Разведчик (1/1)

Освободившись от моих рук, Медик пошел прочь из пещеры в той особенной манере, по которой можно распознать раздражение в человеке: руки были плотно прижаты к телу, словно отрицая недавние объятия, голова опущена, а походка быстра и уверенна. Я, сам не зная почему, продолжал улыбаться, провожая его глазами до того момента, как его фигура покинула штрек и вышла под тусклые лучи поднимающегося солнца. С каждым днем я убеждался все больше, что немец вовсе не тот, за кого себя выставляет; совсем другой человек скрывается под этой едкой маской. Он уже не выдержал один раз, дал слабину и едва приоткрыл мне свое измученное лицо, но этого было достаточно, чтобы я увидел слезу, катящуюся по его щеке. Теперь он не сможет спрятать ее от меня, и, зная об этом, он либо еще больше озлобится на меня и возведет меня в ранг главнейшего врага, либо будет искать во мне поддержку время от времени, осторожно, без свидетелей, чтобы избежать слухов о своей слабости и очередную волну насмешек. Почему он так ведет себя? только ли из-за горечи предательства, желания заглушить свои мучения путем желчных оскорблений своих соратников? Или же из гордого желания страдать, стать изгоем, попираемым окружающими, и упиваться мыслями о собственном ничтожестве, доказывая себе изо дня в день, что он недостоин счастья, которым когда-то был окутан?Может ли человек настолько устать от беспрерывной чреды неудач и постоянного самобичевания, чтобы осознанно, затаенно желать смерти, и вложить свою жизнь в руки фортуны смертельно опасной авантюры с посылом ?не погибну – так повеселюсь?? Думает ли он, что война взбодрит его и заставит по-другому взглянуть на вещи? Каково это – каждый день желать смерти?.. Не может быть такого, чтобы человек мог расстроиться до мыслей о самоубийстве из-за жены и голубятни. Не верю в это. Должно быть, врач сам по себе предрасположен к таким наклонностям и плохо переносит такие потрясения.Вдруг одна странная мысль потрясла меня. Может ли Медик нарочно настраивать команду против себя, чтобы как минимум никто не жалел о его смерти, а, может быть, даже и… Желать ему скорейшей кончины? То есть велика вероятность того, он нарочно провоцирует коллег на выпады в его сторону, чтобы еще крепче убедиться в собственной ничтожности и стать ближе к роковому решению. Вздрогнув, я отогнал эту мысль, как кошмарное наваждение, и решил доложить Солдату о своих опасениях, как можно более аккуратно, чтобы не навредить самому врачу еще больше.Эти мысли сковывали движения, и без того неповоротливые из-за усталости и тяжелого оружия. Мне не хотелось об этом думать. Сотрудники базы уже высыпали на остывающее поле брани и живо освобождали его от недвижимых останков, кое-где вспыхивающих в утренних лучах. Здание нашей базы выглядело умиротворенным и даже сонным, без единой царапины, без следов от ракет, без малейшего намека на войну.Ощущение полной защищенности всегда окутывало меня, когда я вступал через широкие двери под просторные своды нашей обители. Ничто и никто не могли помешать покою нашей базы, пока мы девятеро находимся здесь. Солдат уже начал проводить небольшое собрание прямо в холле, очевидно собирая мнения о произошедшем и давая рекомендации на будущие происшествия. Я окинул взглядом присутствующих, автоматически подсчитывая коллег и отмечая, все ли на месте.Солдат стоял в центре холла перед небольшими диванчиками, на которых расположились наемники. Разведчик, Поджигатель и Инженер сидели вместе на одном диване, на узком подлокотнике которого сидя балансировал Подрывник. Снайпер расположился на другом диване, стеклянным взглядом остановившихся глаз умоляя о скорейшем завершении этого испытания. Позади него, оперевшись о спинку локтями и накренившись вперед, стоял, сцепив руки и внимательно слушая, Шпион. Врач также был среди присутствовавших и, к моему удивлению, удостоил чести матерого австралийца, присев рядом с ним на краешек софы. Я прошел мимо Солдата, внимавшего монологу Инженера, и присоединился ко второму дивану, встав рядом с Медиком и облокотившись о подлокотник дивана. Врач даже не шелохнулся.