На прощание (1/1)

И вот настал тот самый день.Накануне Десятый просто отключился. Внезапно так, сам того не осознавая. Он не понял даже, что хочет спать. Просто лежал, думал и внезапно провалился.Снов не было никаких. Просто ровная серая тьма, словно намекавшая о его будущей участи. Просто отблески голоса, который с вечно цветущей иронией спрашивал Саваду, хочет ли он сохранить свою семью.Цуна резко открыл глаза, уставившись в смутно белеющий потолок. Кажется, рассвет – на письменном столе, осторожно разгораясь, прыгали два бледно-розовых пятна.Тихо. И нет в доме обычного крика и гомона. Дети спят ещё, да и мама с Бьянки наверняка не встали. Что им делать в такую рань?Парень, нехотя поднимаясь, взъерошил волосы.«А где же Реборн?» – блуждающий взгляд скользнул по комнате в поисках учителя. Нет. Даже гамак не развесил, как обычно, – словно и не было в жизни паренька упрямого малыша, заставлявшего его делать немыслимые вещи.Наверное, сейчас больше всего Цуна хотел, чтобы аркобалено не вернулся. Потому что тогда у него самого не хватило бы сил уйти – достаточно хоть мельком взглянуть на чёрную шляпу, как сердце непременно сдавило давящей болью, а глаза несильно отозвались влагой.Это неправильно.Но нужно.Он быстро оделся.

