Шесть, или любовь — это целый человек (1/1)

Прохлада.Почти летняя. Даже не верится.Брендон сегодня не курил. Ни разу. Размышления и так сводили с ума, а сигареты почему-то перестали давать временное расслабление.Он думал.Всматривался в шелестящую густоту деревьев, влажную от прошедшего недавно дождя траву, лужицы на каменной кладке, закатные лучи?— у горизонта чуть насыщеннее, а у облаков?— тускло-оранжевый.Почему ты уходишь? Неужели чёртовы обиды за прошлое тебе важнее, чем всё это?Нет.Это был бледно-розовый с подтоном медового.Но это всё?— тоже прошлое, Роуэн.Или всё-таки тускло-оранжевый? Апельсины. У Брендона жуткая аллергия на цитрусовые.Господи, такая нелепость. Он убежал, словно ребёнок, а сейчас всё больше думает о том, как хочет вернуться назад.В то лето. В тот год. Забрать все свои слова обратно, растоптать свой гнусный язык.Глядишь, всё было бы иначе, будь Брендон умнее и рассудительнее.Но… Время назад не крутится. Это всем известная истина…Злиться на неё?— такой бред, но парень никак не мог выкинуть из головы её причастность.Сам тоже был виноват. Но разве нельзя было всё решить по-другому? Иначе.То есть, вообще-то, с него сняли все обвинения и даже принесли своеобразные извинения за просто-так-проёбанные полгода. Но это мало как помогало.—?Не против, если я присяду? —?голос отца, внезапно появившегося на крыльце, заставил его вздрогнуть и едва не подскочить на месте.Брендон подвинулся и сдавленно выдохнул, прикидывая, что может случиться дальше.—?Почему твой костюм ещё не на тебе? —?резонно заметил мужчина, усаживаясь рядом с сыном. —?Я думал?— у тебя сегодня выпускной.Фрикс, скажи честно, ты можешь представить меня в смокинге с бабочкой на шее?—?Э-э… —?Брендон стал внимательно разглядывать носки кроссовок. —?Я не пойду на него,?— как бы между прочим сообщил парень, стараясь не разглагольствовать, чтобы не получить новую порцию говна в свой адрес.—?И почему же? —?спокойно спросил отец.… выпускной всегда только для тех, кому есть до чего-то дело.—?Мне нездоровится,?— соврал он, потирая лоб и всё ещё разглядывая обувь.—?Что у тебя болит? Может, таблетку или… —?мужчина не договорил.—?О, да тебе ведь плевать,?— выплюнул сын. —?Просто… Просто прекрати строить из себя заботливого папочку спустя столько времени.Ему нездоровилось. Действительно с самого утра саднило горло, и голова немного побаливала. В какой-то степени он не соврал.Это притворное беспокойство отца до тошноты… Он так свыкся с постоянной, порой беспричинной агрессией, что не мог воспринимать от него что-то кроме.Что-то большее.Хотя. Он, отец, в последний месяц, может чуть больше, очень изменился. Перестал кричать, злиться. Начал просыпаться чуть раньше и даже (!) готовить завтрак.Будил сына и звал вместе кушать.Но Брендон отказывался.Он не верил. Это какой-то фарс.Фикция.—?Прости, сынок… —?жалобно вздохнул мужчина.—?И так меня тоже не называй.Он был холоден, как считал, горе-отец того заслуживал.—?Что вообще на тебя нашло? —?он повернулся и уставился в его профиль.Мужчина тяжело взглянул на парня и вопросительно приподнял брови.—?Да не прикидывайся. Где привычные ?хлюпик?, ?слюнтяй?, ?Лягуху свою не потерял? Дружки в песочнице не отобрали??,?— а ему?— так больно и тошно всё это, что из глаз сейчас польются слёзы. И тогда образ ?хлюпика? устоится.Отец сжал губы и отвернулся.Это так больно, блять. Это так больно.Брендон не планировал сегодня столько боли. Он вообще ничего не планирует. Не смотрит в будущее.Живёт прошлым.