XXIV (1/1)

Однажды Хошитани задал Отори вопрос, который любой другой человек мог счесть бестактным. Но едва ли в словаре Юты сохранилось такое понятие. Уж точно не после того, как ему на голову свалилась его большая мечта.– Сэмпай! Мне всегда было интересно: почему мы? В смысле, я очень, очень рад, что мы все вместе оказались в одной команде, так классно! Но почему вы выбрали именно нас?– За себя говори, – ожидаемо окрысился Какеру. – Совершенно очевидно, что я…– Эх… – нарочито громко вздохнул Кайто. – Игнорируем Тенгендзи.Собравшаяся за одним столом команда Отори, исключая Какеру, рассмеялась. Тот показательно надулся, но рядом сидел Шу, взглянув на которого, он замялся, слабо усмехнувшись.Это было их второе совместное Рождество. Юта, убедившись в своей всесильности, вознамерился устроить вечеринку для всего музыкального класса и сочувствующих. Приверженцев его чудесной религии подобралось уже немало, так что организовать всё оказалось легко. Все пять команд, обеспечившие стопроцентную явку благодаря сэмпаям (даже Хираги приехал из Америки на Новый год, передав Кайто множественные сожаления оставшегося там в одиночестве Харуто) и несколько преподавателей разместились в кафе, в котором некогда подрабатывал Шу.Отсмеявшись, Ицуки заправил за ухо упавшую на лицо прядь волос, лукаво сощурил глаза, ухмылку укрыв за стаканом с апельсиновым соком. – Ты, Хошитани, постоянно ставишь меня в неловкое положение, – игриво пожаловался он.– Э, что, правда? – с невинным видом хлопая ресницами, Юта обвёл взглядом присутствующих, словно ожидая получить от них некие объяснения. Шу сидел за столом прямо напротив Ицуки, подперев рукой подбородок, едва заметно улыбаясь. В ответ на взгляд непутёвого лидера он выразительно поднял брови. Кайто покачал головой, поглаживая по спине Тору, которого одолел приступ кашля, подозрительно похожего на смех. Какеру боролся с желанием обрушить на Юту обвинительный тон и таки не сдержался:– Невежа, – прозвучало со смесью безысходности и нежности. Что в полной мере соответствовало испытываемым Какеру чувствам.Наблюдая за ними, Ицуки неторопливо пил сок, улыбаясь одними уголками губ.– Откровенно говоря, – начал он, обратив на себя внимание учеников, – я никогда особенно над этим не задумывался. И, признаться честно, когда я шёл к вам на первую репетицию, опасался, что обнаружу кровавое побоище. И одновременно с этим я был… заинтригован. Вы все такие разные, не похожие друг на друга, мне было интересно, сможете ли вы объединиться. Определённо, каждый из вас меня зацепил. В каждом я усмотрел что-то, чего мне недоставало или по чему я скучал. Но я не имел ни малейшего представления о том, что из вас может получиться. А в итоге вы более чем оправдали надежды. Вы сделали много больше. Ребята притихли. Ицуки вздохнул, опустив взгляд на оранжевый сок в стакане. Усмехнувшись каким-то своим мыслям, он поднял лицо, обернулся к Какеру. С улыбкой глядя на него, так забавно сконфузившегося, но ответившего на откровенный взгляд с упрямой прямотой, Ицуки сказал:– В тебе, Тенгендзи, была ярость. Лишь малую её часть я ощущал в себе – ты же был наполнен ею до краёв. Самоуверенный, высокомерный и такой яркий. Когда ты поднял на смех правила академии, никто не смог тебе возразить. Ты был словно летней бурей, разразившейся в начале весны – все были слишком поражены, чтобы отреагировать иначе, кроме как отрицанием. Это было феерично.– Точно-точно, – поддакнул Юта, резко приподнявшись и приблизив своё лицо к Какеру, вынудив того отстраниться, но так же быстро отвернулся, продолжая тараторить: – Я так удивился, когда он зыркнул на меня, ух! Помнишь, Наюки, на организационном собрании во время выступления Хираги-сэмпая? И руку мою оттолкнул. Так забавно, аха-ха.