Коэволюция (1/1)

- Вы же русский. Скажите что-нибудь на русском.- Ебал я тебя и всю твою семью до пятого колена, - не раздумывая, отвечает Хэви.- О-оу, без понятия, что это значит, но звучит сексуально, mein Liebster*.- Сраный фриц, - фыркает Хэви. Его передергивает от немецкого. - Вы что, имени моего запомнить не можете? Я Густав. Густав Розенкранц. Не Фридерих!- Розенкранц. Это как-то связано с розами?Медик отрывается от работы, поправляя очки и пачкая их кровью - льдистый взгляд на мгновение пересекается с глазами Хэви.- Да. Связано. - Медик делает разрез - почти рвет скальпелем, если бы тот был способен рвать, на очередном куске плоти.Хэви облокачивается на рабочий стол. Признаться, наблюдать за работой Густава даже интересно. Эти эксперименты, как Хэви думает, бесполезны на практике, но хотя бы забавно выглядят. - Это человечина?- Свинина. Люди нынче дорого стоят. - Медик берет шприц и вкачивает жидкость прямо куда-то в разрез. И - с воплем отскакивает, роняя стул, потому что мясо начинает неконтролируемо увеличиваться в размерах и отращивает какие-то щупальца. К счастью, дальше стола оно не выбирается.- И чего орать? - Хэви тыкает создание Медика пальцем, но то даже не шевелится.- В прошлый раз такая поебень кинулась мне в лицо. Научен горьким опытом. - Густав проводит рукой по лбу и с опаской подходит ближе. Он приподнимает влажно блестящие щупальца, рассматривая результат собственных стараний; скривившись, вздыхает и сбрасывает его в помойное ведро. Белый голубь тут же слетает откуда-то из-под потолка туда же, уютно устраиваясь на мутировавших внутренностях. Проводив его взглядом, Медик снимает перчатки и делает пару глотков из кружки с кофе. Как можно трахаться с человеком, с которым даже быть рядом неуютно? Хэви отгоняет эту мысль.- Кем ты был до того, как стал наемником?- Медиком, ясен хуй. - Густав садится за стол, но работу не продолжает.- Третьего рейха?- С чего Вы взяли? Я подростком был, когда война началась.- Ох, - Хэви зажмуривается. Он даже не подумал прикинуть.- Я был хорошим студентом. И мог стать замечательным врачом, - усмехается Густав, откидываясь на спинку. - Ну, мне так говорили.- Почему не стал?- Скучно. Я всегда хотел развития медицины, а для этого, знаете ли, бесполезно топтаться на одном месте. Здесь нужна практика, много практики, нужно искать новое и пробовать... Но закон ставил рамки моему любопытству, как и бюджет. - Какое отношение это имеет к полевой медицине?- Все мы в детстве играли в войнушку. Тем более, я работал на респауне, как и Вы. Так что я воспринимаю эту часть работы как игру.- И не боишься, что пришебет?- А Вы? - Мне нечего терять, ты сам говорил. Ты еще можешь чего-то достичь. У тебя есть время.- Лучше рисковать и жить интересно, чем сидеть сложа руки и бояться каждого шороха.Хэви кивает - с этим высказыванием он полностью солидарен.- И как тебя не выкинули с медицинского вуза с такой зависимостью? - Хэви знает, что этот вопрос нетактичен, но не чувствует обязанности быть вежливым с Медиком.- Люди склонны молчать, пока я хорошо им отсасываю, - парирует Густав. Он так спокойно говорит об этом, будто у него совершенно нет гордости, или она существует в каком-то очень извращенном виде.- И ты действительно носил корсет?- Последние два курса.- Блядь.- Ну, под одеждой не было так уж заметно. - Медик облизывает нижнюю губу. - Меня будоражил один факт его наличия, мне нравилось ощущать давление.Густав достает из-под завалов на столе коробку с шахматами, так что следующие несколько часов они, в принципе, неплохо проводят время - по крайней мере, не ругаются. Медик проигрывает подчистую несколько раз подряд, и в голову Хэви закрадываются сомнения, что он поддается, однако Густав выглядит крайне сосредоточенным. Хэви рубит белого офицера, ставя мат, и смотрит на часы.- Скоро обед, - сообщает он и оставляет Густава в кабинете наедине с игральной доской.