tattooed heart (GG. Taeny) (1/1)
Она хотела бы стать звездой Бродвейских подмостков, петь вместе с Эттой Джеймс, но, наверное, не в этой жизни, не в этом Нью-Йорке.Пленочный фотоаппарат, лакричная жвачка и нелепые круглые очки на переносице, вот и вся Ким Тэен, семнадцать лет непосредственности вплетенной в золотистые косы.Ким собирает пожухлую листву, хранящую на себе запекшиеся капли солнечного лета и прячет в широкие карманы форменной юбки.Джессика словно сошла с Бродвейских подмостков, бросила роскошь Голливуда в обмен на захудалую школу на окраине большого и кислого яблока.Так выглядела первая барби, подаренная Тэен дедушкой, только в отличие от бесполезной куклы в Джессике Чон Тэен испытывала какую-то пугающую и вовсе не правильную потребность.Барби валялась в подвале под грудой старых газет променянная на пару-тройку глянцевых машинок брата, а Джессика Чон каждое утро сидела под большой плакучей ивой подставляя свое лицо лучам восходящего солнца.Они встречаются каждую субботу на вечерах корейской диаспоры, Суён, так её на самом деле зовут, всегда в идеально выглаженном и накрахмаленном платье небесно-голубого цвета, идеальная осанка, превосходные манеры - гордость отца.Ким - неуклюжая клякса на носу, предательски сползающий белый носок, заляпанные в чернила детские пальцы и мамина беда: "где твоя внутренняя леди, Тэен?"На дворе 1973-й год и никаких леди, кроме английской королевы и Чон Суен, Ким больше не знает.Джессика как-то бросает вызов обществу и вместе с хиппи протестует, мол никакой войны, больше любви, получает выговор от директора, неделю общественных работ и подметая улицы, все равно смеется так, словно все смешинки мира заключены в ней одной.Тэён бросает вызов себе и жесткой перьевой ручкой пишет на своей груди имя Суён, словно так ближе, теплее.А Суён заводит парня, смазливого, липкого как сироп от кашля Сон Чжунэ, он ездит на красном кадиллаке, слушает Элвиса, целует в шею её Суён, и, ходят слухи, возит в кинотеатр под открытым небом.Суён, та что подруга Ким, у которой с Чон, разве что имена одинаковые, да участие в одном клубе рукодельниц, как-то говорит, что Тэён в этой "кукле" скоро дырку прожжет и придется возмещать ущерб за черную дыру в дорогом шелковом платье, но Чхве вообще говорит много и не всегда по делу, говорит и знакомит их заговорщически подмигивая.Джессика вежливо улыбается, протягивает руку для приветствия, говорит: - О, я, кажется, тебя знаю.Тэён держит себя чтобы не ляпнуть: " А я тебя, кажется, люблю" и вытирает вспотевшие ладошки об кремовую юбку Чхве, так ей паршивке и надо.Ким записывается в кружок, учит дерганную Джессику кропотливости при вышивке, та её в свою очередь, учит быть "леди" и Тэён кажется, что вот он рай, что она та самая Алиса, упавшая в кроличью нору и выбираться оттуда вовсе не хочет. Терпит Джунэ и вовсе не подозревает, что у Чон есть глаза, а еще тысяча "нет": перспективный колледж, удачное замужество, папина гордость и в этом списке нет места непосредственной Ким Тэён с глазами, прячущими все тайны мироздания.Все её "да", это взять украдкой за руку на утренней мессе в субботу, защекотать до истеричного смеха и смущенной красноты на пижамной вечеринке и уворачиваться от недоуменного: "Да что ты в ней нашла?"Джессика нашла, завернула в бархатный мешочек и спрятала подальше ото всех, за рёбра, ближе к сердцу.