Разговор уже прошел ту фазу, в которой бурно обсуждалась внезапность тревоги, однако отголоски негодования все еще звучали в напряженных голосах бойцов. Я слушал вполуха, уставший после борьбы, и не концентрировался на деталях разговора. В общем и целом он состоял из обсуждения прошедшей битвы и тактик нападения и отступления и продлился не более двадцати минут, после чего нас с миром отпустили отдыхать. Все, кроме Солдата, направившегося в свой кабинет, разбрелись по комнатам, и я машинально последовал за всеми, едва не забыв забрать оставленное оружие.И только потом, уже в кровати, я вспомнил, что хотел подойти к Солдату. Первой мыслью было намерение тут же подняться и идти, но затем я справедливо рассудил, что за то время, как я отдохну, с Доктором, который, вероятно, тоже спит, ничего не случится. Едва я подумал об этом, как усталость окончательно обрушилась на меня, и я провалился в сон.Проснулся я поздно, часов в семь вечера, совершенно разбитым. Веки были налиты свинцом, руки едва слушались, голова гудела, словно от нескончаемого рева огня. С трудом я заставил себя принять вертикальное положение и отогнать навязчивое желание упасть обратно на старый скрипящий матрас. Надо было просыпаться и идти узнавать, не произошло ли чего, пока я спал. Поэтому, пересилив себя, я чуть размялся, разгоняя кровь по затекшим членам, и отправился искать остальных.Спустившись вниз, я столкнулся с Разведчиком, внезапно вышедшим из-за угла. Чуть не налетев на меня, он отпрянул на два шага назад и принял серьезный вид, чтобы я не подумал, что он испугался.- Привет, человечек, как спал? – спросил я как можно более непринужденно.- Я не спал, - буркнул в ответ американец, отводя взгляд в сторону и собираясь уходить. – Не спал я. Я иду на обед.- Постой, - в два шага догнав его, я схватил парнишку за плечо. – Я тут подумал. Ты сделал большое дело. Я думаю, ты заслужил отличие. Давай набьем тебе татуировку.Эта идея пришла мне в голову только что я увидел бостонца в коридоре, и, озвучив ее, я сразу же пожалел, что сморозил такую глупость. Разведчик живо обернулся и устремил на меня удивленный взгляд. - Татуировку?! – несколько выражений быстро сменилось на его лице, пока он осмысливал мое предложение. – И что, ты ее мне набьешь, что ли?Парень поднял на меня насмешливо-торжествующий взгляд; видимо, он думал, что татуировки бьют только в салонах. Пришлось удивить его тем, что некогда я уже бил кому-то татуировки из сподручных материалов, однако в тот момент, как я вспомнил полную технику, меня посетило разочарование: после нанесения татуировки коже требовались покой и заживление, иначе был риск испортить изображение или навредить здоровью. С досадой я напомнил об этом и воодушевившемуся было Разведчику, чем вызвал, конечно, всполох неудовольствия:- Раз не можешь - так и не предлагал бы, толстяк! - проворчал он, уходя в сторону столовой.Я пошел за ним, обдумывая, как можно было бы обойти это правило, но в голову приходили лишь аргументы против нашей затеи: работаем мы в грязи и пыли, постоянно потеем и моемся, носим форму - все это не даст наколке зажить. Зайдя в столовую, я заприметил наших мужичков, скучившихся за одним столом. После дневного сна подтянулись поживиться Инженер, Подрывник, Шпион и Снайпер. Шпион что-то рассказывал, почти не жестикулируя, что так контрастировало с рассказами Снайпера. Оставив замешкавшегося Разведчика в мучительных раздумьях о том, что же выбрать на ужин, я присоединился к наемникам. Инженер и Демо кивнули мне в ответ на мой кивок, а увлеченный слушанием австралиец лишь мельком взглянул в мою сторону, скорее рефлекторно, чем осознанно.- ...и вот я стою: одной рукой обхватываю гибкий стан великолепной Жанетт, лопасти свистят над головой, под ногами Париж в золотых лучах закатного солнца. Ким говорит мне: "Легко отделались, не так ли, Этан?". И знаете, что я ему ответил? - здесь Шпион выдержал короткую паузу, коротким взглядом окинув слушателей. - "Я никогда не был на твоей стороне" - и одним ударом выбил его из вертолета! Крик падающего Кима иногда до сих пор музыкой звенит в моих ушах. Красивая смерть над столицей! Ничуть не жалею его.- Вот наш парень! - вдруг гаркнул Подрывник, перебивая Шпиона и делая громкий хлопок ладонями.Рядом со мной под приветственные возгласы сел и горделиво приосанился обольщенный общим вниманием парень.