Часть 14 (1/1)

Обе машины остановились возле крошечной неприметной кофейни на окраине Басры. Асад первым вышел из машины и крайне раздраженным жестом приказал своим людям оставаться на местах. Джона же он позвал за собой, небрежно мотнув головой, не удостоив и словом. Он прошел внутрь с видом владельца, и Джон поспешил за ним. Сумку с вещами он оставил в машине. Едва ли эти люди способны его обокрасть. Обыскать – пусть, ничего криминального там не было, скорее наоборот. Ну, какой он турист без дорожного набора и хотя бы маленького перочинного ножа, чтобы открыть упаковку чего-нибудь. Какой он вообще мужчина, если при нём нет оружия – так было заведено на этой суровой земле. По жесту Асада в маленький зал буквально выкатился, видимо, хозяин кофейни – почти круглый араб очень маленького роста, испуганно пошлёпал губами, и, замахав пухлыми руками, выгнал немногочисленных посетителей. О чём-то переговорив с Асадом, он исчез и сам. Усевшись за столик, на котором стояли неубранные чашки, какие встречаются в любом европейском стандартном кафе, Меченый указал Джону на стул напротив. Портер не стал делать вид, что не понял, не стал выбирать место надёжнее и лучше, садясь спиной к проходу, пытаясь расслабиться. Мужчина напротив…Теперь это был мужчина, а не тот испуганный мальчик, обвязанный поясом шахида. Не тот подросток, который боялся своей тени и слепо повиновался людям, использующим его как вещь, задурившим мозги. Теперь это был взрослый мужчина со статью и повадками человека, привыкшего к тому, что его приказам подчинялись, целовали пыль под его ногами. Он так и остался невысокого роста, особенно по сравнению с Джоном, но смотрел свысока, как любой повелитель. Он явно возрос и укрепился в местной иерархии. А Джон даже думать о нём забыл, не надеясь, что он пережил их предательство там, пытаясь убежать в пустыню от вооружённых соплеменников.— Я надеюсь, что сегодня ты торопишься меньше, чем в тот раз.Тогда они общались только посредством Кэти Дортмуд. Джон – ни черта не мог сказать по-арабски, почти давясь непривычным языком. Асад ни слова не мог сказать по-английски, хотя, кажется, понимал что-то. С тех пор навыки английского разговорного явно у мужчины улучшились. А ещё понимание законов мира, в особенности - их мира. Хоть и не Джон был виновен в том, что они бросили его тогда, это ему сейчас приходилось смотреть во внимательные тёмные глаза мужчины. Ему отвечать за несдержанное обещание. Он и смотрел – ничего другого ему не оставалось.— Нет. Оторвав взгляд от мозаичной столешницы, он всё же заставил себя смотреть в глаза Асада.— И в тот раз это было не моё решение. Моё начальство отдало приказ.Асад властно приподнял ладонь и Джон умолк. В зал снова вкатился, быстро перебирая короткими ногами, хозяин, держа на подносе две чашки, кофейник и блюдце со сладостями. Он спешно составил всё на стол, и, забрав чашки, стоявшие до этого на столе, едва ли не бегом удалился. Уже не спеша, Асад умело, несмотря на отсутствие одной руки, разлил густой на вид кофе по чашкам. Умопомрачительный запах отчасти бодрил, отчасти пьянил. Было ли что-то ещё в напитке - Джон не знал. — Пей. Такого ты не найдёшь ни в Европе, ни в Америке, и даже здесь его подают не всем.Какое-то время Джон пытался дождаться, пока этот гостеприимный человек сделает первый глоток, но не преуспел. Чашку он держал как детонатор неизвестной модели – чёрт знает, что нужно тронуть, чтобы всё взлетело на воздух. Ещё более осторожно Джон касался губами края чашки, но всё же наклонил её. Терпкая горечь обожгла язык даже как-то деликатно, аромат ударил по обонянию сильнее. Отдалять чашку от лица уже не хотелось – он готов был дышать этим воздухом вечность.Опустив всё же чашку, Джон заметил, что свою Асад держит в руках, бледно улыбаясь.— Понравилось?Дождавшись несмелого кивка, подвинул блюдце с кусочками халвы и каких-то ещё сладостей, лежащих аккуратными горками.— Тогда рассказывай.Он не стал уточнять, о чём именно, но смотрел очень внимательно, как следователь на допросе. Помявшись, Джон снова приподнял взгляд.— О чём?Усмехнувшись, Меченый словно стал ещё старше, злее.— О том, что ты ищешь здесь на этот раз. О том, почему я не должен сдать тебя своему хозяину. О том, почему ты оказался в том месте, где мы встретились. У нас не очень много времени, не тяни.Откинувшись на стуле, Джон вновь замялся. Казалось странным рассказывать этому человеку предысторию его нынешних дел, с учётом того, кем могли быть его хозяева. Едва ли они сильно изменились с тех пор.— Я больше не на службе. У меня здесь было дело, но это длинная история. Мне нужно было найти тут одного человека, чтобы спасти другого там, в Штатах.Асад приподнял бровь, поглаживая бочок чашки.— Вот как… Англичанин спасает американца. И кто же его обидел? В самой демократичной стране мира…Как-то слишком иронично прозвучали издевательские слова, и Джон увидел перед собой человека, а не представителя одной из властных сил. Он вернул усмешку.— Ты слышал что-то о ЩИТе? Не элементе защитного снаряжения, а…— Я понял. Асад снова стал серьёзным и подобрался. Конечно, кто же не слышал об этой всемирной организации, особенно после всех её промашек в последнее время.— Всё становится ещё интереснее. Так что произошло?Облизав пересохшие губы, Джон глубоко выдохнул. Хорошо бы, если бы рядом была ледяная вода, и нужно было в неё прыгнуть. Откровенничать с этим человеком, с убийцей, было странно и страшно. Вряд ли бы ему помогла ложь. Он должен был раскрыть не только свои карты, но и, возможно, подставить того, кого полюбил… впрочем, какое дело было этому мусульманину до проблем Штатов, проблем, которые собирался устроить для ЩИТа Джон. Он и сам был в какой-то степени вне закона, и его положение могло в любой момент ухудшиться. Он всегда мог получить статус беглого преступника, в том числе и на мировом уровне – слишком глубоко нырнул в эту выгребную яму политики.