Глава 5 (1/1)

– А, вот ты где, Перри! – произнес младший из его хозяев свою любимую фразу. Второй любимой была ?Эй, а где Перри??. Это было своеобразным рефреном к жизни Перри – определенные повторяемые ежедневно фразы, произнесение которых превращало секретного агента в домашнего любимца – и наоборот.– Грррр... – согласно прорычал он.– Где ты был весь день? Ты пропустил ужин. – Уже переодевшийся ко сну Финес присел на корточки рядом с Перри и принялся поглаживать его по голове.Где он был? После того, как сумасшедшее новое изобретение Дуфеншмирца выстрелило в него, а его не менее сумасшедший создатель выставил агента P из квартиры, не дав ничего объяснить, он нуждался в долгой прогулке по городу, чтобы привести мысли в порядок. И его променад действительно затянулся: когда он покинул здание D.E.I., солнце только садилось, а когда вернулся домой и поднялся по неосвещенным коридорам на второй этаж, оставалось лишь чуть больше часа до полуночи. Мальчиков устроит еще одно ?грррр? в качестве ответа?– Перри, мы с Фербом волновались, мы ждали тебя! – с укором воскликнул Финес. Его сводный брат, полусидящий в кровати с книгой в руках, подтверждающе кивнул. – Не гуляй так поздно больше, хорошо?Агент P почувствовал стыд: он не должен был заставлять детей беспокоиться за него. Перри всегда возвращался сразу после того, как только справлялся с заданием, его всегда тянуло домой. Но день сегодня выдался просто отвратительный... Конечно, мальчикам было бы спокойнее, если бы их любимая зверушка вернулась вовремя, но как чувствовал бы себя сам Перри, если бы пришлось весь вечер мрачно просидеть в четырех стенах, снова и снова прокручивая в голове события прошедшего дня и даже не имея дела, на которое можно отвлечься? Неужели агенту P нельзя хотя бы раз подумать прежде о себе, а не о других??Нельзя?, – прервал он себя. Это были плохие мысли, он не должен был так думать.– Грррр... – наконец ответил Перри. Приняв это как согласие, Финес поднял его на руки и отнес к стоявшей в углу комнаты корзине, в которой его питомец обычно спал.– Хороших снов, – сказал он, опуская Перри на мягкий матрас, который в обманчивом свете ночника казался точной копией кусочка темного неба за окном. Ферб тоже подошел пожелать спокойной ночи, но сделал это в своей обычной молчаливой манере – просто потрепал утконоса по голове, лохматя шерстку и неотрывно глядя в глаза. Старший из братьев всегда немного пугал Перри, порой ему даже казалось, что Ферб знает все об его двойной жизни, только не считает нужным кому-либо рассказывать.Долгая прогулка по ночному городу утомила его, поэтому еще до того, как мальчики вернулись в свои постели и погасили свет, он почувствовал, как его глаза сами собой начинают закрываться, а сознание проваливается в забытье. Где-то на границе между явью и сном Перри вдруг смутно вспомнил, под действие какого именно Инатора сегодня попал, но в тот момент он уже не мог понять, произошло ли это в реальности или в сновидении.Холодно. Пол, на котором он лежит, на несколько дюймов покрыт странной, совершенно не мокрой на ощупь водой – она напоминает скорее стелющийся по тающим антарктическим льдинам туман. Воздух напоен исходящим от нее резким гнилостным запахом. Нужно подняться, нужно бежать отсюда. Он с трудом встает на ноги и обнаруживает, что находится в теле мужчины – не утконоса – в теле высокого вечно сутулящегося и очень хорошо знакомого ему мужчины. Он в неверии подносит руки к глазам – да, это именно те узкие длиннопалые руки, выглядящие нескладно в неподвижности и гипнотизирующие при жестикуляции.Через несколько секунд, или минут, или часов удивление уступает место страху. Он видит всего футов на пятнадцать перед собой; свет, который делает это возможным, исходит из ниоткуда и исчезает в никуда, растворяется в густой, как кисель, темноте на границе между пятнадцатым и шестнадцатым футом, и он даже не уверен, свет ли это. Он не понимает, где находится – сначала это место показалось ему большой комнатой с черными стенами и потолком, но теперь он сомневается и в этом. Нужно бежать отсюда. Он делает несколько шагов вперед, когда внезапно страх сменяется жгучей, удушливой паникой, заставляя его перейти на стремительный бег. Он бежит, чтобы спасти свою жизнь – эта мысль следует неотступно и не позволяет остановиться, несмотря на то, что за спиной не слышно погони.