20. Неожиданное предложение (1/2)

Бакуго проснулся и удивлённо скосил глаза влево: Эйджиро рядом не наблюдался. Он протянул руку, собираясь привычно погладить скатика, но тот тоже отсутствовал, и Бакуго раздражённо шлепнул рукой по подушке, ловя себя на мысли, что чувствует себя немного брошенным, — ни Одеялка, ни сопящего в ухо друга.

Вскочив с кровати, он поплыл в гостиную, почесывая живот и хмуря брови, логично рассудив, что Эйджиро, скорее всего, с родителями. Так оно и было: отец с Эйджиро за столом играли в шахматы, вовсю подкалывая друг друга, а мать сидела на диване, пила зелье для красоты и гладила скатика, который лежал у нее на коленях.

— Кацу, доброе утро! — улыбнулся ему Эйджиро и сразу же подскочил со стула обниматься. — А чего такой недовольный?

— А того! — цыкнул Бакуго, укоризненно смотря на него и скатика. — Просыпаюсь один: ни тебя, ни его… А вы тут сидите, балдеете. Каким я должен быть?

— Ну, не злись. Я просто рано проснулся и захотел в туалет, пошел искать, а родители уже встали, ну вот мы успели позавтракать и решили сыграть в шахматы. А тебя не будили, чтобы хорошенько выспался и отдохнул: вон сколько ты вчера колдовал, да ещё мы тренировались до полуночи…

— Пойдем, выпьешь бодрящего зелья, позавтракаешь и станешь добрее, — подплывшая мать чмокнула его в щеку и потащила с собой на кухню. — Нечего тут с утра всем разнос устраивать.

— Уговорила, — буркнул Бакуго, поглаживая подплывшего скатика и поглядывая на немного озадаченного друга. — Все, не заморачивайтесь, просто настроение не очень.

— Ладно, — Эйджиро присел на стул, все ещё недоуменно поглядывая на Бакуго.

— У Кацуки стойкая нелюбовь к этому времени суток, — тихо пояснил ему отец и улыбнулся Бакуго. — Утро, Кацуки!

— Привет, пап! — буркнул тот, хмуря брови и наглаживая скатика. — Не боись, к тебе претензий нет.

— Это хорошо. Хочешь я тебя обниму, чтобы утро стало чуточку добрее?

— Нет, этим займусь я, — безапелляционно заявила мать, крепко обхватив Бакуго рукой за талию, и кивнула на сидящего Эйджиро. — Масару, есть ещё один обнимательный мальчик, вот и займись: один мне, а второй — тебе.

И утащила его завтракать. Усадила на табуретку и принялась выставлять перед ним остатки вчерашнего ужина. Вручила бутылочку бодрящего зелья, присела рядом, обняла и задала вопрос в лоб:

— И чего это ты с утра пораньше такой взвинченный? Только потому, что Эйджи и Одеялко не лежали рядом и не ждали покорно, когда ты проснешься?

— Да фиг знает, — пробурчал Бакуго, отпивая из бутылки. — Почувствовал себя брошенным с какого-то перепугу.

— Поняятно… Давай я тебя пожамкаю такого недовольного и брошенного, чтобы ты перестал хмурится и ворчать, — она принялась его гладить руками и щупальцами. — Ты ж мое ревнивое создание.

— Это разве ревность?

— А что это по-твоему, если не она?

— Нелюбовь к утру? — язвительно предположил Бакуго, жуя морскую звезду.

— Не, это ревность, уж поверь, — мать чмокнула его щеку и коснулась своим виском его. — Мы оба с тобой жутко ревнивые.

— Да ладно… Никогда такого за собой не замечал.

— А я замечала, потому, что сама такая стала из-за твоего деда. И у тебя, похоже, то же самое.

— Что это за новая теория?

— Хммм… Она такая странная чуточку, но зато все объясняет.

— Давай уже, ма, жги, — усмехнулся Бакуго, скептично посматривая на нее.

— В общем, мой отец и твой дед был очень харизматичной личностью и это сыграло с нами обоими злую шутку. Знаешь, что такое харизматичный или объяснить надо?

