Часть 8 (1/1)

До контрольно-пропускного пункта шли молча; каждый думал о своём. Джек и старался не думать, но мысли сами роились в голове, рисуя отнюдь не радужные картины.Портер, как бешеный пёс, не слушал предупреждений и голоса разума. Своего явно не было, но мог бы прислушаться хотя бы к Джеку.Если он наивно полагал, что на КПП ещё не получили распоряжения относительно их задержания, то он сильно ошибался.У Джона не было опыта общения с Вдовами, с двуличной рыжей сучкой. Джек знал, что каждый их вздох санкционирован и контролируется Наташей. Если она захочет заставить их умолять об этом вдохе — это будет проще простого.На КПП, разумеется, их остановили. С похвальной дотошностью проверили каждый документ, и, когда у выхода неподвижно застыла фигура с оружием после вопроса о том, почему нет каких-то бумажек на заключённого, Джон побледнел, но расправил напряжённые плечи, будто был готов драться за Роллинза.Вышедший из темноты за постом мужчина в форме с офицерскими нашивками бегло оглядел отсалютовавших ему солдат, кроме тех двоих: один держал в руках оружие, второй — документы.Молча забрав у того из рук все бумаги, он сунул их едва успевшему подставить руки Джону и кивнул в сторону второму солдату. Только тогда те двое, как ненужные игрушки, убрались с дороги.Выходя из здания КПП, Джек бросил взгляд на подрагивающие руки Джона, которыми он старался упаковать документы в прозрачный пластиковый конверт. Прибавило ли это ему знаний и понимания ситуации, Джек определить не мог. Портер продолжал молчать.У ворот базы уже ждала жёлтая машина. Судя по поспешности, с которой Портер сел в неё — вызвал он такси сам. Будто нельзя было подменить водителя или машину…Невозмутимый индеец за рулём хорошо пожившего ?Доджа? казался его ровесником, правда, машину явно не так давно покрасили, но, судя по характерным следам — прямо по ржавчине, а может, даже по грязи.Внутри самой машины было чисто и пахло, как и можно было ожидать, какими-то благовониями, за которыми угадывался запах марихуаны. Переглянувшись со вновь, кажется, разочарованным Портером, Джек отвернулся к окну. Он сел позади водителя, и, если понадобится…Дорога до остановки междугородних автобусов в Индиан-Спрингс была недолгой, но болтающийся прямо перед носом ловец снов убаюкивал Джона под льющиеся из кассетной ещё магнитолы звуки этнической музыки, комфортно-негромкие. Темнота, расчерченная дальним светом не особо мощных фар, казалась какой-то мистической, того и гляди из неё выскочат чудовища, нападут, утащат в своё логово. Вот только они сами буквально сбежали из такого логова практически только что.Индеец, похожий на высушенное солнцем и ветром бурое дерево, за всю дорогу не проронил ни звука. Он даже никак не отреагировал на подрезавшее их на ночном шоссе у въезда в город авто. Шевелился и вообще хоть как-то создавал видимость жизни он лишь на поворотах, да объехав аварийный участок дороги, ограждённый конусами.И голос его, назвавший сумму за проезд, был похож на скрип сухих ветвей, которые ветер уже отчаялся сломать. К нему моментально сел новый пассажир — только-только сошедший с автобуса усталого вида полноватый мужчин с большим дорожным чемоданом со сломанным колёсиком.Зачем Джек по привычке подмечал эти мелочи — сказать бы не мог, но запомнил и серый от грязи платок, которым мужчина протирал вспотевшую шею, и то, что дорогу он оплатил заранее, поприветствовав водителя как старого друга.— Четыре часа.Замерший рядом Джон, уже убравший свою ношу в багажное отделение, наблюдал, как прочие пассажиры этого рейса высыпали наружу. Автобус делал в этом городе недолгую остановку, и люди торопились размяться, справить нужду, покурить и купить перекусить. Двое детей тут же принялись нарезать круги вокруг автобуса. Несколько туристов-корейцев зачем-то фотографировались на фоне плаката. Джек не сразу понял, что это была реклама ресторана корейского барбекю. Сам ресторан находился в нескольких сотнях метров дальше, но туда никто не пошёл — не рискнули опоздать на автобус.Джек тряхнул головой, возвращаясь в реальность.— Что? — Наш самолёт из Лас-Вегаса до Лос-Анджелеса вылетает через четыре часа. Вы не голодны?Джека мутило от запахов и вида еды, и он отрицательно качнул головой, подавляя тошноту. Сигарета была бы уместнее. Или хоть подушечка мятной жевательной резинки.— Воды?— Нет. Какой смысл в этом? Мы могли спокойно взять джет ЩИТа и лететь на нём без пересадок. Неужели ты думаешь, что мы оторвались? Что нас не выследят? Чтобы не сорваться, Джек шагнул к автобусу, резко выдохнув сквозь зубы.Орсо…Впору было вызывать такси и ехать обратно на базу, но Джек чувствовал, что ничего уже не исправить. Прижавшись лбом к спинке сидения перед собой, он старался чаще и глубже дышать, чтобы прийти в себя до тех пор, пока все пассажиры вернутся на места. Оказалось, что их с Портером места не рядом, и недолгий путь — немногим меньше сорока миль — прошёл в молчании. Джон сидел, закрыв глаза, создавая видимость сна. Джек пытался не кусать губы, глядя в темноту за окном. Спать не хотелось. Удары сердца наверняка были слышны на весь салон.Терминал аэропорта встретил их сутолокой, скучающие сотрудники охраны и транспортной безопасности лениво осматривали толпу. Создавалось впечатление, что им не терпится вернуться со смены домой, и гори оно тут всё синим пламенем.Он не сомневался, что их пасут. Что среди пассажиров и сотрудников полно людей ЩИТа. А может — всего пара-тройка хороших агентов, этого достаточно. А может — чисто теоретически — Вдова настолько уверена в том, что Джек не станет рыпаться, пока в её руках Орсо, что не послала никого, кроме того мужчины в маске…Передёрнув плечами, Джек постарался идти как можно ближе к Портеру, чтобы людской поток их не разделил. Неожиданно удобно оказалось пристроиться к толпе туристов-азиатов. Перед шумными, как стая воробьёв, людьми расступались все остальные, а Роллинз и Портер, возвышающиеся над ними благодаря росту, чувствовали себя вполне комфортно позади них. К счастью, этой толпе нужно было на другой самолёт, и в зале ожидания туристы оккупировали гейт, расположенный через два от них. Сотрудник, проверявший билеты, недовольно поджал губы, и Джек не упустил возможности мысленно позлорадствовать, отвлекаясь от своих проблем. Вот уж неблагодарное занятие сверять лица по паспортам. Для белых все азиаты одной нации на одно лицо. К счастью, их собственные бойцы азиатского происхождения это за обиду не воспринимали, отшивая эти подколки ответами в стиле ?да вы тоже не в нашем вкусе?. Хотя были и исключения.— Вы ещё не голодны?Джек отрицательно дёрнул головой, выныривая из воспоминаний и останавливаясь рядом с соседним неудобным креслом. Голода он по-прежнему не чувствовал, хотя тошнота уже отпустила. Потихоньку начинала сказываться усталость, но спать до этого рейса и в нём было недальновидно. До Лос-Анджелеса всего час с небольшим перелёта, потом будет чувство как с похмелья.— Но мне, пожалуй, нужно отлучиться…Он кивнул в сторону уборной. Джон, как ни в чём ни бывало, откинулся к спинке кресла. Выглядел он паршиво, как будто у него снова начала болеть голова.— Хорошо.И всё. Ни наставлений, ни распоряжений. Этот горе-конвоир даже не сопроводил его. Просто закрыл глаза, оставаясь совершенно один.Наверное, ему уже стало наплевать, сбежит Джек или нет. Или он понял, что этот вариант развития событий слишком маловероятен. Он и сам не верил в то, что у него есть возможность для этого, даже желания не было, только поселившаяся во всём теле усталость, граничащая с апатией. Смысл его жизни остался в некоем особняке Наташи. Вне его у Джека тоже не было ни смысла, ни желания жить. За это смирение Брок бы набил ему морду и был бы, безусловно, прав: нельзя так себя запускать и ставить на себе крест. Вот только Брока больше не было рядом, и может статься — уже не будет после всего случившегося. А если и будет — наверняка уже во власти Романов, и он не брался сказать, что хуже — потерять любовника или найти его.Скользнувшая по полу простая белая салфетка его уже не насторожила. Он знал, что там будет. Красные буквы быстро расплылись в воде, когда он брезгливо швырнул бумажку в унитаз и включил слив. Кто бы сомневался, что их не оставят в покое…Наверное, Джон заметил, что у него задёргался глаз, хотя Роллинз пытался это скрыть. Внимательно глядя на него, не пытаясь озираться по сторонам, Портер просто уточнил:— Они здесь?Садясь в кресло рядом с ним и вытягивая ноги, Джек кивнул.— Само собой.