62. Почти литературный клуб (2/2)
После второго завтрака, во время которого Бакуго самостоятельно ел по одной креветке — тренировал подвижность то пальцев, то щупалец — они с дедушкой, отправив мать вздремнуть, удобно устроились в обнимку на кровати и приступили к прочтению той самой книги — про султана и раба. Дедушка оказался прекрасным чтецом: передавал разные интонации в диалогах, делал где требовалось драматичные паузы и настолько выразительно читал про несчастья, выпавшие на долю главного героя — подростка, что Бакуго даже не заметил, как проснулась мать и приплыла к ним в комнату — настолько его увлек сюжет и описания.
— Что читаете? — заинтересовалась она, устраиваясь в изножье кровати вместе с Одеялком.
— Роман про султана и раба. Эротический, как мне продавец в книжном магазине сказал, — пояснил дедушка. — Будешь слушать про любовь двух мужчин? Будут откровенные сцены в постели, насколько понимаю.
— А чего бы и не послушать? Про мужчин и постель я как бы в курсе, — хмыкнула мать, устраиваясь поудобнее, но внезапно застыла и вопросительно посмотрела на Бакуго: — Кацуки, тебе нормально, если я с вами тут полежу, или мне всё-таки стоит оставить вас с отцом вдвоем?
— А в чем проблема? — дедушка тоже уставился на Бакуго.
— Да нет особой проблемы. Просто до этого мне было сложно с ма о сексе разговаривать. Родители и все такое… Потому она и интересуется.
— О сексе? Это что? — округлила глаза мать.
— Мицуки, это по-человечески называется все то, чем вы с Масару в постели занимаетесь, — хмыкнул дедушка и посмотрел на Бакуго. — Родители, Кацуки, такие же люди, как и мы с тобой. И, кстати, умение говорить с родителями о сексе — это признак того, что ты взрослеешь. Может попробуем все вместе познакомиться с этой историей и обсудить? Ну, а если вам будет некомфортно, то Мицуки потом самостоятельно прочитает отдельно. Договорились?
Бакуго угукнул и затих, слушая дедушкин голос. Тот быстро пересказал матери о чем они узнали из книги ранее: главного героя вместе с другой молодежью из разграбленной и сожжённой деревни, заковали в кандалы воины султана и погнали к своему владыке через пустыню. Про пустыню Бакуго особенно понравилось слушать: во-первых, он о таком еще не знал, а, во-вторых, автор очень красочно описывал бесконечные холмы песка, палящее солнце днем и пронизывающий холод ночью.
— Жутковатое место эта пустыня, вам не кажется? — мать передёрнула плечами, когда воины султана вместе с пленниками преодолели бескрайние пески, оставив за собой несколько трупов — некоторые из будущих рабов не пережили переход.
— Да, ты права, Мицуки. В пустыню без должной подготовки соваться вообще не стоит, — хмыкнул дедушка. — Ну и как вам роман? Пока интересно?
— Ага, — кивнул Бакуго, немного ерзая на кровати. — Деда, а ты мне можешь объяснить кто такие эти рабы?
— Рабы, Кацуки, — это, считай, собственность того, кому они принадлежат. Хозяин раба может делать с ним все, что пожелает: заставлять выполнять любую работу или прихоть, ведь, по сути, раб — это вещь, у которой нет ни права голоса, ни выбора, ни собственной свободы…
— Какой ужас! — опешила мать. — То есть живёшь себе, никого не трогаешь, а потом на деревню нападают, тебя сковывают кандалами, как какое-то животное, и ты — бесправное создание, у которого больше нет свободы? Что, такое на самом деле происходит в мире людей, отец? Или написанное — выдумка?
— В том-то и дело, Мицуки, что это только отчасти выдумка. Такой кошмар, как рабство, на самом деле существует в человеческом мире.
— Пиздец… И Эйджи ещё смеет считать меня варваром, когда в его мире есть такое?! — побагровел Бакуго: вроде как уже позабытая обида кольнула его с новой силой.
