Глава 10. В серо-зелёном (1/1)

Его штормило: закручивались смерчи зависти, поднимались девятые валы злости, чернели буруны обиды.?Грэю до боли, до сбитого дыхания, до сумасшедшей тахикардии хотелось быть на месте того, о ком так вдохновенно и с такой нежностью рассказывала Ассоль. Капитаном корабля из её мечты.Потому что она сама — маленькая хозяйка старого маяка — была его сладостной грёзой, той единственной, чьё имя он носил в своём сердце, предначертанной ему.Когда Грэй, прочитав ту сказку о девушке и её принце ?под алыми парусами, понял, что, на самом деле, узнал собственное предначертание, он твёрдо решил — этому никогда не бывать. ?Серый осьминог? не способен сделать женщину счастливой, он может только брать, пользоваться и разрушать…Грэй наблюдал это воочию, а ещё? — каково быть предначертанной ?серого осьминога?. То случилось двенадцать лет назад, когда его только назначили главой ?Серых осьминогов?. В тот год Грэй прибыл в Лисс, где жил его предшественник, дабы принять полномочия.Он встретил ещё достаточно молодого человека, тому не было и сорока (впрочем, ?серые осьминоги? редко доживали до старости), но всего седого и какого-то издёрганного, с валившимися глазами и нездорово бледным лицом. Дэвид Красс, как звали прежнего главу подразделения, вводил Грэя в курс дела лихорадочно и спешно. Словно желал побыстрее разделаться с ненавистными обязанностями. Красс был первым, кто добровольно подал рапорт?и чью отставку одобрили.Красс выкладывал на стол папки с отчётами, наваливал кипы бумаг, доставал печати с осьминогом, звенел связками ключей и даже подвинул Грэю своё пресс-папье.— Вот и всё, — сухо сказал экс-глава ?серых осьминогов?, — принимайте. По ходу дела разберётесь. И сами знаете: это не самая сложная часть нашей работы.Он махнул рукой в сторону заставленного стола. Грэй заметил, что у Красса дрожат пальцы и подумал:? да, такому только гуингаров ловить! правильно, что ушёл!Красс явственно торопился, будто его что-то тяготило, и он не хотел, чтобы его тайну узнал чужак. Но вселенная в тот день была неблагосклонна к нему. В кабинет ворвался запыхавшийся матрос и пробормотал, держась за бок:— Там… ваша жена…Красс побелел, как стена.Торопливо извинился перед Грэем, схватил плащ и, на ходу накидывая его, рванул к двери.?Грэй кинулся следом.— Простите, — говорил он, поспевая за Крассом, — но как старший принц Ангелонии я должен присутствовать при вашей встрече с женой. Мне необходимо знать, что в семьях моих подданных царят здоровые отношения.Грэю только минуло восемнадцать, и, как любой юноша, он мечтал о счастливой семье, построенной на любви и взаимопонимании. И трепетно относился к этой теме и желал, чтобы и в других семьях королевства главенствовали те же благородные принципы.Красс кивнул. Он не мог позволить себе спорить с принцем крови.Вскоре они примчались на причал. Там, на скамье, глядя на водную гладь — вернее, так казалось издали — сидела женщина. Ветер играл её золотистыми локонами и сиреневым шёлком платья.— Маргарит! — окликнул её Красс.Женщина вздрогнула, как от удара, и вся съёжилась, будто хотела уменьшиться в размерах и провалиться сквозь землю.Красс сжал кулаки и скрипнул зубами.— Маргарит, — повторил он, уже куда теплее и тише, — дорогая, пойдём домой.Женщина обернулась. Грэй отметил, что она очень молода (едва ли многим старше его самого) и невероятно красива, но… Лицо её напоминало маску, столь застывшим и безэмоциональном оно было. А глаза… С нежного девичьего личика смотрели глаза мертвеца.