И внезапно что-то несильно обожгло ему палец.«Что такое?»Кольцо. То самое, что было с ним рядом во всех передрягах. Не раз выручавшее и подсказывавшее. То самое, из-за которого было столько битв, позволивших Цуне понять, что такое семья.Сейчас оно едва уловимо светилось – не ярче, чем отблески рассвета.Всего лишь еле заметный оранжевый обод, передававший тепло коже.Кольцу решение Цуны явно не нравилось. Но до этого оно вело себя спокойно – сейчас же взбунтовалось, внезапно выбросив дрожащий рыжий огонёк.Взгляд, привыкший к полутьме, упал на пламя. Оно было неровным и колыхалось даже от случайного выдоха. Прямо как жизнь Савады – сначала короткая искра, потом огромный костёр... И угли, на которых пляшет последний огонёк – угасающий и не греющий вовсе.– Это всё бред, – голос дрожал, срываясь на нотах, а Десятый внезапно ощутил, что его решимость слабеет.Парень потянул кольцо с пальца, стараясь не смотреть на наследие Вонголы. На миг русые волосы зашевелились – отозвались на гиперинтуицию, которая лезвием по сердцу призывала владельца не совершать глупостей.Цуна не послушался. С едва уловимым серебристым звоном покатилось кольцо по столу. Миновало раскиданные бумажки, коробочку с пилюлями Посмертной воли и остановилось в розоватом пятне рассвета.Десятый отвернулся. На миг ему показалось, что слышит он укоризненный голос Примо.«Мне уже чудится с перепугу!» – мысль внезапная, но спасительная. Чтобы не сойти с ума.Босыми пятками по полу. Обернулся в последний раз, окидывая комнату печально-решительным взглядом. Лишь душу на краткий миг рвануло болью.– С моим уходом ничего не изменится.Он пытался внушить себе уверенность, чтобы сил хватило на единственный шаг. И не задумывался паренёк о том, что вместе они бы всё преодолели.Просто... было слишком много боли.Вздрогнул, осознав истинные причины своего поступка.Сколько раз они были на краю гибели? Сколько раз глаза гасли, обессиленно закрываясь? Сколько было криков, полных отчаяния? Сколько?Так больше нельзя.А Бьякуран обещал.По лестнице пронёсся вздох, разбившийся вдребезги о ступеньки.Он не стал прощаться. Душа бы не выдержала – даже сейчас сердце будто аккуратно разрывали на ровные тонкие полоски, каждая из которых принадлежала дорогому человеку.И глаза резко посветлели. Краткое движение ресниц – чтобы так не жгло.«Прости меня, мама...» – поперхнулся мыслями. Грудь резко сдавило.А погода словно издевалась. Трепетный розовый рассвет зажигал кромку голубеющих небес. Горизонт уже посветлел, а по асфальту расстилалась дорожка света.Парень закрыл осторожно дверь.«Вот и всё...»– Ты куда, глупый Цуна?Голос звучал ещё сонно и перемежался зевками. Обычно резкий и пронзительный, сейчас он был почти мягким.Савада вздрогнул, оборачиваясь.– Ты... ты что здесь делаешь в такую рань, Ламбо?!В ответ же мальчишка только фыркнул, потирая крошечной ручонкой заспанные глаза.– Ламбо-сан хочет есть. – как-то меланхолично сообщил он. – А все остальные спят.И от этих простых слов, которые звучали на кухне каждый день, у Десятого чуть сердце не остановилось. Просто в глазах резко потемнело, словно унося все краски, а ноги подкосились, немея. Зрачки, утопавшие в шоколадной радужке, на миг расширились до предела. А фраза застряла сухим песком в горле.Цуна ощутил, что ему пора срочно уходить. Потому что не выдержит он более взгляда этих честно-наивных зелёных глаз, взирающих на него с любопытством.– Я.... по делам.– Да?.. – протянул Ламбо. И ноты в его голосе, такие родные и знакомые, заставили босса Вонголы вздрогнуть. – Ну ладно, тогда я на кухню пойду.Чуть прищурившись на солнце, мальчишка потопал к дому. Шаг за шагом – легко так, по-детски. И не осознавая даже, что могло бы быть, не согласись Цуна на предложение Бьякурана.– Ламбо, постой!– А? – телёнок обернулся, скользнув по нему взглядом. На миг что-то показалось ему странным. Может, то, что этот глупый Цуна не стал ему выговаривать за столь ранние прогулки?И перемены эти мальчишке не понравились.– Ты... это... прости меня, ладно? Я мог быть несправедлив к тебе.«Надо же... Скажи мне кто, что когда-нибудь я произнесу эту фразу, никогда бы не поверил...»Парень поёжился от резкого порыва ветра, налетевшего сбоку.– Ламбо-сан хочет есть, а не выслушивать глупого Цуну!– Ладно, иди... – улыбка чуть горькая, с оттенком печали в уголках губ. Но может оно и к лучшему, что мальчишка не обратил особенного внимания на эти слова?По душе едко разлилось сожаление.Парень проследил взглядом за удалявшимся Ламбо и снова улыбнулся.«Был рад знать...»Улицы вились, словно запутанные нитки в клубках. А все они известные, не раз пройденные и уже отмеченные сотнями шагов, тысячами взглядов. Тех самых, счастливых.Солнце поднималось над Намимори, и, будто насмехаясь, золотило своими лучами все памятные места. Вон там, вдали, виднеется силуэт школы. Пожалуй, самое весёлое происходило именно там. И все собирались в этом здании – и сколько недомолвок было, сколько криков, а пару раз и драки случались, – но всё равно самое прекрасное. То, что теперь давило грузом гранитных плит на мягкое незащищённое сердце, оставляя от него лишь тёмное красное пятно.А вот перекрёсток, на котором его обычно ждёт Гокудера-кун. И начинает всякие забавные вопросы задавать: «Как спалось, Десятый?», «Как дела?». Раньше Цуна лишь отмахивался от них. Сейчас же на губах горьким мёдом застыла улыбка.И почему он не ценил раньше то, что имел?«Ребята...»Убыстрил шаг. Невыносимо было смотреть на всё это. На то, что жгло кислотой глаза и застревало в горле непроглатываемым комком так и не сказанных слов.Откуда-то сбоку раздался странный шум – будто банка жестяная чиркнула боком об асфальт. А следом за ней такой знакомый возглас: – Десятый!А что тут делать станешь? Глаза стали ещё светлее – чистый янтарь. Внутри же – целая Сахара, и водопадом слёз её не оросишь. Хотя он парень, ему и не пристало вроде бы.– Доброе утро, Гокудера-кун.«День прощаний...» – горькая усмешка.– Доброе, – на лице чуть заспанном вспыхнула улыбка. И даже странно было видеть Хаято со стороны – всегда желчно-колючий и тут такое преображение. Даже глаза так не жгли своей зеленью.Взгляд со стороны босса заставил Гокудеру вздрогнуть.– Что-то случилось?– Нет, всё хорошо, – и мелькнула на мгновение та самая улыбка. Его, живая и искренняя, не убитая ещё сражениями и возом гнетущих обязанностей. – Мне просто кое-куда сходить надо.Солнце ярко плеснуло золотом лучей в лица.«А времени у меня не так уж много...» – и кулаки так сжаты, что ногти просто невыносимо впиваются в ладонь, оставляя следы. Пальцы резко немеют – но иначе нельзя.

