Глава двенадцатая: Враждебность проходит (1/1)

01.04.2017, суббота, вечер– Миша, у тебя есть хобби? – Здесь кроется какая-нибудь колкость? В честь Дня дурака ты решила меня разыграть? – Миша поднял голову от ?увлекательного? процесса растяжки: уже полчаса он пытается сесть на продольный шпагат. Мои сомнения в его способностях и прочности штанов были отвергнуты давным давно. – Нет, я и не думала над тобой подшучивать – мне действительно интересно: чем ты занимаешься в свободное время? Когда не ?выполняешь приказы?, – передразнила я его. – Наверняка же есть что-то такое… то, как ты отдыхаешь, например!Миша прекратил мучать свои суставы, сел прямо и задумался. Крепко задумался – мне даже показалось, что я услышала движение извилин в его голове. А, нет, ошибка, это папа на кухне чем-то гремит, да и наличие этих самых извилин…– Наверное… – Миша в растерянности почесал щёку, – наверное, моё хобби – это пить чай и смотреть телевизор.Во-о-от, что я сказала про извилины?…31.03.17, суббота, поздний деньТо, что я тоже участвую в сеансе психотерапии на правах больного, я поняла не сразу. А когда поняла – уже глубоко погрузилась в воспоминания. В этот раз Смирнов решил действовать от обратного – сегодня мы усиленно вспоминали четвертый и третий день, именно в такой последовательности. И это не Смирнов нам сказал вспоминать эти дни, он только предложил говорить ?всё, что в голову взбредёт?. Момент недоуменного молчания сменился тёплыми воспоминаниями утра четвёртого дня: Миша вполголоса повторил первые строчки того стихотворения. С этого момента (и моей невольной улыбки) недоумение и нерешительность прошли, для нас этот сеанс оказался совсем не в тягость.?Нас? – потому что в основном говорил Миша, а я сначала неосознанно поддакивала ему, потом меня прорвало, и я начала рассказывать о событиях этих двух дней наравне с Мишей. Именно в этот момент я поняла, что надо мной тоже проводят терапию. Забавно, но мне почему-то было всё равно.Рассказ шёл бойко, Миша просто повторял то, что говорил позавчера – почти по часам, но ещё более подробно. Меня неприятно удивили его методы борьбы с внутренним голосом – Миша закатал рукава куртки и показал нам парочку неглубоких, уже заживших порезов. По сравнению с тем следом от ножа бездомного, они не выглядят впечатляюще, но я всё равно обругала Мишу на чём свет стоит! На мои слова, впрочем, ему было наплевать: Миша внимательно выслушал только Смирнова, который почти полностью повторил меня. Без ругани и обвинений, правда, но смысл ведь тот же! Ну и чёрт с тобой…Как бы между делом, Смирнов спросил и меня – как я справляюсь с тяжёлыми воспоминаниями. Я призналась, что мне обычно везло – либо удавалось самой выдавить из головы эти страшные картинки, либо рядом был Миша, который… – …ну, можно сказать, помогал мне, мог встряхнуть или как-то ещё вывести на контакт, – ответила я, вызвав у него короткий смешок. – Справляюсь, в общем, разными методами – но не порезами своим же ножом!– Понятно, – я представила, что Смирнов кивнул за нашими спинами. – Это хорошо. – Что ?хорошо?? – напряглась я. – Я обязательно объясню вам чуть позже, не оборачивайтесь, – его голос, даже изменённый наушниками автопереводчика, успокаивал, – Михаил, скажите пожалуйста, почему на самом деле вы были вынуждены убить этих наёмников в пиццерии? Причину ?на самом деле? Миша не назвал, опять взяв на себя вину за эту безобразную сцену. Смирнов в ответ ему заметил, что ?лгать старшим по званию – нехорошо?. Не очень поняла – в каком смысле ?звание?? Может, ?звание? – это ранг? Как в будо*, четвертый кю или второй дан, например? Миша пристально поглядел на меня и пожал плечами, типа ?всё, отмазки у меня кончились?. Не удивлюсь, если я на самом деле прочитала его мысли – может это действительно массовый психоз, симбиоз, поллиноз и ещё куча умных слов? Как было ?на самом деле? рассказала все же я. В отличии от Миши – я не стремилась оправдать ни свои, ни его действия – за что Смирнов меня даже похвалил. И не только меня – действия Миши он назвал ?единственно адекватными в такой ситуации?. Спорить я не стала, а Миша только спросил об этом русском командире наёмников. Смирнов ответил уклончиво, без конкретики – да и мне не очень хочется знать, кто и как там будет ?разбираться?. Тем более, что слова ?военная контрразведка? и ?пункты вербовки? мне ничего не говорят.В отличие от Старика, саму историю и конкретные детали ночной схватки Смирнов не подвергал сомнению. Может, потому что это сеанс психотерапии, а не допрос – или в этот раз мы рассказывали настолько точно и детально? Мне повезло, и порез от меча не превратился в широкий и длинный рубец, который придётся всю жизнь замазывать тональником, чтобы люди не пялились мне на челюсть. Мысленно, я даже сказала Мише ?спасибо? – он буквально спас моё лицо: грамотно обработал ранку и пластырь хорошо приклеил. Кстати, вторая ранка – след от его укуса – тоже постепенно исчезала. Сегодня даже не пришлось её обрабатывать – только перевязать свежими бинтами. Третий день мы тоже негласно решили рассказывать вместе, но Миша вдруг начал через слово повторять извинения за задержку в бане – так часто, что об этом ему сказал сам Смирнов. Я решительно согласилась: – Это действительно была необходимая остановка – и ты смог хотя бы немного выспаться. К тому же нет ничего плохого в том, чтобы отдохнуть в ваннах, и никогда не было!Смирнов негромко засмеялся, Миша только пожал плечами. Спорить ему, видимо, не с чем. – Кстати, Михаил – как обстоят у вас дела со сном? – спросил Смирнов, как только Миша пересказал какие именно фокусы он показывал мне вечером. – Есть какое-нибудь улучшение? – Первая ночь прошла прекрасно, – хмыкнул Миша. – Я вообще ничего не видел. Сегодня – уже кошмары, но я смог выспаться. – А Голос? – спросила я. – Со вчерашнего вечера опять активен, хотя ночью обошлось без него. И сейчас почему-то молчит… – Миша удивлённо поглядел по бокам. Зачем, разве он не у тебя в голове?