До самой посадки они вновь не разговаривали. Их места оказались одно за другим, и Джек видел, как Портер, попросив у бортпроводницы воды, пьёт свои таблетки. Препараты Джека, кроме тех, что выдал неизвестный, были в багаже, да он и не видел больше в них смысла. Почти полная прозрачная баночка лежала у него в кармане. Ему почти нравилось летать с документами, выданными ЩИТом. Что во время службы, что на этот раз они обозначали неприкосновенность и почти что вседозволенность. По идее, Джон мог попросить заменить билеты так, чтобы лететь рядом с подконвойным, но не стал. Очевидно, все эти события лишили его желания общаться. Дело было явно не в брезгливости, просто этому человеку было тяжело осознать, насколько его слово незначительно, а положение — шатко.Состыковались рейсы отлично. В салоне следующего их самолёта была даже пара пустых мест. Не так уж много людей стремились попасть в Ирак, да и в тот регион вообще. В основном это были отдыхавшие в штатах относительно успешные бизнесмены с семьями. Несколько человек — явно военные, судя по выправке, но в штатском — оккупировало пару рядов кресел в начале салона.Джек заметил, как напрягся Портер, и вполне понимал, почему. Он был в курсе событий его ?службы?, и в частности тех, из-за которых вояку едва не списали. Хотя был тот ещё вопрос — не списали ли, отправив от имени совсем других страны и ведомства с одним опаснейшим преступником на поиски другого. Затравленный взгляд поминутно озиравшегося Джона будил в душе Роллинза странные чувства. Странные и опасные.Он так привык к этому придурку за совместно проведённое время, что начал забывать о том, что их свело вместе. Что этот человек, как бы странно-тоскливо ни смотрел он на него — сдаст их, когда будет приказано. А там уж ими распорядятся. Джека передёрнуло от одного этого слова, пришедшего в голову, но жестом согнал Джона с кресла. Тот даже не издал ни звука.Джек, дойдя до конца салона, присел на корточки возле кресел у самой переборки. Женщина, закутанная в светлый платок, с опаской глянула на него и крепче прижала к себе мальчика лет семи, уставившегося на крупного мужчину с любопытством.Она не ждала, наверное, что спокойно улыбнувшийся ей американец почти без запинки будет говорить на арабском, и предложит занять другие места — посередине салона. Там и ребёнку будет видно в иллюминатор лучше и больше, а то его деловой партнер — Джек пальцем показал на косящегося Портера — мучается животом во время перелётов, и всё равно будет им мешать…Поманив Портера пальцем, Джек дождался, пока женщина осторожно проберётся на новое место. Джон, сдав назад, чтобы не толочься в проходе, тоже подождал. Поравнявшись с Джеком, он вопросительно уставился на него. Роллинз постучал по переборке согнутыми пальцами и занял место у иллюминатора.— Садись. Так никто не подойдет со спины. Фыркнув, но устроившись рядом, Джон не преминул подколоть:— Не знал, что ты умеешь общаться с дамами…Оценив шутку, Джек усмехнулся.— У меня много талантов. Знаешь, как трудно работать с бухгалтерией, когда все тамошние женщины в курсе, что ты спишь с мужиком, к которому почти все они в своё время пробовали подкатить? Это как оказаться в болоте с крокодилами. Только этих крокодилов сдерживают хоть какие-то законы. Но отчётность сдавать было просто наказанием каким-то. Они придирались к каждой точке и почти каждый месяц заявляли о просрочке. Только когда появился Кэп и они стали мочить трусики уже под его взглядом, на нас забили. Джек светло улыбнулся, глядя на взлётку — самолёт ещё только начинал греть двигатели. Джон даже заслушался. Он как-то упустил из виду, что люди, которых ЩИТ заочно приговорил, тоже были живыми. Тоже испытывали какие-то трудности, возились с бумажками. Любили. Любили так страшно, что даже после смерти не оставили друг друга. Да, он трезво оценивал шансы найти Рамлоу живым, но теперь из глупой идеи, запавшей в голову, это превратилось практически в долг. Неблагодарный такой долг, ведь придётся этих троих сдать властям — это понимал и Джек, и, сколько бы раз ни предоставлялся удобный случай, он всё же не делал ничего. Ну, если не считать того их недоразумения…Что может быть хуже, чем любить мертвеца? ***Джек дёрнулся, когда его потрясли за плечо, и проснулся. Этот перелёт должен был занять восемнадцать с половиной часов, поэтому он с чистой совестью прикрыл глаза, и, уставший до чёртиков, честно заснул. Хорошо так, по-настоящему. Первое, что он увидел — стюардессу, выжидательно улыбающуюся, с тележкой, застывшей в проходе. В салоне уже пахло едой и слышалось чавканье. Собственный желудок Джека мягко намекнул, что неплохо бы его чем-то заполнить.— Перекусите, Роллинз.Джон был мил, как никогда, протягивая ему набор еды и пластиковый стаканчик с напитком, на поверку оказавшийся кока-колой. Себе англичанин попросил газированной воды и снова сперва выдавил из блистера таблетки. Обезболивающие. Джек уже навскидку различал, что он принимает, по цвету и размеру. Украдкой выковыряв в кармане из флакона свою таблетку, Джек куда незаметнее закинул её в рот и быстро запил. Острые пузырьки газа приятно лопались на языке. Сладость тоже оказалась неожиданно уместной. Еда была… Съедобной. Несколько бумажной, что ли, на вкус, но Джек был голоден, да и в жизни своей питался и похуже. Сожрал он всё подчистую, даже сунутый Джоном кекс, который он брезгливо осмотрел и отверг. Соизволил, правда, объяснить:— Я их не перевариваю.Джек, дожёвывающий кекс, приподнял бровь, прося подробностей. Ну не такая уж и отрава ведь.— Моя покойная матушка была любительницей всякой выпечки. В детстве я любил сладкое, и однажды переел так, что мне стало плохо. С тех пор в меня сладкое почти не влезает, хотя иногда бывает, хочется…Пришло время Джека фыркать над придурью судьбы и одного конкретного англичанина.Конечно, это было сущей ерундой. Ему, чтобы наесться, нужно было сожрать штук пять порций, но одним глотков влив в себя остатки сладкой газировки, Джек поуютнее устроился в кресле, сунув руки подмышки, и закрыл глаза. В следующий раз просыпаться было тяжелее. Джек разоспался, будто у себя дома, привыкнув отрубаться, когда была такая возможность. Тормошить его пришлось дважды, и только на второй раз до него дошло, что на плече оказалась не широкая ладонь Портера, а узкая, женская. От понимания этого его продрало от загривка до пересиженного копчика. Вскочив, он треснулся головой о багажную полку, и чуть не упал, запутавшись в невесть откуда взявшемся пледе. Стюардесса шарахнулась от него, но быстро пришла в себя — надо отдать ей должное. Содрав с себя тряпку, Джек поискал взглядом англичанина. — Сэр. Кажется, вашему спутнику плохо. Вы летите вместе?Джек наконец проморгался и вернул лицу нормальный человеческий вид, чтобы женщина перестала мысленно молиться: у неё на лице было это написано.Отерев лицо ладонями, он кивнул.— Да. Где он?Слегка стушевавшись, стюардесса кивнула в сторону туалета.— Он там уже давно. Пассажиры нервничают.А до Джека внезапно дошла мысль, которую он никак не мог ухватить за хвост ещё когда только поднялся вопрос о перелёте. Портер с не леченным толком сотрясением и бог знает чем ещё, эта его пуля в башке и непрекращающиеся головные боли. Разница эшелонов, разница конструкций самолётов…— Проклятье!В проход между креслами он бросился прыжком, как на полосе препятствий перемахнув стоящие впереди, едва не сбив с ног бестолково метнувшуюся не в ту сторону бортпроводницу.На ходу отшвырнув с дороги решившего отправиться в сортир дородного мужчину, Джек даже не слушал, что закричали ему вслед остальные пассажиры. Так же походя дёрнув шпильку из волос мирно дремлющей девушки, он быстро оказался возле двери. Ломать её он не стал, хотя та была чисто номинальной, но именно поэтому — он опасался задеть Портера. Наподдев язычок простого поворотного замка, Джек постарался не торопиться и не сломать свою отмычку.Джон действительно был там. Он сидел на опущенной крышке унитаза, бессильно откинув голову на стенку и закрыв глаза. Вся его рубашка была залита кровью, снова натёкшей из носа и ушей. Бросившись к нему, Джек мгновенно оказался на коленях, с замиранием сердца нащупал пульс, но долго не убирал руку — сердцебиение Портера было странным, но Джек не был врачом, лишь в общих чертах зная, как всё должно быть.Нужен был врач, который едва ли был на борту, а он даже не знал толком, что было с Портером. Назначения и эпикриз были в багажном отсеке, в вещах Джона. Выругавшись, Джек попытался встать и развернуться одновременно, но он не преуспел. Развернуться удалось, встать с колен — нет.На плече оказалась аккуратная туфелька. Каблук, который был гораздо острее разумного, упёрся под ключицу.