Часть 2 (1/1)
Венгрию трясло. Колотило той крупной дрожью, которая бывает при лихорадке. Зубы выбивали беспорядочную дробь по краю стакана, когда она пила воду, больше разливая её по подбородку. Она поставила стакан на стол, чудом не разбив, и опустилась на стул, всеми силами пытаясь взять себя в руки, обхватив себя за плечи так крепко, как будто это могло помочь унять дрожь. Стараясь дышать медленно и глубоко, она наклонилась вперёд так, что волосы упали ей на лицо — и вот тогда уже не смогла сдержать стон. Волосы, её собственные волосы до сих пор хранили этот запах — запах соли, ветра и безграничного простора. Его запах.— Вы покажете мне… — она облизнула губы. — Вы покажете мне море?В следующее мгновение она уже раскаивалась и готова была откусить себе язык, чувствуя, как начинают гореть щёки. Неловкое молчание прервал смех Гилберта, возвращая её в реальность.— Хе-хе-хе, Лизхен, какие могут быть вопросы? Мы немедленно, вот сейчас же отправимся в порт. Честно говоря, я и сам хотел тебе это предложить — мощь этого линкора надо наблюдать вживую.Она благодарна взглянула на него и немного нервно улыбнулась.— Ты же ведь не откажешь даме в любезности? — всё так же широко улыбаясь, продолжил Гилберт, обращаясь уже к безмолвно стоящему возле двери линкору.— Если таково желание фрау, — коротко ответил тот.Дорога в порт показалась бы ей невыносимо долгой, если бы не Гилберт. Постепенно она преодолела своё замешательство, удивительное для неё самой, и смогла включиться в разговор. Гилберт расписывал достоинства линкора так увлечённо, будто тот был его сыном. Наверное, можно было бы сказать и так — корабль был творением его людей, созданным на службу стране и её народу. Вот только из них двоих на ребёнка гораздо больше был похож сам Гилберт.На причале у неё вновь ослабли колени и ей пришлось опереться на руку Гилберта.— С тобой всё в порядке? — обеспокоенно спросил тот, внимательно глядя на неё.— Д-да, да, — слишком торопливо ответила она, пытаясь справиться с головокружением. — Просто непривычно.Запах окружал её, мешаясь с запахами разогретого на солнце железа, нефти и пороха. Сначала ей было даже трудно дышать, но постепенно лёгкие привыкли и она смогла вдохнуть полной грудью. Воздух опьянял, манил её куда-то, как будто что-то шептал и нежно гладил разгорячённое лицо свежим бризом. Она не помнила, как очутилась на палубе, просто в какой-то момент осознала, что стоит на борту, крепко держась за поручни и смотря на удаляющийся берег. Шума двигателей поначалу почти не было слышно, но потом линкор постепенно набрал скорость, и она почувствовала сначала подошвами ног, а потом и всем телом ритм, снова заставивший сердце заколотиться где-то во внезапно пересохшем горле.Гилберт осторожно провёл её по узкому трапу наверх, и там она наконец увидела море.Бесконечная синева окружала её, ослепляя солнечными бликами, отражая воду и небо друг в друге. Она чувствовала, что линкор улыбается, ещё прибавляя скорость, так что ветер ударил ей в лицо, как когда-то давно, а за спиной будто снова захлопал плащ, оборачиваясь крыльями. Она раскинула руки в стороны, пытаясь поймать этот ветер и счастливо засмеялась, чувствуя струящуюся между пальцев свободу. Впервые в жизни она больше не чувствовала запаха степи. Впервые в жизни она, казалось, действительно могла взлететь. Впервые в жизни она забыла о том, что она страна.Ей больше не мешала качка, тело, казалось, само знало, что делать, соединяя её в одно целое с кораблём, позволяя чувствовать, как он рассекает водную гладь — настойчиво, но в то же время нежно, не вспарывает волны, а входит в них, как мужчина в любимую женщину. Она осторожно прикоснулась к переборке рубки, потом, осмелев, слегка погладила её и шепнула:— Спасибо.На обратном пути она молчала, рассеянно улыбаясь в ответ на болтовню Гилберта.— Тебе понравилось? — вдруг спросил он.— Это было лучше всего на свете, — честно ответила она и вдруг встретилась взглядом с линкором.На мгновение всё расплылось у неё перед глазами, и она снова почувствовала себя стоящей на палубе, снова ощутила, как ветер треплет волосы, снова испытала хмельное чувство полной свободы. Голос Гилберта вернул её к реальности, в который уже раз за этот день вернул её к реальности. Щёки горели, сердце колотилось так, что трудно было дышать. Плохо понимая, что делает, она рванула на себя ручку двери и выскочила из только что затормозившего автомобиля.В доме она первым делом налила себе воды, расплескав её по столу и полу, и жадно выпила, стуча зубами, пытаясь унять колотившую её дрожь.Запах моря, впитавшийся в волосы, лишил её остатков самообладания. С силой сжав голову руками, она закачалась на стуле, глухо повторяя:— Да что ж это? Что это такое?Синь перед глазами сменялась внимательным взглядом карих глаз. Она снова ощущала нагретую солнцем сталь под своей рукой, всё больше напоминавшую прикосновение к телу человека, а не корабля. Так невозможно, так неправильно, так нереально.Так восхитительно.