Без ранений не соваться (1/1)

Круглые часы, висевшие над входом в общую комнату, изрядно раздражали слух своим адским стуком. Я лежал на диване кверху брюхом, от нечего делать высматривал серые пятна на местами облупившемся потолке и давал им дурацкие имена. Время близилось к двум часам дня, я это мог сказать, даже не глядя на невыносимо белый циферблат: каждые шестьдесят секунд длинная черная стрелка с мерзким щелчком отмеряла еще одну канувшую в небытие минуту и не давала забыть о течении времени. Я повернул голову и уставился в голую стену. Бездельничать уже надоедало, скука была смертная. За стенами под палящим солнцем пронзительно трещали сверчки, моля огненную звезду сжалиться и перестать жечь их заживо. Демо как вышел четыре часа назад справить нужду, так и не вернулся, видимо, забыв о нас с техасцем и отправившись гулять по близлежащей территории. Спустя некоторое время после ухода горца меня покинул и Инженер – ему предстояло много предбоевой подготовки, возни с шурупами, шарикоподшипниками и шестеренками. Поэтому он отправился в манящий прохладой ангар с высоким потолком и пылью, мерцавшей в падавших из окон ярких полосах света. Ну а я в десятый раз обошел всю базу и, не найдя себе достойного занятия, пришел к выводу, что можно и полоботрясить в "гостиной". На улицу идти не хотелось, отвлекать Инженера тоже, я был представлен самому себе, и фантазии у меня хватило лишь на то, чтобы прилечь вздремнуть на пару часиков до собрания. Но сон не шел, и, собственно, таким образом я и оказался лежащим в разгар дня на диване, с закинутыми за голову руками и думающим обо всем на свете. Признаться честно, мои мысли постоянно возвращались к этой новой фигуре злосчастного врача, которая влекла их к себе своей загадочностью и неординарностью. Кто он был? Ну конечно, немец. В этом я был уверен, поскольку Солдат ознакомил меня с составом команды еще в день моего прибытия. Немцев я недолюбливал, думаю, мои соотечественники меня поймут. Все те ужасы, которые творили нацисты; концлагеря, зверства над мирным населением, бесчинства и мародерства… Неописуемо чудовищна была война и чудовищны же были оба народа, стоявшие по две стороны фронта. Рассказы отца, побывавшего на фронте и переубивавшего много нацистов, навсегда врезались в мою память и изваяли в моем сознании пугающий образ желчного, эгоистичного, готового в любой момент устроить диверсию немца. Но то были фашисты, и дело было уже очень много лет назад, к тому же, я сам в жизни ни разу не общался с представителем этой нации, так что поводов для предрассудков к этому человеку у меня попросту не было. Старый диван жалобно скрипнул под моим весом, пока я поворачивался на бок. Немцы, немцы… В напряжении хмурил я лоб, вспоминая все известные мне факты о современных выходцах из Германии, однако все, что я вспомнил, касалось только их пунктуальности и ответственности подхода к работе. И все. Действительно, мои познания в особенностях характера этого народа были скудны и не простирались дальше всем известных фактов. Тем не менее, это меня не сильно огорчало, поскольку на такой работе я мог хорошо рассмотреть личность не только выходца из Германии, но и других своих иностранных соратников, бывших для меня не менее интересными. Я лежал еще минут с двадцать, пустыми глазами уставившись в одну точку, и все думал, думал, думал… Пока вдруг не вспомнил, что хотел сделать еще утром. Да, точно. От вернувшейся в голову мысли я аж подскочил, резко садясь на диване. Губы мои растянулись в идиотской улыбке.Я же хотел зайти к нему.Да, я собирался зайти к Медику. Я это решил еще в тот момент, когда мой взгляд зацепился за приятный темный цвет его легких ботинок, еле слышно отбивавших затихающий такт его твердой походки. От идеи зайти тут же, через десять минут, я моментально отказался. Негоже было сразу соваться к человеку после такой неприятной сцены. Наверняка доктор был расстроен и зол, что его эффектное появление так грубо было попрано физически более сильным мужчиной, который, к тому же, был выше по званию. Я точно знал, что, если осмелюсь тут же нарушить покой (или отвлечь от работы?) новоприбывшего, то, скорее всего, получу просто сногсшибательный заряд гнева. А перспектива с первых же минут общения испортить отношения с человеком, с которым мне придется тесно сотрудничать - даже теснее, чем всем остальным - меня совсем не радовала. Окрыленный уверенностью в том, что за столько времени полевой врач уже остыл и, возможно, захочет пообщаться, я отправился прямиком в кабинет с большим красным крестом на двери. Каково же было мое удивление, когда вместо радушного или хотя бы нейтрального приема мне прямым текстом предложили удалиться, только я переступил порог медкабинета:- Герр Хэви, будьте добры, закройте дверь с той стороны и без ранений больше здесь не показывайтесь.