Глава 21 (1/1)

Майор Монограмм с самого утра был мрачнее тучи. Не сказать, что обычно его лицо сияло улыбкой, но Карл мог по пальцам пересчитать случаи, когда он видел начальника настолько угрюмым. И несмотря на то, что интерн знал, кто на самом деле будет сегодня являться объектом бесконечных нападок майора, он ходил на цыпочках, боясь попасть под горячую руку.– Вот ваш кофе, сэр, расписание ваших встреч и декларации, которые вы вчера просили заполнить. – На широком столе майора все имело строго определенное место, и Карл приложил все усилия, чтобы ничего не перепутать.Вместо благодарности Монограмм буркнул что-то вроде ?Давно пора? и, передвинув толстую стопку заполненных от руки бумаг на дюйм левее, откинулся на стуле, углубившись в изучение своего расписания.– А что за пустота вокруг трех часов? – недовольно поинтересовался он наконец.– Вокруг трех?.. – Под строгим взглядом начальника Карл замялся, хотя и ожидал этого вопроса. – Да. Ваш сын Монти звонил и сказал, что заедет в это время, поэтому я взял на себя смелость...– Ладно, не тараторь, – махнул рукой майор, обрывая оправдания на полуслове. – Лучше объясни-ка ты мне вот что... Сядь.На негнущихся ногах Карл обошел стол и устроился на самый краешек кресла напротив Монограмма, чувствуя себя как перед расстрелом. В его голове крутилось около десятка вариантов того, чем может быть недоволен майор только за сегодня, и ожидание лишь усугубляло его панику.– Я одного не понимаю, – сообщил Монограмм весомо и, по-прежнему изучая глазами расписание, сделал большой глоток кофе из чашки с логотипом О.Б.К.А.. – Как это могло произойти?– Что… могло произойти? – Голос Карла звучал еще выше, чем обычно.– Как – что? – Глава Организации бросил на него мрачный взгляд, прежде чем неторопливо отложить листок. – Это фиаско с одним из наших лучших агентов, конечно!– А... о... – У Карла словно от сердца отлегло, но он подавил желание вздохнуть от облегчения: во-первых, он все же искренне сочувствовал Перри, а во-вторых, проявление таких эмоций при нынешнем настроении начальства было, по меньшей мере, опасно. – Это... это возмутительно, – полувопросительно сообщил он наконец.