— Не вставай, детка. Тебе так больше идёт. А вы хорошо смотритесь вдвоём, Наташа была права.Страх — жуткое, паскудное чувство, и как было хорошо почти его не испытывать… жизнь после ?Озарения? приучила его испытывать страх на каждом ёбаном шагу, каждое мгновение сводилось к ожиданию унижений и боли, и, если на первое он уже научился плевать, то со вторым справиться не мог. Боль была изощрённой, и почти всегда — не физической. Осторожно подняв голову, он наткнулся на равнодушную маску кукольного личика. На вид ей было хорошо если восемнадцать, но, зная Вдову, Джек с выводами не торопился. Лицо девушки было гладким и симметричным, без единого изъяна, но это в некоторой степени делало его неприятным. Неживым. Макияж был не особо броским, но натуральности не добавлял. Даже серые глаза были неживыми, словно стеклянными, и, когда она улыбнулась, Джек подспудно ждал, что маска на её лице треснет, ведь не могло же оно быть живым…— Правильно. Так ты и должен смотреть на своих хозяев. Время пошло тебе на пользу. Ты окреп и научился манерам. Наш английский дружок неплохо о тебе заботился, но что-то ему нехорошо. Как думаешь, Джеки, это твоя вина? Долго ли он протянет? Мисс Романов просила меня присмотреть за вами…Скрипнув зубами от отчаяния, не отводя глаз, Джек поднялся во весь рос. Девчонка восхищенно уставилась на него, глядя снизу вверх — даже идеально нарисованные губки приоткрылись.Соскользнувший каблук с треском надорвал плотную ткань куртки, но не это было проблемой. Если она была такой же, как Вдова, он едва ли справится, но всё равно остался на месте, оскалившись.— Не трогай его.Он знал, насколько жалко это звучит, но девушка даже не попыталась сделать ничего серьёзного. Положив ладошку ему на грудь чуть выше сердца, она пальчиком зацепила разодранную ткань и подёргала её.— Фу, всё ещё недостаточно воспитан. Как жаль. Не волнуйся, здоровяк. Я его не трону. Наташа предусмотрела это и передала вам подарочек. Красивым жестом фокусницы она двинула рукой, и на ее ладони Джек увидел небольшой шприц-тюбик. Вот только она не собиралась его отдавать просто так.— Давай, Джеки. Тебя ведь обучили. Покажи мне, как ты умеешь просить. Проси!Тот незнакомец в маске… Да, он учил просить, по-разному, но тяжело было заставить себя пресмыкаться перед другим ?хозяином?. К тому Джек позорно привык, а с посыльной Вдов внутри всё пыталось бунтовать, и ему приходилось ломать самого себя, чтобы выполнить приказ.Опустившись снова на колени, он прижался виском к её бедру, и, как учили, посмотрел в глаза, полуприкрыв свои. Жалкая, унизительная поза, одна из, подходящая к случаю. Он должен был запомнить всё.Перехватив шприц-тюбик другой рукой, девушка с видимым удовольствием погладила его по голове. Как и должен был, Джек закрыл глаза. Хозяин в этих случаях волен был как наказать, так и поощрить. В первые пару дней тот незнакомец его только бил. К концу их общения — либо целовал, либо в губы тыкалась головка его члена, и Джек должен был моментально обхватить её губами. От того, как оперативно он это делал, зависело, дадут ли ему самому делать всё максимально комфортно для себя или просто и бесхитростно трахнут в горло так, что он долго не сможет говорить.Он никогда не был любителем зарабатывать лишние проблемы. Ну, кроме тех случаев, когда говорил ?Да? в ответ на вопросы Брока: станет ли тот его замом, останется ли с ним до конца дней. Брок тогда не уточнил, чьих, но Джек сказал ?Да?, и от этой недоклятвы его уже никто не мог освободить.Закрыв глаза, он не видел, но, когда губ коснулся прохладный безвкусный пластик, он моментально обхватил его, попутно прикусывая зубами, чтобы девчонка, если вдруг передумает, не сумела отобрать. Хихикнув, она снова потрепала по волосам и отпустила.— Коли внутривенно. Так быстрее.И исчезла. Джек даже не рыпнулся вслед. Молниеносно развернувшись, как был на коленях, он стащил с Портера галстук, и, используя его как жгут, быстро перетянул безвольно лежащую руку. Зубами он содрал колпачок с иглы. Лучше бы это был шприц, он как-то больше к ним привык, но справился и так, хотя руки ходили ходуном, но лучше пусть потом Джон возмущается по поводу синяков.Распустив галстук, Джек надавил на мягкий корпус, выдаивая всё, что мог, и, осторожно вытянув иглу, уселся рядом, тупо глядя на прикрытую дверь. Снова по телу мелкими ледяными шариками рассыпалась нервная дрожь. Что было бы, откажись он просить, или просто уйди он, поняв, что ничего сделать не сможет…Когда Джона крупно затрясло, Джеку пришлось прижать его крепко к себе, держа руки и ноги, но успокоился он довольно быстро, и выдрался из рук, хрипло и слабо застонав, глядя на Джека красными от полопавшихся сосудов глазами. Он совсем не походил на бравого вояку, каким всегда пытался казаться. Слабый, потерянный, в пятнах крови и пота по всей рубашке, он был жалок. Обнимая себя за плечи, он озирался по сторонам, будто пытаясь вспомнить, где он и зачем. Посидев рядом ещё пару минут, Джек, не торопясь, поднялся на ноги и вздёрнул Портера с пола, снова усадив на крышку унитаза.Чувство вины в глазах куратора за его же состояние здоровья было смешным. Осмотрев его, Джек дёрнул губой.— Никуда не уходи.Джон посмотрел на него как на придурка и снова уставился в ничто. Джек обернулся быстро. На ходу зыркнув так, что вставший уже солдатик поспешно плюхнулся на место, он сдёрнул с кресла Джона китель. Вернувшись в туалет, он быстро и сноровисто разорвал рубашку, всё равно безвозвратно обляпанную красным, и затолкал ее в мусорку. Надрав горсть бумажных полотенец, он принялся оттирать вяло отмахивающегося англичанина. Джек же натянул на него пиджак, периодически встряхивая свою персональную проблему, норовящую отрубиться, но по осоловевшим глазам было видно, что тот просто засыпает, без каких-то неожиданностей.Осмотрев пространство туалета и не найдя никаких следов происшествий, Джек выволок своего конвоира в проход и усадил в кресло, которое прежде занимал сам. Джон не реагировал, когда Джек накрыл пледом уже его, проявляя ответную заботу. Подошедшая стюардесса поинтересовалась, всё ли в порядке. Склонившись ниже, Джек на ухо шепнул ей несколько слов, и она согласно закивала. К счастью, старые военные коды ещё работали и в гражданской авиации. Женщине он приказал избавиться от мусора, не роясь в нём. Он почти и не врал, выдавая себя за агента спецслужб…***Джек, держа англичанина под руку, помогал ему спуститься по трапу. Тот поначалу храбрился, но, после того, как Роллинз поймал его на лету, угомонился и не выпендривался. Впрочем, трап был узким, и это не особо бросалось в глаза.Ступив на землю, Джек по привычке осмотрелся и выругался. Подняв глаза от земли, Джон проследил его взгляд.На закрытой отгороженной территории, поодаль от основных полос, стоял легко узнаваемый транспорт.Чёрная матовая поверхность в характерных обводах Джеку была знакома слишком хорошо. Возле опор джета ЩИТа стоял человек, но на таком расстоянии лица видно не было. Белый тёмноволосый мужчина в лёгкой куртке и джинсах стоял, засунув руки в карманы штанов, явно наблюдая за ними.Ни шагу. Им не дают ни шагу ступить без присмотра ублюдков, работающих на Вдову и ЩИТ, и это только усугубляло состояние Джека, превращая в нервную тварь, готовую метаться по стенам в поисках выхода, которого не было, ежесекундно заставляя совершать ошибки. По жизни не склонный к нервозности, он тяжело переносил даже собственные изменения, заработанную привычку ждать и бояться. Портер, насколько он понял, был гораздо более впечатлительным, эмоциональным. Его всё это вполне могло довести до паранойи и непоправимых ошибок. Это был не лучший способ найти Брока. Со слежкой Джек был ещё согласен, но какой был смысл подставлять их — Джек откровенно не понимал. Больше было похоже, что ЩИТу все трое нужны были не очень живыми. Ранеными, убитыми или ?пропавшими без вести?. Это решило бы множество проблем с ними, с мнением общественности…— Прошу прощения за случившееся.Джон, получив багаж, решил привести себя в порядок. Джек, как привык, решил этот вопрос быстро. Уже минут десять по ту сторону двери туалета бушевали страсти, но Джек, заперевший дверь и подпиравший её спиной, даже ухом не повёл, равнодушный к чужим страданиям.