Часть 4 (1/1)

- Ты что, заснул там? – Хант нетерпеливо крикнул это, опираясь на старые перила. Он уже успел подняться выше на несколько пролетов и теперь смотрел на Лауду сверху. Свет закатного солнца проникал сквозь маленькие цветные квадратики французских окон, светлые пряди гонщика свисали вниз, очерчивая скулы и ловя последние угасающие капли света. - Уже иду, – Ники неуверенно оглянулся назад, словно улавливая тонкий шлейф аромата чужих духов. Ночь подкрадывалась все ближе.- О, ну ты проходи. Располагайся, - Хант наугад бросил куртку в сторону чернеющего проема шкафа, не снимая обуви, отправился на кухню. Ники скептически посмотрел на смятую вещь и, услышав шум воды и закипающий чайник, невольно потянулся к ней, сжимая в пальцах тяжелую ткань. - Может, ты будешь чай или кофе? – послышался голос, и Лауда вздрогнул, носом зарываясь в скомканную вещь, вдыхая запах чужого парфюма. - Нет, спасибо, – он быстро убрал все на место. Даже не пытаясь задуматься о только что совершенном действии: это было слишком иррационально. У Ханта была действительно большая квартира. Просторная, с полукруглыми арками вместо дверей, большим балконом. На нем не поскупились, на звезду "Формулы 1" ставили большие деньги - или то просто были искренняя любовь и дружба, Лауда не до конца понимал. Единственное, что бросалось в глаза - явное отсутствие искусственных источников света. Ники блуждал в темноте, наконец, найдя себе место на большом кожаном диване, застеленном пледом. Гонщик лениво прислушивался к Джеймсу, совершавшему какие-то нехитрые бытовые операции на кухне, прикрыв глаза. Усталость и напряжение уже прошедшего дня выплеснулись на него, насильно утягивая в царство Морфея. Сопротивляться было сложно, и Ники, перекинув ноги через один из широких подлокотников, явно не собирался вступать в очередную войну с самим собой.Время потянулось медленнее. Солнце окончательно скатилось за горизонт, и из больших мансардных окон в комнату заползал свет серебряного диска луны, словно специально зависшего около этого дома. Теплое, огненное свечение облаков сменилось на таинственно-серебряное, квартиру словно окутал туман, в котором клубились цветные пятна. - Проснись, красавица! – сначала Лауда почувствовал прикосновение к своему колену, ладонь поднялась слегка выше, сжимая ткань брюк. Гонщик едва сдержал стон, спрятав его за хриплым грудным кашлем. Он посмотрел на Джеймса, склонившегося над ним, поведя затекшими плечами.- Ну, ничего съедобного дома я не нашел. Зато можно неплохо выпить! – Хант плюхнулся на диван напротив, как фокусник, доставая буквально из воздуха купленную сегодня бутылку виски. На столе, что теперь разделял их, уже красовалась ваза с чипсами и сухариками; Ники ладонью зарылся в спутавшиеся волосы, тихо усмехаясь самому себе. - Свечи, ты серьезно? – он наклонился ближе, рассматривая Ханта сквозь всполохи пламени: магия света и мягкость черноватых призрачных теней сегодня завораживала. - Прости, пробки выбило, – британец засмеялся в привычной манере, разливая благородный напиток.- Кстати, и не смей отказываться ***Лауда не мог понять, как Хант умудрился заставить его пить. За разговорами прошел уже не один час, пустая бутылка виски отправилась на пол, Джеймс принес коньяк. Он легко разливал жидкость, с благородным каштановым отливом плескавшуюся на дне стакана; все так же улыбался, подкидывая новые и новые темы. И они, как ни странно касались не только гонок: всего, что могло быть интересно им обоим. И тем, как ни странно, было предостаточно. - …И я такой ей говорю: ?