– А вот это пошёл эффект психотерапии, – ответил Смирнов. – Можете обернуться, сеанс закончен. – Так быстро? – не поверила я, но всё же повернулась в кресле лицом к нему. – И почему ничего, вроде бы, не изменилось? – А вы и не должны ничего особенного заметить. В отличие от Михаила вы, Казама-сан, не страдаете острым психотическим расстройством. – Шизофренией, проще говоря, – пояснил мне Миша, севший лицом к спинке стула. – Нет, именно острым психотическим расстройством, – Смирнов поднял палец вверх. – Возможно, с симптомами шизофрении, но это именно расстройство, а не сама шизофрения. – А какая разница? – спросил Миша. Смирнов пустился в объяснения, и это заняло ещё минут десять. Сначала он заговорил медицинскими терминами, но после того как мы с Мишей многозначительно переглянулись, он перешёл на нормальный и понятный язык. Разница оказалась во времени: диагностировать шизофрению можно только после трёх месяцев наблюдения у врача. Симптомы же шизофрении, о которых говорит Смирнов, проявляются у Миши в виде неконтролируемого внутреннего голоса и галлюцинаций. Но прогноз он дал хороший:– Это отличный показатель вашей мотивации вылечиться, Михаил: вы осознаёте свою проблему и хотите, чтобы вам помогли. – Очень хочу! – быстро закивал тот. – На всё готов для этого!– А разве так вообще бывает? Разве психически больные люди способны осознавать свою болезнь? И что же со мной тогда? – я завалила Смирнова вопросами, так что он даже вскинул руки в шутливом защитном жесте. – В практической психиатрии бывает по-всякому. У вас, Казама-сан, просто сильный шок, который испытывают люди, которые попали на войну. У тех, кто продолжает сражаться на передовой, такой шок переходит в хроническую стадию – это называется пост-травматическое стрессовое расстройство.– А что, если у Миши как раз такое расстройство? Он ведь постоянно сражается, – заметила я.Миша отрицательно покачал головой.– Нет, я вернулся из Сирии несколько месяцев назад и всё это время провёл в… в России, вообщем.– Кроме того, я не вижу у Михаила симптомов этого расстройства. И будьте уверены, Казама-сан, – Смирнов доверительно улыбнулся мне, – у вас только шок, безо всяких расстройств. Кроме того, вам условно повезло: вы не сильно пострадали физически, поэтому я уверен, что вы быстро справитесь. Если, конечно, вы будете вести себя правильно, и не полезете больше под пули и взрывы. – Не полезу, никакого желания у меня нет, – действительно, даже сейчас, вспоминать эту бойню мне всё ещё очень неприятно.Каждый раз в сердце будто пробирается мерзкий холодок, который сковывает дыхание на секунду другую.– С Михаилом же ситуация гораздо сложнее. Поймите, почти каждый случай уникален и достоин отдельного описания, но всё же мы, психиатры, можем дать некоторую общую классификацию – и согласно ей, случай Михаила мне известен и вполне поддаётся коррекции. Именно коррекции, не лечению, – Смирнов помрачнел, – ведь я не могу дать вам 100% гарантии того, что приступ не случится у вас через десять, двадцать, тридцать лет. Но снять симптомы – и шизофрении в первую очередь – мы можем. – Каким образом? – Миша стал само внимание. – Двухнедельным курсом приёма нейролептиков, – развёл руками Смирнов. – На галоперидол меня хотите посадить? – явно погрустнел Миша. – Ну почему же, типичные нейролептики – это старые методы, есть кое-что поновее, атипичные: клозапин, рисполепт…– А может вы остановите этот парад незнакомых слов и объясните мне нормальным языком? – вклинилась я.Русские переглянулись и как-то удивлённо посмотрели на меня. – Тебе-то на кой чёрт? – довольно резко спросил Миша. – Это я колёса жрать буду, а не ты. – Какие ещё колёса? Автомобильные?!– Старший сержант использовал жаргонное слово, он имел ввиду препараты-таблетки, названия которых я перечислил, – отсмеявшись, пояснил Смирнов. – Устройство всё же не способно на такие высоты перевода. Я поясню, если вам на самом деле интересно: препараты, которые будет принимать Михаил, называются атипичными нейролептиками – их задачей служит снижение активности импульсов головного мозга. – Проще говоря, они делают из человека овощ с нулевой реакцией, – грустно хмыкнул Миша.– Это миф, – твёрдо и уверенно ответил Смирнов. – ?Проще говоря? они не дадут ночным кошмарам Михаила и этому его ?Голосу? вырываться наружу в форме агрессии или истерии. Если принимать эти препараты в правильной дозировке, конечно, а вот и она, – Смирнов протянул Мише пару листков бумаги и небольшой контейнер, очевидно, с таблетками. – Принимайте по таблетке на ночь или в случаях резкого психоза. Но не больше одной, препарат я вам выдал мощный.Я мельком заметила, что на нижнем листке текст был набран кандзи и каной.– Да, второй листок для Казамы-сан, – утвердительно кивнул Смирнов в ответ на наши удивлённые взгляды. – Вам препараты действительно не нужны, но я прошу вас проследить за тем, чтобы Михаил не забывал их принимать. И в случае психоза – я прошу вас помочь ему принять препарат, – его нехорошая улыбка объяснила мне, в каком смысле ?помочь?. – Прошу вас, как наставника Михаила. – Вот здесь проблема! – чуть не крикнула я о наболевшем. – Он отказывается воспринимать меня, как своего учителя! – Стукач ты, Казама, – с досадой хмыкнул Миша и отвернулся. Переводчик барахлит, что ли? Слово такое странное, я даже не сразу поняла, а вообще-то…– Сам такой, и даже хуже! – хоть по отношению к Мише ?стукач? и несправедливое определение, но какого чёрта он обзывается?!– Что именно не так? – Смирнов мягко остановил зарождающуюся перепалку, переключив на себя внимание.– Миша в упор не понимает моих методов обучения – как будто он совсем де… эм… как будто он начисто лишён даже зачатков интеллекта! – выкрутилась я под мрачным взглядом Рэйджи. – Но вместе с тем он отлично способен выполнять приёмы, у него даже есть навыки рукопашного боя! Но вместо того, чтобы объяснить откуда они, Миша наотрез отказывается рассказывать о своём прошлом! Я понимаю, что ему тяжело от любых воспоминаний, но почему он не может рассказать мне хотя бы о том, где и у кого он научился всему, что знает?!– Потому что ответ я тебе уже дал – в армии! – простонал Миша, опустив голову на спинку стула. – Я служу почти 8 лет – за такое время можно очень многому научиться, даже если просто изо дня в день топтать сапогами плац! – Вот и воспринимайте додзё Казама как плац, товарищ старший сержант, – опередил меня Смирнов. – Изучение восточных боевых искусств очень формализовано, и состоит из повторения и заучивания определённых приёмов. Это сильное упрощение, простите, Казама-сан, – он предупредительно поднял руку, – я сказал это специально, чтобы Михаил понял правильно. Вы ведь подошли к изучению техник?