Даже не знаю, что меня обескуражило больше: то, что он уже знал, кто я, еще до того, как я представился, или же грубое его приветствие. Я был настолько удивлен, что невольно застыл в дверях, все еще сжимая в своей огромной ладони блестящую золотую ручку. Неужели Демо оказался прав? Неужели этот серьезный на вид мужчина в очках лишь самовлюбленная немецкая шкура, которая собирается лишь язвить да ставить всем палки в колеса на протяжении всей своей службы? Это так расходилось с моим собственным взглядом на ситуацию, что ввело меня в некоторое смятение, и я мог лишь молча рассматривать хамоватого врача. Он стоял в пол-оборота ко мне, держа в одной руке стопку книг, а в другой – хорошо сделанный искусственный череп, который вместе с маленькой медицинской библиотекой должен был отправиться на полку. Одет Медик был, на мой взгляд, слегка старомодно, но очень опрятно. Отлично выглаженные брюки с высоким поясом, плотно прилегавшим к телу, сидели на нем безупречно. Заправленная белая рубашка, застегнутая на все пуговицы, несколько сковывала движения врача, словно предотвращавшая его от глупых и безнравственных взмахов рук, которые могли бы вызвать неодобрение или даже оскорбить каких-нибудь видных деятелей науки. Под аккуратным накрахмаленным воротничком ее был туго завязан бордовый галстук, а из нагрудного кармана чинно выглядывала позолоченная перьевая ручка. Словом, это был человек, который явно всегда заботился о своем внешнем виде, пользовался одеколоном, брился каждый день, держал осанку и вообще был очень внимателен к уходу за собой любимым. Круглые очки блеснули на его переносице, когда он целиком повернулся ко мне, опуская кипу книг на деревянный стол и аккуратно устраивая череп поверх нее.Должно быть, у меня был крайне глупый вид в тот момент, потому как от носа до уголков жестких губ немца пролегла сухая складка благородного презрения, брови надменно приподнялись вверх, а рот чуть скривился, приобнажая нижний ряд белоснежных зубов; все лицо его исказилось в справедливом презрении, давая понять, какой чудовищный дискомфорт привнес я в его обитель своим дерзким посещением.- Герр Пулеметчик. Если Вы страдаете глухотой, я могу прописать Вам специальные капли или предложить ушные палочки, о существовании которых вы, безусловно, читали в Большой Советской Энциклопедии, - он направился ко мне, и я невольно сделал шаг назад. – Но если у вас врожденный клинический кретинизм, то, примите мои соболезнования, это не лечится. До свидания.И перед самым моим носом захлопнулась дверь. Я услышал, как с той стороны раздался щелчок замка, за которым последовало раздраженное немецкое ворчание, приглушенное непрочным деревом двери. Вот так прошло мое личное первое знакомство с собственным врачом, который должен был прикрывать мою спину на поле боя, лечить соратников и вообще быть могучей поддержкой, без которой мы обречены на провал. Мне стало не по себе. В сердце как-то неприятно защемило и отдалось мерзким ощущением в желудке. От этого человека зависела моя жизнь, а он даже не захотел узнать меня поближе. Как нам действовать сообща, если мой напарник выгнал меня за дверь при первом моем появлении и, очевидно, даже не будет вступать в какие-либо обсуждения тактики нашего совместного боя? А что если он не станет меня лечить, и я погибну? Вот так, просто, от пулевых ранений или кровотечения, или от рокового осколка гранаты, попавшей мне в голову в то время, пока он трусливо отсиживается в укрытии. А если врач окажется настолько самоуверенным, что с безумным криком ярости кинется прямо в гущу событий и погибнет от железных рук в первые минуты боя, обрекая нас тем самым на поражение?