Никогда Грэю не приходилось видеть столь ужасающей картины. Ему уже довелось пару раз уже обследовать ?оболочки?. И не шевелись сейчас эта женщина, не подавай она признаков жизни, он бы решил, что перед ним одна из ?оболочек?.— Как вам будет угодно, мой господин, — произнесла Маргарит пустым и бесцветным голосом. Она встала и медленно, понуро, глядя себе под ноги, подошла к Крассу.Он осторожно взял её за руку и сказал Грэю:— Я отвезу жену домой, ждите меня в кабинете.Чета Крассов вскоре уехала в ближайшем экипаже. А Грэй, возвращаясь в управу ?серых осьминогов?, кипел праведным гневом: это как же нужно обращаться с красивой молодой женщиной, чтобы та превратилась в бездушную выпотрошенную куклу! Ожидая Красса, он мерил шагами его кабинет и готовился устроить тому разнос.Красс явился ещё более бледный и издёрганный.Прошёл мило, открыл бар, налил себе полный бокал виски и осушил его залпом. Потом поднял на Грэя совершенно больные глаза и сказал со злостью, но злость та была обращена на себя:— Хотите спросить, что я с ней сделал?— Да.— Женился, — горько проговорил Красс. — Она оказалась моей предначертанной. А сопротивляться этому дурацкому предначертанию невозможно, или я слишком слаб. Словом, женился и испортил ей жизнь. Забыл, что я — монстр, изгой, которому не место в человеческом обществе и обрёк на пытку собой женщину всей своей жизни. Теперь Маргарит медленно умирает, у неё разрушается сломанная мною личность. А всё, что я могу сделать, это создать ей максимально комфортные условия до конца её недолгой жизни. Поэтому, собственно, и ухожу. Чтобы до последней минуты быть рядом с нею.Красс упал на стул и закрыл лицо руками. Если бы ?серые осьминоги? умели плакать, то сейчас бы он сотрясался от рыданий. А так сидел, будто внезапно окаменел.Грэй метался, не зная, как облегчить страдания собрата. Он ощущал боль Красса как свою собственную. И корил себя за то, что позволил себе влезть в чужую жизнь, да ещё и судить. Будто сам имел на то право!Красс проговорил еле слышно:— Грэй, я, как старший, должен предостеречь вас от необдуманных поступков, влекущих за собой тяжёлые последствия.Грэй кивнул, соглашаясь на порцию наставлений.— Но… — продолжал Красс, — я не стану предостерегать. Я потребую от вас клятвы. Поклянитесь мне самым ценным для вас: если вы встретите свою предначертанную, вы не повторите моей ошибки, не женитесь на ней. Не станете портить бедной девушке жизнь. Будете помнить: вы чудовище, способное только разрушать и убивать, вы не можете никого сделать счастливым. Поклянитесь, Грэй!Красс не просил, а требовал — настойчиво, страстно, грозно.И Грэй поклялся. Скорее себе, чем Крассу. Потому что отлично понимал: старший товарищ прав. Ведь он сам едва не убил свою мать!…И теперь, встретив Ассоль, Грэй намеривался следовать своей клятве. Но он не учёл силу, с которой предначертанных тянет друг к другу. Когда буквально корёжит и ломает от желания быть рядом, касаться, осыпать поцелуями. Когда в шёпоте волн, шелесте листвы чудится нежный голосок, а бегущий по лесу ручеёк звучит так же серебристо, как и смех единственной.Его мечта уже давно перешла в тяжёлую форму болезненного наваждения. И Грэю приходилось включать на полную свой самоконтроль, собирать в кулак всё своё самообладание, чтобы не перешагнуть запретную черту, чтобы не совершить роковую ошибку.Ведь мысленно он столько раз брал Ассоль, жестко и бесцеремонно, не обращая внимания на мольбы и крики. Когда его немного отпускало, охватывали стыд и страх. Что если он не выдержит и воплотит грязные фантазии в жизнь? От одной мысли об этом Грэя бросало в холодный пот.