Поэтому, наверное, купается в куче дерьма, искренне недоумевая?— откуда же она?— такая большая и глубокая, что хватит утянуть за собой всех своих близких.—?Я не был хорошим отцом. Не давал тебе должной любви, которую не успела дать тебе твоя мать,?— грустно произнёс мужчина и подпёр подбородок ладонью.Мамочка, прошу, не умирай! Мама, я тебя люблю!—?О, это ты хорошо подметил! Спустя почти десять лет,?— Брендон не думал о чувствах. Свои или отцовские мало сейчас его волновали. И возможность, что отец вмиг превратится обратно в того монстра и уничтожит его.Только боль.Жгучая. Пламенная. Проснувшаяся, словно вулкан.Но она?— это уже не чувство. Это абсолютное, блять, естество Дэрроу.То, чем он пропитан от макушки головы до кончиков пальцев на ногах. Надави?— она станет сочиться, будто вода из поролоновой губки.—?Прости меня, пожалуйста, сын,?— его слова были похожи на искренность??— Ты заслуживал большего. Ты заслуживал свою мать.И Брендон вдруг замолчал. Заткнулся на едва не выкрикнутом слове, чувствуя, как немеют губы.Грудь сжалась. А в сердце кольнуло.Он не хотел переживать это во второй раз.—?Но я не мог стать ею, понимаешь? Не мог вернуть её для тебя. И себя,?— отец действительно раскаивался. Он никогда не позволял себе такие откровения. Тем более с ним. Не могла же мама стать поводом для новых издевательств? Нет. Определённо не могла.Поэтому Брендон слушал. Слушал и, как ни странно, верил??—?Когда она умерла, ты знаешь… Я так хотел, чтобы она вернулась и, если ненадолго, то сама сказала бы тебе об этом. Потому что, я… Я не знал, как это сделать. Не знал, как сказать малышу, что мама больше не придёт… —?он тяжело выдохнул. —?Я оттолкнул тебя, потому что… Потому что боялся. Испугался, что ты тоже можешь… Если я оставлю тебя вблизи себя. Я думал, знаешь, что это я виноват. Не будь меня?— она бы осталась жива. То есть, знаешь, кто-то другой точно бы не позволил ей ехать куда-то одной в ту чёртову непогоду. Дурацкий дождь,?— его серо-голубые глаза блестели от слёз. Брендон мог поклясться, что видел это.Старик говорил о женщине всей своей жизни. Нельзя говорить о любви и не плакать. Нельзя говорить о любви, которая умерла, и сохранять спокойствие.Любовь?— это боль.Брендон хорошо это знал. И впервые, чёрт возьми, понял отца. Понял, почему он так поступал. Почему отказался от всякой любви. Даже его?— любви сына. Любви того, кто сочетал в себе и черты матери.И это тоже впервые тронуло сердце?— он так похож на мать. Так сильно на неё похож.Эти глаза, губы и улыбка. Движения. Даже то, как сильно он любил дождь. Сын неосознанно напоминал отцу о том, кого они оба потеряли. Кто не вернётся.—?Помнишь, как мы играли в бейсбол все вместе?—?Ты играл в бейсбол со своим отцом?—?Да… Он тренировал меня, и ещё дал свои старые перчатки… Я носил их везде, брал с собой в школу, в кровать. И даже принимал в них душ! —?И... он ходил на твои игры?—?Да, на каждую. Сидел в первых рядах с попкорном. Хочу сказать, ты ведь видела его. Что скажешь?Парень кивнул.—?Помню, когда я впервые дал тебе свои перчатки… Ты ведь просто… Ты везде их носил! Нам пришлось уговаривать тебя снять их хотя бы за столом! —?вспоминал мужчина.—?Но я не снимал… —?дополнил воспоминание сын, расплываясь в улыбке и опуская голову.—?О, да! До сих пор не понимаю, как тебе удавалось держать ложку в таких ручищах и ничего не проливать на пол.Брюнет вновь улыбнулся.—?Маме никогда не нравились эти перчатки. Она всегда говорила, что они какие-то несчастливые.—?