Они наступают (1/1)

Ночью меня разбудила сирена. Страшная, громкая, разрывающая базу на части своим неестественным, леденящим воем. В считанные секунды я был одет и готов к бою. На ходу застегивая обмундирование, метнулся к Саше; она показалась мне неподъемной, но каждая секунда была на счету, поэтому пришлось вложить все силы, чтобы выбежать с ней из комнаты. Нет времени поднять брошенное на пол одеяло и даже запереть дверь. Они идут. Надо защитить. Базу, наемников, Доктора. Вот черт!Лента запасных патронов осталась в комнате. Они могут понадобиться в критический момент, и тогда от них будет зависеть победа и жизнь. Жизнь восторжествует над бездушной армией. Я это знаю. Бросив оружие, я побежал назад, чтобы спешно схватить забытую ленту и перебросить ее через плечо. Я готов. В голове – ни одной мысли. Кроме одной – защищать. На лестнице я чуть не врезаюсь в Инженера в полной боевой готовности, несущегося с большим красным ящиком на плече. Не защищенные очками для сварки глаза бешено вращаются и метают молнии.- Как чувствовал! Да чтоб вас, уроды!Он пролетает мимо меня, крепко держа свою драгоценную ношу обеими руками и сыпля техасскими "dag nabbit!", очевидно, быстро просчитывая возможные варианты развития событий на поле боя. На первом этаже мечется встревоженный Разведчик, подгоняющий криками наемников. Солдата нет – он уже в гуще событий, взрывов, осколков, сдерживает металлический напор, и ему нужна помощь. Я озираюсь по сторонам: Инженер давно убежал вперед; с гортанным воплем "За свободу!" меня обгоняет Подрывник и исчезает в подсвеченной яркими прожекторами холодной и громкой ночи. - Чего встал, тюфяк?! – с истерикой рявкает на меня Разведчик и с силой пихает меня в плечо. – Живо на поле, ты и так херово бегаешь! Твой Медик уже давно ушел! Пошел, пошел, пошел! Где Поджигатель?!В шлемофоне рывками раздается грохот, скрежет и рев металла, сквозь который еле разборчиво можно услышать командования нашего предводителя. Мимо меня обратно в глубь базы метнулся стремительный силуэт бостонца, не досчитавшегося наемников. Ноги сами вынесли меня наружу – по холодному песку, по скрипящему старому настилу моста, за проржавевшее насквозь здание, озаряемое агрессивными вспышками битвы, - туда, где были слышны взрывы и крики мужчин. - Пулеметчик! Бери левый фланг атакующих! Подрывник! Обеспечивай безопасность Инженера! Медик!..Последние слова потонули в оглушающем взрыве, раздавшемся у меня над головой: скрытые от моего глаза зданием, на нас неровным строем шли лязгающие всеми частями тела вражеские Солдаты. Я занял позицию за мешками с песком и раскрутил пулемет в тревожном ожидании сигнала главнокомандующего. Надо мной разрывались снаряды, сгибая и раздирая в клочья непрочную обшивку здания, на плечи сыпались крупинки песка взрованной земли, небо озарялось резкими вспышками, в воздухе стоял смрад войны. Про себя я молил Солдата, чтобы он скорее дал мне команду атаковать; мне было страшно, я боялся, что меня разорвет в клочья еще до того, как я смогу свалить хотя бы одного врага, я не хотел ждать, я рвался в бой, чтобы заглушить леденящий душу ужас и дать волю всепоглощающей ярости битвы. Внезапно будто что-то ласковое коснулось меня и обволокло трепещущими объятьями, принося телу необычайную легкость, а разуму – ясность и умиротворение. Я обернулся – за слабо колышущимися волнами живительного полотна на меня наставил дуло своего медигана врач. Он стоял чуть согнувшись, напряженный, готовый в любой момент дать деру, руки крепко сжимали лечебное оружие, а на поясе висела невесть откуда взявшаяся медицинская пила; крупно блеснувшая капля пота скатилась по его виску под темно-зеленую маску респиратора, ненадежно прикрывавшую нижнюю часть его лица. Глаза его были все так же холодны и полны ненависти ко всему живому – они вдруг взметнулись вверх и исказили его лицо гримасой