***Лёгкая мальчишеская улыбка странно смотрелась на суровом мужском лице, ставшем угловатым, оттенённым недлинной бородкой, густой чёрной щетиной на впалых щеках. Ровная жёсткая линия плеч под черной джинсовой курткой слегка вздернулась от смеха. Глаза, правда, так ни разу и не улыбнулись. Асад не испытывал радости от того, что ему предстоит, но отступить не мог, и Джон не отговаривал. Эта встреча была самой странной, наверное, за всю его жизнь. Этот человек, мальчишкой брошенный на растерзание собратьев, был слишком человечным после всего пережитого им. — Я обещал отдать за тебя жизнь.Он кивком указал на правое плечо. — Я расплатился за своё предательство. Они решили, что смерть - слишком лёгкое наказание. Мне отрубили правую руку, а ты знаешь, наверное, что значит левая рука для мусульманина.Джон утвердительно кивнул, и Асад продолжил.— Меня отдали одному из шейхов, имя тебе ни к чему, и я должен буду до конца жизни служить ему. Он возвысил меня, дал мне власть, чтобы я мог служить ему и Аллаху. Но от моего слова меня никто не освобождал.Он поднялся со своего места и жестом велел встать и Джону. Вместе же они вернулись в машину.Возле терминала они прощались уже по-настоящему. Асад послал одного из своих людей с Джоном, чтобы тот помог ему пройти регистрацию – после времени, в течение которого он гостил у шейха Хамзира, после Джека, Портер превратился в изрядного красавца – было до чего докопаться службе безопасности.Самого же Асада ждала его собственная работа. Солдаты на базе НАТО слишком расслабились, как он сказал, внимательно следя за реакцией Джона. Тот лишь в очередной раз бледно улыбнулся. Теперь это была не его война. Его ждал, сам не зная об этом, человек за океаном.Странно и неправильно было пожимать левую руку, странно было так прощаться, будучи уже по одну сторону закона в их собственных глазах.Человек, посланный с Джоном, лишь стоял за его спиной и удостаивался так же лишь взгляда, но после этого на Портера не смотрели вовсе, исполняя всю рутину как можно быстрее. У входа в чистую зону Джон обернулся, смотрящий вслед ему мужчина едва заметно склонил голову. Джон повторил его жест и тот развернулся, уходя.Он до самой посадки в самолёт не верил, что ему удалось выбраться из страны. Впереди еще было то, сложность чего он не мог оценить даже приблизительно. Сообщение, пришедшее на телефон, номера которого знать не мог никто, кроме Романов и её людей, было слишком странным, но больше у Джона не было ничего. Это, глупая надежда и проклятые чувства, с которыми он устал бороться, могильной плитой давящие со всей безжалостностью. У Рамлоу и Роллинза наверняка уйдёт больше времени - объявленным международными преступниками, им сложнее было выбраться из одной страны и попасть в другую. Если сам Джон ещё не был в розыске, у него было неизмеримо больше шансов вытащить Орсо из когтей Романов. А дальше… дальше он будет считать дни, в каждый из них ожидая увидеть её милую улыбку и острые клыки хищника, выпестованных ею бессердечных ублюдков, расправы над дочерью – если ему не удастся… он не мог знать заранее, сработают ли его попытки её обезопасить, не предадут ли его прежние друзья и коллеги. Два глупых слова - надежда и доверие – то, что он не мог себе позволить всю свою сознательную жизнь.Мужчина, которого хотелось защитить, кажется, уже любой ценой, ставший беспомощной жертвой Вдовы. Он сам, втравленный в эту чудовищную игру, невольный преступник, по горло запачкавшийся в чужом дерьме.Два святых слова – любовь и месть. Только бы удалось. Только бы все сыграли по нотам. Только бы выдержать самому.***Плачущее дождём небо было тяжёлым и тёмным – аккурат под настроение. Джон какое-то время держал в ладони связку ключей. Служебный автомобиль который день оставался на парковке перед зданием Управления. Он сам который день добирался до дома большей частью пешком, тратя уйму времени, но торопиться теперь было некудаНе к кому. В ведомственной квартире его больше никто не ждал. Даже холодильник он так и не включал больше. Тарелки и кружки оставались на месте – так, как их составил в последний день Орсо.Его полотенце так и осталось висеть в ванной. Его одежда – бывшая одежда Джона – осталась лежать на отдельной полке.Сам Джон дома почти не бывал. Иногда он даже спал на работе. Когда уходил нынешний руководитель отдела, он просто шел в его кабинет и дремал там на диване, накрывшись пальто. Люди ЩИТа упорно пытались добиться экстрадиции арестованных агентов ГИДРы в Штаты. Джон ожидал визита Романов или кого-то из высокопоставленных чиновников, но их не было, и в целом попытки добраться до Рамлоу, Роллинза и Мадиро были куда более вялыми, чем можно было ожидать. Попыток покушений на себя самого Джон так же не дождался, хотя это было бы логичным. Из наиболее вероятных у него был только один ответ. Романов или кто там теперь рулил ЩИТом, не знали, что он мог им противопоставить после того, как его операцию санкционировало руководство обеих стран. Будь ЩИТ прежним – может, им бы и удалось прогнуть Великобританию, но последние их поражения дали о себе знать.Жёсткий диск и материалы с него он суду так и не предоставил. Слишком велика была вероятность того, что важнейшая улика ?потеряется?. Работать с ней предстояло осторожно и в иных условиях.Пока велась подготовка суда, на которой Великобритания настояла из-за того, что именно её службой были задержаны преступники, Джон так ни разу и не навестил Орсо. Он очень хотел. Пытался даже, но малодушно разворачивался всякий раз, едва дойдя до отдельного блока их тюрьмы. Он не мог видеть человека, ставшего не просто любовником.