Глава 15 (1/1)

Смутная тревога, поселившаяся в сердце Перри, не давала ему покоя. Что-то было не так и требовало немедленных действий, но он никак не мог понять, что именно его беспокоило. Он предполагал, что провалы в памяти и спутанность мыслей были побочным действием снотворного, но проблемы это оправдание не решало. Меряя шагами гостиную своего врага, он снова и снова прокручивал в голове события предыдущих дней, но так и не мог найти причину беспокойства.

Неожиданно Перри остановился, будто наткнувшись на стену. Понимание обрушилось на него лавиной, когда в сознании эхом отозвался голос Финеса: ?Мы навестим тебя завтра...?Флинн-Флетчеры в любую минуту могли приехать в ветклинику и узнать, что их питомец сбежал. Агент P не был уверен, к чему именно это может привести, но определенно лучше было бы, если бы его семья осталась в неведении относительно его исчезновения. А прикрыть его побег могла только О.Б.К.А.Он нажал несколько клавиш на часах-коммуникаторе и через пару секунд перед ним в воздухе зависла голограмма его начальника.– Агент P! Вы второй день подряд не являетесь в штаб и... и вообще, откуда вы связались с нами на этот раз? – озадаченно спросил он, осматривая комнату.Перри даже представить было страшно, каково будет жестикуляцией обрисовывать майору сложившуюся ситуацию, поэтому он решил, что объяснения возьмет на себя непосредственный виновник инцидента с Инатором. Он жестом попросил подождать и отправился на поиски злого ученого. Тот обнаружился в лаборатории этажом выше увлеченно копающимся в Кошмаропередавателинаторе и мурлычущим под нос одну из этих ужасно прилипчивых попсовых песенок.– Дуфеншмирц! – удивленно рявкнул Монограмм, заставляя доктора вздрогнуть от неожиданности и стукнуться головой о грань устройства. Потирая ушибленный затылок, он обернулся с выражением крайнего неудовольствия на лице.– Монобров! – вскрикнул он, как только его взгляд наткнулся на голограмму, и, тут же потеряв к ней интерес, обвинительным тоном обратился к своему врагу: – Перри Утконос, ты мог бы хотя бы предупредить, когда приводишь друзей. Это... это бестактно. Ты бестактный.– Кхм, а почему вы отправились к Дуфеншмирцу без приказа? – поинтересовался Монограмм. – Согласно распорядку в 10:45 вы получаете задание, а в 11:00 – врываетесь в его логово, чтобы остановить коварные планы по захвату Триштатья.– Сказать тебе, почему, а, Френсис? – доктор, усевшийся на пол, чтобы быть наравне с собеседниками, вклинился в разговор как раз вовремя, потому что Монограмм, судя по всему, ожидал ответа от Перри. – Потому что в 10:45 он благополучно спал у меня на коленках, а я понятия не имел, как его разбудить! И теперь мне очень хочется поинтересоваться у тебя, что это... что это вообще был за маневр такой?– Агент P, вы нас дискредитируете, – заявил майор, принимая суровый вид.Перри, готовый провалиться сквозь землю от смущения, рассерженно пихнул врага локтем: не хватало ему только занесения подробностей этой щекотливой ситуации в свое личное дело. Вдруг его озарило: нужно только заставить Дуфеншмирца рассказать про Интатор – тогда для начальника все сразу встанет на свои места, и он прекратит мерить своего агента этим разочарованным взглядом.Он еще раз толкнул ученого и указал сперва на его изобретение, а затем на майора. Ему пришлось повторить действие несколько раз, прежде чем тот понял, что от него требуется.– Так ты не рассказал ему? Узнаешь все последним, да? – Дуфеншмирц хихикнул, насмешливо глядя на мрачного Монограмма. – Ладно. Когда я был маленьким... Ай! Не пихайся, Перри Утконос, у меня в руках разводной ключ, – он покачал инструментом у Перри перед носом, – и я не побоюсь им воспользоваться!Агент P, заносящий кулак для нового удара, вовсе не выглядел впечатленным.– Хорошо-хорошо, мистер Себялюбие, я перейду к той части, которая касается тебя! – Дуфеншмирц повернулся к майору и с утомленным видом затараторил: – Три дня назад Перри Утконос стал жертвой одного неудачного эксперимента, и теперь ему снятся мои дурно влияющие на психику сны.Монограмм бросил взгляд на агента P – тот действительно был не в лучшей форме. Что-то незнакомое поселилось в его всегда непроницаемых темных глазах, что-то, похожее на... страх? Майор в неверии покачал головой: все агенты были прекрасно натренированны скрывать свои чувства, да по сути, планировалось, что они не будут ощущать ничего... И если даже Монограмм, не чуткий к чужим эмоциям, мог заметить в Перри это изменение, значит, дело было действительно серьезным.– Я пытаюсь избавить его от них, – продолжал тем временем Дуфеншмирц, – но пока безуспешно, так как мой Кошмаропередавателинатор сломался, а детали для нового тяжело достать. Вот, я все рассказал, а теперь ты мне объясни, почему вчера он, – кивок в сторону секретного агента, – явился только вечером и заснул беспробудным сном! Могу поспорить, ваша О.