XIII. (1/1)

POV Германии Очередное собрание уже наконец закончилось, и я сразу же направился к врачу на перевязку. Сказать, что плечо болело – не сказать ничего. Оно ужасно жгло, ныло, кололо, отказываясь, видимо, принимать шов и заживать. Хотя не думал же я, что как только мне его зашьют, оно вмиг срастется? Это было бы самая тупая, бессмысленная и невыполнимая идея. Одно меня обнадеживало – мое бедное плечо сможет двигаться. Ты заштопанный, Людвиг? Вот и сиди молча. А рекомендаций доктора о полном ограничении «свободы» руки я пока решил не придерживаться. Ведь что такое военный с одной нормальной рукой, тем более на войне? Ничто. Калека, каким я не желал становиться. Пока я шел по длинному коридору, вспоминал сегодняшнее собрание. То, что Россия настолько ослабел, выгодно сыграло мне на руку. Теперь, можно будет не тратить своих людей, свои и так уменьшившиеся войска на это страну, которая так для меня вовремя столкнулась с внутренним беспорядком. Нет, атаки я, естественно, не отменил, и, решив сделать Брагинскому приятное и облегчить его мучения, намного сократил количество моих солдат и рейдов. Он должен мне быть благодарным хотя бы за это. Тем более, что не только Россия мой враг. Теперь я, можно так сказать, избавлен от всяких забот о Восточном фронте. Решив не тратить времени на эту уже беспомощную территорию, большую часть восточных сил я перебросил на Западный фронт и кинул их в удар на Англию и Францию. Лениво воевать с Россией, вести «ленивую» войну с Иваном - вот сейчас моя позиция. Правда, слово «ленивый» я не люблю, но ей-богу, оно же так прекрасно подходит для такой сложившейся ситуации! Зато как бы я сильно не желал пришибить Ивана, наконец-то покончить с ним и стереть с его лица эту вечно добрую и беззаботную улыбку, - мне всегда кажется, что таким образом он насмехается надо мной, - я же понимаю, что тратить на него все войска – это бред. Я и сам не такой уже сильный, однако фактически лишился одного врага и могу чувствовать себя увереннее. Не только же Россия мне недруг, и не только с ним я в состоянии войны! Поэтому волей-неволей оставляю его в покое. Опять-таки, это не значит, что я прекращу атаки. Чтоб не расслаблялся. Тем более в моем плену Беларусь, его сестрица. Поэтому вполне понимаю, какое идет на него давление. Ммм, точно! Я же так и не успел рассказать ей о перевороте в стране Брагинского! Вот опять, наверное, истерику закатит. Опять попытается меня убить своими грозными кулаками и проклятьями, если только не... Хм... А что, если под видом доброй и щадящей Германии, я как бы скажу, что могу помиловать ее братца? Но при условии, что... Черт! Какое же условие придумать? Пожалуй, возьму самое скромное из всех, которое могу ей выдвинуть – просто мне отдаться. Только на сей раз, - а я намекну, обязательно намекну, - она должна будет меня ублажать, а не я ее. Еще никогда добровольно она не шла ко мне, но сейчас у меня есть превосходная возможность это исправить и наконец-то подчинить ее себе. И я эту возможность уж никак не упущу. Посмотрим же теперь, на что она способна не только в плане побега. Я пообещаю полностью увести войска от Ивана, но выполнять обещания, естественно, не буду. А ведь она, глупая, мне поверит. Поверит в любую ахинею, которую я ей наплету, лишь бы только оставил ее любимого братишку-подонка в покое. Разумеется, я его не оставлю, но поскольку отдал приказ на сегодняшнем собрании, - чисто в выгодных мне политических и военных целях, - я считаю, что уже выполнил свой долг обещания. Девка не узнает о моем вранье, тут я могу быть спокоен. Я снова приставил к ней пятерых, уже проверенных мною солдат в качестве охраны, и теперь она точно не сбежит. Ну, а если каким-то образом и узнает об обмане, то... будет поздно – свою часть договора она уже выполнит, а я смогу потом повеселиться реакцией этой обманутой девчонки.Прямо как бальзам на душу, да... С такими мыслями я давно уже сидел в комнате у Штраффа и даже не заметил боли в плече, пока тот делал перевязку – так сильно был увлечен разработкой своих планов, касавшиеся не только ведения войны. Первые пару минут врач что-то мне говорил, но я его не слушал. Видимо поняв, что его болтовня бесполезна, доктор умолк. Уйдя от герра Штраффа, заново перебинтованный, я направился к себе в комнату. Там сейчас, естественно, была и лежащая без сознания Беларусь. Хм, это хорошо. Я люблю, порой просыпаясь ночью от ужасных снов, видеть, как она спит. Смотреть на ее спящее, но даже во сне трагическое лицо, опущенные длинные черные ресницы – разве это не прекрасно? Я, стараясь как можно тише, отпираю ключом уже все четыре замка и аккуратно захожу внутрь. Дверь на этот раз еле скрипнула. Закрываю ее обратно на все замки.Поворачиваю голову, бросив взгляд на зеркало. Да, моя работа сохранилась. И как бы больно тогда мне не было притрагиваться к свежей ране, я стиснул зубы и закончил свой шедевр. Довольно улыбнувшись, представив себе реакцию Наташи, когда она увидит мои старания, я спокойно становлюсь напротив широкой кровати у стены возле огромного зеркала и слегка опираюсь о тумбу, скрестив руки на груди. Вид мне открывается просто шикарный – даже в лунном свете, что лениво заползает в единственное небольшое окно, я прекрасно вижу силуэт Арловской, ее черты лица, все тело. Я, слегка усмехаясь, смотрю на Наташу из своей «засады». Если на первый взгляд мне показалось, что она лежит спокойно, то сейчас я уже в этом засомневался. Она вдруг сильно зажмурилась, и я затаил дыхание, боясь, что могу ее разбудить. В том, что Арловская уже пришла в себя и спит, я был уверен на все сто. И тут... - Ив... Иван... Иван! Иван!!! – Ее резкий и громкий крик прорезал всю комнатную тишину. Право же, это было настолько забавно и неожиданно, что я не выдержал и засмеялся, уже не переживая и не боясь своим громким смехом разбудить спящую. Я смеялся и все никак не мог остановиться.Ее пальцы судорожно вцепились в одеяло и сжали его. Интересно, слышит ли она мой смех? И что ей снится? Я сопоставил ее крики с моими больными фантазиями. О, как же я надеялся, что Брагинский во сне девчонки проходит сквозь все круги ада, и с каждым этапом на его теле остается все меньше и меньше живого места. Эх, но это всего лишь мои мечты. Я же не знаю, какая иллюзия окутала ее мозг. И, судя по реальной ситуации, практически так оно и было. Теперь, наконец умолкнув, я впивался взглядом в белокурую Беларусь. Вот она вновь кричит. Опять зовет своего Ивана. Из ее закрытых глаз стекают слезы, спускаются по вискам и растворяются в светлых красивых волосах, впитываются в ткань наволочки на подушке... Она резко распахивает глаза, а я, приготовившись к предстоящей игре, тихо про себя усмехаюсь.