– Вплотную! – кивнула я. – Миша как раз освоил три основные схемы – ?треугольник-круг-квадрат?, причём именно так, как я и говорила – неосознанно, ведь он сам признал, что учился… как это… штыковому бою? – Может, физически я и освоил, но вот умом… – Миша задумчиво пошкрябал зарастающий щетиной подбородок. – А умом и не надо, товарищ врач полностью прав. – Ну раз так, и если внутренний голос Михаила больше не беспокоит – вы оба свободны, – Смирнов развёл руками в стороны. Чего? Так просто и быстро? Наверное, он заметил что-то такое на моём лице, и добавил, прежде чем я успела снять с себя автопереводчик:– В качестве напутственного совета, Михаил, Казама-сан – постарайтесь убавить негатив между вами. Я не приказываю вам стать друзьями – но чем больше позитивных моментов будет в вашем общении, тем легче и быстрее вы справитесь со своими проблемами. Ваше прошлое, Михаил, это действительно ваше собственное дело, и вы никому не обязаны его рассказывать – но постарайся правильно понять Казаму-сан. А вы, в свою очередь, не будьте так настойчивы.–…х-хорошо, я постараюсь, – через небольшое усилие ответила я. – Так точно, – бесстрастно кивнул Миша, и, немного помявшись, протянул Смирнову руку. – Спасибо. Тот пожал ладонь Мише и немного удивлённо посмотрел на мою, но быстро сообразил, и я тоже удостоилась рукопожатия. С сожалением пришлось отдать Смирнову автопереводчик. Это классная вещь, но даже просто активно двигаться в ней невозможно, не говоря уже о тренировках. Домой добирались в молчании – слишком многое надо было разложить по полочкам и усвоить. Зато когда мы доехали – Миша громогласно потребовал немедленно продолжить тренировки. Громогласно – в смысле он заявил об этом на весь дом, с той же мрачной решимостью на лице, уже ставшей для меня… привычной, что ли? Папа, с хитро улыбаясь, показал мне чек из банка – оплата поступила сегодня в обед, в полном объёме – отлично! Мы с папой чуть не пустились в пляс, но меня окликнул Миша, уже переодетый в айкидоги. Зря я тогда порадовалась этому подобию энтузиазма – и нет, не потому что он опять начал тупить. Совсем нет, Миша как будто разлепил глаза и уши. Просто эта тренировка выжала меня досуха. Начали мы с повторения ?треугольника-круга-квадрата?, и Миша смог-таки понять, что я имела ввиду. Он даже сделал вольный смысловой перевод: ?Этими геометрическими фигурами мы создаём себе рамки, в которых мы выполняем приёмы?. Я поправила последнее слово на ?техники? и одобрила такой перевод. Вслед за этим, мы перешли к изучению ката – но сразу же найти определение этому понятию Миша пока не сумел. Зато он фантастически быстро и точно сумел повторить за мной все эти базовые ката и выполнить их самостоятельно. Его метод странный, но вполне рабочий: перед тем, как сделать самому, Миша просит меня пять раз подряд исполнить нужную ката – и сразу же начинает повторять. По десять, двадцать, да хоть по пятьдесят раз, пока все его движения не становятся почти эталонными. Он невероятно точно копирует меня – и мне даже немного завидно! Впрочем, в точном копировании нашлась и ошибка – когда Миша с моей помощью выполняет некоторые бросковые техники, его руки двигаются слишком медленно, и он не успевает ухватить меня за ворот или рукав уваги. Неудачные попытки порядком разозлили Мишу, распаляя его желание выполнить технику лучше и чище, но он отверг все мои попытки предложить ему отдохнуть. Единственный раз, где-то в середине тренировки, Миша попросил небольшой перерыв, в ходе которого выдал довольно странную просьбу – ?составить команды на японском языке?. В ходе недолгого обсуждения я выяснила, что он от меня хочет: – И что эти ?делай раз!?, ?делай два!? и прочее должны означать? – Эти твои ?ката? – как строевая подготовка в армии, – пояснил Миша. Он сел сбоку от меня, прислонившись спиной к стенке. – Даже в современной армии солдат учат ходить строем, шаг в шаг. Все для того, чтобы приучить их к повиновению командирам, к дисциплине. Изо дня в день, точно соблюдая равнение и темп. В этом нет ничего плохого… – Миша хмыкнул, – за исключением невероятной скуки, холода или жары, пока часами стоишь на одном месте или ходишь квадратами. Так вот, довольно просто получается выполнять ?ката? по команде – и если много раз повторить, эти движения станут привычкой. – Вот, ты нашёл очень точное определение! Молодец! – Не перехвали меня, зазнаюсь, – Миша улыбнулся мне, необычно светло и искренне. И очень заразительно – я улыбнулась ему в ответ.Отдохнуть ещё немного он всё-таки отказался – даже сделать перерыв на обед. Я люблю тренировки, даже в повторении давным-давно заученных техник всегда можно найти новые грани развития, но то, что делает Миша… К вечеру мой голос пропал. Команды уже плавают у меня перед глазами, я могу говорить только шёпотом, а Миша все также непреклонно продолжает повторять ката. Из раза в раз, точь в точь. Его метод выглядит чрезмерным и бессмысленным – это ведь просто заучивание движений без попытки осознать их смысл! Я попробовала указать ему на эту бессмысленность, но Миша упорно продолжил гнуть свою линию:– Чёрт, у меня осталось меньше двух недель на выполнение приказа! – в кратких перерывах между ката прохрипел он. – Я должен учиться со скоростью урагана!Я плюнула на всю свою наставническую гордость и села на пол – Миша не возражал и не требовал от меня дотошного контроля. Эта пытка продолжалась до тех пор, пока дверь в зал чуть-чуть отодвинулась. В проём заглянул папа: на его лице ясно читается негодование, он одними глазами указал на часы над дверью. Они показывают вполне ожидаемые цифры – 21:13.– Пап, может хоть ты скажешь Мише остановиться? – тихо взмолилась я. – Честное слово, я его готова сегодня же аттестовать хоть на 3-й кю – но он ведь не сможет объяснить ни одного из 7-ми принципов айки! Не говоря уже о ката – он просто заучивает движения, не думая об их смысле и назначении!