– Разумеется, это возмутительно, Карл! Я просто не могу взять в толк, что с ним не так. Сначала эти роботы, будь они неладны, теперь еще и это. Как получается, что первоклассный агент О.Б.К.А. систематически не справляется с таким откровенно скудоумным злодеем?– Я-я не знаю, сэр, – ответил Карл через несколько секунд, не до конца понимая, был ли этот вопрос риторическим.Монограмм имел привычку вести разговор самостоятельно, не обращая на слова собеседника никакого внимания, и Карл знал, что в таком случае отвечать на случайные вопросы лучше кратко – иное выводило майора из себя, сбивая с мысли. Но Карл не обижался. На самом деле, было довольно приятно знать, что глава О.Б.К.А. делится с ним своими размышлениями, пусть даже лишь в расчете на немое согласие.– У тебя что, совсем никаких мыслей на этот счет нет? – неожиданно рассердился Монограмм. По-видимому, это был не тот случай.– Ну-у-у... – протянул Карл, используя этот тайм-аут, чтобы сообразить, что можно сказать, ненароком не навредив Перри. – Может быть, мы недооцениваем Дуфеншмирца? Его действия хаотичны, непоследовательны, поэтому просчитать их, опираясь на логику, практически невозможно. Вероятно, любой агент ошибся бы раз или два. – Он неуверенно дернул плечом.– Ерунда, Карл, – без обиняков отбросил его версию Монограмм. – Вернее, не совсем ерунда, потому что такое обоснование и мне в голову приходило, – майор важно встопорщил усы, – но после некоторых раздумий я пришел к выводу, что это не так. Я думаю, что дело тут в факторе личного характера.– Вы подразумеваете?..– Да, – отчеканил майор, не дав ему закончить. – Помнишь, что ты сказал насчет ?односторонней симпатии? этого... Дуфеншмирца к агенту P? Мне кажется, что ты ошибся только в одном – она не односторонняя.Карл открыл рот от удивления: это было уже опасно. Он и раньше подозревал, что отношения Перри с его врагом перешли рамки вражды и превратились во что-то вроде агрессивной дружбы, но то, что об этом догадался бесчувственный, как деревяшка, Монограмм, стало для него полной неожиданностью. Не следовало ему тогда толкать майора на эту мысль... Пожалуй, он долго еще мог раздумывать над очевидными свидетельствами невражеских отношений этой парочки, но так и не пришел бы ни к какому выводу, если бы не кое-чья беспечная болтливость.– Мне не следовало бы этого говорить, Карл, – Монограмм заговорщически понизил голос, – это закрытая информация, но уже то, что агент P привязан к своей семье, находится за рамками нормы. Нужно было бы сообщить об этом, куда следует, но тогда О.Б.К.А. ждала бы серьезная проверка, а ты ведь понимаешь, что нам это совсем не нужно.На последней фразе заслушавшийся было Карл насторожился еще больше. Он прекрасно знал, что многие вещи в Агентстве делаются в обход законов. Это не было плохо: О.Б.К.А. была закрытой организацией, следовательно, на ее территории действовали иные правила – и диктовал их майор Монограмм. По сути, агенты и служащие просто жили по законам военного времени, что, учитывая специфику Организации, было вполне оправданно.Сам Карл полностью доверял тому, как вел дела его начальник. Но грань между тем, когда нарушить закон необходимо, а когда это является превышением полномочий, расплывчата, и он понимал, что при желании любой мог обвинить Монограмма в последнем.И это не говоря уже о том, что произойдет, сунь бюрократы из проверки нос в отчеты о распределении бюджета. Нет, разумеется, майор никогда в жизни и полцента не украл бы у государства! Но машина класса люкс... личный самолет... и при этом урезание расходов Агентства на бумагу, на краску для принтеров... техобслуживание компьютеров, которое Монограмм год назад (временно) вверил неопытному тогда еще Карлу вместо того, чтобы нанять профессионала...Конечно, Карл не собирался оспаривать решения майора: если он так поступал, на это были свои причины, в которые он не обязан был никого посвящать. Но интерн знал, что остальные, те, кто совершенно не понимал, как важна для страны работа Агентства и как важен для Агентства его бессменный глава, вполне могли удивиться такому распределению финансов.– Я понимаю, сэр, – ответил Карл и расправил плечи, неожиданно почувствовав прилив гордости за причастность к чему-то столь значительному. Он действительно был счастливчиком, что попал сюда. – Так значит, вы предполагаете личный фактор?– Именно. И если это так – что ж, мы окажемся в непростом положении. Боюсь, у нас может возникнуть необходимость отстранить агента P от заданий. И... скажем так, от Организации в целом.Глаза Карла расширились в испуге, но Монограмм не стал вдаваться в подробности. Он устроил подбородок на сцепленные в замок руки и погрузился в мрачное раздумье.– Могу я спросить?.. – тихо начал интерн, убедившись, что начальник не собирается в ближайшее время возвращаться в реальность. – Сэр, почему это вас так тревожит – его привязанности? Это что... в каком-то смысле угрожает Агентству?– Угрожает ли это О.Б.К.А.? – переспросил Монограмм и тихо хмыкнул. – Хороший вопрос. Вот тебе еще один: когда ты наконец научишься варить нормальный кофе, Карл?Из задумчиво-доверительного настроения майор прыгнул обратно в режим ?не подходи – убьет?, и Карл закусил губу, коря себя за бесцеремонность.– Вот что: забери-ка ты это чудовищное пойло и попробуй еще раз.Начальник ясно дал понять, что разговор окончен, и Карлу не оставалось ничего, кроме как поспешно ретироваться, рассыпаясь в сбивчивых извинениях. В этом не было ничего нового, но на этот раз вместо того, чтобы нестись переделывать то, что не устроило Монограмма, интерн остановился за первым поворотом коридора и привалился к стене, давая себе минуту, чтобы привести мысли в порядок.

Он чувствовал себя ужасно, и забракованный кофе не имел к этому практически никакого отношения. Карл оказался между молотом и наковальней: Монограмм поделился с ним своими соображениями, рассчитывая, что дальше эта информация не пойдет – Перри же нуждался в ней, если не хотел потерять работу.Конечно, агент P не стал бы откровенничать с майором насчет каких бы то ни было личных отношений с Дуфеншмирцем. Но что насчет привязанности к его гостевой семье? Ведь Перри наверняка считал, что недовольство Монограмма связано лишь с его очередным провалом, а значит, мог легко оступиться на каком-нибудь из каверзных вопросов, к которым у главы О.Б.К.А. был особый талант.Но даже если так, какое право Карл имел делиться с ним закрытой информацией? Что, если Перри и правда угрожал Организации? И не предаст ли Карл О.Б.К.А., если поможет ему уйти от ответственности за то, что, согласно уставу, является должностным преступлением?Каждое из решений имело веские ?за? и ?против?, каждое могло оказаться фатальным, и Карлу не оставалось ничего лучше, чем держаться середины и надеяться, что все обойдется. Борясь с угрызениями совести, он вынул из кармана старенький кнопочный телефон и скинул Перри сообщение, состоящее всего из двух слов:?Не чувствуй?.