За осенью приходит хмурая, скрипучая зима, а вместе с ней что-то новое и непонятное снимает квартиру в голове Ким Тэён так и не ставшей леди, но чуть более уверенной в себе и в том, что никуда от себя не отпустит сборник лучиков счастья прячущийся в ресницах Чон Суён. На дворе всё также 1973-й, Битлз и хиппи, внутри Ким Тэён - новый век, тонна плёнки с дурашливыми рожицами Чон и секрет, растягивающий улыбку до ушей.Они прячутся в теплой библиотеке за шелестом потрепанных страниц, умеющих хранить чужые тайны. Листают романы про прекрасных принцев, вместо скучных семинаров про антропогенез и рисуют на пожелтевших страницах карандашом памятки, чтобы не забыть всё, что здесь и сейчас.Джессика тогда шутливо подмигивает, говорит: Ты такая забавнаяЧмокает в тот самый кончик носа с вечной кляксой и убегает.Тэён роняет книги на пол, пропускает мимо ушей угрожающий шепот библиотекаря и прислушивается к себе, сердце падает ниже бездны.Наручные часы тикают где-то за барабанной перепонкой.Чхве ничего не спрашивает, собирает книги с пола, прижимает к себе дрожащую как осиновый лист подругу и не выдержав, прыскает в кулачок- Да чего вы милые, веселее чем радио-шоу.Новый год Тэён встречает в незнакомой, смотрящей на неё с презрением компании, ситцевое платье в нелепый горох и детские гольфы не их круг, но все это неважно, когда рядом Джессика, Суён и гора имбирных пряников.Она больше не просит у Санты новую машинку или банку лакрицы и путешествие к Биг-Бену, лишь немного солнца Чон рядом с собой и новую девушку для Сон Чжунэ, слюнявящего как собака её Чон Суён под мерзкое улюлюканье друзей.Когда к концу вечеринки в доме остается всего лишь пара - тройка человек, а руки Чжунэ без стеснения перемещаются к кромке кружева небесно-голубого платья Джессики, Тэён думает, что, наверное, так и выглядит ее личный ад. Толстые пальцы баскетболиста, оставляющие тут же багровеющие царапины на оголенном бедре, недовольное лицо Чон, словно под нос ей подсунули так ненавистные огурцы и вытянутые в защитном жесте руки.И всем всё равно, всё нормально, так и должно быть, притирка идеальной пары, конец света только по заявкам, одиноко танцующая с бутылкой пунша одногруппница такого не заказывала, спящая в кресле Чхве тоже. Ким Тэён, получите и распишитесь.Свет меркнет, то ли из-за неполадок в сети, то ли от разрывающей Ким на части злости и на момент она себя чувствует героиней Стивена Кинга, но комната не вспыхивает, угольки в камине спокойно догорают.Тэён непроизвольно бьет Чжунэ своим набитым даже в новый год книгами рюкзаком, смущается собственной смелости, машет в воздухе своими маленькими руками, выплескивает всю свою ненависть, недосказанность в бурном потоке слов, соглашается с осипшим: "Да ты дура ошалевшая!", кричит: "Да пошел ты.." краснеет, вздрагивает от звука хлопнувшей двери и ревёт, словно вся её жизнь упала вместе с рюкзаком на голову Чжунэ, а та в свою очередь как шар для боулинга укатилась в лунку и захлопнула жалюзи. Всё. Стоп-кран, дальше, наверное, дороги нет и на улице холодно так, что кончики пальцев немеют, синеют и почему-то очень-очень стыдно.Счет времени теряется. Привет 74-й.Суён снимает с неё нелепые запотевшие очки, целует в горящие от слез глаза, говорит:- Спасибо,- согревает дрожащие ладошки. - Мы попробуем,- Прячет все свои "нет", в запутанные колоски волос Тэен. - Заведем маленький секрет.Чхве ободряюще улыбается в полумраке имитируя дедушкиным фонариком лунный свет. Синатра на старой пластинке что-то заунывно поет о любви.Романтика, черт ее побери.