Просто нет сил уже.– А мне можно?..Какой же ты всё-таки странный, Гокудера. Сколько лет прожил в одиночку, приучился бороться только за себя и видеть людей насквозь, но очевидного не видишь.

А может, оно... к счастью?И только укололо мимоходом пару сердец. Одно, что знало – больше не вернётся. А другое, что подозревало – что-то случилось.Но Хаято доверял своему боссу.А босс сделал всё, чтобы у него всё хорошо было.– Не надо... Гокудера-кун, – чуть замялся, сглотнув горечь. – Я и один справлюсь.Банка газировки, зажатая в бледных пальцах, на мгновение дрогнула.– Всё хорошо? – как-то осторожно, что ли. Просто по лицу Десятого видно, что что-то не так. Тени странные блуждают, да и выражение такое...– Да, всё в порядке.– Тогда мы в школе увидимся?Горло Цуны занялось огнём, сжигая все звуки и дыхание дотла.– Конечно, – улыбка. Та ли, не та ли – разве есть разница? Последняя.– Тогда я пошёл, – Ураган махнул рукой, ещё раз улыбнувшись. Только в зелёных глазах на миг отразилось нечто тревожное. Зеркало беспокойства.Небо помахало в ответ.«А врать – это так больно...»Время истекало по секундам. Кажется, Бьякуран назвал точный час. Только вот Савада уже не считал минут – просто перед глазами стояла сплошная серая пелена, а душу медленно и по-садистски скручивало колючей проволокой.«Я всё сделал правильно. Это единственный выход...»Наверное, будь тут Реборн, он бы надавал нерадивому ученику по глупой русой голове за бессилие. Или, наоборот, за силу? Силу духа, который отрёкся от себя ради друзей?Путь Цуны лежал в заброшенную часть города. Но, похоже, жизнь решила ударить-осчастливить паренька именно сегодня, подбросив ему все случайные встречи.Пустыня внутри всё ещё сохла. Сильнее и сильнее, занося дороги памяти песком забытья. Но глаза всё ещё смотрели вперёд. Именно в этот момент, когда можно было всё забыть, на горизонте появились двое. А боль уже ушла из посветлевшего взгляда. Просто Савада осознал вдруг, что и ради кого он делает. И проказы судьбы надо рассматривать как подарок, а не как капкан.– С добрым утром!– О, Цуна! Ты как здесь? – Ямамото, улыбаясь, закинул новенькую биту на плечо. Мягкий взгляд тёпло-карих глаз вопросительно скользнул по Небу.

Рядом же с Такеши нетерпеливо с ноги на ногу переминался боксёр. В этот ранний час энергия буквально била из него. Наверное, именно поэтому он вытащил Ямамото на пробежку.В ответ же чуть просящий взгляд. Его, Цуны. Именно такой, какой он есть, – скромно-застенчивый, с невысказанной просьбой. Просто говорить сил уже не было.

Обречённая решимость. То долгожданное спокойствие от принятой судьбы – и если раньше он спать не мог, мучаясь сомнениями, то теперь оставалось лишь сделать то, что надо.И всё в порядке будет.И ребята в порядке будут.– Эй, ты чего молчишь, Савада?! – в стальных глазах Рёхея как всегда блеснул огонь упорства.Ямамото же, будто всё понявший, рассмеялся: – Не кричи так, семпай.

– Но почему?!И словно предоставляя Цуне шанс на возвращение воспоминаний, жизнь разыграла где-то уже привычную сценку «буйное Солнце и успокаивающий Дождь». Старший брат что-то там кричал, вырываясь, а Ямамото сдерживал его, изредка чуть задорно сверкая взглядом цвета кофе с молоком.И показалось Цуне, что даже если он уйдёт, всё по-старому будет. И мысль эта легла спасительной прохладой на обожжённую душу.«Всё хорошо ведь, да?..»– Ну мы пошли, – Такеши неловко улыбнулся. – А то и потренироваться перед школой не успеем.И что-то на миг укололо мечника.