ужаса. Неожиданно сильной рукой меня дернуло вниз пригнуться. Над нашими головами смертельным свистом пронеслась ракета и разбилась яркой вспышкой о стену. - Что же ты стоишь, свинья?! – рявкнул сквозь свист и грохот полевой врач. – Почему я должен спасать тебе жизнь?! - Пулеметчик, огонь! – взревел в шлемофоне Солдат, и я, так и не успев ответить доктору, что спасение жизни – это его работа, вышел из-за укрытия, щедро поливая отвлеченных наемниками врагов раскаленным градом свинцовых пуль. - Убер-заряд готов! - Поджигатель! Шпион! Отходим! Медик! Пулеметчик! Уничтожьте этих уродов!..Гнев. Ярость. Неукротимое зверство бежит по венам. Сладкое исступление. Саша на земле далеко позади, ее тяжесть не нужна – голыми руками рву металл на куски, корежу крепкие сплавы, отрываю головы, как у скрученных из фольги детских поделок. Их хрупкие хрустальные тела разбиваются о стены, их собственные руки, вырванные с корнем, обрушиваются на незащищенные головы. Бушующая ненависть чистой энергией бьет из груди, где бешено колотится сердце, неистово перегоняющее кипящую кровь по всему телу, не подчиняющемуся мозгу. В ушах стоит гул, сродни тому, что издают перегруженные трансформаторные будки, ракеты разбиваются прямо о мою голову, но я не чувствую их и не вижу; я не слышу ни вопли соратников, ни испуганный визг сплавов – только дикий гул, приказывающий убивать все, до чего возможно дотянуться. Серая толпа машин редеет и отступает под напором вырвавшегося на волю бушующего зверя. Сильнейшая машина здесь я: пылающая, ярко-красная, с жидким металлом глаз, уничтожающая все на своем пути. Я ворвался в самый ад и сам стал его частью.- Стой, Schweinhund! Стой!!Сердце как-то тяжело провалилось, надрывисто вздохнуло и стало биться с перебоями, будто переваливаясь через ухабы, выросшие внутри меня.- Да стой же ты, мудила!! – крики врача доносятся до меня как сквозь толщу горячей воды, булькающей в голове.- Пулеметчик, назад! Это приказ! – меня тряхнуло за плечо, и я очнулся.Тяжело дыша, я стоял посреди простиравшейся в шахту груды искореженных трупов; какие-то еще судорожно дергались, и через них перемахивали соратники, спешившие занять выгодную позицию и отбить врага на начало. Ноги подкосились, и я качнулся. Нужно было присесть. Два шага до стены дались мне нелегко. Я медленно опустился на корточки и снял с себя шлем. - Живой? – это Солдат потрепал меня за плечо. Его крепкая фигура чуть накренилась ко мне, а глаза из-под каски внимательно полоснули по лицу. Из сопла ракетомета, покоившегося на крепком плече, струился тонкий серый дымок, едва заметный в ярком свете прожекторов. - Все хорошо, - отозвался я, - не привык…- Отсиживайся и догоняй нас. Медик! За мной.Я перевел взгляд на полевого врача. Респиратор болтался на одном ухе, не прикрывая более черствые, плотно сжатые губы, из-под шлема острыми иглами выбивались темные волосы, взгляд был холоден, но мерцал живым блеском, разбуженным пылом битвы. Медик медленно покачал головой и легким взмахом нацепил повязку обратно на лицо, а затем поспешил следом за командующим, оставив меня одного. Мне показалось в тот момент, что, если бы не приказ Солдата, немец и так покинул бы меня, не особо волнуясь о моих состоянии и безопасности. Все ушли вперед. Головы гудели и не хотели собираться в одну настоящую. Казалось странным, что настоящие ощущения от убер-заряда так разительно отличались от тех, которые я всегда себе представлял. Фляги под рукой не оказалось. Надо было подниматься и забирать Сашу, а затем торопиться туда, куда были отброшены силы врага – в шахту. За моей спиной громыхало разнокалиберное оружие, и я мог разобрать, кому какое принадлежит. Мелкой, глухой дробью хлещет инженерская турель. Острыми и почти неуловимыми выстрелами бьет австралийская винтовка. Громкими и короткими хлопками – обрез Разведчика. Громогласно и с размахом взрываются бомбы-липучки одноглазого шотландца. И только врач сидит под прикрытием, как мышь, и тихо и медленно копит заряд, чтобы вместе с напарником грандиозно разбить вражескую колонну. Мое слабосилие отступило быстро, и тело вновь начало слушаться. Пришлось приложить немало усилий, чтобы пробраться через обезображенные трупы наперевес с громоздким оружием, и я надеялся, что нам не придется отступать.