Кое-что о монстрах. (1/1)

Часть 2.С последним прочитанным предложением истаяли те жалкие крохи самообладания, что ещё удерживали в узде неуправляемую, дикую, почти первобытную волну гнева. Движения становятся резкими, механическими, кровь в висках стучит так громко, что её шум перекрывает даже редкие раскаты грома в темнеющем небе. Я всеми силами стараюсь заглушить клокочущий поток ярости, но выдержки снова хватает только на то, чтобы не разорвать ежедневник в клочья. С громким хлопком закрываю и прячу его обратно в шкаф, а затем со всех ног кидаюсь в прихожую, на ходу нащупывая в кармане джинсов ключи. Выскакиваю на улицу, намереваясь прямо сейчас лично навестить этих тварей и в красках продемонстрировать, что случается с теми, кто смеет посягать на то, что я по праву считаю своим.Машина, будто почувствовав моё настроение, хищно полоснула шинами по мокрой брусчатке подъездного пути. Я притапливаю педаль акселератора до упора в пол и только тогда понимаю, что в запале мчусь в противоположную сторону от школы. Рокот разъярённого рычания эхом прокатывается по салону, и я с удивлением опознаю его источник – самого себя. Усилием воли приказываю себе успокоиться и сфокусироваться на том, чтобы осторожно развернуть машину в нужном направлении. Со свирепыми стонами и подвываниями в ушах свистят порывы ветра, свободно залетающие в открытое окно вместе с мелкой дождевой моросью, но я не обращаю на них никакого внимания и уже поглощён перебиранием в уме всевозможных пыток и зверств, которыми приправлю общение с твоими ?друзьями?.Искалечу. Сотру с лица земли.Заставлю умолять о смерти, но ещё подумаю, стоит ли делать такой щедрый подарок трём малолетним подонкам, рискнувшим доставить тебе неприятности.Во взрослые игры, значит, решили поиграть? Такие смелые? Что ж, посмотрим, что вы скажете, когда из охотников превратитесь в самых настоящих жертв. В мою добычу. Я непременно расспрошу, как вам понравились ваши новые роли, если, конечно, к тому времени, когда я закончу, вы ещё сможете говорить.Четвертьчасовую дорогу преодолеваю в несколько минут. Припарковавшись у ворот школы, проскакиваю мимо курящего неподалёку сонного охранника, зябко кутающегося в форменную куртку сотрудника службы безопасности. Он что-то кричит мне вслед, размахивает руками, но я даже не оборачиваюсь. Взлетаю вверх по ступенькам парадного входа, пинком распахиваю тяжёлую резную дверь и оказываюсь в безлюдном вестибюле. Местами истёртый ковролин слегка пружинит при ходьбе, глушит звуки шагов, и мне отчего-то кажется, что натянутая тишина - плохой знак, что я уже безнадёжно опоздал. Отогнав эту бредовую мысль, быстрым шагом сворачиваю за угол и тут же налетаю на стройного темноволосого паренька в ярко-зелёной жилетке и с рюкзаком такого же цвета за спиной, показавшегося мне смутно знакомым.Кажется…- Рок Ли! – громко окликаю его по имени, искренне надеясь, что парень не распознает в моём тоне рычащие нотки. По тому, как и без того огромные тёмные глаза распахиваются ещё шире, понимаю, что надеялся зря и что выражение ужаса на его простодушном и открытом лице мне вовсе не мерещится. Могу представить, кого он видит перед собой, - кровожадного монстра с лихорадочным маниакальным блеском в глазах.- Д-д… Кхм. Да?..- Мой младший брат, Учиха Саске, твой одноклассник. Он остался на… дополнительные занятия, а я не могу отыскать его. Ты не в курсе, где он сейчас может быть?- Вы - брат Саске? – Ли заметно расслабился и окинул меня слегка оценивающим взглядом. – Э-э-эм, да, я видел его сегодня. Он, кажется, и сейчас тут…Проклятье!- Где здесь мужской туалет? – нетерпеливо меняю тему, не дав ему договорить.- Э-э-э… Туалет?.. – мальчик удивлённо изогнул массивные брови и с секундной заминкой махнул рукой в сторону лестницы: - Четвёртый этаж, южное крыло. Это последняя дверь в конце коридора. Вы сразу её увидите.Срываюсь с места, бросив через плечо дежурное ?спасибо?, быстро нахожу нужный этаж, стремительно преодолеваю узкий полутёмный коридор и врываюсь в уборную, даже не пытаясь утаить своего присутствия или хотя бы оценить обстановку. В первое мгновение в глазах темнеет от потрясения и бешенства.