Прикрываясь маской беззаботности, он не должен был ничего замечать, – таков главный закон его роли. Но Дождь – это Дождь. И он всё чувствует. И взгляд этот странный, и необычное молчание.И Солнце тоже не такое уж простое. Подсказывало ему что-то – какие-то странные события здесь происходят.Может, интуиция, может, чутьё – но понял Рёхей сердцем. И на мгновение вспыхнула в душе решимость не отпускать Саваду – мало ли глупостей наделает, слишком уж он подавленный сегодня.Связь босса и хранителей.Может, и вышло бы как-нибудь по-другому, не будь так уверено Небо.И просто разошлись. Странно как-то, с тяжестью гнетущей и мыслями тревожными, – но всё же пошли в разные стороны.И Цуна был им благодарен. За то, что дали уйти. За то, что не остановили.Ведь он всего лишь глупый мальчишка, решивший защитить свою семью.Кеды уже покрылись дорожной пылью, а штанины собирали грязь торчащими из них нитками. Парень столько раз собирался попросить маму подрезать их... Так и не собрался.Да и не понадобятся они ему уже.Желая успокоиться, Цуна купил себе воды. В горле пересохло, да и дыхание было каким-то сбитым.Наверное, дело в жажде.Понимал, конечно, что можно лгать кому угодно, но только не себе. Однако почему-то продолжал – с завидным упорством убеждал себя, обманывал, подменял понятия. И одновременно испытывал жгучее желание спрыгнуть откуда-нибудь с крыши, лишь бы этого больше не чувствовать. Всех этих странных мимолётных желаний-сомнений и противоречий, загнанных подальше в глубину сознания.Решил и не жалел. Но смутно боялся.Ветер гладил русую шевелюру тёплыми ладонями, словно успокаивая. Солнце мягко целовало холодные щёки. А дорога продолжала вести дальше, но будто увеличивала путь. Чтобы пожил подольше. И больше понял.«Чуть-чуть. Совсем чуть-чуть. А у меня уже голова пустая...»И почему-то парень резко перевёл взгляд на то место, где ещё с утра мудрым советчиком полыхало кольцо.Рыжее пламя... Наверное, ему его будет не хватать. Там.И словно на мгновение – порыв тревоги откуда-то сбоку. Цуна, не оборачиваясь, безошибочно определил владельца.Босс должен чувствовать своих хранителей.«Значит, сегодня я увижу всех...»Хибари был рядом. Бросил лишь изучающий и острый взгляд на руку, на которой не было кольца. Удивился? Едва ли. Однако ситуация была более чем странная. Именно это и привлекло внимание Облака.Ни одного вопроса. Просто серо-синие глаза потемнели на миг, пока их владелец пристально смотрел на Саваду, отмечая каждую мелочь.Его не должно было быть в этой части города. Прежний Цуна сюда бы и не сунулся – криминальный район – как ни крути, лишь Кёя чувствовал себя здесь свободно.