– Давай я взгляну… – папа зашёл в зал целиком и сел рядом со мной. – Михайру-сан, pozhaluysta – pokazhite mne vse ката, kotoryye vy segodnya vyuchili!По единственному слову я поняла, что сейчас будет, и приготовилась ещё десять минут глядеть на отточенные движения Миши. Нет, он тоже устал – я вижу его лицо, покрытое потом; вижу, как постепенно замедляются его руки и ноги, но точность и правильность выполнения ката растут с каждым часом тренировки. Это действительно ураганное развитие. Только голос разума в лице папы заставил Мишу прекратить эту пытку. Папа высоко оценил старания моего ученика и не поскупился на похвалу мне – и эти тёплые слова компенсировали мне все семь часов тренировки. Морально, по крайней мере. Но к похвале папа добавил и критику – я совсем забыла про укеми*! С тактики защиты самого себя и надо ведь начинать! Тоже мне ?мастер Казама?! Ну ничего, завтра этим и займёмся…Поздний ужин прошёл в молчании, разве что под конец я предложила Мише добавку – уж очень выразительно он смотрел в свою опустевшую тарелку. А может, он просто очень устал, и это был взгляд сквозь стол? В любом случае, от ещё одной порции риса с ростками бамбука он не отказался. Я уступила ему право первым сходить в душ, но и сама от этого удовольствия не отказалась. Миша оказался человеком совестливым (в отличие от меня), и воду расходовал экономно. Этот долгий день закончился на хорошей ноте – одевшись в тёплый толстый махровый халат и накрутив на голову полотенце, я вышла в коридор и увидела, как Миша вышел из кухни, запил таблетку водой и пошёл к лестнице.– Молодец! – я показала ему большой палец. – Так держать!Миша будто бы не заметил, но в последний момент я увидела слабую улыбку и ответный жест – он помахал мне рукой. На следующее утро, открыв дверь на кухню, я увидела папу и Мишу сидящими за столом. Мужчины, очевидно, ждут завтрака – ну или меня, чтобы этот завтрак ?приготовился?. Традиционно, в нашей небольшой семье, этим занимаюсь я. Обед мой обычно состоит из бенто, которое я тоже готовлю утром, а ужин – обязанность папы. Ничего серьёзнее, чем омлет, я на завтрак обычно не готовлю, поэтому папа и Миша довольствовались именно омлетом. – Спасибо, всё было очень вкусно, – Миша отнёс посуду в раковину и пошёл, очевидно, в зал. Интересно – ему правда нравится, как я готовлю, или это просто привычка так говорить? По Мише понять это сложно…Эта тренировка отличалась от вчерашней, но не очень сильно. Режим остался тот же: изнурительное повторение одних и тех же движений, бесконечно долгое приведение укеми в эталонный вид, в почти полное копирование моих движений. Разница оставалась в самих техниках, укеми – это чистая физика защиты и правильного падения. Миша с легкостью понял всю систему движений и с самого начала делал только пару ошибок, свойственных новичкам – падение на локоть, например. ?Кувыркаться?, по выражению Миши, он мог до бесконечности – его вестибулярный аппарат превосходно справлялся с плавными движениями тела вокруг своей оси. А я опять осталась без обеда. Тогда-то, ближе к ночи, пока Миша тем же ураганным темпом пытался увеличить свою гибкость и сесть на шпагат, мне и пришла в голову мысль спросить его о хобби…01.04.17, суббота, вечер– Ты хочешь сказать, что единственный час в день, когда ты свободен от службы, ты тратишь на чай и телевизор?! – ужаснулась я. – Нет, телевизор солдаты смотрят 40 минут, дальше мозги плесенью начинают покрываться, – огрызнулся Миша. – Вообще мой рабочий день длится, по правилам, 10 часов – с 9 до 19 вечера, из них – один час на обеденный перерыв. Так было, по крайней мере, – он опять помрачнел, но за таблетками бежать вроде бы нужды нет. – Отличные условия для работы! – попыталась я ободрить его. – В Японии на целый час дольше, плюс к тому на работу всегда нужно приходить за 15-30 минут раньше, представляешь?!– С 9 до 19 – это в идеальных условиях, – скептически хмыкнул Миша. – Я жил в казарме, то есть, не в собственной или съёмной квартире, а в военном общежитии. В этих условиях, мой рабочий день начинается в 6 утра, – заметив мой вздох изумления, он только кивнул: – Да, с самого подъёма утром. Зато я не плачу за жилье и еду.– Это… вполне достаточная компенсация, – подумав, согласилась я.– Бывают такие дни, что я… мм… ?работаю? круглосуточно, и это случалось даже не на… – он вздрогнул, но закончил предложение: – даже не на войне. – И всё же, разве можно отдыхать просто смотря телевизор с кружкой чая в руках? – не сдавалась я. – И как это вообще совмещать – чай и телевизор?! – Что ты привязалась ко мне с этим телевизором? – Миша пожал плечами. – Я вообще ненавижу смотреть телевизор, мне… другие вещи нравятся, – он отвёл взгляд. – Какие же? – я вовремя вспомнила, что мой интерес вызывает у него недоверие, и сделала бесстрастное лицо. Или его подобие, зеркала рядом нет.Миша хотел было вновь отбиться от меня фразой ?Твоё какое дело??, но явно вспомнил слова Смирнова – потому что и мне они пришли на ум. А ещё наверняка догадался, зачем я вообще его донимаю вопросами – Миша сам давно понял, что все типы укеми он делает великолепно, и мне больше нечем его занять на сегодня. – Смеяться не будешь? – буркнул он сквозь зубы, с ясной угрозой в голосе. – Говорить буду откровенно, честно – как Смирнов просил.– Нет, обещаю, – я торжественно приложила руку к груди. – Рассказывай!– Я… В свободное от службы время я читаю французские романы и делаю игрушки из дерева и металла, – нехотя ответил Миша, смутившись и отчётливо покраснев. #Будо – современные японские боевые искусства. Это общий термин, под который подпадают все японские боевые искусства, которые практикуются и преподаются на сегодняшний день. Двусоставное слово, бу – ?бой, боец, воин? и до – ?путь?, соответственно общий перевод – ?пути боя?, ?боевые пути?, ?путь воина?.#Укеми – самостраховка при падении, в целом – методы и практики правильного падения. Исключительно важная часть боевого искусства, так как укеми учит не только защите самого себя от лишних травм, но и является частью тактики боя. ***02.04.17, воскресенье, день– Ты хоть представляешь себе сколько стоит это мясо?! – Казама затравлено огляделась вокруг, когда мы подошли к выходу из мясного отдела какого-то крупного супермаркета. Японцы, мать их так. Какие-то полунищие дикари, а не высокотехнологичная нация! Ради того, чтобы купить несчастный кусок баранины, нам пришлось ехать в другой город! Номинально другой, как по мне этот ?