Анжольрас/Грантер, "Ты примешь меня таким?" (1/1)

Ты примешь меня таким? —?будто бы безмолвно спрашивает Грантер, делая очередную из этих ужасающих вещей, которые выводят из себя Анжольраса. Иногда все невинно?— брошенная шутка, пропущенный звонок, лишний бокал. Мелочи, из которых, в сущности, и состоит жизнь, но Анжольрас знает, чует, что это не просто так. Знает, что это безмолвный вопрос обращен именно к нему. Знает, что Грантер не может спросить его вслух, но все равно хочет, чтобы он ответил.Анжольрас терпеть не может отвечать на глупые вопросы.Анжольрас не звонит ему целую неделю, Анжольрас брезгливо морщится, когда слегка нетрезвый Грантер пытается его обнять, Анжольрас демонстративно не говорит с ним, если решает, что Грантер сморозил лишнего. Это больно?— так делать и так думать, и Грантер, верно, не зря считает его черствым, но на самом деле проблема лишь в том, что Анжольрасу тоже хочется спросить у него то же самое. Задать такой же вопрос?— ты примешь меня таким? Ты примешь меня, если я расстроенный и оттого холодный, ты примешь меня, если сегодня я слишком чувствителен ко всему, что приносит боль, согласен ли ты терпеть все это, согласен ли ты терпеть меня?Грантер закатывает глаза, Грантер его дразнит, пока он, взрываясь, не начинает некрасиво и даже как-то совсем по-детски на него орать, пока не становится стыдно почти до слез. После этого Грантер молча его обнимает, и молчит, молчит, молчит?— пока у Анжольраса не перестают гореть щеки, пока он не решает, что ему тоже было бы неплохо выпить, пока он не понимает, что никто не задается вопросом, можно ли его терпеть?— это он самого себя такого иногда еле терпит. Уставшего себя, бессильного себя, себя, расстроенного до слез какой-то бессмысленной ерундой. А что до Грантера?— так ему и вовсе, кажется, наплевать на все, что Анжольрас считает в себе изъяном. Он шутит над ним, устал он или нет, он таскает его картошку с тарелки вне зависимости от того, хорошо ли Анжольрас сдал отчет и много ли жизней он спас сегодня…И да, об этом.Грантер никуда не девается от него, когда Анжольрас бросает громкое ?увольняюсь? и потом неделю бродит по дому, как призрак, в одной и той же одежде. Когда он, мучительно сверяясь со справочниками и словарями, картаво учит французский по старому самоучителю, который одолжил ему Жеан. Когда он, просидев дома месяц, принимается неумело готовить, чтобы хоть как-то оправдать свое присутствие в квартире Грантера?— со своей ему пришлось съехать, потому что квартира, за которую может платить успешный адвокат, и квартира, на которую хватает денег начинающему фрилансеру?— это два совсем разных места. Даже когда он, психуя в очередной раз из-за неудачи, бросается громкими словами о том, что все, чего он хочет?— это лежать на диване и читать книги, Грантер усмехается только и говорит: ?Ну наконец-то же, Аполлон, еще немного, и ты станешь напоминать нормального человека?.После этого Анжольрас долго рассматривает себя в зеркале в ванной, и вдруг подмечает, что загнанный взгляд, который он привык принимать за серьезность, куда-то делся, а тот, который он теперь видит?— раскрытый, слегка растерянный?— нравится ему гораздо больше.Он почти уговаривает Грантера взять хоть сколько-нибудь денег за аренду, но тот лишь машет ладонью?— ?да просто купи вина на ужин, и ладно?, и в этот момент Анжольрас понимает, что ненавидит его так сильно, что хочется зареветь. Ненавидит за то, что Грантеру так легко это дается?— доверять другому, верить, может быть, даже любить?— они ни разу не говорили об этом, они все еще ?дружат?, хотя Анжольрас спит в постели Грантера вот уже третий месяц подряд. Они просто спят рядом?— такого в жизни Анжольраса еще не бывало, скорее уж наоборот?— только секс и никакого сна в обнимку, но Грантеру, кажется, с таким нормально, и Анжольрасу остается только недоуменно смотреть, как жизнь человека, которого он считал абсолютно противоположным самому себе, медленно, по капле, становится и его жизнью тоже.Грантер даже учит его рисовать?— скорее, ради шутки (?Заведи себе хобби, что ли, Аполло?), но Анжольрас, обнаружив себя вечером у холста с руками, перемазанными краской, начинает медленно понимать, почему его это так увлекает. Он вспоминает, что в школе учился играть на клавишах и мечтал даже играть в группе, пока подготовка к тестам для поступления не сожрала его время целиком. Курфейрак привозит ему какую-то старенькую модель синтезатора из музыкального магазина, в котором работает, и Анжольрасу приходится потратить целый вечер, чтобы настроить его, зато наутро Грантера будит весьма умело и бодро сыгранный ?Собачий вальс?.?Это все, что ты умеешь???— подначивает он его, выйдя из спальни в одной майке. Анжольрас кивает, а потом играет сначала ?Марсельезу?, а потом?— что-то из Баха, он даже не помнит ноты, но руки помнят привычные движения, слух?— мелодию, и оказывается, что это все, что нужно, чтобы сделать его счастливым.Ему приходится остановит себя, чтобы не переиграть руки, и кексы с беконом выходят на удивление хороши, отмечает про себя Грантер, пока бредет вечером из дома в бар, потому что ему стыдно за то, что он не так талантлив, не так красив, не так нравится людям, как Анжольрас.Вечер в баре заканчивается тем, что он снова звонит Анжольрасу пьяным (?Вот и зачем, придурок, мы же теперь живем вместе??— корит его голос в его голове), но Анжольрас, к его изумлению, не злится, а сонно смеется ему в трубку и спрашивает, откуда его забрать. Бармен варит Грантеру кофе и одобрительно подмигивает ему, когда Анжольрас, растрепанный, в его огромной футболке и своих подростковых драных штанах (?Такая отрада после всех этих костюмов?,?— как смущенно признался он ему месяцем раньше), кладет руку ему на плечо.Залпом допивая горький кофе, Грантер выходит из бара, и они бредут по чертовой лестнице на Монмартр, потому что уже три часа ночи и ничерта не ходит, а Грантеру нужно проветрить хмельную голову и в сотый раз задать себе бестолковый вопрос, почему Анжольрас такой красивый, почему, почему…Пока он лежит на диване в гостиной, гоняя одни и те же мысли по кругу, Анжольрас наигрывает что-то одной рукой, рассеянно наблюдая, как кофеварка неторопливо выплевывает кофе с хрипами, похожими на предсмертные.Грантеру жаль, что он его разбудил, Грантеру жаль, что он не может быть лучше, Грантеру…—?Заканчивай,?— насмешливо бросает ему Анжольрас. С минуту подумав, Грантер решает, что это резонно. Он не знает, хочет ли Анжольрас его таким, и хочет ли он его вовсе, но он приходит на кухню, за барную стойку, где Анжольрас наливает им обоим кофе, и целует его.И вдруг им обоим становится абсолютнейше все равно, хорош ли каждый, потому что нечто третье между ними определенно стоит того, чтобы терпеть худшие проявления их обоих.