Прости, детка, но сегодня я действительно занят?. Было смешно, но, черт, эта дамочка оказалась еще и агрессивной! – светлые волосы Ханта были по-домашнему собраны в пучок, помятая футболка и штаны прибавляли какого-то антуража ситуации. Теперь он сидел по-турецки на полу, голыми ногами касаясь паркета.В темноте и под действием алкоголя Лауда жадно рассматривал чужое тело. Скользил взглядом вдоль линии ключиц, смотря на мерно вздымающуюся клетку ребер. - Короче, со всеми этими однодневными знакомствами пора завязывать. Как там, кстати, поживает Марлен? – от этого имени сразу как-то портится настроение и говорить совсем не хочется. Лауда держит паузу, допивая свой напиток.- Мы разошлись, – стакан неосторожно ставится обратно, покачивается и падает, вызвав словно маленькую цепную реакцию, финалом которой становится пятно на чужой рубашке.- Я знал, что у вас все так и будет. Вот черт! – Джеймс скептически смотрит на стремительно растущее пятно, стягивая футболку. Самообладание летит к чертям, когда он видит сильные накаченные руки, линии пресса… Лауда не мечтатель, но сознание само дорисовывает то, что сейчас он не видит; тело прошибает крупная дрожь. - Ты что, замерз, что ли? – Хант поднимается с пола, поворачивается спиной, натягивая чистую футболку. Ники изо всех сил старается не смотреть, а где-то внутри сильнее стягивается горячий тугой узел. Когда Джеймс подходит ближе и садится на подлокотник кресла, австриец на мгновение ощущает себя загнанным в угол, но это быстро проходит.- Да у вас просто не могло ничего получиться…- Что ты хочешь этим сказать? - и Ники уже все равно, что Хант может все понять, - он откидывает голову назад, позволяя Джеймсу положить руку себе на плечо. От англичанина пахнет виски и словно исходит какое-то необъяснимое спокойствие. Он на мгновение теряет равновесие, заваливается на Лауду, и тот вздрагивает, незаметно облизывая губы. - Да ничего такого… - и Ники чувствует горячее дыхание на собственной шее, пальцы непроизвольно тянутся к тугой пуговице, а в крови словно плавится металл. - Имеешь в виду, что я никогда никого не любил? – австриец все же находит применение дрожащим рукам, оглаживая пальцами руки Ханта, стараясь не выходить за рамки этикета. - Не то чтобы именно так… Ники чувствует, что он имеет в виду, мгновенно зажигается, но не позволяет эмоциям взять верх. В душной комнате вмиг становится еще жарче, в стекле бутылок плавают блики от тающего света, застывают на недвижимых предметах интерьера. Лауда словно плавится, его ведет: то ли от алкоголя, то ли от близости Ханта, - он срывается, понизив голос до шепота.- А что, если это и вправду так? – гонщик тихо смеется, запуская ладонь в спутанные волосы. Он закрывает глаза, позволяя окружающему миру плавно покачиваться и кружиться в хаотичном ритме. Он ждет.Джеймса это словно сбивает с толку, но он не подает виду - и остается только молчать.- Ну, я всегда прав, – фраза кажется лишней, но Лауда молчит, позволяет Ханту обнять себя за талию. Тот сидит на подлокотнике того самого кресла, слегка наклонившись. Ники чувствует пальцы, слегка подрагивающие, на бедре, чувствует прикосновение длинных, облитых солнцем прядей к своей щеке. Душно, темно, и дыхание срывается; австриец не сдерживает смешка, вдруг запрокидывая голову и встречаясь взглядом с гонщиком. Он тоже ждет, боится ошибиться, хотя обоим уже очевидно, что их сегодняшние действия переступили рамку ?дружеских? отношений и колеблются где-то на границе ?пьяных? - пусть даже и на полшага. Лауда чувствует, что Джеймс близко, ощущает прикосновение его рук и смотрит в глаза. Слишком близко, непозволительно близко - он облизывает губы, понимая, к чему все идет, когда пальцы ложатся на его губы…Но все прерывается мгновенно, когда раздается нервирующий звонок телефона в другой комнате.- Прости, я должен ответить.