Джон умывался, а Джек всё думал о том, какой всё-таки странный человек этот англичанин. Такой наивно-доверчивый, открытый, если просто по-человечески общаться… Светлая, тронутая незначительным загаром кожа доверчиво подставленной под удар спины была расчерчена шрамами, о большей части которых Джек знал. Портер не пытался делать тайну из своего прошлого, которое уже ровным счётом ничего не значило. Всё чаще его лицо приобретало обречённое выражение, и Джек его в эти моменты ненавидел всей душой. Это ведь не он был заключённым…Джек мог обманывать себя сколько угодно. Он мог ненавидеть и презирать англичанина, но лишь в собственных размышлениях. На деле же с ним он вспоминал себя прежним, заместителем командира самой удачливой боевой группы ЩИТа, а до этого — лучшим другом самого везучего ублюдка среди солдат, променявшим на место в его койке собственную должность командира — так говорили. Они оба знали, что всё гораздо хуже. Они успешно делали вид, что ?койка? для них — только потрахаться под настроение. Только самое ближнее к ним окружение видело, что между ними на самом деле. Потом появился Орсо, отряд напрягся, но быстро выдохнул. Диспозиция не поменялась, просто прибавился один хороший боец, которого командир нещадно дрючил как любого новичка, такой же временами острый на язык и новая головная боль для тех, кто пытался подвинуть Рамлоу. Его брат был ублюдком не меньшим, чем он сам — со слов недоброжелателей, но связываться с отрядом дураков не было. АЛЬФА была чем-то вроде золотой антилопы — слишком полезной, чтобы от неё избавляться, и Джек в этом тоже играл немалую роль.Произошедшее с Портером напоминало ему прошлое. Бывали случаи, когда он приводил в порядок своего командира: когда давая в морду, когда отмывая от крови, а когда и просто давая. И вот так же стоять на стрёме ему тоже приходилось не раз.Джек ещё не рассказал, что произошло в небе, и размышлял о том, нужно ли это делать вообще. Он пошёл на это не из-за жалости или героизма, а потому что ему не оставили выбора.И потому что привык подчиняться.Портеру незачем было этого знать.— Фото было сделано здесь, в городе. Недалеко от одного из элитных автосалонов. Я снял номер в гостинице в том же районе. Двухместный, надеюсь, вы не против.Джек, присматриваясь к автомобилям такси, махнул рукой, но выбрал не первую подъехавшую машину, а ту, что была следующей. На возмущённый вопль проигравшего водителя он ответил международным жестом с известным посылом. Водитель их автомобиля недовольно покосился на пассажиров, но, увидев доллары, вернул на лицо равнодушное выражение. Джон назвал адрес, не пытаясь отгадать, в чём смысл действий Роллинза.***Гостиница была…Впрочем, оба привыкли и к ночёвкам под открытым небом, при различной погоде и всевозможных происках судьбы, когда за счастье было успеть заползти под бронемашину, чтобы занять там место, закрытое хотя бы от потоков ледяного дождя сверху. Ни тот, ни другой и ухом не повели на то, что в общем душе уже кончилась горячая вода, в воздухе стоял жуткий запах от готовящейся еды, не возбуждавший аппетит, а отбивавший его напрочь. Зато в номере был замызганный рекламный буклет, с помощью которого Джек поймал и выкинул на улицу крупного паука. Джон бы вот просто прибил бы эту милую восьминогую зверушку, а пособник ГИДРы пожалел… Портер не удержался от туповатой шутки.— Родня?Роллинз, рассматривающий окрестности, стоя у окна, даже не фыркнул.— Нет, просто полезные. Паршивое местечко.— Зато двери крепкие.Джек кивнул. Двери в номерах действительно были крепкими, стальными, он сам проверил крепление, а стены толстыми, из хорошего бетона. Здание было не новым, и, видимо, пережило не одну кровопролитную схватку, а может, и бомбёжки.— Кто пойдёт за продуктами?Тошнотворный запах никуда не исчез, и питаться по месту проживания не хотелось абсолютно, но оба они были взрослыми крупными мужчинами, и не могли не понимать, что рано или поздно организму пища всё же потребуется. Опять же, за свою жизнь дерьмо они жрали не только иносказательно.— Я схожу.Джек наконец оторвался от созерцания.— А ты постарайся найти, где арендовать машину.Достав бумажник, Джон выгреб почти всю наличку и пихнул по столу к Джеку. Тот, не глядя, сунул сложенные бумажки в карман и вышел за дверь.Джон не торопился. Достав планшет, он активировал его. Чтобы открыть сообщение, пришлось принуждать себя силой.По номеру разнёсся тихий мелодичный стон. Мадиро, не стесняясь камеры, с явным удовольствием натягивал симпатичного темноволосого парня, по лицу которого, видимого в профиль, стекали блестящие, как бриллианты, капли слёз. Несмотря на гримасу боли на лице, паренёк крепко притягивал к себе Орсо, скрестив за его спиной стройные ноги.Остановив воспроизведение, Джон отёр лицо вспотевшими ладонями, с силой надавливая, будто это должно было помочь ему проснуться от кошмара.Не помогло. Если бы все было так просто. Сколько раз он видел это в том числе, с разными вариациями. Сколько раз спешно и стыдливо ласкал сам себя, тщетно стараясь самого себя же убедить в том, что это просто горячая сцена, видео для взрослых, для того и снятое…Вот только до этого он считал себя пусть и не совсем хорошим семьянином, но всё же. Да, он слишком редко бывал дома и дочь почти не видела его. Да, у него были романы на стороне, преимущественно на службе, потому что кроме неё, по сути, ничего и не было, но до появления в своей жизни этого итальянца он никогда не смотрел на мужчин так. С желанием. Стыдным желанием обладать тем, что ему не принадлежало и принадлежать не будет. Разве что если им сохранят жизнь, и он будет навещать его в тюрьме.Больное воображение услужливо нарисовало картину его и заключённого, но тут же, злобно издеваясь, добавило объекту страсти лицо Роллинза, и болезненное возбуждение сменилось отвращением к себе настолько сильным, что Джона затошнило. Слишком хорошо он помнил то, что ему показывала Вдова, да и эти развлечения с Мадиро, он был уверен, едва ли по его полному согласию. Принуждать Вдова умела, причём так, что получала не просто согласие. Её готовы были просить. Джон понимал: Роллинз тогда не погорячился и не преувеличил. Он был действительно готов умолять.Выключив видео и запустив на планшете поисковик в карте, Портер довольно быстро нашел вполне приличный, судя по отзывам, прокат автомобилей, причём недалеко.***Воздух был неприятно сухим и горячим. Джек успел уже отвыкнуть от такого климата. На родине он был более влажным, но, по-правде говоря, и от него он тоже отвык: слишком давно сменил место жительства. В Штатах всё было по-другому, но пришлось привыкать к тому, что конфликты и бедствия не ждут, пока бойцы акклиматизируются, пришлось учиться принимать от жизни всё и молча терпеть, если что-то не устраивает. Когда-то ситуация тебя прогибает, когда-то ты — ситуацию. Стараясь не вспоминать, но всё же вглядываясь в лица людей, он просто не торопясь шёл по улице, даже не зайдя в ближайший магазин. Заблудиться он не боялся: всегда прекрасно чуял направление и ориентировался на местности. Кроме того, в кармане куртки лежала карта города, взятая из ?номера?. Портеру всё равно понадобится некоторое время с его-то дотошностью, потому Джек не считал нужным торопиться. Опять же, оба они знали, что он не сбежит. Тем более — сейчас, когда они близки к цели, возможно, так, что кончики пальцев дрожат, как лоза ищущего воду.Басра. Он бывал в похожих городах. Древние, существовавшие дольше, чем западные цивилизации себя помнили, они, тем не менее, пытались перенять что-то от них, и получалась местами интересная, местами уродливая помесь.По мере удаления от центра города европейский стиль жизни уступает место восточной пестроте, которая к окраинам сменяется нищетой, но даже поблизости от центра бывают места, попав в которые, можно было заблудиться и пропасть. Изнанка богатой жизни. Нет, в том же Нью-Йорке или Вашингтоне они тоже были, но не было такой разницы культур, сбивающей с мысли. Джек не любил восточные города. За их пестроту, за их древность, за то, что тупиков там было больше, чем улиц, и любой охотник мог сам запросто стать добычей. Эти улицы — пристанище тёмных восточных духов и ассасинов — это если романтизировать, и всевозможного людского мусора — дешевых убийц, преступников всех мастей, наркопритонов. Даже полиция в такие места не лезет без поддержки армии. Он просто ненавидел задания, которые приводили их отряд в такие земли. Брок разделял его мнение. Он подбирался, как дикий кот, становился злее, внимательнее, дёрганее.