— Кацуки, в государстве Эйджиро рабства нет, поэтому я думаю, что он испытал не меньший шок, читая этот роман, — дедушка сразу же встал на защиту наследного принца Алекстразы. — И я не думаю, что он когда-либо считал тебя варваром, скорее всего не совсем верно выразился. Просто, по сравнению, с его привычным миром, подводный — менее цивилизованный, но более гуманный, если соотносить его с некоторыми человеческими, и именно варварскими, государствами.
— Как хорошо, что нам не придется сталкиваться с рабством, — поежилась мать и просяще посмотрела на Бакуго. — Кацуки, поделишься подушкой, а то что-то спина затекла.
Дедушка пресек попытку Бакуго передать требуемое, махнул рукой и подушка сама подплыла к матери. Та устроилась поудобнее, почесала спинку скатику и улыбнулась.
— Спасибочки. Я готова слушать дальше. И очень надеюсь, что в романе появится разумность и любовь.
— Кацуки? — дедушка вопросительно посмотрел на всё ещё взбешенного Бакуго.
— Читай, пожалуйста, дальше, — буркнул тот и прикрыл глаза, стараясь успокоиться и не расстраивать дорогих людей.
Дедушка откашлялся и продолжил знакомить их с горькой участью главного героя: после пустыни тот ещё несколько дней добирался до дворца, сбив ноги в кровь и ободрав кандалами запястья и лодыжки. И когда его измученного, грязного и голодного кто-то из воинов толкнул в спину, чтобы он встал на колени перед своим новым «хозяином», главный герой, больно стукнувшись коленями о камни, сжал зубы покрепче и страстно пожелал у Бога смерти, чтобы не стать игрушкой в спальне жестокого султана.
— А что имеется в виду под «стать игрушкой в спальне»? — Бакуго открыл глаза и недоуменно уставился на дедушку.
— Имеется в виду, что главного героя будут заставлять заниматься сексом, — хладнокровно пояснил тот. — Никто не будет обращать внимания нравится ему это или нет. Никто не будет заботиться о его комфорте и удовольствии.
— Это типа как в период размножения у нас? Самцы, не особо заботясь, хватают самок, оплодотворяют и плывут себе дальше, — нахмурившись, уточнила мать. — Не успела унести щупальца и, глядишь, уже беременна непонятно от кого.
— Хуже, Мицуки, — помрачнел дедушка. — В нашем мире это происходит в определенные периоды и с целью размножения. А люди могут сексом заниматься ежедневно и цель у них не всегда биологическая, то бишь продиктованная природой. Сексом можно наказывать, им можно морально и физически ломать. Понимаешь чего боится главный герой?
— Что его морально и физически сломают при помощи насильственного секса и он потеряет себя?
— Именно. Тем более, что ранее упоминалось, что султан жесток. А жестокие люди жестоки во всем.
— Но ведь люди могут меняться… — неожиданно вставил свой комментарий Бакуго, которому все больше не нравилось о чем будет дальше: неужели нельзя было написать о чем-то хорошем, а не о насилии, которого навалом?
— Могут, Кацуки, могут, если захотят, — приободрил его дедушка. — Если автор этого в своем романе не покажет, то будем воспринимать это произведение как не надо поступать. Согласны? Или всё-таки не будем продолжать, раз вам не по себе? Можно попросить Эйджиро захватить из библиотеки какую-нибудь другую книгу…
— Я считаю, что должен прочитать ее. Вместе с вами или сам — как решите, — отчеканил Бакуго. — Даже если мне не нравится то о чем пишет автор, я должен знать что именно происходило в романе и чем всё закончилось, ведь Эйджи ее прочитал, и прочитанное на него повлияло не самым лучшим образом. И я хочу знать, что это было. Это как с тем руководством про драконов — я плевался, но читал, чтобы понять что в башке у Шото.