В шахте стояли гул и смрад, прямо как тогда. Слушать команды было легко. Нас снова поставили около наспех поставленного раздатчика в укромном месте. Командная работа шла как по маслу; я не чувствовал усталости и был готов крошить врагов до утра и весь день. Пот градом катился по лицу, в пещере было жарко и душно, разительно контрастно с холодной ночью, оставшейся позади, но я четко понимал ситуацию на поле и не ведал страха. Пока не вышел он.Он поцарапал приваренной к широченной спине выхлопной трубой потолок штрека, когда разгибался в полный рост. Его плечи развернулись и заняли будто все пространство пещеры; необъятный и грандиозный, мутно блестящий из-под грязи на прочных деталях, он медленно возвел гигантское оружие в боевую готовность. Его голова угрюмо взирала голубыми кругляшками глаз с высоты добрых четырех метров. За мной в резко наступившей тишине ошеломления раздался дрожащий немецкий выговор:- überbot…Это был вражеский Сверхпулеметчик. Сказать, что я испугался – не сказать ничего. Я уверен, что холодок ужаса пробежал по всем позвоночникам в этой шахте. Секундное оцепенение спало, и раздался рев командира:- Уничтожьте этого урода!!В тот же момент из штрека вырвалась волна Разведчиков и понеслась на нас, петляя меж камней. Титан издал долгий и ужасающий рев и обрушил на наше укрытие шквальный огонь из гигантской пушки. Я обернулся к напарнику:- Доктор, нам нужен заряд! - Я не могу! У меня его нет! – испуганные глаза немца пробили меня насквозь, и меня бросило в холод. К нам направляется многотонная махина, от шагов которой вздрагивает земля, а мы даже не можем отступить.- Медик, нужен убер-заряд, срочно! Шевели задницей или чем хочешь, сделай Пулеметчику неуязвимость! – проорал в шлемофоне Солдат.- У меня нет!! – рявкнул в ответ немец. – Я не могу делать его из воздуха!Я выглянул из-за укрытия, чтобы оценить ситуацию, и ужаснулся: среди металлических тел, парализованных жучком Шпиона, я увидел…- Разведчик! Ты что делаешь, придурок! Отступать в укрытие! Это приказ!На мгновение мне показалось, что у парня сорвало крышу, и он обезумел от страха, очертя голову бросаясь под град пуль и дроби. А потом до меня дошло осознание того, что он делал.- Э, жестяная башка! Я с тобой разговариваю!!Он спасал нас. Туповатая голова стального титана медленно, словно туго осознавая, повернулась в сторону скачущего и размахивающего руками американца. Этот момент нельзя было упустить. Меня словно ударило током, и я толчком скомандовал врачу уходить к остальным, пока путь был открыт. Пришлось осадить рванувшего с места немца и выйти первым, чтобы обеспечить его безопасность от новых роботов.Мгновения скорости, ловкости и силы – вот что я узрел, мельком глянув в сторону штрека, кишащего роботами. Молниеносная фигура человека носилась между скрежещущим и лязгающим металлом, оглушая всех без разбору алюминиевой битой и отвлекая гиганта дерзким танцем отчаянного героя. Только после того, как мы добрались до соратников, я смог выбрать выгодную позицию и взять гиганта на мушку. Титану под ноги сыпались одна за другой бомбы-липучки, Инженер был готов дать очередь по врагу в любой момент, Шпион уже давно ушел из-под линии огня, оставалось только вернуть Разведчика с поля. - Дружище, винтовка не берет его голову, - прохрипел в шлемофоне затаившийся где-то Снайпер.- Скаут, отходи немедленно!