Орсо стал родным ему слишком давно. По большому счёту, он был заинтересованным лицом и не имел права…Ему было плевать. Юридически их не связывало ничего, но себя он не мог ни уговорить, ни заставить успокоиться. Слушанье, назначенное на следующее утро, уже должно было что-то решить. Правда, он не знал – что. Этих людей невозможно было оправдать никаким образом. Всё было против них. Обвинители от ЩИТа даже особо и не рыли носом землю. Уже то, что было на поверхности, вело, по-хорошему, к смертной казни. Ввиду её невозможности – к пожизненному заключению в изоляторах особых тюрем – снова, теперь уже окончательная, разлука для этих троих, но это то, что просил для них Джек.Кусая ребро ладони, Джон чувствовал себя одновременно как идиот, как предатель, как кто угодно, но правоты своей не чувствовал ни капли. Сердце колотилось как бешеное, будто не надеялось дожить до утра или и вовсе не хотело. Завтра ему предстояло выложить на стол все карты, и вот тогда уже его жизнь точно не будет стоить ничего. По-прежнему у него оставалась лишь его зыбкая надежда.Зонт рвануло порывом ветра, и Джон поднял взгляд от асфальта, в лужах на котором отражались блики, бросаемые подсветкой входа крохотного католического прихода. Он слегка сбился с дороги – ни разу прежде он даже не замечал этого строения. Не храм, просто какое-то здание, перестроенное под эти нужды.Бросив взгляд на хмурое небо, принимая этот, слишком очевидный, знак, он потянул на себя ручку двери.Двое мальчишек застыли между лавок, схватившись за рукояти метёлок так, будто могли ими защититься. Вид у ребят был довольно непрезентабельный. Они больше походили на уличную шпану. Поначалу Джон решил, что их, видимо, принудили таким образом встать на путь истинный. Когда он прошел внутрь и устроился на одной из лавок, они вернулись к прерванному занятию. Через некоторое время в зал вышел невысокий, крепкий на вид мужчина в чёрной куртке поверх сутаны. Бросив взгляд на Джона, он подошел к мальчишкам, тихо с ними переговорил, и принял проделанную работу. Он ушел снова и вернулся обратно с двумя пакетами. Они были полупрозрачными, и в них угадывались очертания овощей, хлеба и других продуктов. Схватив их и с испугом глядя на Джона, мальчишки умчались, как могли быстро.— Я покурю и вернусь, вы не против?Мужчина стоял возле лавки, практически спрашивая разрешения, и Джон кивнул. Он не торопился.— Или можете присоединиться…Этот человек не производил впечатления типичного священника, но почему-то он понравился Джону. Встав с лавки, он похлопал себя по карманам и без труда нашел заветную коробочку с зажигалкой внутри.Они расположились прямо возле крыльца, под козырьком, защищавшим их от моросящего дождя. Священник наскоро застегнул куртку. Джон поднял ворот пальто.Маленькая чёрная кошка стрелой взлетела по ступеням, и мужчина приоткрыл дверь, давая животному проскользнуть внутрь. Перехватив взгляд Джона, он улыбнулся половиной рта, в которой не было сигареты.— Она у нас ловит мышей - те повадились таскать воск. И дети её любят.Джон кивнул, принимая ответ, сунув руки в карманы. После долгой жизни сначала в Неваде, потом почти в сердце Африки он постоянно мёрз на родине. А может просто некому больше было его согреть.Кинув окурки в урну почти синхронно, они вернулись в помещение. Джон снова устроился на приглянувшейся лавке, священник же, стянув куртку с плеч, ушел куда-то, но вернулся довольно быстро.— Вы хотели исповедаться? Или что-то ещё?Джон мотнул головой.— Нет. Исповедоваться я не буду. Священник кивнул, без спора принимая его ответ. Всё равно верующим Джон не был. Для него все эти священнодействия не имели значения. Он и зашел-то, сам не зная, зачем. Погреться?— Но и в ночлеге вы, наверное, не нуждаетесь?Мужчина придирчиво осмотрел Джона, и тот кивнул.— Ищете помощи в делах? Ответов? К Богу приходят разными путями.Вот про разных всесильных слушать не хотелось совершенно, и он уже поднялся было, но разум вернулся к словам священника о помощи в делах.— Моим знакомым предстоит завтра сложное дело…Видимо поняв, что пришедший человек не слишком сведущ в религиозных делах, священник уселся рядом.— Если вы назовёте мне их имена, то я могу помолиться о них. Вам совершенно не обязательно верить в это. Иногда это просто работает само собой.Джон поднял взгляд. Улыбка мужчины была мягкой, наверняка ?профессиональной?, но… почему бы и нет? У него так мало шансов на то, чтобы выполнить задуманное – что он терял? — Джек, Брок и Орсо.Одна бровь священника дёрнулась вверх, обозначив удивление, но он не высказал это словами. Видимо, ему просто нечасто встречались итальянцы. Вместо этого он придал лицу выражение сопереживания. Наверное, его на что-то натолкнула выправка Джона.— Ваши сослуживцы? Вообще-то Портер пришел не разговаривать. Он вообще не имел понятия, как оказался в тепле маленького храма. То есть, он помнил, что зашел сам. Отчасти погреться, но мог же завернуть в одно из крошечных кафе…Он всё равно не умел вести душеспасительных бесед и не видел в них смысла. Какие-то тяготы, сложности, усталость – это всегда было для него одного, это было никому ненужным – ведь у каждого свой груз, и достаточно людей, которым приходится ещё тяжелее. Жаловаться на жизнь ему не стоило, как и вдаваться в лишние подробности с посторонним, и он кивнул.— Можно и так сказать.Видя заметное нежелание прихожанина разговаривать, священник отстал от него довольно скоро. Да, не все приходят в храм, чтобы говорить с людьми, и он это понимал. Ко всему прочему, у него были ещё дела. Джон не создавал впечатления человека, способного обокрасть ящик с пожертвованиями, в котором было совсем немного мелочи на дне. Мужчина со спокойной душой отправился проверить, заперты ли окна и двери, а когда вернулся, на скамье уже не было никого. Ящик же не только не опустел, но и пополнился. Пять новеньких купюр по пятьдесят фунтов – он такие деньги и сам не видел довольно давно, а уж собрать такую сумму не удавалось и за месяц. Покачав головой, он от греха вскрыл ящик и вытащил всё, что там было, чтобы не соблазнять иных прихожан. Вряд ли тот человек был законопослушным гражданином, но его просьбы – обе – он намеревался выполнить. Замарать себя грехом он не боялся: не важно, как получены эти средства, важно, что пойдут они на благое дело.