Б.К.А. как-то в этом замешана. Чем вы его накачали, вы, психи?!– Дуфеншмирц, держите свой болтливый рот закрытым насчет Агентства, – приказал майор, холодно глядя на откровенно напрашивающегося на неприятности злого ученого. – Мы, к вашему сведению, не имеем к этому ни малейшего отношения и не располагаем никакой информацией относительно этого инцидента. Хотя... – Монограмм перевел взгляд на Перри, полностью игнорируя возмущенное ворчание со стороны доктора. – Агент P, вы же были в ветклинике вчера? – Перри оживленно закивал: разговор пошел нужным руслом. – И... Вы оттуда сбежали? – предположил майор, за что был награжден еще одним кивком, на этот раз даже более воодушевленным.– Постой-ка, я, кажется, понял... – рассеянно рассуждал вслух Дуфеншмирц. – Но это же безумие... Зачем?..Перри не намерен был рассказывать о вчерашних приключениях в клинике – сейчас это было совершенно несущественно. Он беспокоился только из-за того, что время ускользало сквозь пальцы и с каждой минутой становилось все вероятней, что Организация попросту не успеет помешать Флинн-Флетчерам осведомиться о том, что их любимец сбежал.Он бросил беспокойный взгляд на своего врага, но через секунду колебания потянулся к ошейнику и, нащупав на нем золотистый медальон в виде утконосьей лапки, показал его майору.– Это случайно не тот самый?.. – Монограмм остановился и перевел многозначительный взгляд на Дуфеншмирца. Тот вопросительно-бестолково вскинул брови, указывая на себя пальцем и явно не понимая, что разговор более не нуждается в его присутствии. – Агент P, при чем здесь ключ? – последнее слово глава О.Б.К.А. произнес одними губами.Этот вопрос заставил Перри на миг застыть в непонимании. Майор мыслил строго рационально – он считал медальон не более чем инструментом, приводящим в исполнение протокол тревоги ?Альфа-рэд?. Для Перри же все было ровно наоборот: золотистая безделица, всегда слегка теплая от контакта с его шеей, была для него вещью сентиментальной, глубоко личной. Практическое назначение ключа отступило на второй план, стоило Перри только заметить, как стремительно растут братья Флинн-Флетчер – казалось, с каждым днем они делались все менее похожими на малышей, запечатленных на фото. И как агент P с собой не боролся, он все равно вскоре приобрел привычку время от времени открывать медальон, упорно пытаясь найти в старых фотографиях что-то важное, безвозвратно утраченное. На собственное фото он не смотрел никогда – оно внушало ему тревожное чувство несоответствия, объяснить которое он не мог.Вынудив себя отбросить личные чувства и на всякий случай отвернув медальон от Дуфеншмирца, Перри на ощупь подцепил крохотную застежку, заставляя створки распахнуться с мелодичным щелчком.– О. – По лицу Монограмма прошла тень осознания. – Значит, вы хотите, чтобы О.Б.К.А. скрыла все это... всю эту ситуацию от вашей семьи?Перри выглядел виновато. Он знал, что майор все еще не простил ему вторжение роботов из второго Измерения. Конечно, зло снова было побеждено, и к власти вернулся законный мэр, но вина в попытке переворота целиком и полностью лежала не на ком ином как на агенте P. Именно он выпустил ситуацию из-под контроля. И произошло это лишь потому, что чувство долга спасовало перед страхом расставания с семьей Флинн-Флетчер.После финальной битвы Денвиль выглядел так, будто подвергся массированной бомбежке. Здания, находящиеся в центре, были сильно повреждены, некоторые обрушились, и только чудом никто не погиб под завалами (во всяком случае, Перри не знал об этом; вероятнее всего, исключительно благодаря тому, что до сих пор он всеми мыслимыми путями уклонялся от необходимости заглянуть в отчеты).Организации пришлось взыскивать средства на восстановление города из своих резервных фондов, не говоря уже о том, что ее сотрудники еще неделю разъезжали по штату, чтобы стереть память всем, кто не только воочию, но и благодаря СМИ лицезрел попытку захвата власти.Агенту P оставалось только удивляться тому, что после такого промаха его не только не уволили, но и не отправили в качестве дисциплинарного взыскания куда-нибудь на другой конец страны, подальше от Флинн-Флетчеров, привязанность к которым едва не стоила Триштатью, а в перспективе и всему первому Измерению, мирного неба над головой.Перри чувствовал, как изменилось отношение Монограмма к нему: нельзя сказать, что до этого он ходил в любимчиках, но теперь начальник и вовсе держался с ним подчеркнуто холодно и официально. Действия из личных мотивов, ставящие под угрозу не только жизни людей, но и – особенно – деятельность Агентства, он, говоря мягко, не поощрял.Поэтому когда Перри нашел в себе силы осторожно кивнуть в ответ, то вполне был готов получить строгий отказ, сопровождаемый выговором о том, что хороший агент найдет способ выкрутиться самостоятельно.