В столовую уже проникает запах еды сквозь открытую дверь в кухню. Шпион неторопливо листает газету, очевидно, запоминая каждое слово из новостных статей - если Манн говорит правду и наемники, которых они ищут, действительно придурки - даже это может помочь. Подрывник курит, сидя за столом; Хэви сделал бы ему замечание, если бы тот не был слеп. Но тот скорее убьется, пока выйдет на улицу, и потерпеть запах дыма во время еды - не так уж сложно. Они и не к такому привыкали...Хэви снимает платок со своей головы и завязывает его заново, потуже.- Холодает, - хрипло произносит Подрывник, не обращаясь ни к кому конкретно.- Да. - Хэви кивает, лишь потом понимая, что это бессмысленное действие.- Кости болят, - немного погодя добавляет Подрывник и, нащупав перед собой половину жестяной банки, стряхивает туда пепел.- Не жалуйся, - встревает Снайпер. Он тоже занят делом - старательно прочищает дуло своего ружья - старенького, но надежного. Эта винтовка была у него, еще когда они все только познакомились; тогда это было невъебенно крутое оружие, и оно идеально лежало в руках Снайпера. Тот не один раз в опасной ситуации защищал ружье отчаяннее, чем собственную жизнь. - Только мне гарью пахнет? - вдруг спрашивает Подрывник.- Всем пахнет, ты же куришь, придурок, - подкалывает только что подтянувшийся к обеду Разведчик.- Где Инженер? - спрашивает у него Хэви.- Работает. - Разведчик разводит руками. Между тем, теперь и Хэви чувствует, что что-то горит. Он подходит к дверному проему, ведущему на кухню.- Эй там, блядь! Не спалите это место!Беатрис поворачивается к нему с непонимающим видом, осматривается и принюхивается; Солдат делает то же самое.- У нас все в порядке, - сообщает она, пожимая плечами.- Это из окна тянет. - Шпион распахивает приоткрытую форточку и ловит пепелинку пальцами.- Я проверю, - говорит Хэви, направляясь к выходу.Запах дыма действительно идет со двора. В металлический бочке с вырезанным дном разведен огонь; рядом с ней стоит другая, на которой сидит Густав с кипой бумаг. Завидев Хэви, он бросает в пламя пару тетрадей, и тот, поняв, что сжигает Медик, не может в это поверить.- Что ты делаешь? - задает Хэви скорее риторический вопрос, подходя вплотную. Он бросает мимолетный взгляд на тетради, лежащие на бочке под боком у Густава, - и - надписи на немецком, он не ошибся.- Жгу бесполезные записи. - Медик невозмутимо берет еще одну тетрадь, и Хэви вздрагивает, когда она тяжело падает на дно бочки, поднимая искры, и листы моментально чернеют, сворачиваются, объятые огнем. - В чем дело? Вы ведь даже не смогли бы их прочитать.Медик поднимает последнюю стопку, однако не успевает бросить ее, потому что мощный удар сталкивает с бочки его самого.- Кто дал тебе право? - Хэви смотрит, как Густав извивается на пыльной каменистой земле, как червяк, но не дает ему встать - оттолкнув пустую бочку и не отражая, куда она с грохотом укатилась, он придавливает Медика всем весом, кажется, выбивая у того дыхание, и повторяет, уже переходя в крик: - Кто дал тебе право?!- Ради бога, научитесь отпускать прошлое, - хлопая глазами, практически размеренно отвечает Густав, но дрожь в его голосе все же заметна. Сучоныш знает, что дело не в полезности записей, он знает, почему они были дороги для Хэви. Эрик весь перед ним, как на ладони, вся его жизнь, даже то, что не знает Хэви - и ему хватает совести бросить дневники на съедение огню. "Бесчувственная мразь", - хочется сказать Хэви, но он никогда не признается, что его чувства задеты, нет, только не перед Густавом, натянувшим удивление на свое лицо.- Вы злитесь? - Медик тянет руки к его груди, но Хэви заламывает их, прижимая к земле, и тот томно прикрывает глаза.- Еще как злюсь, - рычит он, свободная рука сжимается на груди Медика, по большей части на всех этих слоях одежды, но тот вскрикивает и сводит ноги. - Ох ёб же твою мать.Хэви не может сдержать злорадной ухмылки, скорее оскала - он нашел это, нашел слабое место.