***Глядя на своё, чисто выбритое, лицо, Джон чувствовал себя препаршиво. Он нервничал как школьник, которому впервые предстоит выступить с докладом перед всем классом. От этого состояния его не спасали даже знаки отличия, новое звание, новая форма. Он не планировал возвращаться на службу. Когда-то он переживал из-за того, как оборвалась его карьера. Почти сорванная операция, погибшие люди, доверявшие ему, служебные проверки, перевод на штабную службу, которой он предпочел отставку, болезненная реакция жены и дочери. Развод, не случившийся только из-за Алекс. Он не хотел, чтобы на неё косо смотрели и так постоянно менявшиеся друзья. Пусть лучше она живет отдельно от отца, но он хотя бы у неё есть.Как и они – семья – у него.Неожиданной оказалась склонность к злоупотреблению алкоголем, из-за чего он ещё больше отдалился от семьи. Если бы не новые проблемы на старом месте, он бы, наверное, всё же спился, благо работа охранником на парковке Управления не была требовательна к его состоянию. Он вернулся, чтобы спасти лишь одного человека, но жизнь распорядилась иначе, руководство снова взяло его в оборот. Второе задание, третье…Он далеко, когда нужен семье, когда умирает жена, когда дочь остается совершенно одна, и даже сука-Коллинсон проникается, даёт ей то, чего не дал родной отец – заботу и поддержку. И слишком поздно кажется обнимать её и успокаивать, едва ли ей уже нужен такой отец, но всё равно он не хочет, чтобы она видела, что он умер трусом, и отчасти он будет благодарен людям с оружием – позор под названием ?жизнь? вот-вот закончится, хотя он и не самоубийца, и ему страшно до чертиков и больно – сил они не жалели…Миллионный шанс и золотые руки миловидной кореянки, совсем молоденькой на вид. "Мстители", которых он не запомнил, которых даже и не видел, и узнал о спасителях только гораздо позже. Удача, супер-джет, снова удача и строгая женщина-хирург, гениальный учёный, для которой он даже не пациент – слишком малы шансы, а лабораторная крыса, препарируемая на столике. Не спасение и лечение, а сложный и интересный эксперимент, но Джон был благодарен ей и за это. Он был и меньшим. Его жизнь, как и жизни многих, легко разменивалась куда менее осторожными руками.Раз жизнь дала второй шанс, он обязан был спасти, кого сможет. Затягивая узел галстука и оправляя китель, подогнанный по фигуре, он не отрывал взгляда от своего отражения. Единственный его судья, чьё мнение могло влиять на его решения.Как говорил его прежний командир - риск благороден, если благородна цель риска.Что ж. Он точно знал, за что рисковал. За глаза цвета северного штормового моря, за человека, который никогда не будет не то что с ним, а даже на одной стороне. За преступника, место которого в тюрьме или на электрическом стуле. Это тогда. Он не отрицал до сих пор, что преступление требует наказания - безусловно, но не бессудного насилия, не превращения человека в игрушку, бесправного раба.Ради данного им слова, данного врагу. Врагу, заставившему сомневаться. Не убившему, когда была возможность. Он не был святым. Даже то, что он не был с мужчинами, даже не хотел их никогда, не помогло.Он не мог сказать, что именно его подкупило в безвольной кукле с красивым лицом идейного врага, что даже сквозь отвращение пробился интерес... Ему было немного стыдно за себя.Он обязан был сделать хоть что-то.Он, в конце концов, был не худшим солдатом. Разведка, спецназ...Америка считает, что держит весь мир за яйца и никто ей не указ. ЩИТ, конечно, международная структура, но его сердце всё же бьется по воле Америки, качая вместо крови её отраву.Что ж. У Джона был шанс проявить патриотизм и благородство разом. Показать ЩИТу, что он не единственная сила в мире, а действовать с минимумом ресурсов Портер умел.Разведка Короны тоже умела работать, и чем меньше ЩИТ в это верил, тем сокрушительней будет удар в конечном итоге.Одного врага они уже недооценили. И, пока ЩИТ копался в собственном дерьме в поисках виноватых, было лучшее время, чтобы нанести очередной удар. Если всё это дерьмо вообще было санкционировано ЩИТом. Джон несколько сомневался. Он не был беззаветно влюблён в Капитана Америка, знал о нём больше понаслышке, но то, что он слышал, давало слабую веру в то, что тот не позволил бы произойти тому, что устроила Романов. Иначе нужно было признать мировой идеал не меньшим злом, чем идеологов ГИДРы.После всего Джону хотелось верить хоть во что-то хорошее, иначе его дальнейший план не имел смысла. Ничто не имело, по правде говоря.Он дал слово и намеревался его исполнить***Он уже отвык так нервничать, но мерзкое ощущение, преследовавшее с раннего утра, не подвело – он опаздывал на чёртово заседание суда, которого вообще не должно было быть. Суд над этими тремя преступниками уже давно состоялся заочно, всем троим были вынесены приговоры, но так решил ЩИТ. Великобритания упёрлась рогом, отказавшись выдавать международных преступников. Джон сделал всё, что мог. Дотянулся до всех возможных людей, и всё дело зависело от него, он решал очень многое. Он сделал всё, чтобы не чувствовать себя бесполезным, чтобы на утро следующего дня ему не пришлось со стыдом смотреть в глаза своему отражению и представлять лицо дочери. Она не знала ничего, но от ответственности это его не освобождало. И вот, на важнейшее заседание в своей жизни он имел все шансы опоздать, из-за чего и бежал по коридорам, крепко прижимая к боку портфель с документами и уликами, которые к делу не представлял, зная – обязательно ?потеряются?.ЩИТ настоял на своей охране в здании, но Джон почти не обратил внимания на человека в чёрной форме спецназа. Сунув ему удостоверение под нос, он отшвырнул его с дороги, и, не ожидая вмешательства, рванул на себя дверь зала.Все в помещении обернулись к нему, кроме тех, кто и так расположился лицом ко входу, и Мадиро. Скользнув взглядом по лицам обвиняемых, он, как и прежде, увидел на одном жгучее презрение, а на другом полнейшее равнодушие.