— Неа, поэтому разжевывай.

— Харизматичные люди — это страшные люди, Кацуки. Они опьяняют одним своим присутствием, восхищают своим интеллектом, будоражат своими речами и оставляют в памяти неизгладимое впечатление. Вспомни моего отца: красивый, мудрый, знающий, с хорошим чувством юмора, владеющий магией в совершенстве… А как он говорил! Окружающие поддавались его влиянию за считанные мгновения, ловили каждое слово и были готовы следовать за ним хоть на край света.

— О да… — задумчиво отозвался Бакуго, вспоминая дедушку. — Я был буквально околдован и ослеплен, когда ты меня с ним познакомила. Он на много лет вперёд затмил всех и стал для меня самым важным человеком, а когда пропал, все словно потеряло смысл, и я почувствовал себя одиноким, отвергнутым и глубоко несчастным.

— Вот-вот. Ты слово в слово описал мои ощущения из детства, когда он подолгу отсутствовал, — я тогда места себе не находила — сидела часами у дома и ждала его, пока не получала по шее от матери, что дела делать надо. То внимание, которое я получала от него… как бы это описать-то? Оно было немного другого порядка, понимаешь? Более концентрированное, что ли. Мне было не интересно с остальными — все на тот момент были какими-то пресными и скучными.

— Вот это ты правильно подметила: пресными, скучными и тупыми… И как ты справилась с этим?

— Тяжело. Долго привыкала, что не все такие, как мой отец. А потом разозлилась и решила, что моя жизнь не будет вращаться только вокруг него, и увлеклась исследованиями. Встречалась с парнями, у меня появились подруги, стало немного легче. Но жуткая ревность, оказывается, во мне осталась: когда я встретила Масару, то ревновала его к каждому встречному. Потом научилась с этим жить. Ну вот теперь и ты проходишь что-то похожее с появлением Эйджиро.

— Если ты знала, что все может этим обернуться, то зачем отдала меня дедушке на воспитание? — вполне резонно поинтересовался Бакуго, хмуро поглядывая на мать. — Это же неправильно, ма. Я столько времени приходил в себя после внезапного исчезновения деда.

— Прости меня, Кацуки. Для меня это было тяжёлым решением, очень тяжелым, — нехотя призналась она. — Я поступила так только потому, что он был единственным, кто из нашей семьи владел магией, и мог направить твою в правильное русло. Сам же знаешь, что подводных магов не так-то и много, а чужому человеку я тебя вообще не смогла бы доверить… Ну вот и решила поступить так, как поступила, уповая на то, что несмотря на личность отца, ты получишь больше хорошего и полезного, нежели, если я вас не познакомлю.

— Теперь понятно, — Бакуго приобнял расстроенную мать. — Ладно, проехали с прошлым. Объясни мне при чем тут ревность?

— А при том, что ты изголодался по вниманию, Кацуки, хотя мог этого и не осознавать. Тем и плохи харизматичные люди — они вызывают стойкую зависимость: с ними все такое интересное, яркое, новое и хочется этого еще и еще. Однако этим людям-праздникам тоже требуется много ощущений, приключений, эмоций, внимания и восхищения в свой адрес, и, когда ты уже больше не можешь им этого дать, они уходят за ними, оставляя тебя в сером, блеклом мире. В мире без них. А потом требуется достаточно много времени, чтобы прийти в себя и адаптироваться к простой обыкновенной жизни. Со временем становится легче, начинаешь забывать, что может быть по-другому. Однако, когда в жизни появляется человек, способный снова заставить тебя улыбаться и видеть мир ярким, вот тогда невольно снова появляется ревность, собственничество и приступы гнева — до ужаса страшно снова потерять яркость красок и приятные ощущения.

— Ах вот оно что. Ты сейчас отца имела в виду? Его боишься потерять и ревнуешь?

— И его, и тебя. Я боюсь потерять вас обоих, хоть и сдерживаюсь и стараюсь этого не показывать, чтобы не расстраивать. Ты же боишься потерять нас с отцом и Эйджиро, поэтому психуешь и невольно ревнуешь нас к нему, и его к нам.