В глубокой задумчивости брел я по первому этажу, не зная, что и думать. Битва с роботами, представлявшаяся на первых порах увеселительным занятием, уже не казалась мне таким легким делом, как его описал Солдат. Неловким движением я вытер проступивший пот со лба и оторвал глаза от пола. - Хэв, ты что ткой задумчивый? Я тбя по всей базе ищу!Передо мной вдруг стоял Энджи в старом засаленном комбинезоне на широких лямках, застарелыми и свежими пятнами машинного масла напоминавшего диковинную карту сокровищ с кладом в огромном кармане на груди с множеством мелких отсеков, в которых, словно ценности в малюсеньких сундучках, горстками лежали самые разнообразные детальки. В толстенной резиновой перчатке грязно-желтого цвета, туго сидевшей на его правой руке, он сжимал повидавший виды гаечный ключ.- Дружищ, падем, мне нужна твоя помощь, - он стащил на шею круглые защитные очки черного цвета, переставая быть похожим на шмеля, и пару раз моргнул, привыкая к яркому свету в коридоре с большими окнами. – Падем, падем, мне одному никак не справитца. И он потянул меня в сторону ангара. По дороге он что-то горячо объяснял мне, заглядывал в глаза, чтобы проверить, понимаю ли я его, и объяснял снова. Из всей его техасской болтовни мне удалось уловить, что у него какие-то проблемы с деталями, с чем-то тяжелым, что я что-то должен куда-то передвинуть при помощи какой-то матери, и что без меня он никак не совладает с этой проблемой. Собственно, вся эта трескотня была лишь распространенной сутью тех двух предложений, которые он сказал мне в самом начале. Я похлопал его по плечу и выразительным взглядом заверил, что все будет в порядке, и что вдвоем мы обязательно справимся с той напастью, которая ожидала нас в ангаре. Мы прошли основное здание базы насквозь, вышли на улицу через темный склад, к которому у механика был доступ, и через две минуты уже входили в высокие массивные двери кирпичного здания. Здесь было очень тихо и таинственно: приятный глазу полумрак окутывал смутные очертания загадочных машин, которые механик, видимо, использовал в своей работе, пылинки, потревоженные нашим приходом, взвились в воздух и танцевали в рассеянных столбах света, придавая этому месту шарм забытой тоскующей мастерской. В здании царила приятная прохлада, контрастировавшая с иссушающей жарой на улице. Я задрал голову, чтобы посмотреть, насколько потолок казался выше, чем крыша с улицы, и обнаружил, что над нашими головами, крепко привинченные к потолку, неподвижно висели уменьшенные модели военных самолетов разных эпох и стран, неизвестно когда и кем туда установленные. Я пробежался по ним заинтересованным взглядом.- Смотри! Это ж Як-9!Энджи задрал голову и прищурился, пытаясь понять, куда я указываю. Модель советского истребителя величаво отливала мутным блеском и выделялась выцветшей алой звездой среди остальных машин. - Жйак девить? – с акцентом повторил он за мной по-русски, проходя к своему рабочему месту, располагавшемуся около высокого окна и поглядывая наверх. – Я не сильный знаток военной авиации, прости, Хэви. Лучш помоги мне.Я обернулся посмотреть, чем же я должен был помочь своему товарищу, и увидел его стоящим среди аккуратного ряда турелей, достроенных и недостроенных. Лицо его выражало крайнюю озабоченность, толстые пальцы в резиновой перчатке беспокойно перебирали гаечный ключ.- Как думаешь, мы сможем это передвинуть? – он кивком указал мне на тяжелый металлический стол со множеством ящиков и большой лампой на длинной гибкой ноге. Как потом оказалось, это был стол для сварочных работ. – Он стоит слишкм далеко от моего основного рабочего места, и мне приходитца много бегать, а на это нет времени.- Маленький Инженер, да я это сдвину в одиночку! – засмеялся я и ухватился руками за металлические бока стола.- Стой, стой, стой! – техасец бросил ключ на один из столов и подбежал ко мне, встревожено взмахнув руками. – Поджи, это нужно поднять и понести, потому чт стол старый и не дай бог еще развалитца! Берем вместе на раз, два, три!