Глава 11 (1/1)

– Эй, ну я же просто пошутила! – беспомощно крикнула доктор Сэвидж, когда дверь за Линдой и Кендес с грохотом захлопнулась. – Ну вот... – разочарованно протянула она.Под шумок Перри попытался еще раз сползти под стол, но был удержан некстати внимательным Фербом.– Боль – иллюзия чувств, – мягко прошептал он, склонившись к своему питомцу.Это ни капли не успокоило Перри, он не боялся боли – он боялся страха. Сны были слишком пугающе-реальны, чтобы можно было абстрагироваться от них – даже случайно проскользнувшее воспоминание заставляло сердце биться чаще. Агент P не имел ни малейшего желания узнать, какие еще сюрпризы преподнесет ему больное воображение Дуфеншмирца. Особенно учитывая, что на этот раз он не сможет проснуться, даже если его снова будут есть живьем....нет, все же боли он тоже боялся.– А вы уверены, что ему не приснится кошмар? – Финес вдруг обеспокоенно обратился к Сэвидж.– Ну конечно нет! – всплеснула руками доктор. – Я как раз недавно была на семинаре на тему сна у животных и узнала, что у утконосов нет ярко выраженной стадии быстрого сна, а значит, четких, как у людей, сновидений они видеть не могут. Не знаю, что вы тогда приняли за кошмар – такого, вообще-то, не бывает, – слегка растерянно закончила она, набирая лекарство в шприц и не глядя на братьев.Действительно, раньше сны Перри не были отчетливыми: это была просто смесь чувств, звуков, ощущений, видений, но никогда – что-либо, похожее на реальность. Однако теперь все обстояло совершенно по-другому.Ферб взял своего питомца за лапу так, как мать держит ребенка на приеме у дантиста – не удерживая, а просто напоминая о том, что он не один. Перри обреченно закрыл глаза, чувствуя, как игла входит под лопатку.– Вот и все! – радостно объявила ветеринар. – А теперь прощайтесь: снотворное подействует в течение пятнадцати минут.– Пока, дружище, – Финес осторожно обнял любимца семьи. – Мы навестим тебя завтра.Кендес, вернувшаяся вместе с Линдой, растрепала ему шерстку, проведя ладонью по голове, а Ферб, глядя спокойным немигающим взглядом и не отпуская его руки, тихо добавил: ?Страх – иллюзия разума?.– Ну, пойдем, милый Перри. – Доктор взяла его на руки и, выйдя из кабинета вслед за Флинн-Флетчерами, помахала им на прощанье.Поднявшись на этаж вверх и пройдя по длинному ярко освещенному коридору, она внесла Перри в комнату с множеством просторных клеток, размещенных вдоль стен. Он едва находил в себе силы держать глаза открытыми, шаг действовал усыпляюще, а кончики иссиня-черных локонов доктора Сэвидж покачивались перед его клювом, словно на сеансе гипноза.– Вот и твой временный новый дом, хороший мой. – Ветеринар посадила его в одну из тех клеток, которые не были заняты собаками и кошками всех мастей, и ласково погладила по голове. – Я зайду уже завтра, а ты спи.Перри покорно лег на расстеленный на полу матрас и зевнул.– Славный утконосик, – умилилась врач и, дождавшись, когда он закроет глаза, на цыпочках вышла за дверь.Услышав, как ключ повернулся в замке, Перри вскочил на ноги и надел шляпу. Он абсолютно точно не собирался засыпать здесь: увидев, как именно он спит, ветеринар точно пропишет ему тройную дозу успокоительных, которая заставит Перри восемнадцать часов в сутки проводить в кошмарах Дуфеншмирца – а это рано или поздно сведет его с ума. Ему нельзя было ни оставаться в клинике, ни возвращаться домой; все, что оставалось – это понадеяться на гостеприимство своего врага.Замок на двери клетки хоть и расплывался в глазах, но даже не требовал отмычки – Перри был на свободе еще до того, как Сэвидж успела вернуться в свой кабинет. Он окинул комнату взглядом и обнаружил два полуприкрытых окна, потом моргнул, и оказалось, что окно все же одно. Слегка пошатываясь, Перри добрался до него, залез на подоконник и глянул вниз.Это был третий этаж – слишком высоко, чтобы прыгать, но как раз, чтобы лететь. Несложной манипуляцией он перевел свою шляпу в режим устройства, напоминающего маленький вертолет. Лопасти с тихим гулом разрезали воздух и, преодолев силу притяжения, подняли Перри над замлей.Небо было низким, душным и грязным словно чай, в котором художник случайно ополоснул свою кисть. Подобное перерождение солнечного утра в угрюмый день было большой редкостью в Триштатье и явно угрожало бурей.Агент P летел над раскинувшимся внизу пригородом, подхватываемый, сбиваемый с курса резкими, хлесткими порывами ветра. Единственным, что не давало ему провалиться в сон, было осознание того, что задремав и отпустив поручни вертолета, он сорвется вниз с неимоверной высоты. Зрение подводило Перри, перед его слезящимися глазами плыли волны, мышцы ломило, голова раскалывалась и все тело колотила мелкая дрожь – он не мог припомнить случая, когда ему еще было настолько плохо.Вдруг его бросило в воздушную воронку, поток потянул его вниз, и откуда ни возьмись прямо перед ним появился детский воздушный змей – ярко-оранжевый, украшенный длинным веревочным хвостом с привязанными к нему бантиками, он, должно быть, был выхвачен зарождающимся ураганом из рук ребенка. Ветер швырнул потрепанную бумажную игрушку прямо на Перри, веревка мгновенно опутала винт вертолета, заставляя его задымиться и со скрежетом замедлить движение. Земля повлекла к себе, и Перри инстинктивно зажмурился от страха, а когда через секунду снова открыл глаза, то обнаружил, что все так же летит над простершимся под ним Денвилем. Сбивающийся от недосыпа разум сыграл с ним злую шутку.Двадцать минут, потребовавшихся для того, чтобы добраться до центра города и опуститься на балкон фиолетового небоскреба растянулись в несколько вечностей. Нетвердым шагом Перри пересек площадку и, протянув руку к раздвижным балконным дверям, попытался их открыть – безуспешно, пальцы скользнули по стеклу, оставив полосы разводов. Ветер бросил ему в лицо пару рано пожелтевших листьев вместе с тяжелыми каплями холодного дождя.Перри моргнул. Дверь была открыта. Медленно переведя взгляд больных глаз наверх, он увидел – нет, скорее догадался, потому что его зрение окончательно утратило четкость – что перед ним стоит сам хозяин апартаментов. Следом за этим перед Перри мелькнуло небо, темное и мрачное, которое через миг было проглочено абсолютной чернотой.