Звук его шагов тонет в стоячей, гнилой воде, которая стала вдруг отчего-то вязкой, как гудрон и такой же темной. Он бежит и бежит, не чувствуя времени – оно словно умерло, упало на дно воды и задохнулось ею. Однажды ему приходится остановиться: упираясь ладонями в дрожащие от усталости колени, он даже не делает попыток восстановить дыхание, потому что его остановка равносильна смертному приговору; он ждет мучительно долго или мучительно мало, когда понимает, что не умрет. Сейчас – нет.Он пытается отдышаться и не может, потому что ужас примерз к его гортани, мешая дышать, существовать. Неожиданно в тишине, до этого нарушаемой только его шагами и дыханием, повисает совершенно другой звук – другой, но не чужой. Рычание – не просто знакомое, а его. Он озирается по сторонам, не может определить, откуда его зовут. Звук оказывается то справа, то сверху, то за спиной, то под ногами, под водой, которая вновь утратила вязкость, превратилась в темный туман.Он решает позвать. ?Перри?? – шепчет он, и его шепот оглушает, въедается в барабанные перепонки, давит, кромсает, ломает что-то внутри его головы. А потом все вдруг кончается, оставляя звенящую тишину, одиночество и усилившийся страх. Он идет вперед и вновь ощущает, как паника накрывает волной. Нужно бежать отсюда. Ему приходится призвать на помощь все свое мужество, чтобы продолжить путь шагом.Через какое-то время свет выхватывает из темноты знакомую фигуру утконоса в шляпе секретного агента. Надежда – вот что он чувствует. И даже страх немного отступает. Утконос подходит ближе и тянет его за запястье, требуя присесть. Он послушно опускается на колени прямо в воду, ледяную, словно Стикс – от холода в кожу будто вонзаются сотни мелких иголок. Маленькие, покрытые зелено-голубой шерсткой руки осторожно берут его за запястье и поднимают рукав медицинского халата, обнажая предплечье. Утконос смотрит доверительно и почти ласково, а потом открывает клюв, демонстрируя белые треугольно острые зубы, и...Он кричит, он кричит так, словно хочет умереть от боли, которая с первым звуком, сорвавшимся с его губ, снова сжала голову в раскаленных тисках – только бы не видеть, не помнить, не знать, нет, нет.– ...ри! Перри! – Финес тряс его, будто пытался сбросить остатки сна, паутиной паники оплетшие разум. Перри обнаружил, что уже успел невольно обнять мальчика, ища защиты, и вдруг вспомнил, что тут он – безмозглая домашняя зверушка, и надо вести себя соответственно. Оставалось только надеяться, что Финес не придал значения случайному объятию и не заметил осмысленности в глазах своего питомца. – Тебе приснился кошмар, бедняга? Ты так громко рычал... Тебя всего трясет...Это было правдой. Перри был неспособен унять дрожь, сотрясавшую его тело. Когда Ферб неожиданно выглянул из-за спины своего брата, он не сдержал тихий, похожий больше на писк, чем на рычание, звук, выражавший крайний ужас. Ферб развел руками в знак извинения.– Попей, дружище, это должно помочь успокоиться, – прошептал Финес, и поднес к лицу Перри принесенную братом мисочку с водой. Вода. Перри одним ударом выбил емкость из его рук, даже не надеясь, что это будет расценено как случайность.– Ну, это должно было, – прокомментировал Ферб. Даже его вечно безразличный голос звучал слегка, совсем чуть-чуть обеспокоенно.– Ой... Может, мы все же должны были накормить тебя ужином? – обеспокоенно спросил Финес, вызывая у Перри приступ тошноты и головокружительное отвращение. – Или... может, просто пойдешь спать ко мне, чтобы тебе не было страшно?– Грррр... – ответил Перри и заметил, что его голос тоже дрожит.Финес перенес его к себе в постель, укрыл одеялом и потянулся, чтобы погасить ночник, но агент P оттолкнул его руку от выключателя – он не успел подумать, это было сделано инстинктивно.– Ладно, я оставлю свет, – согласился Финес – он не заметил ничего подозрительного, а вот Ферб окинул ?бестолковую домашнюю зверушку? этим безразличным и цепким взглядом, снова заставляя задуматься, насколько много он может знать. Перри вернулся под одеяло и позволил обнять себя.Ему не пришлось прилагать усилий, чтобы больше не заснуть этой ночью.