Мимо по широкому проспекту пролетела колонна автомобилей. Джек поёжился, вспоминая, что когда-то и их машины так же сопровождали руководство ЩИТа и первых лиц государств. Правда, ЩИТ предоставлял им тяжело бронированные внедорожники, а тут какой-то пижон приобрёл пять люксовых седанов. Чёрные борта были надраены до болезненного блеска, и Джек отвернулся, морщась — не спасали даже солнцезащитные очки. Шемаг, которым он прикрыл лицо, защитил от пыли. Вот ещё одно отличие, благодаря которому восточные города никогда не станут копией европейских. Пыль. Мельчайший песок, прилетающий из близких пустынь. Он навсегда селится рядом с людьми, как ни убирай его с улиц, а уж в дальних от центра углах он властвует безраздельно. К счастью, транспорта на дороге было немного, но он всё же свернул в сторону, не намереваясь гулять слишком далеко. Он, хоть и знал язык, но понимал: чужаку в этих местах не очень рады, тем более — американцу.За что Джек любил все эти полуэкзотические страны, частенько превращающиеся в горячие точки, так это, например, за их кухню. В Америке еда была картонной на вкус, если она не приготовлена своими руками. Даже пайки были вкуснее, чем еда из супермаркетов, но ему ещё повезло: и Брок, и Орсо отлично готовили, да и он сам вполне умел накормить себя и двух мужиков, живущих у него под боком, компенсируя для брата Брока ночи, когда он вынужден был слушать звуки из их спальни. Тот, правда, утверждал, что они ему не мешали, но Джек на всякий случай старался угодить ему, как ?старшему родственнику? своего любовника, у которого как-то по пьяни попросил руки объекта обожания. Наутро было очень стыдно, Брок ржал как полоумный, Орсо же с очень серьёзной миной махнул рукой, как святой отец, и высокопарно изрёк: ?Трахайтесь, дети мои?.После этого они с Броком чуть ли не рыдали от смеха на плечах друг друга, а Джек прятал лицо в ладони, зарёкшись пытаться перепить этих придурков.Аромат жареного мяса почти буквально развернул его на месте — так частенько рисуют в мультфильмах. Джек сам похвалил себя за то, что вовремя повернул на эту улицу. В Штатах это называется ?семейный магазин?. Небольшая, по современным меркам, лавка втиснулась между двумя монументальными зданиями с яркими вывесками знакомых и не очень брендов. Невысокие розы разных цветов вдоль фасада наверняка приятно благоухали, но запах готовящейся пищи перебивал их аромат. В небольших окнах было видно полки и прилавки, но что на них — Джек не видел, пока не дошёл до раскрытых дверей.Джек обернулся ещё до того, как услышал тихий свист и смех — гнусный и торжествующий. Да, это вообще было интернациональным явлением. Уличная преступность появилась одновременно с самими улицами. Не умеешь или не хочешь работать — милости просим в банду. Правда, в основном, мозгами наделённых там тоже было не много. В этот раз у юнцов они явно были хотя бы в зачаточном состоянии — напасть они пока не пытались, только обозначились, то ли чтобы жертва понервничала и приняла нужное им решение, то ли ещё зачем-то. Нервничать Джек не собирался, насчёт ?зачем-то? думать тоже. Им надо — пусть сами и объясняют. Пятеро сосунков ему на минуту-другую размяться, хотя внимание привлекать не стоило. С другой стороны — кто по ним заплачет?Вышедший из ворот лавки пожилой мужчина гневно крикнул шакалятам, чтобы те убирались, но они лишь громче засмеялись, показывая средние пальцы — что им старик?Джек дёрнул губой, остро жалея, что у него нет с собой хотя бы пистолета: стоило перестрелять ублюдков, просто чтобы не тратили кислород и прочие нужные нормальным людям вещи. Развернувшись к старику, он, не спеша, распустил ткань шемага и стянул с лица очки, проявляя уважение — человек перед ним лица не прятал. — Здравствуй, отец. Разреши войти.Он говорил с заметным даже для себя самого акцентом — сказывалось долгое отсутствие практики, но глаза старика окружили мелкие морщинки, а губы растянулись в поистине отеческой улыбке. Людям всегда приятно, когда говорят на языке их страны, хотя он наверняка знал английский.— Конечно, заходи. Приятно видеть хорошего человека, приятно его пригреть и накормить.Хорошего… Джек постарался не показать горькой усмешки. Странно слышать о себе такое, когда едва ли не весь мир называет тебя опасным преступником.Лавка оказалась на поверку чем-то вроде кафе — там можно было перекусить за столиком, купив что-то с прилавка, и оглушающе пахла специями, заставляя желудок крутиться в кульбитах.— Достают?Джек кивнул в сторону открытой двери, где было видно, что юнцы не собираются никуда уходить, ожидая клиента, удобно устроившись в тени.Старик поначалу не понял, а потом махнул рукой.— Никакого уважения и воспитания. Сколько бы их ни гоняли — никого не боятся, пытаются урвать, сколько получится на чужой территории. Люди приходят один раз и больше не возвращаются. Их не убивают, конечно, но грабят, и они больше не хотят сюда идти. Вы приезжий?Джек снова кивнул, надеясь, что желудок не станет урчать слишком уж явно. Старик вздохнул.— Мне жаль, что вы не знали этого раньше. Я могу сделать скидку на то, что вы закажете. Потом вызовете такси — иначе ограбят и вас.Джек, конечно, не оскорбился — этот человек просто искренне за него переживал, и покачал головой.— Не стоит. Лучше скажите, что у вас готовится?Грустно улыбнувшись, тот показал в дальний конец зала, открытый на улицу — там стояла большая жаровня, на которой лежали куски мяса, шампуры с ним же, пеклись овощи, поджаривался хлеб.— Можете выбрать оттуда или с прилавка. Есть напитки: верблюжье молоко привезли этим утром.Вспомнив, как не рад был его организм такому деликатесу в своё время, Джек поморщился, но прошёл к жаровне. Выбрав металлические палочки с уже готовым мясом, он донёс их до прилавка, стараясь переворачивать по пути, чтобы пузырящийся жир не капал на пол, а растекался по кускам мяса.— Мне с собой. Это и хлеб.Он указал на румяные пресные лепёшки. Старик, забрав мясо, сноровисто развернул уже разрезанный хлеб и снял куски прямо внутрь него. Идея была хорошей: всё самое вкусное не стечет на пластик пакета, а останется на хлебе и будет съедено.— Овощи, зелень?Изучив предложенное, Джек поленился выбирать, но голосом постарался показать, что доверяет выбору хозяина заведения.— На ваш вкус.Тот, улыбаясь, упаковал хлеб в большие листы фольги, переложил их бумажными салфетками. В отдельный пакет он уложил небольшие пучки зелени, томаты, огурцы и маринованный лук — всё по-современному упакованное в пластиковые лотки, уже нарезанное. — Напитки?Пораскинув мозгами, Джек решил, что тащить стаканы в руках не слишком удобно. Углядев за спиной старика вполне современную кофемолку, он попросил смолоть ему кофе на две порции — в гостинице они сами смогли бы его сварить или хотя бы варварски залить кипятком.Когда старик озвучивал цену, Джек понял по характерной задержке в речи, что тот всё же делает скидку ?на проезд?. Покачав головой и вытребовав реальную сумму, он расплатился, отказавшись от сдачи. Уходя и попрощавшись, он заметил, с каким сожалением смотрит на него старик, явно жалея, что и этот глупец не вызвал такси.Зато юные уличные воры были ему рады. Они снялись с насиженных мест, не скрываясь, и пошли за ним, когда он продолжил свой путь, а потом и свернул в ещё более темную и сырую подворотню.Нет, он совсем не хотел их убивать. Перемахнув через несколько ступеней на площадку перед замурованной дверью, он поставил их с Портером ужин на довольно чистую поверхность и уселся на верхнюю ступеньку.Ждать пришлось недолго. Пятеро вышли из-под навеса над проходом, скалясь и поигрывая ножом, похоже, купленным в сувенирной лавке. Здоровенный монстр с никаким балансом — видно было даже на глаз. Шедший первым широкоплечий паренёк — настоящий восточный красавец, которому место на подиуме или в борделе — явно вожак стайки, хищно оглядел Джека.— Заблудился? Давай мы тебя проводим? За некоторую плату, разумеется. Он облизнулся, и Джека перемкнуло. Этот проклятый жест — сколько раз он видел его, глядя снизу вверх. Он знал, что это другой человек, но не успел себя остановить.***Видавший виды ?Лендровер? на пустой стоянке для постояльцев вызывал чувство, близкое к благоговению. Модель была старой, машина — явно хорошо пожившей, но даже на вид ещё прочной. Она застала те времена, когда автопром создал надёжных рабочих лошадок, а не одноразовые гандоны для подтверждения сомнительного статуса владельца. Широкие шины были почти новыми, созданными для поездок по песку — это тоже плюс. Он был уверен, что эту красоту раздобыл именно Портер, и, если это было не его добычей, надеялся, что тот не приволочет сомнительное корыто.