Разговор мгновенно перешел на героический поступок Разведчика, каждый поощрял его смелость и находчивость, не исключая и присоединившегося Солдата, отделавшегося парой сухих высказываний и с громким прихлебом принявшегося за суп. Разведчик купался во всеобщем признании и чувствовал себя центром небольшого мира. Впрочем, так оно и было. Скаут заслужил свой звездный час, и я видел по его лицу и сдержанным ответам, что он удерживает себя от того, чтобы не начать бахвалиться. Это мне понравилось. После того, как разговор незаметно перешел на роботов, а затем на войну в целом, парень из Бостона наклонился ко мне и сказал вполголоса на ухо:- Я придумал, как нам запилить твою идейку.Почему вполголоса? Я подумал, что ему настолько пришлась по вкусу эта мысль, что он не захотел делиться с ней еще с кем-то. Я невольно улыбнулся и кивнул ему. Не сговариваясь мы вместе встали, попрощались с наемниками до более позднего вечера и вышли.- Мы украдем у Медика пушку! - выпалил он, едва мы отошли от столовой. Он шел задом наперед впереди меня и, заметив мой недоверчивый и даже укоряющий взгляд, поспешил исправиться:- Ну, не украдем, а одолжим. А, здоровяк?- Боюсь, что Доктор нам ее не даст, - ответил я, невольно представляя себе абсурдную картину немца, со сверкающей улыбкой передающего парнишке медиган - почему-то под аплодисменты. - Ничего не выйдет.- Да нам даже не нужно его согласие, Хэви! - С горячностью продолжал парень, уверенно пятясь по коридору. - Это пафосное чмо...- Не смей так называть Доктора, - перебил я его сурово и про себя тут же подумал, что никому и никогда не позволю так его называть.- Ладно, ладно, - отмахнулся парень, - короче, он каждый вечер ходит бегать вокруг базы, да? Ну то есть, иногда он бегает, а иногда ходит - неважно, главное - он песочится где-то двадцать минут минимум. Короче, мы зайдем к нему и быстренько залечим мне татуху, а? Это ж как два пальца обоссать!Я нахмурился. Идея не казалась мне особенно хорошей, и я очень сильно сомневался, что из нее выйдет что-нибудь путное. К тому же, врач всегда надежно закрывал свой кабинет и комнату на ключ, так что без взлома вряд ли можно было обойтись. А взломщик я был так себе.- А ну как он тебе и саму татуировку залечит? - спросил я его насмешливо.- Не залечит сто пудов. Короче, завтра без пяти семь у кабинета, когда все хавать пойдут. Главное - на Солдата не напороться. Ключи я достану. С тебя вся шняга. Все, я пошел.Он махнул мне рукой и круто свернул в сторону хозяйственной части базы. Проводив его взглядом, я вспомнил, что хотел поговорить с Солдатом, и развернулся в обратную сторону, надеясь наткнуться на него в коридоре. Если бы я знал, к чему приведет эта затея, я бы даже не стал ввязываться. Идея хоть и была довольно авантюрной, но не предлагала ничего криминального - это было все равно что подурить слегка, как во время учебы в университете. Вскоре я отвлекся и на время перестал думать о Разведчике и его полных энтузиазма намерениях.====================Не стану приводить сейчас, как я выгадал подходящее время для разговора с Солдатом, и о чем конкретно мы говорили, скажу лишь только, что матерый американец явно был озадачен более глобальными вопросами, видимо, напрямую касавшихся ночной тревоги. Он заставлял себя слушать мои доводы, но по его усталым и смотрящим как бы сквозь меня глазам я понимал, что возможная склонность врача к самоубийству мало его волновала. Он выслушал меня с отстраненным видом, объяснил мне, что я создаю проблемы на пустом месте, и посоветовал отвлечься на что-нибудь, пока в моей голове не родилась идея нарядить всех в балетные пачки.- Солдат, послушай, что я говорю тебе. Доктору плохо, - упорствовал я, стараясь пробить щит во взгляде своего начальника. – С ним что-то не так, и это опасно.- Я бы сказал тебе, что с ним не так, - резко отозвался он. – Иди займись чем-нибудь и не мешай мне своими пустяками, а то я тебя поделю на ноль! Я вздохнул и поднялся. Мне ничего не оставалось, как уйти.