Но тебе они приносили победу! —?возразил мистер Дэрроу.—?Да-а…Он скучал по ней. По этой победе, после которой мама всегда нежно целовала его в лоб, запускала тонкие пальцы в короткие волосы на макушке и чуть трепала.Скучал по этой победе, после которой самый вкусный ужин. Самая мягкая постель. Самые яркие сны.Потому что мама всегда была в его команде.Ты мой самый большой победитель! Маленький Джеки Робинсон,* ты покоришь этот мир.А теперь она только во снах.—?Мама была красивой.Брендон помнил её. Светловолосая, высокая. Стройная. Женщина, чьи голубые глаза нельзя было сравнивать с небом?— безмятежным, спокойным. Только с рекой, чья прозрачная вода отражала голубизну того спокойствия?— бурная, яркая. Быстрая.Мама всегда была сорвиголовой. Не любила перемены и тяжело переносила смену обстановки, хотя довольно быстро свыкалась, только изредка ворча.—?Ещё бы,?— поддержал отец. —?Твоя мать была божеством. Когда я впервые увидел её. На том бейсбольном поле, на котором мы с тобой играли. Она была в кепке, выпустив белокурый хвост в люверс*, и ещё кричала, что надерёт всем задницу, если они проиграют,?— мужчина рассмеялся и потёр ладонью подбородок, вновь делая лицо серьёзным. —?И потом всё завертелось… Я искал её везде. Абсолютно! Не надеялся, конечно, что она, самая популярная девчонка в школе, заметит меня.—?И что же? Заметила, выходит,?— констатировал Брендон, вновь поворачиваясь.Мистер Дэрроу кивнул и улыбнулся.—?Это было чем-то сродни фантастики. Я думал?— у меня галлюцинации, когда она подошла ко мне посреди школьного коридора.—?Что мама сказала?—?Спросила, как я хорош в игре,?— поделился он. —?Я тогда не сразу понял, о чём шла речь, и наверняка выглядел глупо. Но то, как она смотрела на меня, ты знаешь… Но тогда я понял другое.Как Роуэн может смотреть на человека? Как она может смотреть на него так, но при всём при этом их, по сути, ничего не связывает?Это было мучительно. Он давно отпустил маму. Давно перестал убиваться и вешать на себя несуществующую вину.Я плохо себя вёл, мамочка?Я не доел свой ужин, мамочка?Это из-за той оценки по контрольной, мамочка? Я должен был всё предвидеть, мамочка. Я должен был. Но я подвёл тебя.Вновь пошёл дождь, попадая крупными каплями на лицо.Мамочка, ты всё ещё со мной?—?Что? —?тихо спросил он, наслаждаясь прохладными водными брызгами.—?Любовь?— это не чувство. Любовь?— это целый человек. Живой, настоящий. Он говорит то, что заставляет тебя смеяться. Делает тебя счастливым,?— печально произнёс мужчина и устало потёр глаза. —?У него самые тёплые и нежные руки, самые мягкие волосы. Это не эгоизм, когда хочешь, чтобы вы всегда были вместе. Это страх. Потерять. Навсегда. Безвозвратно. Страх?— больше никогда не увидеть глаз, улыбку. Не услышать голос. Не прикоснуться… —?он явно говорил о ней. О маме. Господи. Его глаза снова слезились, а голос дрожал. —?Но это не значит, что ты всегда должен бояться. Это значит, что нужно дорожить. Людьми, каждым моментом. И воспоминаниями. И я бы… Ты знаешь, я бы очень хотел, чтобы ты испытал это. Полюбил бы так сильно, чтобы действительно согласиться с моими словами. Только… Только с более счастливым концом. Пожалуйста.Брендон кивнул.—?И ещё,?— старик запнулся на полуслове, поймав выжидающий взгляд сына. —?Я хочу… Знаешь. Если бы ты дал мне шанс, то я бы попытался исправить… Перекроить прошедшие десять лет.Они почти одновременно поднялись с крыльца, встав друг напротив друга.И снова кивок.—?У тебя осталась мамина бита?Отец улыбнулся.***—?