- У тебя, блядь, на самом деле стоит на это. - Хэви нащупывает член Медика, сжимает его сквозь плотную ткань брюк - тот дергается, скребя пальцами в перчатках по запястью Хэви, а на его щеках проступает румянец - реакция, которую невозможно подделать. Ему это нравится. Густаву нравится, когда на него злятся, когда насильно подчиняют - вот почему у него не срослось с женщинами. Ему нужен кто-то, кому он не сможет сопротивляться, даже если этого захочет - теперь Хэви понимает, почему он идеальный партнер в сексе для Медика. Густав устроил это все, потому что его заводит ярость Хэви, но если он думает, что может причинять боль ради собственного удовлетворения, то он ошибается.- Bitte... - выдыхает Медик, откидывая голову. Он прогибается на движение ладони между своих ног, толкается в нее. - Ах, возьмите меня, быстрее...- Хорошо придумал, - замечает Хэви, и в помутневшем взгляде Густава мелькает непонимание - на этот раз искреннее. Он не в том состоянии, чтобы пиздеть. - Но после всей этой хуйни даже не надейся. Я умею держать член в штанах, в отличие от некоторых.Хэви отпускает Медика, поднимаясь на ноги и наслаждаясь ошарашенным видом человека, даже не пытающегося встать.- Что? Нет! - Густав кидается к ногам Хэви, хватаясь за них, но тот отталкивает его грубоватым пинком - скорее, от неожиданности. - Пожалуйста!Хэви делает пару шагов назад, чуть не врезаясь в бочку, в которой все еще догорают остатки дневников. Густав определенно заслужил свое наказание.- Я не смогу кончить без Вас, Вы же знаете... Не оставляйте меня так.Молча развернувшись, Хэви уверенным шагом возвращается к базе, слыша за спиной возню и ругательства на немецком едва ли не вперемешку с рыданиями. Неужели ему настолько обидно? На пороге его ждет Инженер, который бросает только одну предельно короткую и ясную фразу: - Мы засекли их._____________*mein Liebster - мой любимый_____________***Возвращаться в место, где давно не был - всегда странно. Все кажется одновременно то до боли родным, то совсем чужим. Коридоры казались уже, чем были, столовая - наоборот, больше. Комната Хэви казалась пустой. На горизонтальных поверхностях не было пыли: очевидно, кто-то иногда вытирал ее, однако она осела на занавесках, и воздух был затхлым, так что, чихнув пару раз, Хэви открыл окна. Первые два часа он лежал на кровати, скинув обувь, и прислушивался к звуку шагов, доносящимся обрывкам разговоров, механическому скрежету ног Инженера. Потом встал, походил по комнате, случайно увидел свое отражение в зеркале и направился в ванную, чтобы сбрить отросшую бороду."Ебать ты худой", - только и сказал Разведчик на фоне общего молчания, стоило Хэви показаться в столовой. Беа не предупредила их, иначе все бы толпились на пороге, чтобы встретить. Он отвык от шума, отвык от людей, и испытывал такое же ощущение, будто бы вышел на свет после долгого пребывания в абсолютной темноте - ему даже хотелось закрыться рукой. Он помнил, что каждый из команды подошел обняться с ним, и что это казалось ему дико странным - просто обниматься с кем-то дольше, чем пару секунд после удачного рейда. Потом он извинился, сказал, что не должен был оставлять их – он и правда не должен был. Он был удивлен, что они остались вместе и дождались его, хотя могли просто разъехаться; впрочем - куда?И все же, первое время Хэви было сложно найти тему для разговора, чтобы она не резанула ему по оголенным нервам, так что он по-прежнему проводил много времени в одиночестве. Он приходил на базу поесть, потом шел тренироваться. Ему нужно было заново наращивать мышцы, бездействовавшие долгое время - Хэви умудрился ослабеть настолько, что едва мог поднять собственное оружие, а когда он видел зеркало, ему хотелось блевать: кожа отвратительно обвисала на двухметровом скелете, прибавилось морщин и впали щеки. Он заставлял себя есть только чтобы вернуть былой вид и силу, но прошло немало времени, прежде чем он снова начал чувствовать вкус пищи. Бесконечные тренировки лишали его всяких мыслей, хоть и менее действенно, чем алкоголь, но значительно лучше влияя на организм. Он шел на пробежку каждый раз, когда чувствовал нарастающую грусть, на время сделал физические нагрузки смыслом жизни, потому что больше он пока ни в чем его не видел. Однажды Хэви поразмыслил, почему он вообще выжил с такой дикой нагрузкой на тело, поспрашивал остальных и пришел к выводу, что процесс старения остановился как раз примерно в то время, что он отсутствовал. Эрик не дожил совсем немного до момента, когда состояние организма нормализовалось бы.