Кобе? ничем не отделён от Осаки – хотя Казама сказала, что по пути мы проехали ещё три города. А так вообще-то далеко ехать не пришлось – всего километров тридцать. – Да, прекрасно себе представляю, потом что уже почти купил его, – я вновь глянул на контейнер с килограммом баранины, который буквально пару минут назад принял из рук напыщенного продавца в каких-то старомодных шмотках на английский манер. – И тебя это не должно волновать – за всё плачу я. – Миша, может не…– Так, это был последний необходимый ингредиент?… – я достал из кармана куртки листочек, пробежался по нему глазами и положил его обратно. – Ну, почти последний. Всё, теперь идём к кассе, расплачиваемся и возвращаемся в Осаку, время дорого – плов готовится небыстро!…01.04.17, суббота, вечерКазама не засмеялась. Она, скорее, глубоко задумалась – минуты на три – прежде чем резюмировала:– Честно говоря, не вижу ничего смешного в твоих хобби. – Правда? – я недоверчиво посмотрел ей в лицо, но Казама, похоже, и правда не собиралась надо мной смеяться. – Правда, – кивнула она. – Я никогда не читала французские романы, только слышала от своей подруги, что они интересные. А разве русская литература не должна тебе нравится больше? – Почему это? – ещё больше удивился я.– Ну… – Казама опять задумалась. – Это же литература твоей родной страны, к тому я же слышала от папы, что она очень… как это слово…– Душевная? – подсказал я первое пришедшее на ум. – Именно! Какое сложное английское слово! – фыркнула она, улыбнувшись.– Очень часто встречается при описании русской литературы, – я усмехнулся в ответ. – Она мне тоже нравится, да. Но не вся – некоторых авторов я просто не понимаю, кто-то мне очень нравится – а чьи-то книги я даже в туалет с собой не возьму. Почти такая же ситуация с французской литературой – я люблю книги всего нескольких авторов, причём некоторые их современники мне наоборот совсем не нравятся. Почему я этого немного… мм… – я задумался над правильным словом, но всё же продолжил честно: – я стесняюсь: французские романы ошибочно считаются книгами для неженок и вообще дамской литературой – что в корне неверно! Хотя, в плане литературы – я простой потребитель, а не эксперт или исследователь. Я читаю только потому, что мне нравится читать. Кхм, да…Едва заметил, как меня понесло, но все же остановился – к сожалению Казамы, которая внимательно меня слушала. Не дождавшись продолжения, она неуверенно заёрзала под моим взглядом, но почти сразу вернула себе уверенный вид:– В твоём втором хобби тем более нет ничего смешного, – она развела руками. – Кстати! Оно как-то связано с твоими способностями в ремонте техники? – В некотором роде… – неуверенно ответил я, так как совсем не понял, к чему она ведёт. Но Казама тут же пояснила:– Помнишь, когда ты чинил машину тому дяденьке на дороге? Ты сказал, что умеешь чинить велосипеды!– Уже завтра, ладно? – я прикрыл ладонью рот и зевнул. – Сейчас я уже очень хочу спать. – Даже не пришлось упрашивать? – Казама удивлённо уставилась на меня. – По старой дружбе сделаем, – я встал и потянулся. Меня всё же немного мутит, переборщил я с этими кувырками-укеми. Хотя практическая польза в них очевидна. – А мы друзья?… – тихонько спросила Казама. Она выглядит взволнованной и как будто сбитой с толку, или мне показалось? – Не принимай близко к сердцу, – хмыкнул я, – это было русское выражение в прямом переводе. Но велосипед я твой починю, так и быть. А сейчас я иду в душ и спать, спокойной ночи. – А как же ужин? – Посмотрим, сначала в душ, – пошатываясь от усталости, я побрёл к выходу из зала. В этой усталости есть и приятные моменты – за три дня в гостях у моих добрых хозяев я вывел вполне работающий алгоритм: если вкалывать на тренировке до холодного пота, то кошмары сниться не будут. И Голос будет молчать, чудно, чудно. Хотя… может это так действуют нейролептики, и тренировки тут ни при чём?Холодный душ, тихий мат в попытке быстро доскакать до полотенца, обтирание им до красной кожи. Тоже алгоритм, тоже работает. А вот голова не работает, потому что сменную одежду я взять забыл. Придётся топать наверх в потном и вонючем кимоно. Нет, не придётся: отодвигаю дверку и вижу на полу аккуратно сложенные камуфляжные штаны и футболку. Мило, очень мило, Казама.На ужин я всё-таки пришёл – и не пожалел. Казама-старший приготовил японскую пиццу, на вид почти такую же, как в той злополучной забегаловке. Как она называлась-то?…– Окономияки, – подсказала Казама. – Что, у меня на лице вопрос написан? – я присел на подушку у стола. – Да, причем почти буквально, и их сразу несколько, – она улыбнулась и протянула мне тарелку с палочками. – Спасибо, – кивнул я. – По какому случаю угощение? Казама удивлённо приподняла брови и что-то спросила у отца. Тот ответил – сначала ей, а потом мне:– Нет, никакого праздника сегодня нет, Михайру-сан. Окономияки – блюдо вкусное, и разговаривать во время еды у меня привычки нет, поэтому я ем, не отрываясь от процесса. Тем временем, мастер Казама что-то рассказывает Коротышке про Россию – видимо, в японском этикете болтовня за столом не является чем-то предосудительным, а смысл я и так понял по отдельным словам. – Какой у тебя второй вопрос, toowarishsch? – порядком исковеркав слово, спросила Казама, широко улыбнувшись.– Ты не в армии, можешь не стараться, – я подцепил палочками ещё один кусочек и положил на тарелку. – Даже не буду удивляться, что ты вновь заметила – а вопрос у меня такой: как в Японии празднуют возращение домой и празднуют ли вообще? Казама перевела вопрос своему отцу, и у меня вдруг появилось достаточно времени, чтобы как следует и не торопясь поужинать: японцы начали о чём-то активно и громко спорить. Неожиданно. А мне в голову пришла интересная мысль. Вообще, когда моя голова не забита погаными образами погибших сослуживцев, взрывами, голосами или ещё каким дерьмом, хорошие и умные мысли так и стремятся попасть в неё. В голову, то бишь. Несмотря на упорные попытки Коротышки выбесить меня своими ?