Грохот открывающейся двери, испуганной птицей отлетевшей в сторону и повисшей на ржавых пазах, заставил всех присутствующих замереть и обернуться ко входу. Загнанный в самый тёмный угол помещения, прижатый к стене, ты стоишь со спущенными штанами, а по обе стороны от тебя, словно сторожевые псы на посту, застыли два мучителя, мёртвой хваткой держа твои запястья в своих ручищах, как в кандалах. Распятый между ними, ты беззвучно вздрагиваешь, украдкой глотаешь слёзы и стараешься не смотреть вниз на третьего парня - смазливого недоноска, что так удобно, по-хозяйски устроился между твоих разведённых ног. Последние мои сомнения насчёт намерений этой троицы рухнули хлипким карточным домиком, когда, даже не изменившись в лице, последний ухмыльнулся и вызывающе неспешно облизал влажные губы.Это и есть Сай и его две шавки? Это и есть твои ?друзья?, малыш? Ничего, сейчас я познакомлюсь с ними поближе.Всё скопившееся напряжение и удушающая злость едкой волной проносятся по лёгким, царапают горло и ноющей болью стучат в пульсирующих висках. Твои бархатно-чёрные глаза на миг радостно вспыхивают, но на смену короткому просветлению приходит смущение и почему-то ещё больший страх. Отворачиваешься от меня и закусываешь нижнюю губу, а моё сердце болезненно сжимается, не находя поддержки любимых глаз.- Эй, приятель, ты что здесь забыл? Топай отсюда. Не видишь, занято, – первым приходит в себя высокий шатен с ленивым взглядом чуть прищуренных глаз и высоким хвостом на затылке. Его дружок, - крепкий, поджарый парень с небрежно надвинутым на глаза капюшоном тёмно-синей водолазки и яркими родимыми пятнами в форме клыков, симметрично расположенными на обеих щеках, - едва заметно кивает и с видимым удовольствием ещё сильней заламывает твою руку назад, отчего ты захлебываешься вздохом и мученически стонешь.Наверное, это и называется последней каплей. Всё, что происходит дальше, я осознаю с большим трудом, полагаясь, скорей, на спрятанные глубоко внутри звериные инстинкты, чем на логику и здравый смысл. Я ещё успеваю додумать предположение о том, что большой хищник всегда оказывается сильней даже целой стаи трусливых падальщиков, а в следующее мгновение двое самоубийц, удерживающих тебя за руки, поочерёдно протяжно взвывают, отброшенные мной в противоположную стену, безвольно сползают по ней и отключаются. Стремительно подскакиваю к третьему, интуитивно видя в нём плотоядного более высокого уровня, нежели двое других, и приподнимаю за шиворот куртки так, что его ноги начинают болтаться в нескольких сантиметрах от выложенного блекло-бежевым кафелем пола. Разворачиваю лицом к себе, упиваюсь отголоском животного ужаса, мелькнувшим в глубине чужих неестественно расширенных зрачков.- Лапы убрал, урод! Ты чё, бля, оглох?! Ну, точно, на всю голову обколоченный! Пусти, говорю!!Едва заметно кривлю уголки губ в хищной ухмылке, даже не замечая отчаянных попыток Сая высвободиться из моего захвата, - с тем же успехом он мог бы противостоять стихийному бедствию. Разочарованно порыкиваю сквозь намертво сцепленные зубы, отстранённо отмечая, что до полного удовлетворения моих тёмных потребностей ещё очень далеко, а твои обидчики оказались никчёмными слабаками. Чувствую на себе твой полный паники, измученный взгляд, распаляющий злость ещё больше.Ярость высушивает меня изнутри.Я желаю их смерти настолько сильно, что потребность в ней звенит в ушах, омрачая рассудок. Почти реально ощущаю во рту солоновато-стальной привкус его страха, и каждый мой мускул напряжён в стремлении утолить эту непреодолимую жажду.Я просто должен его убить.- Сука!..Как тряпичную куклу, перебрасываю обмякшее тело из одной руки в другую, уже приготовившись раскрошить череп подонка, размозжить его о ближайшую раковину, но тут сквозь багровую кипящую какофонию бешенства пробивается твой дрожащий, срывающийся голос:- Итачи, не надо!..Послушно замираю с поднятой рукой, в которой безжизненным мешком повис оглушённый Сай, и оборачиваюсь к тебе.- Пожалуйста, нии-сан, не надо… Оставь их, прошу тебя... Давай просто уйдём?..