Переведя дыхание, он наконец смог привести себя в порядок.— Простите, Ваша Честь.Судья кивнул. Джон проходил по делу как свидетель обвинения. Ему бы ждать снаружи, но в помещении было не людно – закрытый формат из-за информации уровня гостайны накладывал свои ограничения, зато весь цвет ЩИТа был на месте.Капитан Америка, при параде, с каменным лицом. Рыжая шпионка – в цивильной одежде, больше похожей на набор элитной проститутки – мини-юбка на пределе дозволенного, смертоносно острые и длинные каблуки, почти прозрачная блузка максимально простого кроя.Вокруг одноглазого негра несколько мест во все стороны пустовало.Остальные люди в костюмах были Джону незнакомы и он даже не знал – из ЩИТа они или из его конторы.Дежурные фразы со стороны судьи прервались громким звуком отодвигаемого стула. Государственный адвокат, приданный обвиняемым Управлением МИ-6, до этого теребивший ворот рубашки, поднялся со своего места с покрасневшим вспотевшим лицом. Все взгляды устремились к нему, но он лишь судорожно дёрнулся, подняв глаза на судью.— Простите, Ваша Честь, но здесь некого защищать.Подхватив свой портфель с бумагами, немолодой мужчина быстрым шагом человека, опаздывающего на свои похороны, скрылся за дверью.У защиты не было ни свидетельств, ни доказательств. Джон знал это, хотя то, что устроил адвокат, было непозволительно. Зло улыбающийся Рамлоу смотрел в пустоту, словно знал, что так будет.Николас Фьюри был доволен. Вдова сидела, прикрыв глаза, и сыто улыбалась, как кошка, принесшая к ногам хозяйки удавленную мышь. Капитан оставался невозмутимым как человек, присутствующий чисто номинально – один из глав ЩИТа…Невысокий мужчина с прилизанными волосами закрыл папку с документами. — Ваша честь, не будем превращать заседание в фарс. У обвиняемых нет доказательств невиновности, нет защитника. Давайте перейдём к процедуре передачи…Джон поднялся со своего места и дошел до того, где сидел до этого адвокат. Опустив портфель на стол, он помедлил, ожидая конца речи, но, наверное, Коулсона сбило с мысли его движение. Он поднял взгляд на судью.— Ваша Честь, я буду защищать интересы обвиняемых по этому делу. У меня есть соответствующе образование. Он достал из портфеля несколько листов и, в несколько шагов преодолев расстояние до кафедры судьи, положил их на стол. Глянув на него поверх очков, судья кивнул.Формальность. Они были знакомы с раннего детства, и судья знал его как облупленного, знал и о его готовности при необходимости поменять сторону. Нечастый демарш, но и дело не было рядовым.— Протестую.Коулсон заметно побледнел, но он не умел сдаваться – Джон знал о нём.— Ваша Честь, мистер Портер не может защищать никого из обвиняемых. С одним из них он состоит… состоял в близких отношениях, с двумя другими его связывает деятельность в ходе спецоперации, у него могли развиться взаимоотношения, обусловленные проявлениями стокгольмского синдрома и…Перед судьёй легла ещё одна бумага, и тот придавил шавку Фьюри взглядом.— Отклонено. Мистер Портер прошел необходимые психиатрические экспертизы. У него не выявлено никаких отклонений, которые могли бы помешать ему занять место адвоката. Касательно близких отношений, как вы говорили, у нас нет доказанной информации, но вы можете привести мистера Портера к присяге как свидетеля, равно как и обвиняемых.Рамлоу бросил на Джона настороженный взгляд и тут же глянул на Коулсона. Глаза того бегали по лицам людей в зале, но он кивнул.— Спасибо, Ваша Честь. Я не сомневаюсь в профессионализме мистера Портера. — Тогда начнём. Под удар молотка Орсо вздрогнул, и Джон отвёл взгляд.Самый опасный, самый ответственный бой в его жизни, и он не имеет права подвести этих людей.Он не стал тянуть. Слишком тяжёлыми были обвинения со стороны ЩИТа, слишком довольной была ухмылка Вдовы – свидетельницы обвинения. Слишком скучающим было лицо Капитана.Попросив позволения воспользоваться проектором, Джон извлёк из портфеля свой единственный козырь, пока не стало слишком поздно, пока обвиняемых не погребло под валом доказательств их преступлений, большая часть из которых казалась смешной – Александр Пирс был в ЩИТе слишком крупной фигурой, чтобы винить людей в исполнении его приказов.Наташа заметно насторожилась, но до последнего явно не понимала, что оказалось в руках Портера. Обернувшись к скамье подсудимых, он облизал пересохшие губы.— Заранее прощу прощения за то, что выношу на всеобщее обозрение эти подробности, но я не мог приложить данные материалы к делу как улику – её могли похитить либо подделать, у стороны обвинения достаточно неординарные методы работы.Возмутиться Коулсон не успел. На экране без заставки, без предупреждения появилось лицо, заставившее Вдову выругаться вслух. Молодой мужчина, которого Джон видел немного другим, смотрел с экрана уверенно и ясно.— Меня зовут Ник, другого имени у меня нет, и, если вы видите эту запись, значит, меня уже нет в живых. – Он улыбнулся бледно и нервно, но продолжил. – Я хочу выступить с обвинением в адрес Романовой Натальи Альяновны и части руководства организации, известной как ЩИТ.Роджерс перевёл ставший внимательным взгляд с Наташи на экран. Откинувшись к спинке, он скрестил руки на груди. Наташа закусила губу, но более не сделала ничего.Джон видел эту запись от начала и до конца. На всякий случай, он сделал копии и всё необходимое на случай, если сам до суда не доживёт.Он понадеялся на того самого идеального человека – единственного в ЩИТе, который принимал нестандартные решения, с которыми не выгодно было спорить. Этот человек не стесняясь расплевался со всем миром, когда пришлось защищать друга от преследований, а он тоже был убийцей с мировым именем, тоже был жертвой. Больше Джону не к кому было обращаться, поэтому он настоял на приглашении самого Капитана.