медвежьими услугами? и вполне очевидную жажду наживы мастера Каташи, я всё-таки очень благодарен этим людям. В том смысле, что в ответ на искреннюю заботу Казамы и готовность услужить Казамы-старшего, я точно обязан сделать что-то хорошее в их адрес. Я ведь совсем без иронии называю их ?мои добрые хозяева?, эта же благодарность и есть та причина, по которой я завтра починю ?велик? Коротышки. Обязательно починю – делов-то? – Ну, если мы оба тебя правильно поняли, ты хочешь как-нибудь отметить моё… ой, то есть, наше возвращение в Осаку? – спросила меня Казама. – Именно так, – я отложил палочки в сторону. – Если вы не против, разумеется. – Я за! – она задорно подняла руку вверх. – Отличная мысль, Миша!– Кто бы сомневался, – усмехнулся я. – А вы, мастер Каташи? – Я тоже, – кивнул он. – Я ведь правильно понял, что завтра тренировки не будет? – спросил я своего непосредственного (во всех смыслах) мастера. – Именно так, – она вздохнула, уткнулась лбом в столешницу и негромко, жалобно простонала: – У тебя совершенно ненормальный режим тренировок…– У меня есть свои причины, – сдержанно ответил я. Казама намёк поняла. Или сделала вид, что поняла. – А по поводу того, как отметить… Скажу откровенно и прошу понять меня правильно, – я повторил это на русском и доверительно улыбнулся обоим. – Я не уверен, что своими идеями я не нарушу правила японского этикета, поэтому я предлагаю выбрать вам – как провести завтрашний вечер, – я вновь перевёл свои слова, в этот раз для Казамы, и развёл руками. Не имею ни малейшего представления о том, как развлекаются японцы. И зря я предложил им решать, кстати говоря. Эти двое, дщерь и отче, опять начали рьяно спорить. Не знаю уж, это их семейная традиция, или такая национальная японская особенность? Сначала за их перепалкой наблюдать было даже весело – экспрессивная Коротышка и флегматичный мастер Каташи попеременно переходили в наступление друг на друга. Без рукоприкладства, но жестикулировали и кривлялись они активно. Потом это стало напрягать. Моменты семейной идиллии меня радуют только в качестве большого исключения. Они… они мне непривычны, непонятны, и вызывают… зависть, что ли? Особо разбираться я в этом не хочу. Может, поэтому я никогда не смогу посмотреть в глаза родителям, вдовам и детям моих подчинённых?…– Так, стоп! – скомандовал я всем троим: японцам и себе самому. – Я так понял, мастер Каташи, что к единому мнению вы вдвоём не придёте, да? Значит, втроём – тем более. Поэтому предлагаю принять единственно правильное решение. – Какое? – спросила Казама, которой сразу же всё перевели. – Передать организацию завтрашнего торжества мне. Мне кажется, что вы оба будете спорить до завтрашнего дня, и не придёте к общему решению. – Но что именно ты хочешь предложить? – спросила она. – Довериться мне, для начала, – я встал и взял тарелку. – Спасибо, всё было очень вкусно. Решать вам – довериться мне или спорить дальше, а я пока пойду спать. Да, чуть не забыл… – я взял стаканчик и наполнил его водой из под крана. ?Колесо? без воды не подействует. Со стороны я, наверное, веду себя очень нагло и невоспитанно. Хотя нет, почему ?наверное?? Так оно и есть: на следующее утро, после завтрака, пока Коротышка выкатывала свой велик из комнаты, она мне прямо так и заявила:– Знаешь, Миша, твоя прямота – это очень круто, но ты вчера был слишком резким! – У меня есть весомые причины, – я взялся на руль ?велика? и покатил его на выход. – Во-первых, прямота – лучшая стратегия для решения сиюминутных вопросов, – видя её непонимание, я объяснил: – Сиюминутных – то есть тех, которые нужно решать прямо сейчас. А во-вторых, как долго вы бы дальше спорили, до бесконечности? – Ну… – Казама придержала входную дверь, чтобы я и велосипед смогли протиснуться на улицу. – Мы просто пытались выбрать самый лучший вариант. Но ты прав – ничего бы не вышло, особенно с твоими увлечениями. Ой, фу, опять ты дымишь! – Пока я курю – я добрый, – напомнил я, власть затянулся последней сигаретой из предпоследней пачки, и прислонил велосипед к ?Ласточке?. – Так, теперь мне нужны инструменты, надеюсь, в багажнике есть подходящие. А что не так с моими увлечениями? – И куда бы ты предпочёл пойти – в библиотеку или мастерскую? – Коротышка улыбнулась и помогла мне найти ящик с гаечными ключами среди бардака в багажнике. – На этих двух вещах мои увлечения не ограничиваются, – я постелил себе плащ-палатку на асфальт, Казама села напротив, на багажник. – Ты ведь спросила, что я делаю, когда свободен от службы. Но у меня и на службе есть любимые дела. – Стрелять и попадать в цель? – попыталась она передразнить меня. – Это тоже. Но ещё больше я люблю вкусно кушать, – я перетащил велосипед к себе поближе и поставил его на руль и седло. – А так как я обычно питаюсь в казарменной столовой – вкусную еду я готовлю себе сам. – А я вкусно готовлю? – я поднял глаза от погнутых зубцов на каретке.Казама рассеяно смотрит в бок, но я всё-таки заметил, как она бросает на меня быстрые, мимолётные взгляды. Может, подсластить ей пилюлю, пока она не заметила? И нет, и да.– После армейской столовой – любая гражданская еда кажется вкусной, – дождавшись уныния на её лице, я добавил: – А ты готовишь очень вкусно – улавливаешь? –…да, – Казама окончательно отвернулась и сделала вид, что проводила взглядом проехавшую мимо машину. – Не слишком радуйся, это значит, что ты будешь мне сегодня помогать готовить ужин. А теперь объясни мне – каким образом возможно ТАК поломать велосипед?! Кроме ?да я просто каталась на нём по разным местам? я так ничего из Коротышки не вытянул. Ну и пусть, особенно допытываться у меня желания нет. Я выправил плоскогубцами зубцы каретки, затем поставил цепь на неё, подтянул ручные тормоза и подкачал шины. Ничего сложного, за исключением каретки: моё единственное предположение – Коротышка прыгает на своём велосипеде по крышам или катается по перилам. Сами тормозные колодки тоже скоро надо будет менять. Моё предложение устроить вечером праздник живота понравилось им обоим. Но прежде, чем они начали третий раунд бесконечных споров за обедом, я внёс своё предложение:– Я так понял, что в Японии рис – это вроде хлеба в России, самый популярный продукт, верно? – дождавшись перевода и кивков, я продолжил: – Значит, мы будем готовить блюдо из риса, которое вы никогда не пробовали раньше, – я откашлялся и продекламировал на русском:?