— Такой подход достоин восхищения, я считаю, — хмыкнул дедушка и потрепал его по волосам. — Поэтому я готов продолжить читать с тобой, тем более, что я тоже отчасти виноват — надо было самому ознакомиться перед тем как давать Эйджиро, а не полагаться только на одну рекомендацию продавца и очень краткое описание в начале…
— А знаете, я тоже тогда останусь с вами и узнаю чем всё закончилось, — хищно улыбнулась мать. — Вряд ли меня настолько напугает какая-то книга… Зато буду знать больше о людях.
— И их пороках, — хмыкнул в бороду дедушка, переворачивая страницу. — Ну, тогда продолжим заседание нашего почти литературного клуба?
— Продолжим! — хором подтвердили Бакуго с матерью. — Давай дальше.
Бакуго снова прикрыл глаза и весь обратился в слух: так ему больше нравилось воспринимать читаемое — история будто оживала. А благодаря таланту дедушки преподносить текст непосредственно и эмоционально, иногда даже казалось, что он подглядывает за главным героем через шар. Вот и сейчас, он, словно сам был загнанным, смертельно уставшим подростком, стоящим на коленях с опущенной головой перед султаном, который неспешно прогуливался перед ним и ещё десятком молодых парней и девушек и оценивал свое «имущество».
А когда его голову задрали вверх сильные мозолистые пальцы и перед глазами появилось суровое лицо султана, старше его самого раза в два, Бакуго захотелось громко послать своего новоиспечённого «хозяина», решительно глядя в один-единственный уцелевший глаз, ведь второй был обезображен шрамом… Однако главный герой поступил не как Бакуго, он не стал посылать султана, он просто оцепенел, и про себя молился, чтобы его сослали на кухню мыть грязную посуду или в служебные помещения для выполнения черной работы.
— Идиот! — чертыхнулся Бакуго, когда султан, после долгого рассматривания главного героя, приказал его накормить, отмыть, перевязать и отправить в его комнату. — Надо было послать и не стал бы постельной игрушкой. Ты ведь этого не хотел!
— Тогда бы его убили прямо там, правильно понимаю, отец? — мать, недовольно поджав губы, посмотрела на дедушку. — А так хоть есть шанс выжить и сбежать.
— Да, Мицуки, такое поведение даёт больший шанс на выживание, — согласился тот.
— Привееет! — радостно заголосил, заплывший в комнату Эйджиро и тут же завис в воде, глядя на нахмуренного Бакуго, недовольную мать и задумчивого дедушку с книгой в руках. — А что вы делаете?
— У нас тут, вроде как, литературный клуб, — проворчал Бакуго, улыбаясь ему в ответ. — Дед читает про султана и раба, а потом мы вместе разбираем прочитанное.
— Ох… — сочувственно посмотрел на всех Эйджиро. — Это достаточно тяжёлая книга для литературного клуба…
— Да, Эйджиро, тяжёлая, — согласилась мать, обнимая того в знак приветствия. — Но мы решили все равно до конца узнать про судьбу главного героя.
— Тогда молчу и не говорю, что будет дальше, — хмыкнул Эйджиро, чмокая ее в щеку и поглаживая скатика. — Привет, Одеялко!
— Тогда объявляю заседание литературного клуба на сегодня закрытым, — хмыкнул дедушка, откладывая книгу на прикроватную тумбочку и обнимая подплывшего к нему Эйджиро. — Продолжим завтра. А сейчас у нас смена караула: Кацуки передаем на попечение Эйджиро, а мы с Мицуки тогда на прогулку и рыбалку, а потом все вместе встречаемся на совместном ужине.
— Отличный план, — улыбнулась мать, возвращая позаимствованную подушку и подмигивая Бакуго. — Парням надо побыть наедине. Есть предпочтения на ужин?
— А можете сделать той вкусной миноги? — улыбнулся Эйджиро, приземляясь под бок Бакуго и обнимая его. — Привета, Кацу!
— Без проблем, — улыбнулся ему в ответ дедушка и подмигнул. — Мы не долго, так что никуда не уходите.
Эйджиро с Бакуго посмеялись с его шутки и, как только взрослые со скатиком покинули комнату, кинулись в объятия друг друга.