— Бля, как же бесит это все, ты бы знала… Жил себе один спокойно и горя не знал, а теперь во всем этом дерьме разбираться, — заворчал Бакуго, рассерженно дёргая щупальцами. — Так подожди… Эйджиро, получается, тоже пострадал от харизматичного человека? Да, похоже все сходится.

— Что именно?

— Он сказал, что мое присутствие его успокаивает, ему нравится со мной обниматься и он говорит, что по мне скучает, хотя мы знакомы-то всего ничего. Для меня это было странно, но почему-то очень знакомо. И вчера, когда я смотрел на ту служанку Урараку, пытаясь понять, что между ними происходит, Эйджи дико странно на меня зыркнул, а потом отмахнулся, мол, все в порядке, не обращай внимания. Это же тоже собственичание?

— Думаю, что ты прав, — скорее всего харизматичным человеком в жизни твоего друга был его отец. Ну не может король не обладать таким качеством и управлять страной. И да, все, что ты назвал, — тоже собственничание и ревность, просто Эйджиро или еще этого не осознает, или хорошо маскируется.

— Вот дела… Короче, нам с ним обоим дико не хватает внимания, правильно я понимаю?

— Не только вам обоим, — немного помолчав, призналась мать. — Нам с Масару его тоже жутко не хватает, после того как ты переехал. Вчера был настолько потрясающий вечер, что мы с ним полночи не могли заснуть: все радовались, как же это круто, когда мы в доме не одни — и наплясались до изнеможения, и насмеялись до болящих животов, и наговорились о стольких интересных вещах.

— Мда… А мне всегда казалось, что вам круто вдвоем и я вам со своим ворчанием только мешал…

— Твою ж мать, Кацуки, как тебе такое вообще могло в голову прийти?! Ты нам не мешал, мы не знали как к тебе подступиться — ты совершенно замкнулся в себе… А потом взял и решил переехать.

— Я не хотел, чтобы вы расстраивались. Мне казалось это верным решением.

— Дурак ты, Кацуки. Мы еще больше расстраивались с твоим переездом. А потом долго страдали от тоски и одиночества, но крепились и уважали твое решение. Но теперь бывайте у нас почаще, ладно? Так приятно, когда в доме радостно и весело… — она немного жалобно посмотрела на него и у Бакуго аж все внутри перевернулось.

— Ма, мы постараемся, честно. Я только «за». Можем вместе учиться танцевать по выходным, если вы не будете так часто мотаться в командировки и свои экспедиции.

— Было бы хорошо. С вами обоими я снова чувствую себя девчонкой: хочется смеяться до слез, беситься до упаду и чувствовать, что жизнь прямо кипит. А насчет командировок, попрошу Масару, чтобы он поставил их нам только в рабочие дни.

— Отец может вносить изменения в рабочее расписание? — у Бакуго отвисла челюсть от этой новости. — Разве не ты главнее его?

— Нет, вообще-то он мой начальник, а не я — его, — немного нервно хихикнула мать. — Я же тебе говорила, но ты, наверное, забыл. А ты думал по-другому?

— Ну да… Отец вообще не выглядит как человек способный командовать другими.

— Кацуки, ну ты даешь… — она все же не удержалась и расхохоталась. — Масару спокойный, добрый и потакает моим капризам только дома, а на работе он достаточно требовательный руководитель. Так, что он еще тот командир.

— Блин… — Бакуго невольно покраснел и растерянно посмотрел на мать. — Не поверишь, но я его считал немного «тряпкой», как это дед называл. Мне всегда казалось, что ты везде главная.

— А вот и нет, — хихикнула она и чмокнула Бакуго в щеку. — Просто мы командуем в разных местах. И он далеко не «тряпка», поверь.

— Аргх… — недовольно рыкнул Бакуго и немного осуждающе посмотрел на мать. — Ты мне мозг прям с самого утра сломала! Оказывается я столько всего не замечал…

— Извини? — она для видимости сделала виноватое лицо, а потом улыбнулась. — Ничего, разложишь у себя в голове по-новому и станет потом проще, поверь.