Что же нужно двум узбекам, Чтобы сделать блюдо века? Как же приготовить плов? Рис, баранина, морковь!?Мой перфоманс не оценили или, скорее, не поняли, но когда я объяснил идею по-подробнее, японцы сразу воодушевились. Я не ошибся – вкусно кушать люблю не только я. Но без проблем не обошлось. Во-первых, даже понимающий русский язык мастер Каташи не имеет никакого представления о том, что такое казан. Путём мозгового штурма и поисков в интернете, я добился того, что Коротышка вытащила из кухонного шкафа похожую посудину. Оценив толщину стенок, я нехотя согласился – эта сковорода-?вок? условно подойдёт.Но остаётся ещё ?во-вторых?: ингредиенты. Подходящий круглозёрный рис нашёлся сразу, морковь, чеснок и лук тоже, хотя я бы предпочёл красный, ялтинский – он куда более сочный и сладкий. Попытался было объяснить, что имею ввиду, но мастер Каташи авторитетно заявил, что в Осаке такой лук не найти даже в оптовой продаже на рынке. Логично, спроса-то и нет. А вот без главного ингредиента – баранины – готовить я решительно отказался. В поисках мяса мы разделились – Казама-старший отправился по ближайшим магазинам, я вместе с Коротышкой – по самым крупным супермаркетам в этом районе. Для скорости, мы поехали на машине, держали связь по телефону, но тщетно. Свинина всех сортов, говядина – вплоть до мраморного мяса! Но, даже на мой вопрос ?Может, у вас есть базар??, вразумительного ответа не последовало. Японцы почти отчаялись меня переубедить, я был непреклонен. Плов без баранины – это сраная каша с мясом. А плова теперь хочется всем троим – я точно перегнул палку с расписыванием его вкуса, и теперь все наши мысли оказались поглощены золотистым цветом тушёного в зирваке риса…Путём неимоверного умственного напряжения, Казама-старший вспомнил, где всё-таки можно раздобыть это весьма редкое в Японии мясо:– Я слышал, в Кобе есть продукты на любой вкус! Может, там и баранину можно купить, и этот самый красный лук?– Немедленно выезжаем, – я передал трубку Казаме и запустил мотор…02.04.17, воскресенье, поздний день– Чёрт, это очень благородно с твоей стороны и всё такое, но… – она всё так же уныло топает за мной следом, лавируя между прилавков. – Зачем ты так тратишься? Тебе слово ?экономия? знакомо? Из мясного отдела, по пути к кассам, мы перешли в отдел специй, и у меня поселилась надежда найти здесь барбарис и зиру. Красный лук тоже нашёлся, настроение ощутимо поднялось. Поэтому я всё же ответил на этот довольно глупый вопрос:– Знакомо. Но как слово, не более. Никогда не стоит экономить на важных вещах. Вкусная еда – одна из таких вещей, наравне со снаряжением для военных действий и лекарствами от разных болезней. Опа, а вот и зира! – А это что? – Казаме оказались интересны все ингредиенты, а мне оказалось не лень рассказывать:– Специя, она нужна для бульона, в котором будет вариться рис. Для этого же нужен барбарис, вот и он…Сумма вышла большая, но не такая уж и страшная: 6700 йен. Мы вышли из супермаркета и сразу же поехали назад, в Осаку. Казама позвонила отцу, и подтвердила – мастер Каташи уже начал замачивать и промывать рис. – Как ты сказала, он называется по-японски? Гоан? – Гохан, – с улыбкой поправила она меня. – Это уже готовый к еде рис – а еще слово ?еда?. А баранина будет ?kohitsuji?. Дай угадаю – этот твой ?pirafu? ты тоже в армии научился готовить? – Если под этим словом ты подразумеваешь ?плов? – тогда ты угадала, меня научил этому рецепту один из наших поваров, когда я служил в Сирии, – я поддал газу и обогнал сразу три машины на спуске. – За точность и вкус могу ручаться – не в первый раз готовлю! К дому семьи Казама мы подъехали к пяти часам вечера – и сразу же пошли на кухню. Плов – действительно блюдо не пятиминутной готовности, поэтому к готовке мы приступили немедля. Я нацепил на себя фартук, Казама достала доски и ножи – волшебство началось! Первым делом я проверил рис – точно как требовалось, мастер Каташи промыл его до прозрачной воды при сливе. Решил пощадить Коротышку, и лук полукольцами порубил сам – разве потребовал у неё жевачку, чтобы глаза не пекло. Взамен она очень быстро нарезала морковь крупной соломкой и отделила жилы от мяса. Мастер Каташи, тем временем, включил центральную, самую большую конфорку и налил подсолнечного масла в сковороду. Когда оно закипело, я ссыпал внутрь лук и накрыл вок крышкой. Вскоре подоспел кипяток – пока я закидывал к уже золотистому луку баранину и морковь, Коротышка поднесла ёмкость с горячей водой из стационарного чайника. – Так, Казама, теперь залей это кипятком на два пальца, а затем…– Блин, тебе самому не надоело? – она боком отодвинула меня от плиты и осторожно вылила воду в сковородку, ни разу не зацепив себя горячими масленными брызгами. – Потому что лично я уже устала слушать ?Казама, сделай то?, ?Казама, сделай это?. Тем более, папа всё время дёргается, как будто это ты ему говоришь, – она отставила пустую ёмкость и протянула мне руку в шутливом жесте. – Зови меня по имени – Аска!– Договорились, Аска, – я протянул свою ладонь в ответ. Дым из сковородки шёл столбом, как положено. Наверное, поэтому мне показалось, что девушка немного покраснела, когда я назвал её по имени? Точно показалось, наверняка это всё от густого дыма.Вода, вылитая в сковороду, немедленно начала кипеть. Я щедро закинул туда же смесь толченого барбариса, зиры и чёрного перца. Попросил у Аски ложку, чтобы перемешивать бульон и попробовать на количество соли, но вместо этого она вручила мне половник и маленькое неглубокое блюдечко, вроде пиалы для чая. – Это тебе для бульона, вкус будет очень точным. Ну да, твоя правда: фарфоровая пиала – красивая и довольно практичная вещица. Добавил немного соли в бульон, потому что на вкус её точно не хватает. Затем предложил моим добрым хозяевам немного отдохнуть: всё равно ждать, пока выкипит бульон, пока я закину рис и вновь залью его кипятком – ещё целый час. И если мастер Каташи согласно кивнул и ушёл подмести двор, то Аска ожидаемо осталась. ?