Глава 22 (1/1)

Дуфеншмирц выключил сварку как раз вовремя, чтобы услышать, как в замке входной двери тихо поворачивается ключ. Он оглянулся, удивленный, что его враг возвратился так скоро – не прошло еще и часа со времени его ухода.Но на пороге стоял вовсе не Перри.– Привет, пап! – улыбнулась ему дочь, возвращая ключи в карман узких брюк.– Ва... Ванесса? – Злой ученый стянул с себя сварочную маску и растерянно заморгал, пытаясь одновременно привыкнуть к нормальному освещению и сообразить, что она здесь делает. – Разве сегодня наш день? Я совсем потерял счет времени, мне казалось, сегодня четверг...С первых слов для Ванессы стало совершенно очевидно, что ее отец в очередной раз полностью погряз в новом ?Инаторе?, забыв про все на свете. Едва слушая самооправдательное бормотание доктора, она пересекла комнату, чтобы в качестве запоздалого дополнения к приветствию чмокнуть его в щеку, и снисходительно сообщила:– Так и есть. Я только на минуту – нужно забрать пару дисков.– Подожди... Давай хотя бы выпьем вместе чаю? – Дуфеншмирц с явным облегчением стащил с рук грубые перчатки и устало вздохнул, заполняя легкие едким запахом горящего металла. – Думаю, мне не помешает немного передохнуть... К тому же, Норм утверждает, что ему удалось испечь вкуснейшие кексы, и...Он запнулся, заметив, что Ванесса приподняла бровь в своей любимой скептической манере, заставляющей его почувствовать себя пациентом психиатра. Для полноты картины ей не хватало только сделать пометку в блокноте и вежливо спросить, что еще рассказал ему ?Норм?.– Да-да, я знаю, он склонен приукрашать свои достижения, – скороговоркой принялся оправдываться Дуфеншмирц, подкрепляя свои слова размашистой жестикуляцией, – но недавно я скачал для него апдейт, схожий с детектором лжи, так что теперь его коротит, когда он врет. Думаю, через несколько дней он найдет способ обойти программу, но пока мы можем верить ему на слово. Так... э-э-э... о чем я?.. – на секунду он замолчал, вопросительно глядя на дочь. – А! Что-то съедобное его авторства – это уникальное событие, так что если ты не попробуешь эти кексы, то будешь жалеть еще очень и очень долго. – Доктор обезоруживающе улыбнулся, заставив Ванессу фыркнуть и закатить глаза.– Пап, мне ужасно жаль упускать такую возможность насмерть подавиться чем-нибудь металлическим, неизбежно входящим в состав ?вкуснейших кексов?, но я спешу. Я договорилась встретиться с... одним знакомым.Микроскопическая пауза в ее реплике была едва заметна: Ванесса вовремя сообразила, что отцу не нужно знать о том, что она торопится на свидание с сыном одного из его злейших врагов – майора Монограмма. Хуже было бы, только если бы она встречалась с сыном Перри; конечно, при условии, если бы у агентов О.Б.К.А. вообще могли быть семьи и дети.– С каким знакомым? – немедленно заинтересовался Дуфеншмирц.– Э-эй, а где Перри? – Ванесса сделала вид, что не услышала вопроса, и начала уводить разговор от опасной темы. – Разве вы не должны сейчас меряться силами в очередном эпичном сражении Добра со Злом?– Он... – доктор замялся. Да, они были бы сейчас в середине обычной вражеско-дружеской драки, если бы не один определенный Инатор и кое-чьи плохие способности к планированию. – Перри Утконос сейчас на работе; но, думаю, часа через полтора должен уже вернуться.– Я думала, ты – его ?работа?. И что, выходит, он теперь живет у тебя? – удивленно поинтересовалась его дочь и полушутливо-полусерьезно добавила: – Вы все-таки перевели свои отношения на новый уровень?Время от времени Ванесса просто не могла отказать себе удовольствии подтрунить над неоднозначными чувствами, которые питали друг к другу ее отец и Перри. И ей было совершенно безразлично, что сам факт этой неоднозначности грубейшим образом нарушал устав О.Б.К.А. – в конце концов, она была дочерью злого ученого и могла позволить себе пренебрежительное отношение к правилам. По крайней мере, к некоторым правилам: законов США это не касалось. Чаще всего.Так или иначе, Ванессе было гораздо спокойней знать, что вместо того, чтобы умирать от скуки в одиночестве в те дни, когда она жила у матери, ее отец устраивал маленькие баталии со своим заклятым врагом. Ей нравился Перри, он был ?хорошим парнем? в самом классическом, почти голливудском смысле: он всегда поступал по справедливости, и на него можно было положиться. Ванессу радовало, что этот ?хороший парень? ежедневно находился рядом с ее отцом – неважно, в каком именно качестве. Пока все оставалось взаимно, ей не было никакого дела до точного определения чувств, которые враги друг к другу испытывали.– Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду под ?переведением отношений?, Sch?tzchen*, – озадаченно сообщил Дуфеншмирц. – Это какой-то новый слэнг?– Забудь, момент утерян. – Ванесса слегка улыбнулась: каким же ее отец иногда был простодушным! – Так что, Перри живет у тебя?– Думаю, можно сказать и так. Случилось... кое-что. – Дуфеншмирц вдруг как-то весь сник и потупил взгляд.Ванесса была достаточно чуткой к настроению окружающих (пусть и не всегда бросалась чуть что утешать их), и такое резкое изменение не могло остаться без ее внимания. Это были не привычные многословные жалобы, в которых разливался ее отец, когда его что-то злило или огорчало. Это было нечто иное. Что-то потрясло его до глубины души, и, невысказанное, засело там, отравляющее и опасное, как ядовитое жало.– Пап, что случилось? – мягко спросила она, стараясь заглянуть ему в глаза. – Ты можешь мне рассказать.– Ох, да ничего такого, Ванесса. Не беспокойся. – Дуфеншмирц махнул рукой и натянуто улыбнулся, встречая встревоженный взгляд дочери. Он не имел ни малейшего желания втягивать в эту неприятную историю и ее. – Это просто... это я. Это все я, как всегда.Это звучало вовсе не так успокаивающе, как он надеялся – скорее потерянно и отчаянно. Ванесса окончательно уверилась в том, что у отца в жизни случилась очередная катастрофа, и приняла решение продолжить расспросы. Она знала, что как только нащупает тревожащую его тему, продолжать увиливать он в силу характера уже не сможет.– Вы поссорились с Перри? – бросила она пробный камень.– Не уверен, что к отношениям, в которых оба ежедневно избивают друг друга, применимо слово ?поссориться?. Но знаешь, пожалуй, я все же предпочел бы драки тому, что происходит сейчас... – Его голос сделался странно глухим.

– А что происходит? Пап, пожалуйста, просто расскажи мне, что случилось, и обещаю, вместе мы найдем способ все уладить. – Ванесса поймала его руки в свои и сжала их в знак поддержки.– Ох, Ванесса... Спасибо, милая, но думаю, мне на самом деле лучше просто вернуться к работе. Чем быстрее я с этим закончу, – он указал взглядом на механизм, над которым трудился до ее прихода, – тем быстрее все наладится. И если задуматься, я не должен тратить время попусту, распивая чаи. Извини. Но... эй, но ты все равно попробуй те кексы! – Еще одна натянутая улыбка.Ванесса подозрительно посмотрела на него и вдруг заметила, что злой ученый выглядит даже более растрепанным и измученным, чем обычно, что в его случае означало: близким к обмороку от переутомления.– Пап. – Ее лицо приобрело строгий вид, и Дуфеншмирц мгновенно понял, что попал в переделку. – Пап, когда ты в последний раз спал?– Э-э-эм... на днях? – неуверенно отшутился он.– Я жду ответа.Она вдруг сделалась чудовищно похожа на собственную мать, и желание шутить у Дуфеншмирца пропало, будто его и не было. Он нервно сглотнул. Шарлин была из тех, кто привык причинять добро, не спрашивая разрешения. Насильственный миротворец. Ей понадобилось несколько долгих лет, чтобы окончательно убедить его в том, что она лучше знает, что ему нужно.– Ну... я перехватил пару часов прошлой ночью, – признался ученый, чувствуя странную слабость, которая не имела никакой связи с недосыпом.– По-моему, мы это уже обсуждали. Тебе нужно спать! – Ванесса всплеснула руками, и иллюзия рассеялась. Перед ним была его маленькая дочка, он мог справиться с ней. – Помнишь, что ты говорил мне, когда я сутками готовилась к выпускным тестам пару месяцев назад?– Что-то насчет важности сна? – пробурчал доктор, досадуя, что Ванесса обращает против него его же слова.– Да, и о вторичности всех остальных проблем.– Ну, в твоем-то случае это действительно было так!– И чем же мой случай отличается от твоего?Повисла пауза. Их взгляды встретились: в глазах Ванессы была решительность и неподдельная тревога, в глазах ее отца – буквально мольба не впутываться вместе с ним в проблемы.Можно быть хоть трижды искусным игроком в гляделки с теми, кого всерьез ненавидишь, но если хочешь узнать вкус сокрушительного поражения, загляни в лицо тому, кого любишь больше жизни. Дуфеншмирц просто не мог вынести растущего беспокойства, отражающегося в глазах дочери – в его собственных глазах. Ванесса переживала за него. И она заслуживала знать правду, даже если это заставит ее горько в нем разочароваться.Снова._________________________________* (нем.) солнышко.