— Не смей! Даже не думай, тварь! Держись от неё подальше! — говорил он себе, прижимаясь пылающим лбом к чему-нибудь прохладному, чтобы хоть как-то унять пламя, бушующее внутри.Но вот с последним — держаться подальше — выходили явные проблемы. Не видеть Ассоль было сложнее, чем сдерживать себя при встрече. Ему стало жизненно необходимо видеть её.И сегодня он прошёл по самой кромке безумия, осмелившись даже пустить в ход морок. Но ему нужно было удержать Ассоль. Хоть ненадолго. Пусть даже ценой вытащенного наружу сердца.А добавь он ещё немного чар, Ассоль бы сама отдалась ему. О, как сладостно и желанно она извивалась под ним, там, на камнях. Как маняще приоткрывались нежные чуть припухлые губы. Так и хотелось впиться в них сумасшедшим поцелуем, смять маленькие грудки, ощутить округлость бёдер под руками. Она бы не возражала, Грэй знал, чувствовал, видел… Её голосок дрожал, синь глаз заволокло томной поволокой, сердечко билось, как пойманная пичужка. Он жаждал её, как заблудший в пустыне жаждет хотя бы глоток воды. Грэй был в шаге от безумия, но — к сожалению, к счастью! — Ассоль прервала зрительный контакт и разомкнула объятия. И Грэя окунули в ледяную баню.Что ты творишь, идиот?! Как потом будешь смотреть ей в глаза?! — с досадой говорил он.Стало невероятно гадливо от себя, захотелось исчезнуть, провалиться. Нужно было срочно как-то загладить свою вину и при этом — обернуть морок в благое русло. Поэтому Грэю не пришло ничего лучшего в голову, чем попросить Ассоль рассказать её версию ?алых парусов?.Ему было позволено держать маленькие пальчики и прижимать их к своей груди. А, прикрыв глаза, можно грезить, представляя себя на месте того, о котором мечтает и которого ждёт такая чудесная девушка.То была медленная изощрённая пытка, но Грэй считал себя заслужившим её.… До Каперны он добирался, шатаясь, как пьяный, и не очень разбирая дорогу. Вернулся в реальность, когда его чуть не сбили с ног двое пьянчуг, вывалившихся из ближайшего трактира.Трактир… доходило до расплавленного желанием сознания… алкоголь… много алкоголя… то, что нужно.И Грэй нырнул в полутёмное нутро питейного заведения.Завсегдатаи бурно обсуждали карантин, который свалился на головы капернцев, и подсчитывали убытки — свои и чужие.Карантин Грэя интересовал мало, и, шатнувшись ещё раз, он шагнул к стойке.— Эй, малый, — окликнул он рыжеволосого, похожего на крупную крысу, трактирщика, что с унылым видом протирал пивные бокалы, — неси-ка ром! Да покрепче! Сегодня я желаю напиться.Хин Меннерс, — а Грэй умудрился завернуть именно в его трактир — только ухмыльнулся.— А по-моему, парень, ты уже набрался. Я вашу породу знаю: сейчас ещё догонишься и начнёшь здесь права качать. А мне проблемы не нужны.От подобной наглости Грэй моментально отрезвел от недавней страсти и, перегнувшись через стойку, схватил Меннерса за ворот и подтащил к себе, приподняв над полом.— Ты сейчас пойдешь и принесёшь мне ром, — отчеканил он, глядя Меннерсу прямо в глаза. Крысёныш заерзал, задёргался. ?— И только попробуй подсунуть какую-нибудь бурду. Я утоплю тебя в ней.Грэй говорил это тихо и абсолютно спокойно, но весь трактир замер, и, казалось, будто по полу и стенам разбегается изморозь.Меннерс закивал, Грэй разжал руки, трактирщик грохнулся на тощий зад, заскулил, запричитал.Грэй швырнул на стойку три золотых.?— Не скули, как панельная девка, у которой увели клиента. Я плачу чистокровными ?