Глава 1 (1/1)

Неделю спустя.Он дожидался наверху, в комнате для гостей, в которой ему предстояло остановиться, в доме Лорки, на период его пребывания в Гранаде. На этом настояла мать Федерико, любезно принявшая внезапного гостя в отсутствие сына, и его сестры.Сперва ему показалось странным, что женщины так легко впустили незнакомца в дом, однако впоследствии он увидел, что кадакесская фотография поэта и художника стояла на видном месте и ?домашние? знали в лицо Сальвадора Дали - великого художника Мадрида, о котором не раз рассказывал Лорка.Снования, подбор общепринятых тем для обсуждения, гостеприимная суета раздражала и одновременно заставляла Сальвадора скучать. Погода, поездка, колледж и совместная работа с Федерико – темы, которые высасывали из мужчины слова, натянутые из-за неловкости и неуместности своего положения улыбки, легкий полу смех полу стон. Он чувствовал себя не в своей тарелке, сбитый с толку тем, что поэта не было дома и ему приходилось знакомиться с родней друга без его же присутствия. Оттого беседа и становилась тягостной и слишком банальной.Однако мучили его не долго; сославшись на жару и усталость от дороги, Дали закрылся в выделенной ему комнате, предварительно попросив не сообщать и не выдавать его приезда Федерико, пока он сам не появится за ужином.Ленивый взгляд в окно. В Гранаде действительно было жарко. Палящее яркое солнце делало светлый камень и побелку стен, домов и зданий еще более ослепительными. Сальвадор бы назвал этот город песчаным за преобладающие в нем цвета. И вместе с тем его мысли вновь вернулись к оставшейся незаконченной картине в Кадакесе.Кадакес… Здесь он не сможет писать свои картины. Лишь делать наброски, которые с малой вероятностью перенесутся на холст.Однако несмотря на осознание невозможности полноценной работы, Дали не жалел о своем внезапном решении приехать. Он скучал и понимал, что имел в виду Лорка, когда писал о том, то чувствует себя разделенным на две части. До этой фразы в письме Сальвадор не задумывался о том, как сильно ему не хватает друга. Внизу хлопнула дверь, и послышались оживленные голоса. Беглая мысль о возвращении Федерико вызвала неосознанную улыбку у Сальвадора и он, пройдясь по комнате, сел на кровать, сложив руки на коленях. Шаги приближались. Размеренно, все четче и четче. Пока, наконец, не затихли у двери.Она открывалась, словно в замедленной съемке; так, что можно было проследить, как каждая крупица пола начинает оттеняться движущимся на петлях куском дерева. Вот тень сливается с расщелиной между половых досок, а вот и подбирает под себя шляпку вбитого гвоздя.На пороге появляется не женский силуэт. Мужской.Испуг в темно-зеленых глазах секундой сменился разочарованием. И разочарование это было намного глубже самого момента. Дали поднялся и пожал протянутую руку.Всего лишь отец Федерико. Всего лишь… А значит ожидание растянется на еще большую неизвестность.Ему что-то говорили, что-то спрашивали. Сальвадор лишь молча стоял и смотрел куда-то сквозь мужчину, словно окаменев. Его рука осталась застывшим куском плоти держаться в пожимающем жесте до тех пор, пока сбитый с толку таким поведением дон Родригес не убрал свою ладонь. Рука Дали безвольно упала вниз. Если бы не плечевые суставы и соединения мышц она бы попросту оторвалась.Отстраненное замешательство продлилось секунды, достаточные для того, чтобы отец Лорки нахмурился и засомневался в нормальности этого молодого человека. Скинув с себя оцепенение, художник моргнул и вновь вышел на разговор. Пришлось объясниться с внезапным визитом и своей скрытностью в этой комнате. После чего, видимо убедившись в том, что сомнительно свалившийся на голову друг Федерико не представляет опасности и не вызывает большего подозрения, дон Родригес удалился к семье.Вновь оставшись один, Дали подметил, что начало темнеть."Где же ты, Лорка? Куда ушел и что делаешь в этот час? Пишешь ли самозабвенно стихи под каким-нибудь деревом, или за стенами слушаешь и запоминаешь слова и мотивы цыганских песен, о которых напишешь в очередном своем письме? Или же читаешь кому-то в тени оливковых деревьев свои стихи?"