Тёзка Фьюри без труда утопил в дерьме множество людей, а запись только начиналась. Она была очень долгой. Этот жёсткий диск сохранил всё, всё то время, что в руках Наташи бились три сердца. Даже четыре, но Джон примазываться бы не стал. Он тогда просто совершил ошибку.Сжав переносицу пальцами, Капитан взмахом руки распорядился прекратить воспроизведение записи. Люди в костюмах растерянно шушукались. Обвиняемые выглядели не менее растерянными. Не обращая внимания ни на кого в зале, Роджерс подошел к Портеру и протянул руку.Джон, смутившись, пожал её. — Спасибо, что открыли мне глаза на происходящее, мистер Портер. Голос Капитана был деланно спокойным. Его состояние отлично выдавал подергивающийся глаз. Видимо, на самом деле он едва себя сдерживал, вновь преданный.— Ваша честь. Я ходатайствую о том, чтобы все трое обвиняемых были переданы под мою ответственность с заменой тюремного заключения на условный арест.— Стив, ты не можешь…Поднявшегося с места Фьюри вернул обратно взгляд пронзительно синих глаз, и Роджерс стал похожим на грозного карающего архангела – ему бы ещё крылья.— Мистер Фьюри. Хочу напомнить вам о вашем обещании делиться со мной информацией, а так же о необходимости присматривать за деятельностью ваших сотрудников. Это не первый раз. И, если вы не хотите международного скандала – очередного – полагаю, уместно будет со мной согласиться. Эти трое людей не должны оказаться в досягаемости ЩИТа снова. Кроме того, должны быть наказаны все виновные в том, что уже случилось. Я так же ходатайствую об аресте мисс Романов силами ЩИТа. Если это невозможно, я прошу суд Её величества предоставить соответствующие возможности…— Не нужно.Фьюри в несколько движений набрал номер, коротко буркнул в пластину мобильника, и дверь зала суда открылась почти сразу. На Капитана и Фьюри Вдова смотрела так, будто это они её предали, но позволила надеть наручники безропотно, и так же, не споря, ушла с четырьмя охранниками.— Я прошу посторонних покинуть зал суда.Капитан обвёл взглядом людей в штатском, и их словно ветром вымело из зала, но двери не успели перестать болтаться на петлях, когда снова распахнулись, и на пороге застыли две фигуры. Женщина, кутаясь в большую чёрную шаль, шагнула в помещение первой. Мужчина, придерживавший двери, последовал за ней.Хелен Чо обвела всех взглядом заплаканных глаз и нахмурилась. Голос её под высоким потолком зазвучал странно звонко и сильно.— Меня не пригласили, к сожалению, но мне тоже есть что сказать. Ваша Честь, я прошу прощения перед судом, но собравшиеся здесь люди не единственные пострадавшие от действий ЩИТа.Мужчину Джон узнал тоже. Энтони Эдвард Старк собственной персоной, в костюме с иголочки и очках-хамелеонах положил ладони на хрупкие плечики женщины, и она снова вскинула подбородок и достала из-под шали фотографию. Молодой кореец был Джону не знаком. Он бросил взгляд на Рамлоу, рискуя увидеть и Орсо. Командир даже привстал на своём месте, стиснув скованными кандалами руками столешницу.Коулсон и Фьюри одинаково нахмурились, судья уже плюнул на этот фарс и сложил руки перед собой. Кажется, ему действительно стало интересно, и он кивнул.— Говорите. Представьтесь для начала.Хелен, не торопясь, прошла вперёд и заняла место за стойкой свидетеля. Она скептически глянула на библию.— Спасибо, Ваша Честь. Думаю, мне нет нужды давать присягу, я уже давала куда более вескую клятву. Меня зовут Хелен Чо, всем сотрудникам ЩИТа и мистеру Портеру я знакома.Я врач. Работаю в центре, финансируемом Старк-Индастриз. Благодарю мистера Старка за помощь, благодаря ему я оказалась здесь, хотя меня приглашать не посчитали нужным. Тем не менее, я, как никто, имею представление о людях, находящихся здесь, и отсутствующих. И я могу заявить, что люди на скамье подсудимых должны освободить её для другого преступника. Её должна занять мисс Романов.Женщина перевела дыхание. Фотография легла на стол перед судьёй. — Ваша Честь, это – мой брат. Кристиан Чокли. Один из бойцов отряда АЛЬФА-СТРАЙК, который возглавлял долгое время Брок Рамлоу, присутствующий здесь. Один из людей, пострадавший в день обрушения здания Трискеллиона, принадлежавшего ЩИТу. Один из тех, кто попал в руки к мисс Романов и был использован ею в нарушение всех прав человека и заключенного. Как и мистер Роллинз, и мистер Мадиро он не был передан для следствия и суда. Вместо этого они трое удерживались ею. Кроме того, мисс Романов шантажировала меня жизнью брата, запрещая восстанавливать функции его организма. У него был поврежден позвоночник, а так же травмы внутренних органов, из-за которых он не мог передвигаться и обслуживать свои потребности самостоятельно. Прошу прощения у присутствующих, но я не стану вдаваться в подробности, если это не требуется.Судья кивнул, и женщина продолжила.— Держа моего брата в заложниках, мисс Романов вынуждала меня оказывать содействие в тех мерзостях, которые она творила с мистером Мадиро и мистером Роллинзом. Уточняющие показания я готова дать, но не думаю, что в отсутствие здесь специалистов в области медицины они будут полезны. Я готова понести наказание за, пусть и невольное, но содействие ей. Я не могла признаться во всём раньше, иначе она убила бы моего брата…Судья откинулся на спинку кресла.— И что же повлияло на изменение вашего решения, мисс Чо? Мисс Романов была взята под стражу лишь сейчас. Почему вы…— Кристиан умер несколько часов назад.Хелен перевела взгляд на Брока. Джон тоже посмотрел на него, увидел, как тот меняется в лице, сколько боли появляется в глазах, в изломанной линии закушенных губ.— Простите меня, мистер Рамлоу. Простите за всё. Я уверена, что Кристиан был убит, хотя вскрытие ещё не проводила. Я знала об этом заседании и попросила мистера Старка помочь добраться сюда как можно быстрее. Ещё вечером и утром Кристиан был в хорошем состоянии и относительно бодр. До случившегося у него не было никаких хронических болезней, и, как и все в отряде, он имел отличное здоровье, и я следила за ним настолько, насколько мне было позволено. Ваша Честь, сэр… Капитан. Я прошу вас смягчить обвинения для этих людей насколько возможно. ЩИТ и люди, которыми гордится страна, виновны гораздо сильнее, чем они. Они и так пострадали…Разрыдалась всегда такая стойкая женщина неожиданно и тяжело. Старк помог ей спуститься со ступеньки. Дождавшись кивка Капитана, он вывел Хелен из зала.