Тук-тук, можно? —?дверь приоткрылась, и в проёме показалась блондинистая макушка. —?О-о…Хэйли замерла прямо у двери, с каждой секундой наполняя взгляд восхищением.Потрясающая Роуэн. Она стояла около напольного зеркала, разглядывая своё отражение. Придерживала полы длинного кружевного платья и разглаживала несуществующие складки.Обернулась, несильно смущаясь.—?Ты великолепная… —?медленно скользя взглядом по платью изумрудного цвета, мысленно отмечая, как сильно подруге идёт этот цвет, произнесла Хэйли. —?Просто потрясающая.Цвет малахита всегда привлекал Роуэн. Она даже не могла объяснить?— почему. Но если выбор стоял между зелёным и каким-то иным цветом, то ответ очевиден.Стеклянные капли бисера, которые украшали почти всё платье, оставляя полы, отражали тёплый ламповый свет.Воздушная ткань нейтрального цвета почти сливалась с её кожей, обманывая взгляд?— словно тело покрывала лишь чарующая своим сиянием бисерная вышивка. На полуоткрытой спине витиеватые линии складывались в живописные композиции, похожие на витражи на окнах.Изумрудный узор спускался по аккуратно небольшой груди и тонкой талии до колен. Чуть ниже спадала матовая полупрозрачная ткань, обнажающая голени и щиколотки.Длинная атласная лента обхватывала хрупкие плечи и выступающую линию ключиц, обвивала тонкую шею и заканчивалась аккуратным бантом на двух спускающихся линиях между лопаток.Короткие волосы мягкими волнами забраны заколками, приоткрывая уши.—?Ты сегодня будешь центром внимания,?— любуясь её образом, пролепетала Хэйли.Роуэн почувствовала, как щёки предательски покраснели от комплиментов.—?Ты тоже прекрасная, Хэйли! —?улыбнулась Роуэн.Девушка отдала предпочтение бежевому оттенку и шёлку. Приспущенные лямки открывали бархатную кожу шеи и линию ключиц.Приталенное платье прилегало к телу, выделяя красивую фигуру. Подол спадал вниз, подобно волнам?— вслед за водопадом.Длинные светлые волосы собраны в высокую причёску, что видом сзади напоминала распустившийся цветок, выпуская только несколько волнистых прядей у висков.Игра света на изделии просто завораживала! Бежевый шёлк то расходился мягкими кругами от лампового света, то отбрасывал тени.—?Как Элисия? —?поинтересовалась Роуэн.Хэйли отвела взгляд и задумалась.Эта неделя показалась ей сложной. То есть, учёбы в основном не было. Только бесконечные репетиции и подготовка к выпускному. Но от этого всего у неё голова пухла и взрывалась с перерывами на ланч.Элисия тоже, конечно, принимала во всём этом непосредственное участие. Однако больше всего она радовалась выписке Эша из больницы и хорошим прогнозам врачей.Несмотря на серьёзное ранение, возникшие осложнения и длительный период реабилитации, Эш быстро шёл на поправку. Ходить ему было пока что сложновато, но он чаще занимался и даже стал посещать бассейн, но на выпускной девушки прийти не мог, как ни хотелось.Ему не улыбалось стать обузой для хрупкой девчонки на праздничном балу. Не хотелось портить вечер тем, что он не смог бы потанцевать с ней какие-то взрывные танцы, а потом крепче обнять её и позволить опереться на себя, покачиваясь под более медленную мелодию.Не хотелось видеть её огорчённой, что даже в такой день он не смог сделать её счастливой. Хотя знал, видел, как она оживает, стоит ему появиться рядом.Такое не скрыть.Любовь спрятать невозможно.Она тысячу раз доказала свою огромную привязанность, любовь такую искреннюю, что Эшу казалось, будто именно она даёт ему силы жить. Будто именно благодаря ей он так быстро выздоравливает и справляется со всем, чем только можно.