Сделал ли я хуже? Несомненно. Теперь при виде Медика американец будет вспоминать наш разговор и из неосознанного раздражения будет лишь жестче относиться к полевому врачу из-за меня. Я никогда не был особенно хорош в переговорах, и только удача могла решить разговор в мою пользу. Угрюмый, я отправился искать иголку, нитки, ручку и все, что было необходимо для нашей с Разведчиком идеи. На следующий день мы собрались у меня в комнате и занялись татуировкой. Это заняло у нас много времени, и мы пару раз прерывались, чтобы отдохнуть и перекусить. Надо отметить, что Разведчик очень стойко переносил болезненную процедуру и даже занимал меня разговором, рассказывая о своей семье, о своей молодой избраннице, о сложностях жизни в Бостоне и о том, как он оказался здесь. Его было интересно слушать, несмотря на излюбленные словечки вроде ?типа?, ?короче?, ?ну хз?, что в своем роде даже стало визитной карточкой Разведчика. Пока я концентрировался на том, чтобы пробить рисунок обмотанной нитками и смоченной чернилами иглой, парень рассказывал:- Я – один из восьмерых, о’кей, да? Банда зовется ?Бешеные псы?. Мы были самые главные на районе, никто не смел против нас бычковать. Короче, вообще никто. Подперев свободной рукой щеку и начав со скучающим видом изучать обшарпанную стену, он далеко вытянул свои длинные крепкие ноги с прочными сухожилиями и продолжил:- Правда, много бегать приходилось. Догонять придурков, которые не хотели отвечать за свои поступки. Ну и убегать тоже доводилось, - здесь он усмехнулся, видимо, вспомнив эпизод из богатого опыта уличных драк. – Много чего было, короче. А еще я на скутере гонял. Благодаря ему и познакомился с Венди. Тупо предложил ей прокатиться, и она, типа, согласилась. То да се, печки-лавочки, долгие летние вечера, пристань, пивко, солнце блестит, птички поют – просто райская хрень. Долго мы с ней тусили, пока не прижало совсем с бабками, - Разведчик сморщился, то ли от воспоминаний, то ли оттого, что я слишком глубоко вонзил в его плечо маслянистую иглу, и продолжил. – Жрать практически ничего не было, короче. Ну и я типа решил бабки заколачивать, туда-сюда потыкмыкался – не получилось нихрена. Братья разделились: кто пошел честным трудом зарабатывать, кто стал бан держать, кто бегать, лисовать. Я тоже пробовал поначалу базаровать пытался, и получалось вроде, только не по вкусу мне пришлось, или типа того. Ну и вышел на меня этот хрен, от Солдата. Я вообще не думал, согласился, и все. Да и с Венди у меня незаладилось. И пошло оно все к черту, только у ма на шее висеть оставалось. Просто поехал. Ну типа интересно, роботы, драки, все дела. И парни подобрались классные. И страшно, и захватывает, ага. Круто, короче.Долго мы с ним сидели, пока на его плече медленно, но верно проступал контур головы робота на фоне наискосок поставленной биты. Кожа вокруг рисунка покраснела и залоснилась оттого, что я часто протирал ее от выступавших на поверхность капель чернил. Спина у меня затекла, а в глазах начало рябить из-за постоянного напряжения, рука уставала, и время от времени я вынужден был останавливаться и отдыхать, зато результат стоил того: к вечеру на плече американца красовалась свежая и ровная наколка, которой можно было смело хвастаться в обществе наемников. С того момента, как последняя точка была поставлена, а парень смог вздохнуть с облегчением, начиналась самая интересная и опасная часть нашей авантюры – заживление наколки при помощи ?одолженного? медигана. Я быстро обмотал его плечо пищевой пленкой и бросил взгляд на часы: было начало восьмого. Под конец я ускорил работу, чтобы успеть, и все равно не смог уложиться в установленное время.- Пошли, - внезапно тихим голосом сказал Разведчик и поднялся со стула, быстрыми и неслышными шагами выходя из комнаты.?Прямо как шпион?, - подумал я, ловя взглядом стройную и подтянутую фигуру Скаута и поднимаясь следом. Действительно, было что-то неожиданно похожее в этом мимолетном жесте, эти легкость и осмысленность движения, два твердых и неразличимых ухом шага – с такой же уверенностью французский лазутчик подкрадывался к бушмену, чтобы с самодовольным выражением лица ткнуть ему пальцами в чувствительное место меж ребер. Бросив инструменты как есть, я вышел следом. Парень уже был на лестнице и чутко высматривал нежелательных свидетелей на втором этаже. Не заметив никого, он быстро заскользил по ступеням вниз, и я поспешил за ним. На наше счастье, наемники уже собрались на ужине, и прохладные пыльные коридоры пустовали; мы добрались до кабинета без приключений. Бросив короткий взгляд через плечо, чтобы убедиться, что в холле тихо, Разведчик одним движением достал из кармана ключ с красной биркой и открыл замок. Подняв на меня серьезные голубые глаза, он еле заметно кивнул и мгновенно скрылся за дверью. Я только успел удивиться его сноровке и зайти следом, стараясь как можно тише закрыть за собой дверь.