носатыми?.(У короля Ангелонии Грегори XVI, чей гордый профиль украшал монеты, действительно был внушительный нос. Поэтому и деньги с королевским изображением прозвали соответствующе).Вид золота превратил Меннерса в угодливого подобострастного лакея. Он мигом сбегал в подсобку и вернулся с лучшей бутылью рому, какой только водился в его заведении. И перед Грэем тут же нарисовался стакан. Теперь хозяин проявлял чудеса щедрости и радушия, наливая выпивку до краёв.После третьего стакана Грэю слегка полегчало, образ Ассоль размылся, подёрнулся розоватой дымкой и уплыл за горизонт сознания, теперь куда интереснее стала беседа нескольких моряков, склонившихся над картой у крайнего столика.— Никто никогда не огибал косу Гибели с запада, — говорил один из них, тарабаня пальцами по изображению океана.— Но ведь если идти вашим маршрутом, можно напороться на рифы, — возражал молодой капитан, судя по форме — гражданского торгового судна.Грэй хмыкнул, поднялся и направился к спорщикам, посмотрел на карту и начерченный на ней маршрут, хмыкнул ещё раз, сделал несколько крупных глотков, поставил стакан на стол и сказал:— А если этот малый отправится тем путём, что нарисовал тут какой-то кретин, он не просто напорется на рифы, он ещё сядет на мель… тут и тут…— ?взял карандаш, послюнявил его и ткнул две жирных точки, — а вот здесь, ?— Грэй вывел неправильный овал, — попадёт в водоворот. Эту косу недаром прозвали Гибелью, девочка оправдывает своё название.Молодой капитан вскинул на него взгляд, чистый и бирюзовый, как морская волна, в нём явно читалось восхищение.— Вот и я говорю, что таким путём нельзя идти, — сказал он.— Верно, — поддержал Грэй. — Нужно выбирать только западный.— Ни один идиот не ходит западным! — хором возразили другие, по виду бывалые и прожжённые моряки.Грэй фыркнул:— Зато толпы идиотов один за другим лезут ваши маршрутом, нанизываются друг на друга, как сосиски на шампуре, но упрямо не хотят менять курс. Теряют корабли, состояния, жизни! Но продолжают! Как те мотыльки, что мчатся на огонь. Поразительно кретинское упорство. — Отвернувшись от опешивших от его отповеди моряков, Грэй положил руку на плечо молодому капитану и произнес: — Я лично обошёл косу Гибель с запада, мой друг, и могу вам гарантировать — это единственно возможный безопасный путь.— Да ты, молокосос, — взвился пожилой моряк, чей глаз закрывала чёрная повязка, — твоя мамаша ещё не мучилась в родовых потугах, когда я уже водил корабли мимо косы Гибели!Грэй смерил его таким взглядом, что стоящие за спиной бузотёра товарищи поёжились и попятились. ?Серый осьминог? оскалился, с наслаждением наблюдая, как недавние смельчаки теряют пыл при виде его оскала, и спокойно произнёс:— Лучше бы ты завёл себе мозги. Некоторым это помогает.Молодой капитан поднял палец вверх и похлопал его по плечу.— Вы позволите вас угостить, капитан? — Грэй кивнул. — Я вижу, вы здесь единственный дельный.Новоиспечённые друзья перебрались за соседний столик у стены. Тут же явился Меннерс выяснить, чего изволят господа капитаны.Они сделали заказ, трактирщик убежал исполнять.А обладатель бирюзовых глаз первый протянул руку и представился:— Алекс Грин, я здесь с торговой миссией.— Артур Грэй, просто путешественник.— Вы шутите? — Грин приподнял бровь.— Вовсе нет, — Грэй пространно повёл рукой, — езжу по свету, собираю легенды, но те, что пишут в книгах. Нет, они не интересны. ?Скорее, ловлю местные предания, герои которых — реальные люди, жители тех мест. Тем и пробавляюсь.