—?Расстроилась немного, конечно. Эш ведь не сможет прийти,?— на выдохе произнесла блондинка. —?Я ещё её не видела, но, думаю, она не устоит перед моим подарком,?— Хэйли лучезарно улыбнулась и сцепила ладони, подаваясь вперёд.—?Что?.. —?Роуэн удивлённо приподняла брови, расплываясь в улыбке. —?Что ты сделала?—?Она будет королевой, я обещаю,?— загадочно шепнула подруга, наклоняясь и делая вид, что шепчет на ушко. —?Я просто увидела его и поняла?— это то, что нужно. Это то, из-за чего у неё руки затрясутся и слёзы из глаз… И туфли. Туфли, божественные туфли.—?Господи,?— брюнетка поднесла сцепленные ладони к рукам и заулыбалась. —?Хэйли, ты…—?Надеюсь, ты хочешь сказать, что я?— потрясающая женщина,?— она комично отвела голову и помахала ладонью.Роуэн потянулась к ней и обняла так крепко, как только могла (не испортить шикарную причёску).Она так любила этих девчонок, что теперь, пройдя столько всего вместе за один только год, не могла представить больше свою жизнь без них. Не могла вспомнить, что было до.Какая кошка пробежала между ней и этой блондинистой улыбашкой в прошлом году?Теперь было всё равно.Главное?— они вместе.Вместе всегда легче.—?И… —?Хэйли расцепила объятие и внимательно посмотрела на очаровательную брюнетку. —?Прости, пожалуйста, что я так себя вела… —?она тут же добавила, заметив непонимающий взгляд подруги. —?Ну, тогда, в больнице. И в школе ещё… Я не должна была осуждать тебя и… Его.Роуэн подняла ладонь в останавливающем жесте.—?Не нужно,?— она всё ещё улыбалась, и её глаза не переставали слезиться от нахлынувших чувств. —?Всё в порядке.—?Как он? Вы не разговаривали после того, как?.. —?её взгляд снова стал серьёзным.Подруга отрицательно покачала головой.—?Что, всё настолько плохо?Теперь она пожала плечами.Вообще-то, она сама не до конца разобралась в том, что чувствует. Тяжело было признаться, что это?— вина. Перед ним.А ещё это… Зудящее беспокойство под кожей, прямо как тогда, в кладовке.Она не один раз мысленно возвращалась в тот день, когда Стингер предложил всё это. И каждый раз другого решения не находилось, но отчаянно хотелось исправить сложившуюся сейчас ситуацию.Бред. Ты могла бы его выслушать. И сейчас понять, что всё было сделано на эмоциях.Но.… Будучи всегда рассудительной и умеющей хладнокровно оценивать ситуацию…За несколько недель, проведённых с Брендоном рядом, Роуэн так прикипела к нему, что страшно подумать. И самой себе не признаться, и другому не рассказать.Но без этих шуток, молчаливых кивков-приветствий, поддерживаемых тёплыми улыбками, в школьных коридорах, без этих их занятий танцами по вечерам, даже без уже-не-противного сигаретного дыма где-то поблизости, Роуэн чувствовала какую-то пустоту.Неправильность.Словно часть жизни куда-то ушла и отказывается возвращаться.—?Если вы не поговорите?— я надеру ему зад! —?шутливо пригрозила блондинка.—?Обещаю,?— Роуэн притворно испугалась и выставила перед собой руки, согнутые в локте. —?Обещаю, мы поговорим,?— и благодарно кивнула за понимание.***хочет на дурацкий бал, в дурацком смокинге с дурацкой бабочкой.Брендон достаточно быстро добрался. Впервые он так спешил в школу.Последний день. Трудно представить, что теперь станет с его жизнью без этого места.То есть, вообще-то, он не очень любил школу и все дела. Но здесь он встретил лучших друзей. Впервые влюбился. Потерял.И нашёл.Брюнет остановился на месте, глубоко вдыхая ртом воздух.Это тяжело, блять. Это так тяжело.