Ключа от номера на месте не было. Ничего не спрашивая у администратора, Джек поднялся на свой этаж, и постучав, открыл дверь. Заперто не было, Джон сидел на одной из коек боком к двери, уже переодевшись в полевую форму, которую уволок с базы в Неваде. Он сосредоточенно изучал что-то на планшете. Джек, приблизившись, увидел открытую карту местности. Решать вопросы на голодный желудок не хотелось, и он потряс пакетом, ни слова не говоря. В глазах Портера промелькнул нескрытый голод, и он потянулся встать, как голодающий пёс за костью, которого заманивают в западню. Вытащив столик на середину комнаты между кроватями, расстелив на нём имевшуюся газету, Джек выложил упакованную еду и пакет с молотым кофе. Потряся его рукой и вопросительно глядя на Джона, он поинтересовался:— Варить или кипятком зальём?Ноздри англичанина жадно раздувались, ловя аромат еды, и Джек предсказал его ответ.— Зальём. Есть хочется дико.Кивнув, Джек рассыпал в имевшиеся в номере чашки кофе и включил чайник. Искоса посматривая на немного встрепанного и какого-то слишком домашнего куратора, он снова жалел о том, что они не познакомились раньше и в других обстоятельствах. Вот эти взаимоотношения с ним напоминали о том, к чему Джек привык: заботиться о своих людях, даже с учётом того, что они не были беспомощными детьми. Как заместитель он мог приказать своим людям раздобыть пропитание или принести его сам. ?Мамочка?, как звал его сам Брок, делающий всё то же самое. Командир и зам были неразделимы и функционально. Он скучал по этому.Джон, едва не капающий слюной на стол, принялся распаковывать ближайший к себе свёрток только тогда, когда Джек, наплевав на мытье рук, занялся своим. Внутри мясо было ещё горячим, а хлеб — ароматным, пропитавшимся мясным соком. Оба едва не стонали от удовольствия, позволив себе отвлечься от своих проблем на еду.Порция была большой, и, утолив первый голод, Джон дотянулся до пульта и включил телевизор. Вещал местный канал, судя по времени в углу экрана — был как раз выпуск новостей, тот его период, когда о всех крупных национальных и мировых проблемах всё сказано. Коротко мелькнули знакомые Джеку тела, диктор лениво сообщил, что ищутся свидетели, подозреваемые и прочее, и тут же перешел к прогнозу погоды. Портеру, деловито засунувшему кусок мяса в рот, вид тел и крови аппетита не перебил, а вот погодой он заинтересовался, хотя пришлось довольствоваться жестами сурдопереводчика: язык он так и не освоил в должной мере. Джек же лениво дожёвывал хрустящую корочку хлеба, дополнив её ломтиком помидора. Он себя виноватым не чувствовал ни в чём. Он понимал, что на смену этим молодчикам придут другие, он мог бы спрятать тела так, что их никогда бы не нашли, но не стал. Ужин стыл, да и он испытал неожиданно приятные ощущения, убивая этих беспомощных ублюдков. Да, в прошлом приходилось делать грязную работу, расправляться с теми, кто не может ответить в должной мере. Когда Вашингтон решал устроить зачистки в тех местах, где ему померещились террористы, никто особо не считал жертвы среди мирного населения, а от правозащитников отмахивались как от назойливых мух. Тем более теперь жалеть ему не о чем.Кофе был отличным. Даже приготовленный таким варварским способом, он был довольно крепким и ароматным, ничуть не напоминая даже самое дорогое, что можно было найти в супермаркетах в штатах. Джек успел пожалеть, что мало взял, когда планшет, лежащий на краю стола, мигнул и пиликнул, извещая о входящем сообщении. Джон перестал жевать и уставился на устройство так, будто оно пыталось взорваться, но, быстро проглотив всё, что было во рту и по привычке вытерев руки, которые не испачкал, о брюки, ткнул кнопку активации, а потом небрежно жестом переключил экран. В сообщении был какой-то адрес. Название улицы, номер дома, номер квартиры или помещения. Они не успели ещё обдумать полученное сообщение, когда планшет вновь ожил. Романов снимала себя фронтальной камерой, на заднем плане было что-то, пока не опознанное — куча каких-то ярких тряпок. Джек подобрался ближе. Заметив его, Наташа строго свела бровки.— Здравствуйте парни. Как добрались? Переглянувшись с Портером, Джек ответил сам:— Нормально.Романов цыкнула и разочарованно помотала головой.— Джеки, малыш, врать нехорошо. А ещё нехорошо уходить, не попрощавшись с человеком, которому ты очень дорог. Тебе повезло, он тебя очень любит и даже полетел за тобой. Поэтому, солнышко, будь хорошим мальчиком — сообщи свой адрес, он-то свой тебе сообщил.Джек не стал скрываться ни от Вдовы, ни от Джона, начавшего вновь закипать. Опустив голову, он чётко продиктовал адрес их гостиницы и назвал номер. Наташа улыбнулась, жмурясь по-кошачьи.— Умница, Джеки. Ну, мне тебя учить не надо. Он тебя ждёт. Тебе, конечно, придётся извиниться, но он простит. Что касается вашего некрасивого ухода, Джон, я надеюсь, что ваша чудесная дочь не унаследовала ваших манер.Камера переместилась, чётче показывая пространство. Магазин одежды, по которому в сопровождении консультанта прохаживалась его девочка. Джек, пытавшийся отдышаться, видел, как побледнел его куратор, какое отчаяние появилось на его лице.Вдова умеет убеждать. Она в очередной раз это доказала, и тут же прервала трансляцию. Говорить им было больше не о чем. Даже если Джон и хотел им как-то помочь, Вдова чётко дала ему понять: тот должен плясать под её дудку, и Джек его понимал. Они оба пойдут на что угодно ради тех, кто им дорог.Поднявшись, Джек едва сумел заставить себя дойти до двери. — Идёшь к нему?Он оглянулся на оклик, и Джон видел, как его трясёт, видел, что стоит на ногах Джек только благодаря тому, что держится за стену, но рука крупно дрожит. Видел ужас в его глазах и болезненное отчаяние. У них обоих не было выбора. Что с ним сделает тот незнакомец, Джон боялся представить. Он об этом не подумал, когда фактически сбежал вместе с Роллинзом с базы.Он кинул ему ключи от номера на случай, если тот вернётся среди ночи, и тот даже в таком состоянии сумел их поймать. Подняв глаза от пола, он едва сумел озвучить просьбу, как приговорённый — последнее слово.— Найди его. Прошу тебя.Он ушёл, едва сумев открыть дверь, и оставил её нараспашку. Всё ещё смотрящий ему вслед, Джон провёл ладонями по лицу.Роллинз знал, к кому уходил. Вот только было чувство, что вернуться он не планировал.******Всего несколько кварталов от их гостиницы, и Джек понимал, что это не случайность. Они прекрасно знали, где осели беглецы.Блистающий золотом и камнями холл. Насторожившаяся при виде его охрана, подозрительно уставившийся на него администратор…Подойдя к стойке ресепшена, Джек назвал номер и представился. Глаза администратора тут же округлились, и он судорожно замахал руками, приказывая охране расступиться и позволить господину войти в лифт, так же отделанный драгоценными металлами. От блеска было не по себе, резало глаза, но, к счастью, лифт быстро поднялся наверх, в пентхаус.Это открыть дверь собственного номера ему было тяжело, будто на него навесили гири, как при первом прыжке с парашютом.Переступить порог, за которым начинался шикарный бизнес-номер, было легко. Здесь украшений почти не было, но нарочито строгая отделка натуральными материалами сама по себе служила украшением. Чёрное дерево, чистый хлопок покрывал — Джек не сомневался, даже не прикасаясь, подделками тут унижаться не станут.Большая шкура на полу, судя по пятнам — жираф. Не бог весть, какая редкость, но её Джек обошел в поисках своего персонального кошмара. Её, должно быть, приятно касаться босыми ногами, и, зная норов своего ?владельца?, Джек полагал, что ему ещё предстоит на ней валяться.Пентхаус был, по сути, одним пространством, разделённым на зоны лёгкими перегородками, которые можно было переставить, как и мебель. Жить там, конечно, было сложно, по крайней мере человеку, у которого выработалась профессиональная боязнь открытых пространств, а окна в номере были вдоль всех стен.Искомое обнаружилось на балконе. Стоящий спиной ко входу, мужчина неторопливо курил, не боясь довольно сильного на этой высоте ветра. Про его небрежительное отношение к Роллинзу говорить было не обязательно. Безнаказанность была абсолютной. Впрочем, затушив окурок в пепельнице, он натянул обратно поднятую на время ожидания маску, скрывая лицо, и развернулся.Джек остановился метрах в пяти от него. Он не знал даже толком, что должен делать. Романов говорила о том, что ему стоит просить прощения, но как — представлял весьма смутно. Во всяком случае, вставать на колени смысла уже не имело. Он уже научился подчиняться.То ли видя нерешительность Роллинза, то ли привыкнув приказывать, оценивающе глядя на свою собственность, незнакомец наконец заговорил.— Хотел бы я, чтобы ты пришёл по своей воле.