Глава 3 (1/1)

Сначала вернулись звуки: монотонный гул множества разнообразных устройств, которым постоянно была наполнена лаборатория, и нечто гораздо более раздражающее – рычание, повторяемое в одной тональности раз за разом, будто запись на заевшей пластинке.Затем пришло тупое чувство боли, заставившее желать вернуться в бессознательное состояние. Мышцы отчаянно ныли, сердце кололо – ощущения были словно после кросса на выживание. Но худшим было то, что с каждым новым раскатом рычания в голову будто ввинчивался шуруп.Дуфеншмирцу потребовалось еще с полминуты для того, чтобы осознать, что он все же жив, а значит, следует открыть глаза и попытаться узнать, что произошло. Свет обжег, заставив на несколько секунд снова зажмуриться, зато рычание, уже начинавшее действовать доктору на нервы, сразу же оборвалось. Он просидел еще несколько минут, привыкая к яркому освещению и ожидая, пока мир вокруг него перестанет вращаться. Одновременно со зрением возвращались воспоминания о недавних событиях.Удался ли эксперимент?Проснувшееся чувство острого любопытства, какое присуще только детям и ученым-практикам, заставило Дуфеншмирца окончательно вернуться в реальность. Он окинул взглядом лабораторию. Казалось, ничего не изменилось: Кошмаропередавателинатор все еще под боком, Норм так и не сдвинулся с места, пленный Перри Утконос выжидательно смотрит на него, скрестив руки на груди.Минутку, а что с его руками?Смутное, неприятное беспокойство мгновенно отбросило любопытство на задворки сознания, Дуфеншмирц выудил из кармана лабораторного халата пульт управления ловушкой и нажал единственную кнопку, освобождая своего врага.– Перри Утконос, что... это что, кровь?!Агент P зарычал, поочередно указывая на доктора, на Инатор, на Норма и на себя, а затем отчаянно замахал руками – на пол сорвалось еще несколько алых капель.– Норм напал на тебя, пока я был в отключке? – пораженно предположил Дуфеншмирц. Бледный чуть не до прозрачности, он был уже на ногах и опирался рукой о бок своего изобретения лишь для подстраховки.Перри разочарованно покачал головой, а робот вообще погрузился в себя, тихонько напевая: ?Чики чиуи чуа – снова говорю...?– Ладно, Перри Утконос, давай сначала я осмотрю твои порезы, а потом ты сможешь объяснить, что с тобой случилось, – предложил Дуфеншмирц, и, не дожидаясь ответа позвал: – Норм! Ой... – Он стиснул руками голову, жалея о собственном крике.– Да, папочка, – робот пропел эти слова на мотив песенки, заставляя доктора снова ойкнуть.– Я не твой отец. – На этот раз ондогадался понизить голос до шепота. – Принеси аптечку, Норм, и прекрати петь, пока я в тебя вместо динамика велосипедный звонок не вмонтировал.Когда робот вернулся в комнату, оба врага уже сидели на диване на почтительном расстоянии друг от друга. Перри продолжал делать знаки руками, а Дуфеншмирц пытался разгадать, что это может значить.– Хм-м, это как-то связано с макакой-резусом в напудренном парике? – Агент тихо выдохнул, пытаясь успокоится и подавить желание приложить доктора чем-нибудь тяжелым. Норм тем временем поставил небольшой белый ящик на диван между ними. – Ладно, Перри Утконос, давай посмотрим твои ладони.Отчаявшись объяснить, что именно случилось, пока ученый был без сознания, Перри с обреченным видом положил руки на аптечку.– Ага, порезы вроде бы неглубокие, и края ровные, так что скоро все заживет. Но эй, продезинфицировать все равно нужно. Как ты только умудрился поцарапаться, сидя в клетке, а? Секретные приемы аутоагрессии и самоповреждения – вот чему вас учат в Агентстве, да? – У Перри не осталось моральных сил что-либо отрицать. – Или... Постой-ка, может, ты случайно порезался о прутья, пытаясь выбраться?Бинго! Агент кивнул.Закончив экзаменировать ладони Перри, Дуфеншмирц достал из аптечки бутылочку с перекисью и бинт и прокомментировал:– Теперь продезинфицируем...Перри отрицательно покачал головой и прежде, чем доктор успел что-либо сообразить, выхватил перекись у него из рук. Он не нуждался в чужой помощи, чтобы обработать какие-то царапины – особенно в помощи своего врага. Но крышка упорно не желала скручиваться, а когда Перри крепче сжал ее в ладони, то почувствовал, как и без того не прекращающееся кровотечение усилилось.Ладно, может быть, сейчас он нуждался в помощи. Если не обработать порезы и допустить попадание инфекции, его обязательно потащат к ветеринару – снова. Агент ненавидел дни, когда его запихивали в клетку-переноску и везли через все городские пробки к доктору Сэвидж. Процедуры в клинике всегда были либо болезненными, либо унизительными – если не то и другое одновременно, и Перри делал все возможное, чтобы не давать семье Флинн-Флетчер лишних поводов беспокоиться о его здоровье.Поэтому, когда Дуфеншмирц воскликнул: ?Все, прекращай бравировать и давай сюда свои руки!?, ему пришлось подчиниться, выбирая меньшее из зол (по крайней мере, если было корректно назвать злого гения, ежедневно пытающегося захватить власть над городом, меньшим из зол по сравнению с ветеринаром). Перри с опаской наблюдал за тем, как Дуфеншмирц открывает отданную ему бутылочку.– Что? Может, моя докторская лицензия и куплена за пятнадцать долларов, но дезинфицировать царапины я умею, – заверил его тот. – Я ведь не только злобный ученый, но и отец.Агента P это немного успокоило, но окончательно расслабиться он смог только когда Дуфеншмирц закончил бинтовать его руки – это заняло довольно много времени, так как после удара током его движения были слегка раскоординированы (?Будь ты проклят, Алессандро Вольта!?).– А теперь можешь объяснить... что ты там хотел объяснить, – предложил доктор.Перри снова принялся указывать руками то на Инатор, то на себя, то на Норма; предположения ученого по поводу значения этих жестов становились все абсурднее. Агент P окончательно потерял надежду что-либо растолковать ему, когда Дуфеншмирц не выдержал:– Ну, Перри Утконос, не очень вежливо так говорить, но тебе придется уйти, если завтра ты хочешь помешать мне захватить Триштатье. У меня, конечно, есть определенные идеи, но их воплощение требует времени, а между тем, уже вечереет, – говорил он, подталкивая сопротивляющегося и рычащего агента к двери. – Эй, а теперь ты ведешь себя невежливо! Ты что, жить здесь хочешь остаться? Ну знаешь! Да... да будь ты проклят, Перри Утконос!После нескольких минут отчаянной борьбы у порога агент P был бесцеремонно выпихнут из квартиры. Он растерянно смотрел на закрытую дверь, досадуя на свою неспособность говорить вкупе с недогадливостью Дуфеншмирца. Перри должен был дать ему понять, что произошло – но как?