Он не испугался присутствия главы Дисциплинарного комитета, хотя обычно шарахался от него в сторону. Сегодня же лишь повёл плечами, словно бы признавая его присутствие, и пошёл дальше.И походка странная у него. Не на подгибающихся ногах, а почти уверенно. Да и руки сжаты в кулак.И на пальце нет кольца.– Не знаю, что ты там задумал, Савада Цунаёши. Но если натворишь глупостей – забью до смерти.Облако исчезло так же внезапно, как и появилось. Только ткань пиджака зашуршала на ветру, чёрной молнией мелькнув.«Спасибо, Хибари-сан...» – улыбка. – «Хоть сейчас, хоть на мгновение...»Хоть на миг, но грозный Хибари Кёя показал себя частью Вонголы.«Мама, Гокудера-кун, Ямамото, отец, старший брат, Фута, Киоко-тян, Хару, Ламбо...»На миг поток имён дорогих ему людей прервался взглядом в бесконечное синее небо.«Реборн...»Где он сейчас, интересно? Куда аркобалено делся, когда происходят такие вот события?Хорошо, что не пришёл.Но Цуна жалел о том, что так и не попрощался с ним.А кеды оставляли следы на строительной пыли, густым слоем лежавшей на бетонном полу. Шаги гулко раздавались, а эхо глухо затихало где-то около потолка.Почти пришёл. Ещё совсем немного – и его судьба будет решена.В горле сухо-резко пересохло. Сердце, дрожа, ушло в пятки.«Справедливо ли я поступаю по отношению к ним?» – вопрос поздний уже и совсем не нужный. Потому что решение принято.«Вряд ли члены Вонголы выйдут живыми из этой войны...» – голос сладко-приторный. – «А ты разве не волнуешься за них, Цунаёши-кун?»Воспоминание отразилось болью в широко распахнутых почти янтарных глазах.«Не проще ли будет избавиться от одной проблемы, а не от семи?»Вздрогнул, спотыкаясь. Несильная боль отдалась в ушибленном колене.А в этом миг сознание просто вопило: «Я не хочу!». И только укол в колене заставил Небо образумиться.Последние две недели словно в клетке. Клетке из собственных страхов, в угол которой был загнан инстинкт самосохранения. Прутья её – из метаний бесконечных, пол – из растоптанных воспоминаний. И лишь верх – осознание наконец-таки роли босса. Того, кто ради своей семьи отдаст всё, не задумавшись ни на секунду.Наверное, Реборн воспитал из него настоящего мафиози. Или нет?– Ты всё ещё так глуп, Савада Цунаёши...Надо же было так задуматься, что даже не услышать голоса гиперинтуиции.Повернулся. Чуть прищурившись, уставился в гулко-синий туман, возникший вихрем пыли посреди заброшенного дома. Пепел во все стороны и едва уловимый тяжёлый запах тлена. Холодно.Кто бы сомневался, что Рокудо придёт посмотреть на провал Десятого босса Вонголы!– М-Мукуро... – парень сделал резкий шаг в сторону. Не хватало ещё тут драки. Или Туман опять что-то замыслил?Короткий смешок – иронии до краёв.Было бы глупо полагать, что иллюзионист ничего не знает.– День добрый, Савада Цунаёши, – испытующий взгляд разноцветных глаз. Голубой, почти человеческий. И красный, с печатью проклятия в зрачке.Вот только смотрят они одинаково. И нет почему-то в них привычного лёгкого презрения.Что-то, смутно похожее на жалость.«Этого не может быть!»– Что ты тут делаешь? – паренёк поднялся с колен, отряхивая брюки. Сердце гулко билось где-то в горле, отражая тревогу в бешено пульсирующей жилке на виске.И снова смешок. Его. Тумана.Цуна давно уже понимал, что стал для Рокудо чем-то вроде забавной игрушки, которую изредка надо подталкивать в нужную сторону. Понимал и не сомневался – Мукуро решил отпраздновать триумф.Хотя что-то настойчиво шептало ему ещё со времён их первой битвы, что этот парень не так плох, как кажется.И кто он? Друг? Враг?Острый прищур загадочных глаз.– По-твоему, твоя жертва что-то изменит? – высокий парень облокотился на стену. – Ты и вправду столь наивен?В его словах была правда. Та самая, горькая.Но надежда не умирает.– Знаю, что я глуп. Но я обещание дал, что буду бороться! – голос Савады заметно окреп. Вот она, та самая решимость, всегда удивлявшая иллюзиониста.И как такой никчёмный парнишка может быть так силён духом?– Бьякуран обманет тебя.Десятый вздрогнул. Вернулись на мгновение старые тревоги.– Это законная сделка. – вздох. – Он просто не сможет проигнорировать условия договора.Кто бы знал, как трудно было сейчас наживую резать сухими официальными словами, за которыми стояла его собственная ложь.Смешок повторился. Колко так.– Значит, мне придётся остаться без твоего тела.– Наверное...Мукуро резко поднял голову, в одно мгновение оказываясь рядом с Небом.– Я всегда знал, что ты глуп.Молчание. Совсем на миг. Но кое-что уже успело измениться.– Но так и быть, пригляжу за твоей семейкой. Они без тебя лес дров наломают.Бархат голоса разнёсся по помещению почти неслышно. И лишь через пару секунд паренёк понял, что ему сказал Туман.По коже, цепляясь за неё колкими ледяными лапками, поползли мурашки. Но не от ужаса.Это было странно. Двое, совсем одни. Один взирает на другого с иронией, за которой тщательно спрятана жалость. А второй пытается осознать, кто встал на защиту его семьи. Лишь удивление отражается в расширившихся зрачках, затемнивших радужку.Рокудо был очень удивлён. Понять не мог, что заставило его, дико-свободного и не подчиняющегося ничьим правилам, внезапно дать обещание этому Саваде Цунаёши, которому до того отводилась лишь роль расходного материала.У иллюзиониста осталась ещё способность испытывать жалость. И не такой уж он тёмный король, каким хотел казаться.– С-спасибо, – голос сорвался. – Наверное, это... самое важное.Мукуро лишь качнул головой. Под ногами начал собираться пепельный туман, обволакивая его фигуру. Завитки дыма побежали по телу.И только лишь ярко-синяя вспышка кольца на прощание.