Твой голос звучит так потерянно и устало, буквально пригвоздив меня к месту, что голова начинает идти кругом не то от недостатка воздуха, не то от безысходного потока боли и вины, удавкой свернувшегося вокруг горла. Обхватываешь себя руками и медленно сползаешь на пол, продолжая беззвучно шевелить губами, а я вдруг внутренне спотыкаюсь о мысль, рельефно высеченную на трепещущих стенках сердца, - я просто не могу причинить им бóльший вред и устроить кровавую бойню у тебя на глазах. Я не могу заставить тебя смотреть на то, как из заботливого брата превращаюсь в бесконтрольного психопата. Эти мерзавцы заслуживают наказания худшего, чем смерть, но ты вступился за них, и это прочно связывает молчаливым обязательством. Как будто в подтверждение ловлю на себе растерянный, затравленный взгляд Сая, и на самой периферии сознания, там, куда каким-то чудом не дотянулись длинные щупальца страха и злости, вспыхивает неожиданно ясное, до озноба разумное умозаключение, которое рассудок вывел самостоятельно, пока остальная часть меня бесновалась – это не я тебя, а ты меня сейчас спасаешь. Ограждаешь от необратимого превращения в чудовище, в зверя, не достойного даже твоего мимолётного взгляда. Ты заслуживаешь большего – и уже только поэтому я обязан остановиться и всем сердцем надеяться, что это оправдание поможет мне не свихнуться, когда весь ужас произошедшего настигнет меня глухой отдачей и погребёт под собой.Брезгливо отбрасываю чужое дрожащее тело в сторону, боковым зрением замечаю, что двое других зашевелились с протяжными стонами, постепенно приходя в себя. Что ж, хорошо. Не хочу марать свои руки в их крови, они меня не интересуют больше. Ты важней всего – и жажды мести тоже.Подхожу ближе, словно боясь запачкать тебя, старательно вытираю ладони о штанины, стираю тактильные ощущения прикосновений к этим отбросам. Бережно приподнимаю с пола и наклоняюсь, чтобы натянуть на тебя мокрые брюки, заправить задранную сырую рубашку. На время отметаю прочь все вопросы – что произошло до того, как я оказался рядом, какого чёрта ты весь мокрый и как бы добраться до выхода, не разрушив по пути что-то ценное и принадлежащее школе, я попробую выяснить постепенно.Покончив с этим, максимально мягко, но настойчиво беру за подбородок и заставляю посмотреть себе в глаза. Читаю в агатовой глубине зрачков немую мольбу и обжигающее смущение, борющиеся между собой, и раздражённо вздыхаю про себя: тебе-то, глупый, за что краснеть? Это мне впору сгорать от стыда и малодушно прятать взгляд. Мы оба знаем, что сейчас я нужен тебе как никогда, во что бы то ни стало должен взять себя в руки и помочь тебе оправиться от шока. Стать, наконец, хотя бы туманным намёком на хорошего старшего брата.И видит Бог, я бы так и поступил, если бы не был всё ещё чертовски зол и напуган.Со страхом ожидаю уже, вероятно, надвигающуюся истерику, но даже в этом ты остаёшься верен себе, поражая недетской стойкостью, – молча отводишь глаза, и только плотно сжатые в тонкую полоску губы и мелкая дрожь выдают сдерживаемое напряжение. Убедившись, что физически ты в относительном порядке, подхватываю на руки, как малого ребёнка, другой рукой небрежно приподнимаю твой рюкзак, брошенный в угол. В последний раз окидываю взглядом теперь уже нелепые, бледные силуэты трёх несостоявшихся насильников и выхожу в коридор, прижимая своё сокровище к груди. Пытаешься вырваться, испуганной пичугой слабо трепыхаешься в моих руках, желая идти самостоятельно, но сейчас я просто не готов отпустить тебя. Я должен прижимать, чувствовать тебя каждой клеткой, и, возможно, хотя бы в этом случае смогу вспомнить, зачем мне нужны лёгкие. Бросив попытки выбраться из моих объятий, постепенно обмякаешь. Тонкие прохладные кисти рук обвивают мою шею, и я чувствую, как ты доверчиво утыкаешься покрытым испариной лбом в моё плечо. Шумно сглатываешь, а меня отчего-то не покидает ощущение, будто ты хотел что-то сказать, но буквально насильно оборвал себя до того, как намерение успело оформиться в слова.