Через три месяца он впервые осмелился выйти с командой на задание. Это было сложно - иногда Хэви слышал, как кто-нибудь по инерции зовет медика. Но у них больше не было фельдшера, некому было носиться под дождем осколков с аптечкой, некому было сделать перевязку, прорвавшись сквозь облако пыли. Тем уязвимей они становились, тем меньше ошибок могли сделать - их больше некому было исправлять. Успех команды проседал еще и потому, что Эрик, несмотря на основную задачу, был очень хорошим бойцом в плане наступления, нередко можно было одержать победу в основном за его счет. Его отсутствие ощущалось во всех областях. Хэви воевал отчаянно, с удвоенной силой, ему больше не было важно, сколько заплатят, ему просто нужно было что-то делать, чтобы не загнуться, но, по крайней мере, у него не возникало мысли броситься под пули. Беа дала ему понять, что он нужен команде, и теперь он собирался быть с ними до самого конца.Он знал, что не сможет забыть, но очень старался хотя бы не думать об этом лишний раз. Если он хоть на момент терял силу, воспоминания налетали на него вихрем, одно за другим, и хотя некоторые в обычной жизни казались неважными мелочами, тогда он испытывал боль просто потому, что знал - этого у него больше никогда не будет. Ему хотелось биться в стены, лишь бы вытравить это из своей головы.Дверь в медицинский кабинет была закрыта, по-видимому, с тех пор, как Хэви отсутствовал на базе. Изредка он позволял себе остановиться у нее, но в основном старался проходить мимо. Даже когда ему понадобилось взять там инструменты, он попросил об этом Шпиона, внутренне вздрогнув от мысли, что тот будет трогать личные вещи Эрика, но даже она пугала меньше, чем другая мысль - о том, чтобы оказаться там самому. Хэви лишь потом подумал, что Шпион также был достаточно крепко связан с Медиком, и, учитывая его вежливость, вряд ли зашел бы дальше нужного. В отличие от Хэви, Шпион никогда особо не контактировал с командой, поэтому стал до жути молчаливым - под этим предлогом Подрывник не доверился ему, когда ему нужно было зашить рану. Шпион взялся бы за это, и, возможно, сделал бы это лучше, но - в абсолютной тишине. Остальным просто не хватало нервов."Не видел ты что ли, сука, что в тебя летит?" - шутливо обвинял Хэви, окуная иглу и руки в водку, а затем пытаясь продеть в ушко нитку. "Нет, блядь, не видел!" - раздраженно ответил Подрывник, немного погодя - рассмеялся, тряхнув седой бородой. "Нахуй плечи оголил, раз уворачиваться не умеешь? Будешь ржать, зашью криво", - пригрозил Хэви, раздвигая края раны, но, впрочем, все равно толком не понимая ситуации. Довольно иронично, что Подрывник пострадал от гранаты; осколок резанул по плечу прилично, но все же пролетел насквозь, оставив рану достаточно чистой и не задев крупных сосудов, иначе Подрывник мог просто истечь кровью у них на руках. У Хэви не было никакой инструкции к анестетикам, зато он знал, как работает водка: после двух стаканов Подрывник был в говно, и либо пытался уснуть, либо пытался закурить, жалуясь, что левой рукой это делать совершенно неудобно, либо пытался поговорить о чем-то околофилософском - эти потоки речи Хэви пропускал мимо ушей. Пришедший под конец Инженер удачно влился в разговор с Подрывником, так что тот окончательно перестал отвлекать Хэви от работы. Шрам получился страшный, но все было лучше, чем просто дыра в руке.Еще два года они шатались по мелким войнушкам, мало востребованные из-за сравнительно спокойной обстановки в мире. Потом объявился человек, желающий стать медиком в их команде...