Джону было жарко. Рванув свой галстук, он ослабил его, но легче стало не на много. Пока Роджерс отходил к окну, пока, задрав голову, прошептал слышное на весь зал ?Господи…?, он спешно вышел за дверь. Коридор был пуст, и он, чувствуя знакомые симптомы, поспешил в уборную.Зависнув над раковиной, Джон медитативно рассматривал красные кляксы на белом фаянсе. Это нервировало само по себе. Да, кровотечение не было смертельным, но это был отголосок неконтролируемой слабости. Потянувшись за полотенцами, он неожиданно наткнулся на целый комок, и поднял голову.Капитан Америка собственной идеальной персоной протягивал ему целый ворох мягких бумажек. Ровно столько, сколько нужно, будто имел уже опыт. Не став отказываться, Джон забрал все, и как раз в этот момент дверь открылась снова. Профиль Роджерса стал ещё более твердым на вид.— Капитан…— Мистер Фьюри.Афроамериканец, кажется, задумался над тем, а нужно ли ему входить, но всё же продолжил движение.— Что у вас тут происходит?Капитан вскинул брови в гримасе удивления.— Пришел проследить, чтобы вы не надавили на этого человека как обычно, что же ещё.Николас недовольно дернул губой, но даже не попытался оправдаться. Молча прошел к закрытой кабинке и скрылся за дверью. Прямота Капитана давно стала притчей во языцех. Джон спрятал усмешку, снова наклонившись, и включил воду. Прохлада была приятной, и довольно быстро помогла остановить кровотечение. Вытеревшись, он отметил, что и Фьюри закончил свои дела. Капитан позволил Портеру выйти первым, демонстративно шагнув ему за спину под взглядом Директора ЩИТа, и закрыл за собой дверь под аккомпанемент вновь включенной воды.Судье предстояло принять непростое решение, но ни Джон, ни сам Капитан, кажется, не сомневались, чем всё завершится. Это ЩИТ был виновен в проблемах мира. Капитан был героем даже не нации, а всего земного шара, и вроде бы даже немного за его пределами. Таким людям не отказывают. Не после того, как был реабилитирован его друг, безвинно нагрешивший неизмеримо больше этих троих. Прецедент был, осталось утрясти формальности. Фьюри, как бы он ни ценил свою Вдову, собственную шкуру беречь будет куда больше, неспроста Стив не стал требовать его ареста – доказательств как таковых на него нет, но и доверия поубавилось, а как показала практика, люди, утратившие доверие Капитана, жили весьма нескучно, но и не весело.— Как насчёт…Он приподнял коробочку с сигаретами, и образец здорового образа жизни улыбнулся как сельский паренёк – чисто и светло, кивнув.Они, как юркие тени, скользнули на пожарную лестницу. Джон открыл окно, устраиваясь вполоборота на подоконнике, Капитан пристроился так же, напротив, не отказался он и от сигареты. Джон придержал ему зажигалку и с удовольствием затянулся.Его наконец начало отпускать напряжение, преследовавшее… сколько? Наверное, по-хорошему, с того самого дня, когда Джон увидел на фото смутно знакомое лицо. Около двух лет прошло с тех пор. Для него каждый день равнялся нескольким. Ему это слишком дорого обошлось, слишком много ресурсов было задействовано. Слишком много ниточек сплелось в ткани этого дела, чтобы, наконец, от человека, которого Джон никогда не уважал, услышать сказанные им слова, поверить ему. Поверить было легко, на самом деле. Во всём теле и в голове была блаженная пустота и лёгкость, будто копившееся уже давно напряжение просто выдохнулось с воздухом под сказанное Роджерсом ?Господи…?Оно того стоило. Это стоило той пули, что не оборвала его жизнь. Стоило потерь и ошибок. Он не просто использовал шанс, данный судьбой, он победил, чёрт подери. Хоть раз. Хоть в чём-то. Он сделал себе мысленную пометку снова заглянуть в тот крошечный храм и, наверное, всё же поговорить со священником теперь уже со спокойной душой. Теперь говорить хотелось! Роджерс не навязывал своё внимание, молча смотрел в окно, жмурился от дыма и капель влаги, влетающих в окно вместе с ветром. Может быть и они когда-нибудь поговорят. Почему-то Джону казалось, что судьба троих обвиняемых вполне могла стать эдаким мостиком, поводом для знакомства. Там, на суде, не было места личному, а он хотел рассказать Капитану всё, что узнал о них, настоящих, о людях.О том, как любит Орсо, например. Мадиро, не моргнув, соврал о том, что их отношения никогда не были сколь-нибудь близкими. Он жил с куратором Портером в порядке реабилитации и для обеспечения безопасности. Соответствующие рекомендации врачей и документы были на руках у Джона. Он действительно оформил их заранее. То, что они спали, не касалось никого. То, что он по живому, с кровью отдирал от сердца этого мужчину, словно выпуская на волю вылеченную птицу, тоже не касалось никого. Рамлоу и Роллинз были его семьёй, даже если между ними ничего не было. Джон не имел права…И Рамлоу, и Роллинз были живыми людьми. Об этом он тоже хотел сказать. Не жуткие чудовища, выросшие в пробирках ГИДРы, не инопланетные монстры. Живые, чувствующие боль, искалеченные другими людьми. Такие же жертвы, как и те, кого они убивали, натравленные Пирсом. А Пирсом ли? Фьюри тоже использовал их отряд. Так кого стоило винить в итоге?В зале суда, превратившегося в нечто непотребное, народа стало существенно меньше. Остались лишь Фьюри, Джон, Капитан, трое обвиняемых и судья с секретарём. Судья с совершенно усталым видом сидел на своем месте, сняв парик, очевидно уже не пытаясь держаться в образе, и бессовестно курил, используя вместо пепельницы одноразовый стаканчик из-под кофе. На вошедших он обратил внимание только после того, как под тихое шипение утопил окурок в жидкости. Видимо, в остатках кофе. На мантии остались частички сероватого пепла, но мужчина не обратил внимания и на них.