49. «Утренняя болезнь» (2/2)

— Это уже тебе решать — как тебе нравится, — ответил Хитоши, продолжая «бриться». — Я люблю быстро, но иногда хочется и медленно — по ситуации.

— Угу, — только и смог из себя выдавить Бакуго, быстро двигая рукой по члену: на внятную речь он уже не был способен — новые, яркие ощущения просто оглушали.

Он прикрыл глаза и невольно захлебнулся воздухом от острого наслаждения, прокатившегося по всему телу. Если до этого кто-нибудь ему бы сказал, что простое движение по человеческому члену может погрузить в самый настоящий бушующий шторм — ни за что бы не поверил. Сжав пальцы вокруг члена чуть-чуть сильнее, Бакуго не удержался и застонал. Будто издалека до него донёсся одобрительный комментарий Хитоши, чтобы продолжал в том же духе до победного, и Бакуго, сорвано дыша, задвигал рукой как сумасшедший.

В один момент все ощущения обострились до невозможности, сердце исступлённо застучало, в ушах зазвенело, а температура тела подскочила так, что по вискам покатился пот. Горячий узел, столько времени распиравший изнутри, превратился в беснующийся огненный шквал, который мощно прокатился по всему телу Бакуго, выгнул его в сладкой судороге и схлынул, а онемевший, ослепший и оглохший Бакуго, совершенно потерявшись во времени и пространстве, бессильно сполз под воду.

— Кацуки… Кацуки! — голос Хитоши слышался будто через толщу воды. — Да очнись же, черт тебя дери!

Бакуго еле разлепил непослушные веки: непередаваемо хотелось спать.

— А? Что? — он непонимающе уставился на взволнованного Хитоши, который держал его за плечи и чертыхался.

— Теперь уже ничего, — с облегчением улыбнулся он и отпустил Бакуго.

Отпустить-то отпустил, но Хитоши продолжал стоять, нависая над ним.

— Чего не предупредил, что утонуть не можешь?

— В плане? — Бакуго всё ещё пребывал в состоянии приятной опустошенности и не до конца осознавал реальность.

Хитоши скосил глаза вниз и Бакуго завис: он никак не ожидал очнуться вместо ног с щупальцами, которыми он намертво вцепился в руки кузнеца. Он быстро убрал их в воду, прикрыл глаза и вернул себе человеческие ноги: демонстрацию своего «достоинства» Хитоши он еще мог перенести, но вот отвращение к своей истинной сущности — нет. Все, что угодно, чтобы не видеть эту эмоцию на лице кузнеца.

— Извини… Это скорей всего непроизвольно вышло, я не хотел… — виновато пробурчал покрасневший Бакуго. — Надеюсь, я тебя не ранил?

— Нет. Ты не причинил мне боли. Просто искал поддержки насколько я понял.

— Да, скорее всего, — согласился Бакуго и уставился на воду: он чувствовал себя дико неуютно. Тут он заметил небольшие белесые сгустки, плавающие на поверхности воды и решил перевести тему. — А это что такое?

— Семя, — Хитоши разогнулся, нахмурился и потер шею под недоуменным взглядом Бакуго. — То, что из тебя выплеснулось. Если бы оно попало в женщину, то у вас могли бы быть дети.

— Аааа… То есть, такая… кхм… деятельность всегда заканчивается выплеском семени?

— Когда ты возбужден — всегда. Но, когда твой младшенький становится по стойке смирно с самого утра — это может быть и просто желание сходить в туалет. Облегчился и он опадает, — Хитоши очень образно выразил свою мысль и с хрустом потянулся.

— Младшенький? — невольно хихикнул Бакуго. — Новое название для члена, ахахаха…

Хитоши тоже улыбнулся и проворчал:

— Ну, решил побыть культурным, поэтому — младшенький.

— Мне нравится. Намного лучше чем «достоинство», как его Эйджиро пафосно называет, — после этой фразы они оба расхохотались.

Отсмеявшись, Хитоши наклонил голову и пытливо посмотрел на Бакуго.

— А чего щупальца убрал? Выглядело внушительно.

— Ну… А вдруг тебе противно? Представляю как ты офигел, когда побежал спасать парня, а он вообще не человек, а непонятная тварь, которая тебя схватила, да ещё и не руками…

— Ты не тварь, Кацуки, угомонись, — Хитоши осторожно присел на бортик ванны. — Я не знаю название твоего вида, но помню, что в детстве мне бабушка рассказывала, что в море живет много необычных существ. Мне всегда казалось, что это сказки, но после того, как я узнал про Эйджиро, то понял смысл выражения: «Сказка быль, да в ней намек — добрым молодцам — урок».

— Да-да, я тоже вчера понял, что в сказках много правды, просто она хитро подаётся, — согласился Бакуго и прошептал заклинание трансформации. — Наш вид называется — сесаелии. Мы наполовину люди, наполовину — осьминоги.

Хитоши внимательно выслушал, одобрительно хмыкнул и протянул руку вперед. Бакуго обхватил мощное запястье одним щупальцем, а вторым провел по широкой ладони.

— Можно трогать как хочется, — добавил он, наблюдая с каким интересом кузнец рассматривает свою руку и его щупальца.

— А тебе больно превращаться?