Я видел лицо Солдата в тот момент. Искаженное яростью выбора, мокрое от пота и тяжести ответственности, оно было ужасно. - Разведчик, это неподчинение! Мы будем вынуждены уничтожить тебя вместе с врагом!В то же мгновение мальчишка, такой маленький и щуплый по сравнению с литыми воинами, поразил всех. Раз – он с силой оттолкнулся от скалы. Два – грациозно, словно лань, он вскочил на руку неповоротливому колоссу. Три – он уже крепкой пружиной сжался за его головой, с невиданной силой выворачивая ее перехваченной под широким подбородком битой. Мне удалось расслышать что-то вроде "Я держу его, держу!", когда неуправляемая машина перестала принадлежать себе. Она теперь принадлежала Скауту. Крутыми рывками в стороны молодой парень в военной форме цвета бури в пустыне выкручивал тупую голову и разворачивал гиганта на глазах у ошеломленных соратников. Под раскаленный свинцовый дождь, пущенный неповоротливой машиной, пошли все его механические младшие братья по оружию: Разведчики, Медики и Поджигатели валились стопками, едва выходя из штрека. Это было фантастическое зрелище, продолжавшееся добрых пять минут. И в течение этих пяти минут один воин сдерживал толпу врагов, до тех пор, пока они просто не кончились. Штрек опустел, а Пулеметчик все грохотал неиссякаемой лентой и, видимо, не собирался останавливаться. Я ломал голову, как мы будем снимать с агрессивной горы мальчишку; думаю, у него даже не было времени об этом подумать, и поэтому он решил просто держаться до последнего. Солдат молчал, очевидно, соображая, что делать. Вдруг раздалось радостное австралийское восклицание:- Я нашел, нашел слабое место! Разверните его спиной к нам!Красная точка опасно скользила по коротким ногам машины. Солдат дал команду, и гигант, управляемый парнишкой, неуверенно развернул многотонный, опасно кренящийся корпус. - Готовься прыгать!Через секунду колено робота сорвалось с шарниров и вывернулось наружу, обрушивая гиганта на пыльную землю шахты. Поверженный, он издавал глухой рев, который уже совсем не пугал, и, кажется, пытался встать, но после того, как Разведчик неуклюже добрался до укрытия и оказался в безопасности, существовать этой машине оставалось считанные мгновения. Грянул оглушительный взрыв – и волна была отражена. Вровень с громом грянули и наши голоса.Поставив Сашу на землю и скинув мокрый от пота шлемофон на землю, вместе с толпой ликующих и улюлюкающих наемников я поспешил к рухнувшему за укрытие пацану. Неслыханные героизм и смекалка! Спланировал ли он заранее свои действия, или же потрясающий маневр получился у него сам собой? Страшно ли было лавировать под дождем пуль, или кровь, бурлящая адреналином, стучала в ушах так, что мешала думать? Слышал ли он приказы Солдата и боялся ли погибнуть от орудий союзников? Догадывался ли он, что сможет управлять махиной? В голове металось столько вопросов, требующих немедленных ответов! Медик уже сидел подле него на корточках, терпеливо излечивая своего пациента. Весь перепачканный в саже и грязи, парень тяжело дышал, расслабленно лежа на каменной плите, и блаженно улыбался, окутанный живительными лучами. Его живот надувался и сдувался рывками, свободно ходя под ослабленными заботливыми руками врача ремнями формы, руки безжизненно раскинулись в стороны; в одной из них он все еще сжимал свою биту, словно не в силах разжать намертво стиснутые пальцы. Его перепачканное сажей и кровью лицо выражало абсолютное счастье.- Ну что, живой? Скаут, ты в порядке? Ну ты дал маху! Красава! Молодец! – посыпались со всех сторон восторженные восклицания.- Что твой кролик! – воскликнул Подрывник, помогая бостонцу подняться. – На, отпей!Американец встал, с жадностью прильнул к протянутой чернокожим соратником фляге – и тут же с дикими глазами выплюнул все, что успел набрать в рот большим глотком.- Это же чистый спирт!.. – просипел тоненький голосок Разведчика, грязными руками вытиравшего с уголков рта алкоголь и лишь больше размазывая по лицу черноту.