом запустил руку в задний карман брюк, вынув оттуда исписанный лист бумаги, и расправил его на столе. Денежное вознаграждение и искренняя благодарность – это, конечно, хорошо, но должны же быть у него какие-то гарантии, что после них он останется в живых./Лето 1983 года/Мы облазили игрушечные магазинчики на пляже, обошли все стройные ряды лоточников в надежде подыскать Томасу панаму.- Малыш, ты не жеребца выбираешь! Решайся поскорей! – я давно нервничал.На Майорке разгорался полдень, и солнце чувствительно припекало макушку.- Жеребец у меня уже есть, - отвечал Томас, сосредоточено устремляясь к новой лавке с пляжными принадлежностями.Я предупредил, что его запросто может настичь солнечный удар.- Ди-ди, я сам разберусь, - упрямо возражал он.Потом он озадачился цветом идентичных кепок и стал пытать меня, какой тон я предпочитаю: розовый или голубой.- Давай все купим, - с надеждой предложил я.- Нет-нет, это абсолютно исключено, - сказал Томас, - купленная вещь должна нравиться. Может быть, ту, цвета морской волны?В общем, мне это надоело. Было слишком жарко. Я взял его за плечо, разворачивая на 90 градусов в сторону отеля. Кожа у него была влажная, с ровным темным загаром, как у мулата. Тонкие кольца волос прилипли к шее. Я наклонил голову и прошептал ему в ухо:- Мне надоело шляться. Я хочу в номер – трахаться.Задумчивое выражение на лице Томаса сменилось смущённо-возмущённым.- Я занят, - неуверенно прошептал он.Но я заметил, как полыхнуло в глубине его глаз, и слегка шлепнул Томаса по заднице.- Мы берем всё, - сказал он, сгребая в кучу панамы. Потом мы занимались сексом в лифте. Я помню, что у меня пересохли губы от бешеного желания взять у него в рот.- Я тебя боюсь, - шептал Томас, быстро расстегивая мне брюки.?Я тоже... себя боюсь?, - думал я. Один приторно-сладкий запах его волос возбуждал меня сильней, чем Клавдия все прелести Мессалины. Что говорить об остальном. В свете диодов его кожа казалась ещё темней и жарче. Сначала он болезненно постанывал, принимая в себя мою плоть. Потом уперся руками в холодные стенки лифта.Его власть над моим телом была невероятной, я сходил с ума от его податливости и еле удерживался от оргазма, когда он блаженно сжимался от силы и тяжести моих толчков. Эти судороги сопровождались нереальными стонами, которые слетали с его приоткрытых пересохших губ.Я кончил так ярко и прошептал ему на ухо, что больше всего на свете люблю его… трахать.Я ненавижу зависеть от кого-либо. Как говорится, у кого деньги, тот девочку и танцует. Можно было вообще ни о чем не заикаться, но мне нужно было рассказать о своей зависимости хотя бы частично. Лезть в сферу чувств я не собирался. Мне нравилось, как его мышцы подрагивали под моими пальцами, в ответ на мое признание, как он слегка наклонил голову в бок, неосознанно предлагая поцеловать шею.Для Томаса огромное значение имела обстановка, антураж, он любил шелковые простыни, цветы, парфюм, почти Шато Лафит... Поэтому секс в обычной кабинке лифта был своего рода обоюдным ответом с его стороны, подтверждением его настоящих чувств ко мне. Как это мы умудрились сказать друг другу так много, не сказав ничего конкретного? Наверное, в этом и есть суть близких отношений – начинаешь понимать без слов, идешь по знакам. Потом он лежал в ванне, лениво свесив ногу.Он даже пену использовать не потрудился: прозрачная вода не скрывала его тела.- Помой меня, - сказал Томас. - Я устал от этой жары.Он чувствовал удовольствие от осознания собственной власти надо мной. Привстал на коленях в воде и положил руки мне на плечи, наблюдая за мокрыми пятнами, растекающимися по моей рубашке.- Сними её, - предложил он. Я стянул ее через голову.- Хорошо, - выдохнул Томас, прислоняясь ко мне и начиная тереться им о мои джинсы.Я водил мочалкой по его спине и ягодицам, не спеша снимать брюки. Мне нравилась его нагловатая интонация, когда он высказывал свои пожелания, и повелительное выражение юного лица.- Хочешь меня? – спросил он, играя ремнем на моих джинсах.- С ума схожу от тебя, - сказал я ему на ухо, захватывая мочку. М-м, - не сдержал он стон, и я взял инициативу на себя, расстегивая джинсы и забирая в кулак наши члены. – Дитер, - жарко шептал Томас, упираясь руками мне в грудь, - ах, как это хорошо, любовь моя…Я бы отдал многое, чтобы оттянуть оргазм и бесконечно слушать его голос…