Мы оторвали эту махину от пыльного дощатого пола и потащили по направлению к другим, на которых покоились уже готовые и еще недостроенные конструкций, использовавшихся Энджи в боях. Несколько раз я наступал на угловатые гайки и тихо матерился сквозь зубы, стараясь не выпустить из рук режущую руки своими углами ношу. Этот стол был, кстати, не сильно тяжелее, чем Саша, с которой я шагал по полю брани, но намного неудобнее и постоянно норовил выскользнуть из рук и раздавить в кровавую кашу две пары ног волокущих его людей. После коротких препирательств относительно расположения стола мы наконец установили его как надо. Энджи потянулся откинуть со лба отсутствующую каску и машинально отер со лба воображаемый пот:- Это оказалось прощ, чем я думал.Я с победным видом сложил руки на груди и оперся бедром о старый стол:- А то! Я же гово…Истошный вопль Инженера раздался в тот же самый момент, когда я почувствовал, что край стола начинает коситься и медленно уходит из-под меня, и я, теряя опору, заваливаюсь на бок. Уже через мгновение я неуклюже грохнулся на пол, и на меня с металлическим звоном и грохотом повалилось все, что до той поры мирно лежало на полках и висело на крючках: гаечные ключи, ключи динамометрические, рожковые, комбинированные, наждачка, бокорезы, пассатижи, какие-то трещотки, молотки и кувалдочки. Сам я оказался в развалившемся шкафчике, который находился под столешницей, и у которого я погнул своим весом дверцу. В оба бока мне воткнулось что-то острое, и под громыхающим шквалом я не знал, что предпринять: избавиться от штырей, которые вонзились в мой корпус, или же попытаться отвадить этот чертов град грохочущих инструментов, – поэтому я просто закрылся руками. Крепкая рука Энджи тут же пришла ко мне на помощь:- Хэви, ты в порядке?! – взволнованно спросил он, обхватывая двумя руками мою кисть.Он помог мне подняться (ему, правда, не с первого раза это удалось). Встав на ноги и отряхнувшись, я тоскливо осматривал результат своей работы и потирал ушибленные места. Рабочее место было, мягко говоря, изуродовано. Столешница съехала вперед, поддев собой стенку с полками, боковая часть стола ушла под нее, а у нижнего отделения была сорвана и помята дверца. Повсюду валялись инструменты. В резко наступившей тишине жалобно звякнул сорвавшийся с гнутого крючка последний ключ. Я перевел взгляд на механика, и вдруг мне стало так смешно, что я расхохотался во всю свою дюжую глотку. Американец с недоумением покосился на меня, но смех оказался настолько заразительным, что он не удержался и тоже рассмеялся, несмотря на то, что эта ситуация могла обернуться серьезной проблемой, если не трагедией. Нахохотавшись и наулюлюкавшись вволю, мы наконец разогнулись и утерли слезы.- Ты прост медведь! – все еще посмеиваясь, заметил Энджи. – Ну я ведь говорил, что это оч старый стол. Там болт держался на соплях, а ты как облокотишься! Ну зачем, зачем ты эт сделал, объясни мне?Я честно ответил, что не знаю, и, чувствуя некоторую вину перед своим товарищем, предложил собрать стол заново. Как-никак это ведь я его сломал, надо было исправить этот промах. Напарник окинул взглядом всю эту груду металла и лишь кивнул в ответ.Через минут сорок или пятьдесят рабочее место Инженера было готовым для активной деятельности. Нам удалось заново собрать стол, на славу привинтить друг к другу все его составляющие, исправить погнутость на дверце, на которую я свалился, заново развесить все крючки и разложить инструменты. Для верности техасец намертво соединил все стыки сварочным аппаратом. Поработали мы на славу, и только вмятина на злополучной дверце напоминала об этом глупом до невозможности случае. Я так воодушевился, что хлопнул техасца по плечу:- Мы отличная команда, Энджи.Он, слегка присев от неожиданного хлопка, улыбнулся и взвалил на мое плечо свою руку в ответ:- Ты отличный мужик, Хэви. Пошли хряпнем пивка!Я рассмеялся. Выпить пива на пару с хорошим собеседником я никогда не был против.