— Не может быть! — упрямо помотал головой Грин. — Вы так хорошо разбираетесь в морском деле. Уверен, вам не раз приходилось стоять за штурвалом корабля.— Всякое бывало, — ответил Грэй. — Но вот только я не вижу противоречия. Да, я путешествую на личном судне, но при этом являюсь заядлым собирателем историй.— Хорошо, — сдался Грин, — допустим, поверю. Но разве истории в наше время кормят?— О, вы не поверите как! На хлеб с икрой хватает.Грин рассмеялся:— Да вы весельчак, Грэй. С вами приятно пропустить стаканчик-другой.— Надо же! — картинно удивился Грэй. — А те, кто близко меня знает, называют мрачным типом, и я с ними даже не спорю.Явился Меннерс с заказом, но едва только выставил всё на стол, как на него цыкнули, не позволив греть уши.Грэй и Грин выпили за знакомство, и последний сказал:— Что же привело вас в Каперну? Здесь же самое унылое место, в каком мне доводилось бывать. Не думаю, что здесь есть история, способная удовлетворить такого гурмана, как вы.— О, — таинственно протянул Грэй, — вы даже не представляете, какая чудесная восхитительная сказка ждала меня здесь!На открытом лице Грина застыло искреннее любопытство, он едва ли не ёрзал на стуле.— Звучит интригующе! И что же это за сказка?— Местная живая легенда о юной смотрительнице маяка, которая ждёт принца на корабле под алыми парусами.— Постойте! — Грин ударил себя ладонью в лоб. — Как я мог забыть! Верно ведь! В тот день, когда я причалил в порту Каперны, случилось настоящее столпотворение. Я крайне удивился такой встрече, и тогда мне рассказали про алые паруса. Солнце в тот день решило пошутить и выкрасило паруса моего корабля. Вот все и прибежали. Была там и девушка, о которой вы говорите. Нужно признать — премиленькая.Грэй сощурился, вцепился в бокал так, что тот лишь каким-то чудом не треснул и произнёс резко похолодевшим тоном:— Чего же вы не подошли к ней и не заговорили? Возможно, то ваша судьба.Грин грустно усмехнулся.— Скорее — ирония судьбы, — сказал он. — История и впрямь очень трогательная и девушка, как я и сказал, очень хороша. Скорее всего, я был бы счастлив с нею… если бы… пару лет назад не женился на ангельском создании, моей бесценной Аннет. — Он полез в карман, достал снимок и протянул Грэю: — Вот, взгляните. Разве не ангел?Грэю было сложно судить, поскольку с некоторых пор при взгляде на любое женское личико он видел только один прелестный образ. Вот и теперь он улыбнулся своему видению и произнёс:— Безусловно, ангел. Притом, хранитель. Дарит свет заблудшим путникам. — Он поднялся. На душе скребли кошки. — Извините, Грин. Обещал другу отменную попойку сегодня, нужно быть в форме. Так что, пожалуй, пойду.Грэй вышел на улицу и подставил пылающее лицо вечернему ветру.Что я наделал? Глупец! — корил себя он. — Ассоль придёт на танцы, а капитан Грин не пригласит её. Снова она станет посмешищем всей Каперны. И всё из-за меня.Грэй уже собирался основательно побиться головой об стену, когда раздался крик.Чертыхнувшись, он ринулся в Незримый коридор. Тот вывел его к кондитерской, у двери которой, уставившись стеклянными глазами на уставленную кулинарными шедеврами витрину, лежала ?оболочка?, судя по всему принадлежавшая местной молодой нищенке.И это добавляло неизвестных в задачу: первой жертвой стала Клэр возле ювелирной лавки, теперь ?— юная попрошайка у кондитерской? Где связь? Что притягивает гуингара в таких разных женщинах?Разобраться в этом Грэю нужно было как можно скорее.А тем временем Каперну затягивал ароматный серо-зелёный туман…