То, что происходило и звучало в итоге, Джон с чистой совестью пропускал мимо ушей. Он не собирался становиться профессиональным адвокатом, он своё дело сделал, и стоило отдохнуть по-настоящему. Снова в отставку и переехать куда-нибудь. Пожалуй, в Италию или Испанию. Может, на какие-нибудь американские острова. Новая Зеландия тоже была неплохим вариантом. Возможно ему ещё не поздно было освоить сёрфинг. И рыбалку. И научиться готовить всякую экзотику. Например, креветок размером с ладонь. И завести уже собаку. Лабрадора или ньюфаундленда – говорят, что они отлично плавают и умеют ловить рыбу. Прямо пастью. Было бы забавно. К тому же – не так скучно. Он не смотрел в сторону обвиняемых, которым вынесли условный приговор с передачей на поруки полковнику Роджерсу. Он знал, что больше никогда их не увидит, иначе есть риск, что изношенное уже сердце не выдержит. Одно из двух. Нужно было либо всё же оказаться рядом с Мадиро, чтобы уже никогда не расставаться, либо выкинуть всё, что с ним было связано из головы и жизни. Одежду, например. И вообще навести в служебной квартире порядок, прежде чем сдать ключи руководству обратно.На словах ?Заседание окончено? Джон поспешил к выходу. Ему позарез нужно было выбраться на воздух, продышаться. Осознать, что всё закончилось, что у него получилось. У них получилось. И эти трое, у которых не было ни малейшего шанса даже на смягчение приговора, получили лишь взыскания по самым лёгким статьям, не требующим заключения. ЩИТ в лице Директора официально снял обвинения в терроризме, госизмене, военных преступлениях. СТРАЙК и его командиры, пусть и не вышедшие сухими из воды, больше не должны были прятаться, хотя едва ли кто-то из других бойцов стал бы высовываться. Не для того Брок когда-то угробил кучу сил, времени и средств, чтобы их спрятать в случае чего. Джон в этом не сомневался. Рамлоу был отличным командиром. Лучше, чем он сам когда-то.Охранник на входе кивнул, прощаясь, и Джон, шагнув на улицу, застыл, подняв лицо к небу. Близился вечер. Кое-где в пасмурном городе уже горели огни. Из пекарни доносился сладкий запах сдобы, и ему впервые за очень долгое время захотелось чего-нибудь сладкого. Крепкий хороший кофе и пирог с яблоками и корицей. Вот чего хотелось очень сильно. Побольше пирога. Сладкого хотелось просто неимоверно. И чтобы там была карамель – обязательно. Он даже знал, где его могли осчастливить таким. Сделав несколько быстрых шагов вниз по ступеням, он хлопнул себя по карманам и вспомнил, что забыл портфель в зале суда. Возвращаться чертовски не хотелось, да и бумажник был в машине…— Мистер Портер?Почему-то тихий голос не насторожил его, а ведь разве просто кто-то на улице может знать имя? Джон обернулся, наткнувшись взглядом на мужчину, стоявшего на несколько ступеней ниже. Забавное круглое лицо, несмелая улыбка. Неформальная причёска, неплохо гармонирующая с классическим костюмом.А ведь он знал его. Мельком видел что-то в документах.— Клинт Бартон, полагаю.Мужчина улыбнулся чуть шире.— Так точно, сэр.Каким ветром его только занесло. Его ведь тоже не звали на заседание, да он там и не был. Сел на хвост Старку? Джон развернулся к нему, чтобы не затекала шея. Что могло понадобиться…— Вы что-то хотели?Клинт кивнул. — Да. Видите ли, мне нужно передать вам одну вещь…Странности дня всё не прекращались, и Джон спустился на пару ступеней ниже.— Какую?Обычно так носят документы – во внутреннем кармане пиджака. Но карман этот, как правило, в левой его части. Бартон запустил руку вправо.— Знаете. Мы с Наташей были близкими друзьями……А ещё так носят оружие. Оперативная кобура. Одна или две. Пистолет Джона даже не удивил, и, тем более, он не попытался ни выбить его, ни увернуться – стоял далековато для первого и слишком мало для второго ценил свою жизнь. — Она меня не просила, но я не могу сказать, что в этом нет ничего личного. Могу извиниться, если хотите.Джон чуть вздёрнул подбородок. А ведь он этого или чего-то подобного ожидал. Хорошо, что он успел…— Не хочу, спасибо.— Хорошо.Огнестрельное оружие не было любимым у Бартона, но с луком и стрелами было неудобно. Тем не менее, хоть Портер и был виновен в случившемся с Наташей, Клинт не мог отказать ему в маленьком, привычном для себя, ритуале.На упавшее на ступени тело он бросил пойманную в полёте гильзу, на которой было любовно выгравировано ?Портер Дж.?Клинт сделал ещё несколько шагов вверх по ступеням и аккуратно уложил на одну из них пистолет на виду у сбегавшей вниз охраны. Ещё через пару ступеней, на широкой площадке, он опустился на колени, заведя руки за голову, и бестрепетно дождался, пока на запястьях сомкнутся наручники.***Подписывая документы, пока с заключённых снимали кандалы, Капитан отвлёкся на странный звук. Он мог поклясться, что услышал звук выстрела, но тот не повторился, и Стив выбросил эту мысль из головы. Произошедшее оказалось слишком неожиданным и требовало очень серьёзных изменений в планах. Он начал с тоской вспоминать время, когда считал себя цирковой обезьянкой. Слишком много ответственности он приобрел на этой службе. Радовало одно. Хоть иногда эта должность помогала тому, чтобы действительно спасать жизни. Сегодня он спас троих, и что-то подсказывало ему, что Рамлоу, обнимающий Хелен, уткнувшийся ей в плечо, не скрывающий ни истинного лица, ни слёз на нем, не принесёт проблем. Как и его брат, как его заместитель. Старк, давший согласие на оказание помощи, стоял рядом молчаливой поддержкой и в кои-то веки не балагурил.Стоило ещё найти Джона Портера. У Стива были к нему некоторые вопросы скорее личного характера, но тому явно нужно было время, чтобы прийти в себя. Роджерс видел, насколько ему было паршиво.Он не знал, что в маленьком католическом храме догорала свеча и звучала молитва, о которой Джон попросил священника. Вторая. — Еще одно, пожалуй. Молитву за усопшего.— Хорошо. Как его звали?— Джон.