Инженер импонировал мне все больше и больше с каждым часом общения. Он был коренаст, плечист, у него были грубые, но золотые руки. Он мог собрать что угодно и приладить что угодно к чему угодно, починить проводку, быстро устранить протечку, в общем, мужичок был что надо, хозяйственный. Его рабочий костюм лишь добавлял очарования в забавную его фигуру. Сто миллионов кармашков на груди, два - по бокам комбинезона, два задних кармана, подвесная сумка, таинственный черный коробок на поясе, потайной карманчик с внутренней стороны костюма – вся эта армада карманов наталкивала меня на ассоциацию со знаменитым вассерманским жилетом, имевшим, по слухам, портал в четвертое измерение, в котором Онотоле и хранил все свои забавные финтифлюшки. Так же и у Инженера в карманах можно было найти просто все что угодно: от леденцов 1988 года выпуска до мудреного мультитула с встроенным фонариком. Просторность одежды позволяла ему свободно передвигаться и не стесняла движения – механик любил удобство, и это было заметно. На поясе у него всегда неизменно висел свернутый кольцами удлинитель, на случай если придется подвести питание от слишком далеко расположенной розетки. Раз мне довелось видеть, как в бою Инженер хитроумно использовал этот шнур в качестве веревки-подлянки, натянув его между двумя высокими столбами на выходе из пещеры, откуда мчались на всех парах роботы. Целая груда бойцов нелепой кучей свалилась у выхода, и, пока металлические воины, дребезжа своими электронными голосами, переругивались и разбирались, как встать, мы выиграли приличное количество времени. Энджи напоминал мне трудолюбивую пчелку: он постоянно был чем-то занят, что-то мастерил, изучал, а мутно-желтая перчатка с серой полосой и серыми же пальцами вкупе с круглыми темными очками, защищавшими его глаза от искр, лишь усиливали ассоциацию. - Я тебя буду звать Шмель, - твердо сказал я, хлебнув пива из темного горлышка.- Шмель? – мужчина остановил свою бутылку на полпути ко рту и опустил ее обратно на желтый наколенник. – Эт почему еще?Кажется, он догадывался, почему, поскольку губы его, обнажив неправильный прикус зубов, растянулись в польщенной улыбке. Я объяснил, и он рассмеялся душевным искристым смехом. - Дружище, эт только так кажется. Мое дело построить и забыть. Оно вед все само по себе функционирует, - он отпил из бутылки. – А я могу сидеть и дуть тут пиво с тбой. Улыбнувшись, он подался вперед и чокнулся со мной бутылками. Приятный слуху звон прокатился по песчаным окрестностям. Мы сидели в теньке около главного входа на базу и слушали стрекотание цикад, или сверчков – уж не знаю, что это были за насекомые, но трещали они на славу. В душном небе замерли от жары редкие клочки облаков. - Что-то долго наши не едут, - протянул мой собеседник в тягостной задумчивости. Я прикинул, сколько могло быть времени. По моим подсчетам было уже что-то около четырех часов. Наемники должны были прибыть на базу сегодня до наступления сумерек, но кроме злополучного Медика еще никто не появлялся. Я пожал плечами.- Да подъедут, не волнуйся. Не можем же мы впятером отбиваться от волн роботов, а?Инженер, кажется, не понял, что я пошутил, и лишь нахмурил брови. Я замолчал и, прикончив бутылку, принялся растирать начинавшие ныть синяки. Энджи чуть пошевелился на крашеном раскладном стуле и слегка съехал вперед, принимая удрученную позу человека, над которым разом нависли все невзгоды Вселенной. Невидящими глазами наблюдая за моими махинациями, он продолжил:- Нас должно быть девять. И не меньше. Где остальные четверо? Почему они опаздывают? И почему от них нет вестей? Где Поджигатель, Рзведчик, Шпион и Снайпа? Как мы будем отбиваться впятером?Я вдруг почувствовал, что, если дать техасцу развить эту мысль, добром это не кончится, поэтому я подался вперед и положил руку ему на плечо:- Энджи-Шмель, они приедут обязательно. Солдат же за всем этим следит, а он ведь ответственный мужик! Так что не думай даже переживать. Соберемся все вместе и будем кроить этим гадам их металлические жбаны! Ну, разве я не прав?Видимо, простая истина, подкрепленная моим вдохновенным взглядом, подействовала, потому что американец, немного поколебавшись, сел на стуле ровно и кивнул в ответ с улыбкой. Затем его глаза наткнулись на огромный синяк на моей руке.- Слушай, Хэви-вэпнс, тебе нужно к Медику. Тебя как будто фомкой огрели.Я отнял руку от плеча напарника и взглянул на синяк. Тот был продолговатой формы и уже начал наливаться приятным бордовым цветом. Цветом галстука. Я тяжело вздохнул и, хмурясь, принялся старательно его растирать, чтобы хоть как-то смягчить последствие удара разводного ключа.- Не пойду я к нему, - буркнул я в ответ. – Был я уже у него, он сказал, без ранений даже не соваться.Инженер поерзал на месте.- Мне он сказал то же самое.Мы некоторое время смотрели друг на друга, а потом одновременно вздохнули.