Смазанное мельтешение дверей и стен пустынных коридоров, чередующихся с редкими темнеющими провалами окон, давешний ковролин, пружинящий шаг, и мрачный взгляд ничего не понимающего охранника, проводивший нас до самого порога, – вот всё, чем запомнился мне выход из школы. В рекордно короткие сроки добираюсь со своей ношей к машине, бережно усаживаю на пассажирское сидение, попутно закидываю рюкзак на заднее. Быстро захлопываю дверцу со своей стороны, незаметно перевожу дух и поворачиваю ключ зажигания, стараясь не встречаться с тобой глазами. Невесомыми, нежными касаниями к пылающей, как в лихорадке, коже чувствую твой мягкий, внимательный взгляд, в котором разлито столько доверчивой теплоты и благодарности, что мне хочется одновременно рассмеяться от облегчения в полный голос, разбить кулаки о тускло мерцающую приборную панель и закурить. Монстр, сердито ворчащий внутри меня, решил поступить по-своему и, совершенно не заботясь о том, чтобы звучать чуть менее грубо и раздражённо, моим голосом отрывисто приказал:- Пристегнись.- Итачи...С утробным урчанием машина срывается с места, но даже сквозь рёв мотора я различаю окончание твоего вопроса.- Как ты узнал?..Молчу, не зная, что ответить. Признаваться в том, что я копался в твоих вещах и читал личный дневник, очень не хочется.- Почему ты мокрый?Вот так, вопросом на вопрос, неуклюже избегая прямого ответа. Нечестно, зато своевременно и взвешенно. Безопасно. И что-то подсказывает, что мне лучше не выяснять, для кого из нас эта ситуация потенциально опасней – для меня или для тебя.- Спортивная площадка. Они... Я ждал их там, когда начался дождь.- Ничего, больше не сунутся. Всё будет хорошо. - Уверенно киваю на свои слова, ярко представляя, что сотворю с ними в том случае, если они чего-то недопоняли с первого раза.Нечитаемым взглядом смотришь в пространство перед собой, а потом встряхиваешь головой, будто отгоняя неприятные образы.- Нии-сан?- Что?- Ты не ответил. Откуда ты узнал?Вот же упрямый мальчишка! И что прикажешь тебе на это отвечать?Ловлю украдкой твой вопросительный взгляд, призываю на помощь такое удобное сейчас раздражение и резко бросаю:- Помолчи немного, ладно? Позже об этом поговорим. И пристегнись, наконец!Физически ощущаю, как ты вздрагиваешь и весь сжимаешься, поспешно щёлкая ремнём безопасности. Пряча глаза, обхватываешь себя руками и отворачиваешься, не проронив больше ни слова. Внутри всё сворачивается в болезненный узел, восстаёт против такого с тобой обращения, но я лишь рассеянно отмахиваюсь от воплей совести. Мой счёт к самому себе и так уже неоплачиваемый, так что одним сумасбродством больше, одним меньше – какая разница? Впиваюсь взглядом в проносящиеся мимо огни встречных машин, фонарей, громоздкие силуэты щекочущих небо высоток, выступающих из сумрака. Тянусь за пачкой сигарет в карман куртки, сжимаю зубами гладкий фильтр, прилагая к этому немного больше усилий, чем нужно, и спешу вдохнуть знакомый терпкий запах любимого яда, хватаясь за это привычное занятие, как за спасательный круг, – хоть что-то же должно было остаться в этом чёртовом мире неизменным!Обратный путь показался вдвое длинней. Когда мы, наконец, подъехали к дому, почти полностью стемнело, но свет в окнах так и не зажёгся. Значит, родителей всё ещё нет. Тем лучше. Что-то объяснять им или притворяться, что ничего не произошло, у меня нет ни сил, ни желания.Войдя в дом и едва ли ни силком втянув тебя следом, включаю свет и впервые окидываю твоё тело долгим, оценивающим взглядом, ища видимые повреждения. И почти сразу понимаю, что делаю это напрасно.Зря, ох, как же зря...Я открыл рот, чтобы что-то сказать, да так и замер, жадно ловя воздух и скользя голодными глазами по тонкой фигурке.Ты действительно вымок до нитки. Спутанные смоляные пряди влажным ореолом облепили безупречную кожу лица и шеи. Форменный пиджак неловко зажат в ладони, а узкие брюки второй кожей облепили бедра, подчёркивая каждую линию, каждый соблазнительных изгиб самого желанного на свете тела. Нервно облизываю мгновенно пересохшие губы, когда мой взгляд замирает на том месте, где сквозь тонкую ткань мокрой белой рубашки выступили набухшие от холода соски.- Нии-сан?..Правильные решения, благие намерения и всё то, за чем я так долго прятался, упорно делая вид, что совсем не хочу тебя, схлынули неистовой волной, затопившей меня болью и возбуждением. Острое желание глухо отдалось в рёбра и стало такими очевидным, как если бы я громко заявил об этом вслух, сводя на нет годы кропотливой работы над собой.Интересно, ты хоть понимаешь, насколько соблазнителен?Я мысленно застонал.Спокойно, Итачи, не думай об этом. Такое уже было, и ты справился.В этот раз будет сложней. Просто немного сложней.