Он давно не ненавидел. Чувство усталости осталось как вернейший из друзей. Он научился всему, что от него требовалось, и, наверное, даже немного большему. Научился хотеть того, кого никогда бы не захотел, потому что иначе это сломало бы его, он не смог бы быть таким, каким тот желал его видеть. Он так ни разу и не представил на его месте никого, оставаясь в этой реальности по своей воле, контролируя себя. Он должен был. Ему пришлось — только бы они не тронули Орсо. Он спокойно смотрел в глаза напротив, скучая по проблескам желтизны.— Это решаемо.Сознательно он даже не пытался что-то для себя выгадать. Было уже поздно, он и не хотел, замаравшись в этом дерьме так, что не отмыться. Наверное, он бы не попытался бы уже уйти от него, даже найдя Брока. Какая-то очень важная часть его наконец-то сдалась. Приручилась. Он ненавидел себя и понимал, что Броку таким уже точно не нужен. Тот бы принял его, безусловно, но сам Джек этого не хотел, да в их будущем едва ли это уже будет значить хоть что-то. Он до конца дней своих останется подстилкой если не всей тюрьмы, куда их определят, то хотя бы для вот этого подручного Вдовы — пока не надоест. Случится это скорее всего скоро — он не молодел.Он боялся по-прежнему только одного. Заключения Орсо. Если с ним сделают всё то же самое… Голова в маске качнулась. — Сомневаюсь. Ты никогда не дашь мне всего, что нужно, но я взрослый мальчик и с этим уже смирился. Пока вы ищете Рамлоу, у меня будет время, которое я хочу провести с тобой.Он прошел мимо Джека и тот последовал за ним в… Наверное, зону отдыха. Диван, чёрная кожаная обивка которого скрывалась за тканым покрывалом ручной работы. Низкий столик, огромный плоский телевизор напротив, ещё один ковёр, но уже полосатый — зебра.Усевшись на диван, мужчина кивнул на столик, на который смотреть Джеку не хотелось, и поскрёб щеку через ткань маски.— Мне надоело таскать эту тряпку. Я нашел компромисс, благодаря которому ты не сможешь опознать меня, а я смогу насладиться тобой, как мне бы хотелось. Давай. Уверен, ты знаешь, что делать.Одноразовый шприц, мягкий жгут, пакетик со спиртовой салфеткой. Цепочка с жетоном. Джек знал, что должен делать, но внутри стало ещё страшнее. Он вопросительно приподнял бровь.— Что это?Сложив на груди руки, мужчина нетерпеливо дёрнул губой в прорези маски.— Какая тебе разница. Шевелись.Он не мог действовать быстро. Тело словно само сопротивлялось опасности, но Джек стянул форменную куртку и быстро закрепил жгут. Да, они все это умели. Когда-то эти умения спасали их жизни.Сгибая и разгибая кулак, Джек зубами разорвал пакетик с салфеткой, и, быстро найдя вену, обработал кожу. Зубами же он стянул с иглы шприца колпачок и на всякий случай выплюнул его на тот же стол.Сжав кулак, Джек зашипел от боли. То ли игла была туповатой, то ли ещё что, но вошла она, с хрустом вспарывая кожу. Он не сомневался, что попал верно. Ослабил зубами жгут и мягко надавил на поршень. Он готовился к тому, что его поведёт, станет очень хорошо или наоборот — очень плохо, но минуты шли одна за другой, и ничего не менялось, только мужчина на диване поглядывал на часы. Дрогнувшей рукой Джек потянул цепочку вверх, почему-то боясь смотреть на надписи, выбитые на металле стандартного армейского жетона. Ждал чего-то, принятого в специфических кругах извращенцев, цепляющих на людей ошейники. Собравшись с силами — всё же взглянул. Ничего криминального, но всё равно по сердцу полоснуло болью. Жетон был его. Цепочку с ним сняли после ареста и, видимо, всё это осело в вещдоках. Второго жетона, с именем Брока, не было. Будь он один — дал бы волю чувствам, но даже закусить губу, чтобы облегчить боль на душе, не мог себе позволить. Незнакомец на сей раз приказа не давал, но едва ли цепочка просто так оказалась на столе. Прикрыв глаза и опустив голову, Джек завёл руки назад и заученным движением зацепил металлические шарики застёжкой. Он так привык к двум металлическим пластинкам, что ощущать одну казалось чем-то сродни предательства. Еще одной его гранью. Кусок прошлого, которое стоило оставить позади, но целиком, а не вот так, лёгкой рукой оторвав от него самую важную часть.В какой-то момент — Джек даже не понял, когда — незнакомец потянул с головы маску и Роллинз жадно уставился ему в лицо. И понял, что не может сосредоточиться на нём. Оно ускользало, как вода из пальцев. — Не старайся. Это надёжная штука. Можешь закрыть глаза — из-за неё бывает ощущение, будто летишь с большой высоты. Тёплая ладонь вплелась в недлинные волосы, чужой нос потёрся о скулу.— Наконец-то. Ты не представляешь, как долго я этого ждал.Не пытаясь сопротивляться, Джек закрыл глаза и расслабился, подставляясь поцелуям. Так действительно стало легче. Тело чувствовалось невесомым, бескостным. Спокойным.С силой надавив пальцами на низ живота Джека, мужчина шепнул на ухо:— Болит?Он и так всё прекрасно знал, и скрывать Джек не стал. После того раза, когда он пришёл не один, после того, что они с ним делали, он так и не оклемался. Внутренности будто чья-то рука на кулак наматывала, и он кивнул, чуть откинув голову к плечу мучителя.— Да.Рука того скользнула ниже. Кожу возле уха обдало горячим дыханием от смешка.— Потом дам тебе лекарство с собой. Оно поможет. Ты молодец. Не относись к этому как к измене. Он провёл ладонью по члену Роллинза, чуть сжав пальцы, лаская, как нужно. — Не многие собаки так верны своему хозяину, как ты — Рамлоу. Не твоя вина в том, что я тебя хочу. Легче от его слов не стало. Джек зажмурился до слёз, толкаясь в подставленную руку.***Заснуть не удавалось. Лёгкое беспокойство будоражило. Близость миража, близость Наташиных когтей, покорность Роллинза. Всё было объяснимо, но, тем не менее — не спалось. Дорога и чёртов приступ вымотали его, глаза слипались, но, открывая их, он видел всё те же электронные часы на прикроватной тумбочке, цифры на которых менялись крайне медленно и неохотно.Навязчивая трель СМС-сигнала застала его, когда он лежал на боку, спиной к часам. Он подумывал о том, чтобы на ночь выключить звук, но руки не дошли. Сообщение пришло с неизвестного номера, но в этой стране его телефон был известен мало кому. Уж администрация гостиницы едва ли попыталась бы дозвониться.Почему-то ему казалось, что это должно было случиться. Не может такой человек, как Роллинз так себя вести, не идя на заклание буквально.Скатившись с кровати, Джон быстро натянул брюки и футболку, носки и ботинки надевал уже, едва не ударяясь головой о дверь — так спешил. Хорошо, что машину днём он всё же нашел.Выкатившись на улицу под сонным взглядом администратора и поёжившись от прохлады, такой неожиданной после дневного пекла, он нырнул в салон авто. Двигатель мягко заурчал, тихонько заиграла восточными мотивами местная музыкальная радиостанция. Адрес Джон знал — видел его вместе с Джеком, и не сомневался, что тот там и будет.?Забери эту обдолбанную шлюху?. Ладони липли к рулю, вспотев от ненависти к этим людям, к себе, потому что он тоже стал одним из них. Он был таким же, как они. Он содействовал этому. Не зря за соучастие в преступлениях тоже наказывают. И пусть и ему намекнули на то, что нашли управу в случае его неподчинения, но было ли это оправданием? Какое право они имели называть шлюхой того, кто с этими чудовищами расплачивался собой за ублюдочный обман. Не зная, что, вопреки обещаниям, Орсо переживает практически то же самое. Кто знает, могло ли быть хуже, если бы Роллинз перестал подчиняться, если бы такой опасный зверь вырвался из обманчиво нежных ручек Вдовы. Да, Джон видел существенную разницу, между тем, каким к нему возвращался Джек, и как выглядел Мадиро, но и сам уже начал сомневаться — знает ли он всю правду? Всё ли он видит?Обдолбанную… К чему всё это было? К чему эти унижения и лишняя боль, когда этот человек и так был готов на брюхе ползать и целовать их ноги, лишь бы не тронули того, кто ему дорог.Покачав головой, Джон нажал на тормоз, останавливая машину в нарушение знаков на проезжей части у бордюра. Он не сомневался. Выйдя наружу, он дошёл до ступеней, поднимающихся, как к жилищу древних богов, к дорогому отелю. То, что никто не пнул со ступеней скорчившегося на них человека, было либо связано с поздним уже временем, либо с властью Романов и её людей. Джек полулежал на тёмном граните, обхватив себя за плечи руками и сжавшись в комок, будто замерзая среди арктических льдов. На приближение Портера он почти не обратил внимания. На его руки, что попытались поднять, пока этой картиной не заинтересовались местные хранители правопорядка.Джека трясло, и поднять его со ступеней у Портера не получалось. Помочь ему Джек не мог ничем. Только схватился за его руку в попытке опереться. Другую ладонь англичанин приложил к его лбу, потом скуле. Нахмурился, и приложил пальцы к шее, тут же чертыхнулся.