Депривация (1/1)

Хэви сидит на кушетке, раздетый по пояс. Густав, устроившийся у него на коленях, с каким-никаким вниманием рассматривает шов на его груди, иногда прижимаясь к его паху. Хэви думает, что если бы всегда, когда приходишь в больницу, к тебе на колени садились большегрудые медсестрички, мир был бы намного лучше. Голубь хлопает крыльями, пытаясь сесть на бестеневую лампу, но постоянно соскальзывает.Медик хмурится, обнимает Хэви ногами и берет в одну руку пинцет, а в другую - маленькие ножницы, и по одному начинает выковыривать из кожи куски ниток. Он делает это грубо, но не слишком больно, поэтому Хэви сидит смирно. Он вдыхает так глубоко, как может, но вшитая в его грудь херня все еще мешает ему. Вытянув за узел последнюю нить, Густав обрабатывает спиртом небрежную линию, окруженную дырочками.- Вот и все, можно пробовать, - говорит он и включает медиган. Тот, очевидно, может работать вхолостую, когда у его пациента нет ран.Тепло разрастается в груди Хэви, но это его не пугает. Более того, он ощущает прилив энергии. Медиган начинает искриться у раструба, будто бы внутри него собралось очень сильное электрическое поле.- Готово, - усмехается Медик и спускает какой-то рычаг на своем устройстве.Мир перед глазами становится красным, а сердце разгоняется до предела, грозясь взорваться. Медик будто бы покрывается хромом, и Хэви инстинктивно хватается за его плечо, замечая, что его руки выглядят так же. Кожа горит, по телу идет дрожь, а Медик, подняв ярко-желтые глаза, спокойно улыбается. Все это пугает до чертиков, но, по-видимому, не причиняет вреда, тем более, что через несколько секунд заряд со стрекочущим звуком спадает. Цвета возвращаются, и только красноватые волны все еще проносятся по их телам.- Блядь, - выдыхает Хэви. - Пиздец.- Вам не понравилось?- А мне должно было?Медик надувается.- Да ладно тебе, я просто не привык. Что это было?- Убер-заряд. Я рассказывал Вам об этом. Когда вы под ним, - Медик прикладывает ладонь к груди, сердце в которой все еще бьется слишком сильно, к тому же, яркий свет пробивается через кожу, - Вас ничего не может ранить.- Ты ведь сам собрал эту шнягу? - переводит тему Хэви. - Я впечатлен.- А я говорил, что на многое способен. Если только меня спонсировать.- Почему-то это все больше напоминает мне проституцию.- Я прошу деньги не за это, - возражает Медик. - Меня бы не было здесь, если бы мне не нравилось воевать так же сильно, как трахаться. Согласитесь, что я и в том, и в том лучше Вашего предыдущего Медика.- Зато как человек ты говно.- О-о, не надо так злиться, я же не виноват, что он был размазней.Пальцы сжимаются на шее; Густав вздрагивает, но уже в следующую секунду смотрит совсем без страха, хотя Хэви знает, что выглядит угрожающе, когда вот так нависает над кем-нибудь.- Напомни-ка мне, когда это я дал тебе право его судить? - четко и холодно произносит Хэви. Впрочем, дальше эмоции все-таки вырываются из-под контроля. - Ты не знал его. Когда он начал воевать, тебя, сука, в проекте не было! И, в отличие от тебя, он был полноценным членом команды, каким ты никогда не станешь из-за своего похабного поведения. Ты здесь на птичьих правах, я в любой момент просто вышвырну тебя нахуй, и скажи спасибо, если я тебя не закопаю, потому что ты пиздец как осточертел здесь всем! Из тебя охуенный хирург и механик, я признаю это, но ты никогда не сравнишься с тем, кто был здесь до тебя!- Потому что Вы его любили? - усмехается Густав. - Избавьтесь, наконец, от предвзятого отношения! И к нему, и ко мне! Я читал то, что Вы не могли, и, похоже, знаю куда больше Вашего! Вы, наверное, даже не в курсе, что он писал стихи.- О чем? - бессильно остывает Хэви. Он действительно этого не знает. Медик пожимает плечами.- О жизни. Что-то такое, м-м-м, романтическое. Как у девочек в пятнадцать лет выходит. Все строил из себя благородную жертву... Он был идиотом, положившим свою жизнь на Вас.- Ему так захотелось.- Как творческий человек, я не могу понять, почему он предпочел гнить рядом с Вами. Он мог бы многого достичь в одиночку.- Потому что ты - эгоист.- Я хотя бы получаю от этого удовольствие! А он наебывал себя, что счастлив, и наебывал Вас. Вы ведь правда думали, что у Вас все было хорошо? Вы хороши собой, а он равнялся на Вас. Он Вам подыгрывал и жутко боялся, что Вы узнаете, каким слабым он был на самом деле.- Он не был слабым. Нельзя быть слабым и молчать о том, о чем молчал он.