- Ты больной?! Это лучший виски! – гаркнул в ответ Подрывник и сам приложился к плоской бутыли, пустив ее потом по-братски по кругу. На меня нахлынула целая буря чувств, сдерживаемая до той поры концентрированием на первостепенной задаче защиты базы, и я не смог удержаться, чтобы крепко не прижать мальчишку к себе. Кажется, я слегка перестарался, поскольку ответом мне стало надрывное "Отпусти" и легкий хруст костей.- Хэви, пусти пацана, хватит на него сегодня Пулеметчиков! – раздался позади меня веселый голос Инженера.Я поставил американца на место, но продолжал крепко держать его за плечи. Мне хотелось рассмотреть в его глазах то, что он пережил, хотелось узнать, ради чего он рисковал жизнью и был ли уверен в успехе, увидеть его волю к жизни, такую же сильную, как и у любого из нас; но в них читалось лишь изумление и смятение:- Бля, чувак, ты не смотри так, мне стремно…- Я думал, ты уже мертв. Когда ты вышел туда. Ты был готов пожертвовать собой. Ты спас мне и Доктору жизнь. Мы перед тобой в неоплатном долгу. Ты мне как сын теперь.Искра счастья в глазах мальчишки не позволила мне удержать горячих объятий и крепкого поцелуя в лоб.- Да пустяки… Хэви, ты меня пугаешь тем, как таращишься, прекрати.Наконец я смог взять себя в руки и отошел в сторону, позволяя другим наемникам разделить этот момент триумфа вместе с новоиспеченным героем. Жизнерадостный и уже слегка принявший на грудь Подрывник полными энтузиазма возгласами подстегнул толпу поднять упивающегося общим признанием парня на руки и унести его в сторону базы. Все это время полевой врач, быстро и аккуратно выполнивший свою часть работы, стоял поодаль, сложив руки и молча, кажется, без интереса наблюдая за остальными. Когда улюлюкающая толпа с шумом покинула пещеру, уходя в солнечное и безмятежное утро, я подошел к немцу. Его холодные глаза-льдинки следили за мной, руки сцепились в неумолимое препятствие; он чего-то ждал. Пока я терялся в догадках, он неторопливо снял флягу с пояса и отвинтил крышку. Очевидно, мое время на раздумья скоро вышло, и Медик, переведя брезгливый взгляд с бутыли на меня, решил дать глупому здоровяку ненавязчивую подсказку.- Ну что, - прошипел он, завинчивая крышку обратно, - я для Вас теперь тоже как сын, герр Пулеметчик?И тут меня осенило. Немцу было обидно, что какого-то задиристого сопляка я щедро наградил радушными объятьями и настоящими крепкими поцелуями, такими же горячими и бескорыстными, как и привольная русская душа, а в его адрес из моих уст не выпорхнуло ни единое доброе слово. Губы сами собой расползлись в умиленной улыбке: маленький Доктор хочет обниматься… Два широких шага – и его изумленное лицо мягко зарылось в плечо моей униформы. Я крепко прижал его к себе, прямо как тогда, чувствуя самые его мысли, надежды, страхи, мечты… Ему было хорошо со мной, я читал это ладонями, гуляющими по его спине, я ощущал это через его дыхание, мягкий поворот головы и легкое касание шлема моей щеки. Натруженные от держания лечебной пушки руки медленно поднялись и аккуратно, очень осторожно, с готовностью в любой момент отпрянуть, обвили меня за пояс, чуть касаясь друг друга за моей спиной. Чуть приподняв одной рукой шлемофон врача, я тихо сказал ему:- Спасибо, что спас мне жизнь, Доктор. Ты мне намного ближе, чем Разведчик, и ты это знаешь. После я мягко ткнулся виском в его шлем и закрыл глаза. Начинал ощущаться гул орудий в голове, и навалилась смертельная усталость, наполняя ноющие конечности густым томленьем. Я уже был готов провалиться в дрему и опустить даже тот факт, что засну стоя в обнимку с напарником, как вдруг услышал краем уха фразу, раздавшуюся в шлемофоне врача, и которую я едва смог различить:- Хэви, прекрати обниматься со своей медсестрой и марш на базу!Врач с глухим рыком выпутался из объятий, а я рассмеялся. Знал бы Солдат, насколько близок он был к правде.