— У тебя сейчас сердце остановится. Давай. Где эта мразь?Вцепившись в него и второй рукой, Джек качнул головой, а потом попытался влезть в карман своей куртки, но получилось это у Джона. Маленький прозрачный флакон без надписей оказался в его руке раньше. Пытаясь заглянуть в глаза Джеку, он, не задавая лишних вопросов, уточнил:— Одну? Две?На втором слове Джек, как мог чётко, кивнул. Щёлкнув крышечкой, Джон высыпал на ладонь две таблетки и поднёс было к губам Джека, но, как тот ни силился, открыть толком рот не сумел. Выругавшись, Джон сам силой раскрыл его рот и придержал пальцами, пока заталкивал лекарство. Дальше пошло легче. Одним движением челюсти Джек раскусил обе пилюли. Горечь обожгла рот, он едва успевал сглатывать слюну, но лучше стало довольно скоро, по крайней мере: Джек смог встать с помощью Портера, дойти до машины и завалиться на сидение.Был ли смысл идти искать того ублюдка, что вновь так обошелся пусть и с преступником, но всё же живым человеком? Сжав губы, Джон вернулся за руль. Всё он понимал. Роллинз бы не умер — они бы не допустили. Эта игрушка ещё нужна им живой. Загнанной, покорной, надломленной.Он развернулся, нарушая разметку, и вдавил педаль газа снова.***Джек выполз из санузла ближе к полудню, едва передвигая ноги. Его мучил жар, и всю ночь он пролежал на холодном кафеле, раздевшись до трусов. Джон, упёршись спиной в кровать и не сводя глаз с двери, просидел несколько часов, пока его наконец-то не свалил сон. Проснулся он уже часам к десяти с головной болью и лёжа на полу — видимо, всё же упал или улёгся на пол во сне. Судя по зашумевшей воде, Роллинз всё же решил ополоснуться. Добредя до кровати, он упал на неё и заснул практически мгновенно.Умывшись и оставив записку, Джон по-быстрому смотался в ближайший магазин, чтобы обеспечить им двоим завтрак и обед, и, может быть, ужин. Конечно, это было не так вкусно как то, что раздобыл накануне Роллинз, но надолго оставлять одного его не хотелось.На попытку разбудить Джек не отреагировал, только выше натянул одеяло, и Джон ел в одиночестве. Нужно было идти в город, наводить справки, но это значило вновь оставить Роллинза одного. Кто знал, чем бы это обернулось в этой дыре, если даже на военной базе комната офицера оказалась недостаточно надёжным укрытием.Вместо того, чтобы всё же уйти, он устроился на кровати с планшетом. Фото человека, похожего на Рамлоу, были сделаны не в подворотне. Неплохой костюм, дорогая машина рядом, очертания здания недалеко от центра — одного из административных. Романов тоже упоминала о том, что их внимание привлекла активность одного из влиятельных людей региона, значит, и искать эту иголку нужно в самом центре стога сена. Это несколько сужало границы, но добавляло проблем. Нужно было быть осторожным: начни он спрашивать, и о нём быстро доложат, кому следует, но бродить по улицам, вглядываясь в лица, было несравнимо дольше. Едва ли это время было у Роллинза и Мадиро.Он начал изучать город с центра. Достопримечательности, объекты государственной и социальной значимости. К счастью, современные карты и приложения позволяли увидеть улицы, не гуляя по ним — он всё же нашел то место с фото.Изучая и делая пометки, он не заметил, как наступил вечер. Только когда Роллинз пошевелился и сел на кровати, поверх его плеча Джон заметил потемневшее окно. Джек выглядел как выходец с того света, голодавший непозволительно долго, и, пока он вновь не вышел из душа, Джон выволок из холодильника всё, что там было.Приведя себя в порядок, Джек вышел в комнату значительно посвежевшим, но, посмотрев на еду и Портера, лишь покачал головой и прошёл к двери. Пока он обувался, Портер не сказал ни слова.Он уже не мог понять и самого себя.***Разувшись у входа и там же оставив куртку, Джек уже знал, куда идти. Всё было на том же месте. В шприце на столе — доза вдвое меньше прошлой. Та же цепочка — он не помнил, как она покинула его шею. Видимо, незнакомец снял её, прежде чем вышвырнуть Джека.Он ещё не успел ввести препарат, когда сзади прижалось горячее и влажное после душа тело, жадные сильные руки сжали в объятиях. Настойчивый язык вылизал шею и ухо.— Я соскучился.Мужчина мягко ласкал Джека, дожидаясь, пока подействует препарат, но в какой-то момент Джек сам вывернулся из его руки и развернулся. Чтобы не потерять равновесие, он опёрся о чужую руку.— Могу я попросить?Со вчерашнего вечера ему не давала покоя странная мысль. Что-то было не так. Вчера, когда этот мужчина, утомившись, уложил его к себе головой на грудь и активировал планшет, он показал ему очередную запись с Орсо — не такую, как все прочие. Тот всё так же улыбался в камеру, говорил, что у него есть прекрасный друг. Так же на камеру он ласкал его, нежно целовал. В его руках изгибалось сильное смуглое тело. Любовник даже не пытался сдерживаться, тихо постанывая. Орсо был нежен, и он не играл — Джек был уверен. И всё равно он не мог поверить, что всё происходящее ему не снится, всё по воле самого Орсо.— Обещать ничего не могу, детка, но попросить, да, можешь.Широкая тёплая ладонь огладила чисто выбритую щеку Джека, спустилась на грудь, проводя по ней с небольшим нажимом, дразня тело.— Позволь мне поговорить с Орсо.Он попросил об этом впервые. Раньше связь всегда допускалась лишь в одну сторону. Обмануть так было просто.Мужчина выпустил его из рук и отошёл, оставляя Джека без ответа стоять растерянно посреди условной ?комнаты?. Налив себе виски на небольшой глоток, он устроился на диване.— А что ты можешь мне предложить?Джек приобернулся на голос, который доносился уже с другой стороны. Вопрос был явно риторическим. У него не было ничего.— Себя.Смех мужчины был сухим, будто ветка сломалась под тяжестью перезревших плодов.— Думаешь, уместно предлагать мне то, что и так моё?Он знал, что это будет бесполезно. Предполагал. С другой стороны, он всё равно пришел без приказа. Когда Джек, не торопясь, начал раздеваться, незнакомец тяжело вздохнул и полез в карман джинсов.— Ладно, не могу отказать, когда так настойчиво просят.Набрав номер и пережидая гудки, он касался обнажённого тела подошедшего вплотную Джека. Когда по ту сторону сняли трубку, он коротко поинтересовался, рядом ли Орсо, и велел дать телефон ему, после чего вложил свой телефон в ладонь Джека, одновременно помогая ему устроиться у себя на бёдрах, расстегнув и приспустив штаны. Он с улыбкой наблюдал, как Роллинз кусает губы, какое смущение появляется на его лице. Нет, он не был так жесток, чтобы мешать разговору, хотя мог бы наскоро растянуть эту услужливую дырку и начать трахать прямо так. Нет. Он дождался, пока Джек, попрощавшись, не отложил телефон в сторону, а потом сделал все сам, двигаясь с должной степенью профессионализма, с желанием. Он не отказал себе в удовольствии, пока ласкал кончившего на его члене Джека, играя длинными сильными пальцами с его жетоном, констатировать давно ставший ему известным факт:— Ты же понимаешь, что это не насилие? Я ещё и не начинал насиловать... Ты пришёл сам. Ты нуждаешься в этом, во мне...Вцепившийся в его плечи, Джек ещё остаточно вздрагивал в крепкой хватке сильных рук, уперевшись взмокшим лбом в спинку дивана. Чужая шея была так близко. Сколько раз он мечтал вцепиться в неё зубами, разорвать артерии. Теперь стало как-то всё равно. Он мог это сделать столько раз… мог бы попытаться поспорить с ним, не подчиниться. Закрыв глаза, обессилев, он позволил себе распластаться по торсу мужчины, не удосужившегося даже вытащить из него почти опавший член, и, положив голову ему на плечо, тихо произнёс только одно слово, зная, что спорить с ним не станет никогда больше. Зачем?— Да.***В их номер он вернулся на рассвете. Посмотрел на Джона, сидящего у окна, проигнорировал еду и снова устроился на своей кровати, натянув одеяло едва ли не на голову. Голоден он не был. Его хозяин позаботился и об этом. Ночь была бурной, но после неё он собственноручно отмыл Джека в душе. За это время в номер принесли еду. Не слишком изощрённые блюда, но достаточно сытные. Он аккуратно кормил сидящего у ног Джека, дал ему выпить бокал некрепкого красного вина. Опьянения Джек не почувствовал, а к тому моменту, когда он вышел из дверей гостиницы, препарат, который он вколол себе, тоже перестал действовать, и до ?дома? он добрался без проблем. Шарики цепочки перекатывались по уже отвыкшей от них коже, будя воспоминания. Джек не стал её снимать: он слишком устал от всего этого. Слишком устал бегать. Это уже ничего не решало.Его раздражало сожаление во взгляде Портера, но он слишком устал, чтобы ответить должным образом.