В кабинете было тихо, вечернее солнце пробивалось косыми полосами из-под жалюзи и оставляло свой рыжий след на полу и деревянном шкафу со стеклянными дверцами. Американец уже ловко шарил по шкафам в поисках лечебной пушки, пока я рассматривал рабочую обитель Медика. Вот стол, на котором аккуратно улеглись бумаги с амбулаторными записями, перьевая ручка лежит чуть наискосок… Стул тесно придвинут к столу и чуть потерся на спинке. За ним – шкаф с длинными рядами толстых и тонких корешков из кожи. И череп. Зажатый между книгами. Даже сдавленный ими.- Вот он, - сипло произнес Разведчик сбоку.Я обернулся на его голос. Парень коротко облизнул пересохшие губы и, взявшись обеими руками за черный раструб, вытащил его из шкафа, в глубине которого можно было увидеть край легкого бежевого пальто. Я подошел ближе и помог достать тяжелый рюкзак, чтобы разместить его на столе.- Так, давай резче, о’кей? – парень стал снимать пленку с плеча. Я заметил, что на его лбу проступила испарина. – А то хер знает, когда он придет. Не хочу проблем, короче.Я взялся правой рукой за нижнюю ручку раструба и направил пушку на бостонца. Он кивнул мне, и я опустил рычаг. Однако вместо того, чтобы испустить живительные лучи, раструб издал щелчок – и больше ничего. Я попробовал еще раз, и еще один раз – и все без толку – машина отказывалась работать в моих руках.- Что там? – вполголоса и с раздражением спросил Разведчик. – Ты же должен знать, как работает эта хрень.На мгновение я растерялся. По спине пробежал холодок легкого страха. Я попытался вспомнить, что делал врач перед тем, как запустить свой медиган, но память отказалась подсказать мне. Проклиная все на свете, я с полминуты под накалявшие обстановку упреки бегуна нервно ощупывал рукояти и сопло в надежде найти спасительную кнопочку или рычажок, но все попытки прошли безуспешно. И только тогда, когда я уже хотел сдаться и трусливо предложить оставить эту идею, мне пришла спасительная идея осмотреть рюкзак. Бросившись к нему, я сразу заметил небольшой вентиль снизу вытянутого баллона и покрутил его в два оборота. Пушка начала издавать тихое шипение. Заглянув в сопло медигана, я снова опустил рычаг, и мне в лицо вырвались едкие клубы живительных лучей. Закашлявшись и протирая заслезившиеся глаза, я направил его на Скаута. - Выключай! – почти сразу раздалась хриплая команда, и я выключил пушку, утирая слезы. – Все, хорош.Я взглянул на Разведчика, протиравшего плечо, и понял, что наша идея сработала. Выкрутив вентиль обратно и убедившись, что газ больше не подается в резиновую трубку, я аккуратно поставил инструмент обратно в шкаф – точно так, как он лежал до того, как мы пришли в кабинет. Неслышно прикрыв деревянную дверцу, Разведчик бросил:- А теперь мотаем отсюда.Я бросил прощальный взгляд на такой умиротворенный, залитый последними лучами солнца кабинет, и выскользнул в холл вслед за Скаутом. Два оборота – и кабинет закрыт.Не сговариваясь, мы взбежали на второй этаж и только здесь смогли свободно вздохнуть. Легкий страх сменился весельем, и мы поздравили друг друга с победой. Парень задрал рукав и продемонстрировал мне идеальную, ровную и четкую татуировку головы робота. Не буду утаивать, своей работой я остался очень доволен. - Теперь главное, пару дней не показывай ее никому, а то будут вопросы. А потом сделаешь вид, что она зажила сама, и никто уже ничего не сможет с этим поделать, - предложил я, подумывая, как бы сама наколка не стала причиной раскрытия нашей преступной авантюры. За несанкционированное проникновение в медицинский кабинет грозило строгое наказание.- Да все пучком будет, батя, - ответил в полный голос американец, сверкая белоснежными зубами и пряча татуировку под рукавом. – Пошли пожрем.Уже без тени тревоги быть рассекреченными, мы неспеша спустились вниз, чтобы присоединиться к мужикам за ужином. - Кстати, - я понизил голос. – Где ты взял ключ?- А, это, - непринужденно ответил парень. – Да у уборщицы одолжил.Я усмехнулся и пропустил его в столовую.