- Надо быть ссыкуном без мнения. - Ты снова меня провоцируешь, - подмечает Хэви. - Иногда человек человеком, а то таким пидорасом становишься.- А когда это я хорошим был? Когда трахаюсь?Хэви кивает, сталкивает Густава со своих коленей и начинает одеваться. Оставаться здесь больше нет никакого смысла; спорить с Медиком - тоже. Он найдет миллион способов вывести Хэви из себя, и еще столько же - сделать больно. Язык у Медика подвешен хорошо, и атаковать идиотскими аргументами он может бесконечно. Хэви сдаваться не собирается: он просто забьет на Медика и его сраное мнение. Шрам на груди немного саднит.Обычно, когда Хэви сильно злится или когда его особенно сильно захватывает тоска, он идет тренироваться. Физические нагрузки помогают ему отвлечься; всегда помогали. Четыре года назад они помогли ему выкарабкаться из самого страшного, что с ним случалось; оттуда, откуда, как ему казалось, выхода не существует. Тренировки открыли ему дверь из темной комнаты с голыми стенами - они были не единственным фактором, но немаловажным. Поэтому Хэви пробегает пару кругов вокруг базы, отжимается и подтягивается до тех пор, пока не начинает валиться от усталости.Хэви возвращается на базу, когда начинает темнеть, и едва не опаздывает к ужину. На этот раз Беатрис запекла курицу и сварила кастрюлю макарон, которые слиплись из-за своего количества, что не отразилось на их вкусе. В столовой жарко, почти душно, или Хэви, к тому же мокрому после душа, так кажется.- Ты же знаешь, что заниматься этим меньше, чем за час до еды, не стоит, - упрекает его Беа.- Я увлекся, - оправдывается Хэви, обгладывая ножку. - И я был зол.- Опять Густав?- А у тебя есть варианты? - Тогда лучше не смотри в свое кресло.- Он там насрал что ли?- Нет, он там соснул, - с усмешкой говорит Поджигательница. Скаут ржет. Хэви допивает стакан чая с лимоном и идет разбираться с пидорасом в белом халате.Медик лежит, свернувшись в позе эмбриона и положив голову на подлокотник. Хэви впервые видит его спящим, и не может оторвать глаз от спокойного лица, от опущенных неподвижных век и слегка приоткрытых губ. Он проводит пальцами по скуле и поправляет растрепавшиеся волосы, и в горле у него пересыхает.- Они похожи, когда спят, - произносит Инженер, негромко тренькающий на гитаре.- Немного, - шепчет Хэви.Не немного. Пиздец как похожи. Вздохнув, Хэви берет Медика на руки; тот, не просыпаясь, утыкается Хэви в плечо и продолжает мирно сопеть.- Такая лапочка, пока спит, - умиляется Беатрис. Хэви думает, что ему теперь делать с этим. На складе у Медика он кровати не видел: может, он и устроил ее где-то в соседней подсобке, но Хэви понятия не имеет, где. Поэтому он относит его в свою комнате и укладывает на свою постель. Медик не просыпается, даже когда Хэви стягивает с него сапоги и пояс, однако, когда он сам ложится рядом, его моментально начинает вырубать: видимо, привык спать, когда кто-то валяется рядом в постели. За сорок лет сложно не привыкнуть.***Если у Медика и было плохое предчувствие в тот день, то он ничего не сказал. Бой не был таким уж тяжелым - команде удалось быстро построить верную стратегию, и враг был обречен с самого начала. Погода выдалась достаточно холодной, пасмурной, и солнце не просвечивало сквозь плотную завесу с самого утра. Хэви возвращался на временную базу, которую они устроили недалеко от поля боя, таща тяжелый пулемет, когда услышал металлический лязг позади себя - работавшие на пределе возможностей ноги Инженера звучали жутко в воцарившейся тишине. Механик позвал его, и Хэви оглянулся, натыкаясь на ошалелый растерянный взгляд, начиная понимать, что что-то произошло. "Медик... он - все..." - только и выдохнул Инженер. Хэви обдумывал его слова пару секунд, а затем бросил пушку и сам рванулся в том направлении, откуда торопился Механик.Шпион сидел у распластавшегося на земле тела, вытянув руку к шее, но, увидев Хэви, отскочил, как ошпаренный. Никаких ран видно не было, маска была снята с лица Эрика, и еще был расстегнут воротник - Хэви понял, что Шпион пытался нащупать пульс, поднял взгляд и спросил: "Есть?" Тот только молча покачал головой. Тогда Хэви содрал шлем, высвобождая русые волосы и судорожно соображая, что он может сделать - и понял, что не знает. Прожив бок-о-бок с Медиком сорок лет, сейчас он просто тупо не знал, что делать, если у человека остановилось сердце. Хэви не мог оторвать глаз от спокойного лица, от опущенных неподвижных век и слегка приоткрытых губ. Он провел пальцами по скуле и поправил растрепавшиеся волосы, и в горле у него пересохло. Хэви дохуя раз видел его таким, и тем сложнее было осознать, что это - по-настоящему, навсегда.