Зови меня по имени?, значит? Аска, Аска… Красивое имя, как по мне. Да и называть её по имени куда легче – всяко лучше, чем как-нибудь случайно назвать её ?Коротышкой? вслух. Аска на время прекратила донимать меня расспросами о плове – она уткнулась в телефон, периодически поглядывая на сковороду, закрытую крышкой. Этот час, пока рис тушится в воде и зирваке – самый скучный в процессе приготовления плова, но отходить нельзя ни в коем случае. Особенно пока готовишь на незнакомой посуде. Аска вдруг что-то счастливо воскликнула на японском, и пробежалась по кухне, радостно улыбаясь. – В лотерею выиграла? – спросил я.– Лучше! – она сунула мне в лицо свой мобильник, заставив меня немного отпрянуть назад, к плите. – Мои ребята вернулись в Осаку!Я пригляделся: с экрана на меня смотрела небольшая толпа улыбающихся школьников. Они стоят на выходе десантного отсека какого-то незнакомого мне армейского транспортника, скорее всего – японского. – Они пару часов назад приземлились в Международном аэропорту Осака! Это наш, местный аэропорт! – Я догадался по названию, – усмехнулся я. – Очень рад, что у них получилось вернуться домой. – А я-то как рада! – Аска вновь закружилась по кухне, чуть не сбив с ног отца, который вернулся помогать нам с готовкой.Её радость заразила и меня, отодвинув тоску на второй план. Наблюдать за Аской, которая что-то активно обсуждает вместе со своим отцом, оказалось неожиданно приятно. Мне даже не надо знать японский язык, чтобы понимать о чём разговор: наверняка они обсуждают встречу с классом и новый учебный год. Я так засмотрелся на улыбку Коротышки, что чуть не забыл про плов! Но всё же успел вовремя вдавить в толщу уже поднявшегося риса неочищенную головку чеснока – плов вышел на финишную прямую. С которой меня немедленно выпихнула Аска – она с полным уверенности видом заявила, что сама будет сервировать блюдо. В результате у нас получилось не совсем то, что задумывалось: традиционное среднеазиатское блюдо превратилось в что-то странное – одними палочками и лопатками Аска сформировала из риса и тонко нарезанных ?сушёных водорослей? несколько зверят с забавными рожицами – тигры, панды и медведи хмуро или нахально смотрят друг на друга, готовые вступить в драку стенка на стенку. Мясо и остальной зирвак она выложила в форме ринга вокруг рисовых зверят. В результате узбекский плов превратился то ли в иранский, с мясом отдельно от риса, то ли ещё в какой-то другой. Главное, что плов оказался вкусным – зря я переживал за необычную сковороду. Заминка возникла только в самом начале – мастер Каташи спросил какими приборами положено есть плов. В ответ я попросил Аску дать мне побольше салфеток, пожелал им приятного аппетита, взял пальцами голову тигра и отправил её себе в пасть. Японцы кочевряжиться не стали, и последовали моему примеру…– Это было очень жирно, но очень вкусно, – сказала Аска, насытившись и вытерев пальцы и губы салфеткой. – Это блюдо считается праздничным в России? – ?Бедный человек ест плов, богатый человек ест только плов!?, – перевёл и процитировал я пословицу, а затем пояснил: – И да, и нет – плов в Средней Азии раньше готовили только по праздникам – свадьба, день рождения, поминки, другие торжества. Каждый день плов готовили только в богатых семьях, сейчас – каждый может себе это позволить. Но мы сегодня приготовили самый что ни на есть праздничный узбекский плов. И, как его большой ценитель, я ответственно заявляю – плов был очень вкусным! – Узбекский? – Аска удивлённо порылась в телефоне и чуть разочарованно выдала: – А я думала это блюдо русской кухни…– Не переживай, надеюсь, у меня ещё будет возможность угостить вас чем-нибудь вкусным из нашей кухни. Кстати, во вполне русской традиции, я и хотел бы сказать кое-что ещё. Я взял стакан с каким-то газированным соком непонятного вкуса и встал из-за стола. Японцы немного удивились моим неожиданным действиям, но мастер Каташи довольно быстро понял, что я собрался делать, и тоже взял в руку стопочку чего-то алкогольного. Какая жалость, что мне нельзя пить…– Аска, мастер Каташи, – я дублировал свой тост на обоих языках, для их удобства: – Я скажу кратко, как это называют в России – ?по-военному?. Я очень вам благодарен. Вы, мастер Каташи, первым подарили мне надежду на будущее, когда мне было очень тяжело и страшно. Я говорю сейчас честно: мне было очень страшно за свое будущее. Но вы задали мне направление – и сейчас я иду навстречу своему пока неясному, пока непонятному, но всё же будущему. Аска, – я перевёл на неё взгляд, – Ты не дала мне окончательно сойти с ума в дороге. Хотя ты неосознанно, случайно задевала меня, хотя я был на грани – твоя же поддержка дала мне возможность начать этот путь. И сейчас ты помогаешь мне в ответ – ты ведёшь меня по самому началу пути в будущее, по самой сложной и неясной его части. Я очень благодарен за вашу помощь и гостеприимство, – я поклонился им в пояс. Услышав шорох, я поднял голову и увидел, как мои добрые хозяева тоже встали и теперь кланяются мне. Когда мы все разогнулись, японцы удивлённо, но молча переглянулись. Я тоже не очень понял, что они делают. Неловкое молчание прервалось звонким хохотом Аски:– Это просто всеобщая японская привычка, прости, – держась за набитый живот сказала она и села обратно за стол, подняв свой стакан. – Kampai! – Kampai! – поддержал её мастер Каташи. Я тоже догадался сесть и поднять стакан:– До дна!– До дна! – повторили они за мной и мы чокнулись стаканами. Это был удивительно хороший и тёплый вечер. Мои сомнения о будущем уходили в тот момент куда-то совсем далеко, сменяясь приятной уверенностью в завтрашнем дне. Завтра мы с Аской продолжим тренировки, завтра я открою для себя что-то новое. Даже мой скепсис по поводу полезности рукопашного боя потихоньку исчезал – моё собственное желание учиться росло с каждым часом тренировки. Возможно, это желание появилось именно из-за Коротышки – её бесконечные попытки растормошить меня не только бесили меня, но и случайным образом мотивировали. Не только из-за оставшегося стыда перед поражением на ринге в Китакюсю, но и от простого желания учиться чему-то новому – особенно у человека, который ?очень хочет тебе помочь!?.