Not so "Strong Equality" (Анжольрас и мама Анжольраса) (1/1)

Анжольрас с тоской уставился в свой телефон.Экран сиял полным отсутствием каких бы то ни было уведомлений, и это выглядело так же пугающе непривычно, как если бы в лесу вдруг разом затихли все птицы.Это продолжалось уже три недели?— ровно с тех пор, как он покинул ?Strong Equality?, устроив некрасивый, по мнению его друзей, скандал.Всех его бывших друзей, если быть точным. Всех его ста двадцати пяти бывших друзей?— сотрудников и волонтеров организации, в которой он курировал направление социальной политики, пока не выяснил парочку нелицеприятных фактов, после которых продолжать работать там было уже невозможно для него?— по этическим причинам, причинам здравого смысла и радикального гуманизма Фромма, который он исповедовал, как веру?— так же истово, как первохристианские священники, с таким же яростным желанием умереть за то, во что веришь.Для умирания, правда, времена были не те, но уйти из ?Strong Equality? для Анжольраса было смерти подобно?— он в одночасье потерял все.Швырнув телефон в подушку, он подскочил и топая, как подросток, спустился по лестнице вниз. С кухни тянуло яблочным пирогом, который готовила мать.Уволившись, он потерял не только все связи и работу?— с квартиры тоже пришлось съехать, но он и не хотел больше видеть все эти лицемерные лица. По мнению Анжольраса, одного только факта из всех, что он назвал, хватило бы, чтобы все они ушли за ним следом, но этого не случилось. Он все еще не мог понять, почему они так поступили?— не с ним даже, а вообще, поэтому предпочитал просто об этом не думать. Но снимать новую квартиру оказалось такой морокой, что он просто вернулся домой?— сам не понимая, зачем именно.Резким, размашистым движением он захлопнул дверцу кухонного шкафчика, сыпанул несколько ложек сахара в чашку с черным кофе и упал на стул, как подросток, обиженно сопя и не поднимая глаз от чашки.?— Там есть соевое,?— спокойно сказала мать, будто бы и не заметила его демарша. Анжольрас был ей за это благодарен. Пододвинув пепельницу, она закурила. Хрипловатое радио за ее спиной забормотало сводку погоды.?— Вняла моим аргументам? —?совладав с голосом, наконец уточнил он.Она усмехнулась.?— Нет. Просто знала, что ты приедешь,?— Анжольрас скупо улыбнулся внутренностям холодильника, пока доставал молоко. Споры насчет его вегетерианства (гораздо более бурные, чем насчет его сексуальной и политической ориентации, кстати) велись на этой кухне с его шестнадцати. Вернувшись за стол, он отпил кофе с большим удовольствием, чем до этого. Все-таки черный кофе гораздо больше отдавал драмой, чем кофе с молоком.—?Разве папа не запретил тебе курить? —?хитро улыбнулся он, выцепляя сигарету из ее пачки.Она не то отмахнулась, не то смахнула висящий между ними дым.?— Ну его же тут нет,?— легкомысленно произнесла она. Анжольрас, затянувшись, обессиленно уставился в окно. За окном покачивались материны розы и расстилалась невинная пастораль Прованса. Невыносимо спокойно. Просто ужасно. Кошмар.Сколько он себя помнил, Анжольрас мечтал свалить отсюда в большой город?— Париж или Марсель, и в итоге уехал, как только ему исполнилось восемнадцать. Он попал в ?Strong Equality? в тот же год, когда…Он потряс головой, сердито выпуская дым. Идиоты. Придурки. Чертовы, хреновы…?— Что намерен делать? —?поинтересовалась мать, туша сигарету. Анжольраса потряс этот вопрос. Поглощенный своей злостью, он совсем не думал о том, что станет делать теперь. Можно было начать протестную компанию, или…?— Я имела ввиду, сейчас,?— бросила мать, отходя к плите. —?Не поможешь мне с пирогом??— Конечно,?— пробормотал Анжольрас. Его недокуренная сигарета так и осталась тлеть в пепельнице.?— Кстати,?— она смахнула муку с его свободно свисающей с плеч рубашки. —?Позвонил бы ты Козетте. Слышала, они там устроили с Марюсом какое-то дело… Но это не важно,?— Анжольрас, отпивая свой остывший кофе, проследил, как она ставит пирог в духовку. —?Все-таки она твоя семья.О господи. Анжольрас закатил глаза. Впрочем, ему все равно нечего было делать…?— Ладно,?— нехотя выдавил он. Козетта была его кузиной, и последний раз они виделись несколько лет назад на ее свадьбе?— она умудрилась выскочить замуж всего спустя две недели после знакомства, а через три уже уехала с мужем в Канаду?— он был известным местным скрипачом. Анжольрасу он не очень понравился, но у него и не было шанса узнать его побольше?— почти весь свадебный вечер ему названивали волонтеры из ?Strong Equality?.Ища в списке контактов скайпа Козетту, Анжольрас вдруг ощутил практически детскую обиду. И ради чего это все было? Ему стоило тогда бросить телефон в фонтан и смотреть салют, поедая ужин.?— Хочешь котлетку? —?бросила мать из-за дверцы холодильника.?— Нет, мам! —?раздраженно бросил ей Анжольрас, хватая свои наушники со стола. —?Поговорю у себя.Он ушел, не видя, как она посмеивается за его спиной. Котлеты были из каких-то бобовых?— кажется, индийский рецепт?— но, признаться честно, ей просто нравилось его дразнить. Про Анжольраса даже она не могла сказать, что он?— хороший мальчик. Но он был бунтарем, а бунтари меняют мир?— поэтому она никогда не пыталась его переделать. А что насчет подколок?— ей просто больше нравилось видеть его раздраженным, чем таким печальным. Злость, она знала по себе, очень бодрит. Тем более если ты такая заноза в заднице, как Анжольрас. *?— Привет, братишка,?— Козетта сияла. Канадский климат явно пошел ей на пользу. За ее спиной бодро крушили дом его племянники. —?Как ты? Как работа?Анжольрас хотел соврать ей, но не смог. С кухни пахло яблоками, тестом и корицей, и когда он спустился вниз за новой порцией кофе, щуря опухшие глаза, решение было уже принято. Козетта пообещала скинуть ему бронь авиабилета на почту. Ему, в сущности, нечего было больше терять.Но Анжольрас решил не говорить пока ничего матери, поэтому они сидели молча, поедая пирог, каждый в своих мыслях, в кухне, утонувшей в сигаретном дыму и запахе подгоревшей карамели. Его матери редко удавались новые блюда, но она никогда не сдавалась.Ни за что другое Анжольрас не уважал ее так сильно, как за это.