Он ощутил, как последние песчинки падают в нижнюю часть перевернувшихся столько лет назад часов. Часов, отмеривающих его счастье...Остальная команда подтянулась к этому моменту. Все молчали, кроме Скаута, протянувшего: "О, черт..." Хэви их не видел и не слышал. Он аккуратно положил голову Медика обратно на землю, медленно поднялся и продолжил путь к базе. Торопиться ему теперь было некуда. Он не считал тягучего, идущего невнятными толчками времени, которое потратил на поиск лопаты и на то, чтобы выкопать яму в промерзшей земле. Не помнил почти, как сколотил грубый крест из каких-то досок. Ему все казалось, что сейчас пойдет ледяной дождь, но его так и не было - только мутное пасмурное небо, которое держалось потом еще много дней.Все было готово, и Хэви обнял странно тяжелого Медика, пытаясь осознать, что это только лишь его оболочка, мертвое тело, которое больше никогда не выйдет с респы. Он положил его себе на колени, зная, что видится с ним в последний раз, изо всех сил пытаясь запомнить каждую деталь его внешности, которые знал так хорошо, что не мог поверить в то, что больше не сможет в них всматриваться. Потом склонился и прижался губами к холодному лбу - Хэви знал, что никто из присутствующих не посмеет мешать ему прощаться. И затем аккуратно, будто тот еще мог чувствовать, стащил труп в яму."Уверен, что стоит хоронить его прямо в броне?" - подал голос Снайпер. Он был прав - Хэви знал, что металл разлагается в земле очень долго. "Хочешь раздеть его? Вперед", - ответил Хэви. Стрелок лишь опустил голову, пряча глаза под полями шляпы. Тогда Хэви добавил презрительно: "Это меньшее, блядь, что ты можешь для него сделать". Остальные все так же молчали. Руки Хэви не дрожали, когда он начал засыпать яму.Все было закончено, и Хэви сел на траву прямо перед могилой, уставившись в крест. Он весь был в поту и земле, и ему было холодно - было, но он не хотел укрыться от этого холода. Хэви попросил у Инженера сигарету, хотя знал, что Медик не любил, когда курили, но он подумал тогда - Медик все равно этого не узнает. Он глубоко затянулся, но горький дым не избавил его от ощущения наполненности легких чем-то. Хэви не мог понять, сдавило ли его грудь или наоборот распирало изнутри, но это чувство было плохим. Он смотрел на надгробие, почти не моргая, не закрывая глаз, пока они не высыхали совсем, и это возвращало ему воспоминания из детства, когда его привели на похороны отца. Там тоже было холодно, только еще шел снег. И там был точно такой же крест. И теперь Хэви понимал, почему тогда все стояли молча и смотрели на скрещенные деревяшки, засыпаемые белыми хлопьями.Сигарета кончилась, и Хэви поднялся, не ощущая пока боли в мышцах, но зная, что она обязательно появится. Он посмотрел на сокомандников, и почти все они стояли, опустив голову. Только Беатрис поймала его взгляд; ее дрожащие губы поджались, здоровый глаз зажмурился, а по щеке скатилась слеза, которую она не могла стереть из-за защитных перчаток. Хэви посмотрел недолго, как ветер треплет ее серебристые волосы. Ей не зазорно было плакать, ведь она была женщиной. Потом, так и не дождавшись ни от кого никаких слов, Хэви отвернулся и пошел на базу. Его тело действовало по инерции. Стоя под душем, Хэви думал о том, что это очень странно - когда вроде бы завершаешь какое-то дело, но не появляется ощущение того, что все в порядке, как с ним это всегда бывало. Ужин прошел в почти полной тишине; есть не хотелось, но Хэви впихнул в себя тарелку какой-то еды через силу, не отразив вкуса. И только когда он вернулся в свою комнату и лег в постель - один - он до конца понял, что он потерял лишь пару часов назад. Его жизнь сократилась до размера капли воды, случайно упавшей в пустыне. Он больше не мог разговаривать с Эриком, больше не мог обнимать его ночью и не мог приносить ему чай по утрам. Хэви больше не знал, что ему делать.Привычный шум наполненной наемниками базы исчез. Разговоры были редкими, тихими, и замолкали окончательно, если Хэви входил в комнату, где беседовали. На вопросы отвечали крайне коротко и осторожно, и молчать весь день было сложно. Быть в комнате одному, зная, что за стенами еще есть родные ему люди, которые боятся с ним разговаривать, было вообще невыносимо. Поэтому через три дня, как только за миссию выдали деньги, Хэви уехал с базы.