— Мне — нет, я использую магию в отличие от Эйджиро. Но мне надо, так сказать, разминать щупальца, как и Эйджиро — крылья. Это трудно объяснить.

— Я понимаю. У меня бывает такое ощущение, когда я долго не кую. Я тоскую по запахам, обстановке и атмосфере.

— Да, да, все именно так: и человеком быть хорошо, но самим собой — намного привычнее.

— А у Масару и Мицуки тоже красные щупальца, да? — озорно блеснул глазами Хитоши, бережно поглаживая присоски. — Или это как с волосами — у каждого своего цвета?

— Могу предложить посмотреть самому, если ты не против окунуться в море.

— Только если они согласятся. Нельзя решать за других. И Мине надо рассказать, если не знает.

— Мина знает. Мы уже были на одной подводной совместной рыбалке, — Бакуго бессовестно сдал нянечку. — Только не предъявляй ей претензий, ладно? Я бы все равно разделил бы с тобой эту тайну, просто не думал, что это произойдет настолько внезапно…

— Какие претензии? Никаких претензий. Секрет-то чужой, — тихонько фыркнул Хитоши. — Но благодарю, что дал мне возможность узнать тебя получше.

Бакуго невольно улыбнулся на «благодарю». Из уст Хитоши оно прозвучало очень торжественно. Он немного осмелел и еще двумя щупальцами ловко обнял кузнеца за голый торс и начал легонько поглаживать.

— Ого… Еще и так можно, — улыбнулся Хитоши и замер, словно прислушиваясь к своим ощущениям. — Дюже приятно. Дивный расслабляющий массаж.

— Ага. И заодно обнимашки, — подтвердил Бакуго. — Слушай, а что это — «бриться»?

— Это острым предметом — бритвой срезать волосы под корень. Если не буду срезать, вырастут борода и усы, — Хитоши показал свободной рукой на лице, где появятся волосы, если от них не избавляться.

— А бриться обязательно?

— Неа. Но Мине нравится гладкое лицо. Приходится бриться. Эх…

— А это больно? Со стороны выглядит страшно.

— Не, ну можно порезаться, пока руку не набьешь… Но чаще — просто лень. Но тогда буду спать отдельно.

— С Миной не забалуешь, — Бакуго посочувствовал Хитоши. — Лишние волосы — спишь один.

— В отношениях всегда так — приходиться находить решение, которое устраивает всех. Я — бреюсь, а Мина носит длинные волосы, хотя любит короткие. Каждый делает шаг навстречу к другому.

Хитоши помолчал, уже двумя руками поглаживая щупальца в ответ, а потом встрепенулся.

— Ты, это, спрашивай про младшенького, если что непонятно. Постараюсь ответить. У тебя же это впервые, так?

Бакуго подтвердил, что да — у него такое впервые и как у человека, и как сесаелии. То есть, он в общих чертах знает про размножение, но до этого никогда никаких особых порывов и реакций не было, а тут — как гром среди ясного неба…

Обрадовался, что можно узнать побольше про такие интимные реакции человеческого тела и засыпал кузнеца вопросами: а с возбуждением можно только в воде справляться? А если не в воде, то лучше стоя, сидя или лёжа? А если утром нет времени или не хочется, чтобы кто-то видел стоящий член, то как поступить? А возбудиться можно только из-за снов? А у Эйджиро тоже должен стоять член по утрам, правильно? А если он не видел, то тот маскировал это, верно?

Невозмутимый Хитоши немного даже растерялся от такого количества «а если», но честно и как можно понятнее ответил на все. Бакуго узнал, что вызывает возбуждение и в какой позе лучше спать, чтобы оно было меньше с утра; как не промахнуться и не загадить весь туалет, когда хочется облегчиться, а член стоит; как и где лучше решать проблему со «стояком»; что делать, чтобы другие этого не увидели.

Кроме физиологических и технических нюансов, Хитоши ещё рассказал про социальные и психологические: показывать, как ты «играешься с младшеньким» — не только неприлично, но и не принято даже перед друзьями. И просить других мужиков показать, как они это делают — тоже: за такое можно и не только в глаз получить, но ещё и обидным прозвищем обзавестись, а также стать героем грязных сплетен — любой намек на интимность между мужчинами осуждался.

Бакуго слушал, открыв рот, и впитывал новую информацию как губка. Он все больше убеждался, что обсуждать свою симпатию к Эйджиро он может только с очень узким кругом лиц, а их близкую дружбу надо оберегать как зеницу ока: будущий король не может себе позволить быть героем грязных сплетен. По словам кузнеца, Эйджиро мог уже знать о «стояке» — у людей принято, что отцы, как только сыновья становятся постарше, рассказывают им об этом, но король был очень занятым, и вполне мог не успеть рассказать, так что возможно, что наследный принц еще и не в курсе.

Вода в ванне остыла и Хитоши предложил закругляться и идти уже завтракать. Погладил ещё раз щупальца, потом быстро умылся, выдал полотенце и оставил наедине — приводить себя в порядок. Бакуго в глубокой задумчивости помылся, вытерся, снова натянул на себя пижаму и отправился завтракать, для себя решив, что при следующим разговоре с дедом вытрясет из него все подробности про интимность не только между людьми, но и между мистическими существами.