– Забавно? – хором изумились Какеру и Тору. Юта не ответил, продолжая глупо хихикать. Ицуки, между делом бросив на него определённо умилённый взгляд, продолжил, вновь обратившись к Какеру:– Ты произвёл впечатление на всех, но никто не захотел иметь с тобой дела. Только кто-то вроде Хошитани мог так рискнуть. И я вот, – в скромном приступе самолюбования указав на себя рукой, Ицуки позволил себе ироничный смешок. – Считаю, что в некотором роде оказал услугу академии. Ведь если бы ты не прошёл на музыкальный факультет, то, как я думаю, камня на камне не оставил бы.– Хах, – усмехнулся Какеру. Прозвучало непохоже на него, натянуто, и немного смущённо. – И ты этим гордишься? – не сдержался от колкости Кайто, заметив его явные затруднения.Какеру ощерился, но ответить ему помешал Шу, который сказал:– Я бы помог.Даже в непрерываемом весёлом гаме зала его спокойный голос прозвучал чётко и ясно, так что стало невозможным не обратить на озвученные слова внимания. Какеру бессильно хлопнул губами, как выброшенная на берег рыба. Кайто вздохнул, смилостивившись, позволив себе признание, лишь бы не видеть Какеру настолько растерянным.– Пожалуй, я бы тоже поучаствовал, – просто сказал он. Сделав глоток из своего стакана, он заметил, что Какеру и Шу уставились на него с абсолютно идентичными выражениями на лицах, настолько явно отражающими приятное недоумение, что Кайто утомлённо возвёл глаза к потолку. – Хех, – смущённо усмехнулся Юта, обратив всеобщее внимание на себя. Заметив это, он вынужден был произнести вслух то, о чём подумал: – А я бы нет…Ответом ему стала вновь повисшая над их столиком тишина. Которую никто не успел услышать и осознать раньше чуткого Тору.– М-м… – только и протянул он, но этого оказалось достаточно, чтобы встрепенувшийся Юта принялся сбивчиво облекать свои мысли в слова, бурно при этом жестикулируя. – Ну, я ведь мечтал увидеться… с тем старшеклассником. Не хотелось бы обрушить на его голову академию… – Можно сказать, что ты это и так сделал, только образно, – прервал его мученические словоизвлечения улыбающийся Ицуки, повергнув Юту в глубокое изумление и обдумывание услышанного. – По ощущениям похоже, да?.. – тихо задал не вопрос Тору, но Ицуки без труда услышал его голос и повернулся к нему.– Верно, – улыбнувшись с некой неуловимой осторожностью, словно извиняясь, Ицуки кивнул. – Тебя, Наюки, больше всего удивило то, что ты оказался в списке кандидатов, так? Зря. Ты… как бы сказать… – в поисках аналогий, Ицуки поднял взгляд к потолку, так что остальные едва сдержались, чтобы вслед за сэмпаем не задрать головы вверх. – Мерцал? Такое слабое, едва заметное мерцание, становящееся сильнее, когда ты испытывал сильные чувства. И этими сильными чувствами было даже не беспокойство за себя. В отчаянной ситуации ты сохранял способность переживать за других, забывая о себе. Возможно, в том был твой способ защиты: только облекая защиту на других, ты мог укрыться сам. Мне это напомнило… – Ицуки замолчал, оборвав себя. Качнув головой и вымученно улыбнувшись, он без слов извинился. Тору единственный кивнул ему, одним этим нехитрым жестом выразив чувства остальных. Ицуки чуть подался вперёд, не дотронулся, но приблизился настолько, чтобы обозначить значимость произносимых слов. – Мне не удалось сделать то, что удалось тебе.Тору слегка покраснел, понурив кучерявую голову. Юта наклонился над столом, чтобы заглянуть в его лицо.– Thank you, – шепнул он с улыбкой. – И раз-два…– Спасибо, Наюки! – хором проскандировали все четверо, склонив головы.– Ребята… – растроганно проговорил Тору. Осветившая его лицо робкая улыбка заставила улыбнуться остальных.– Вот, о чём я и говорю, – нежным тоном произнёс Ицуки. Затем обернулся к Шу, позвав его по имени. – Куга. Твою искреннюю увлечённость, готовность трудиться не покладая рук, твою решимость – всё это нельзя было не заметить. Когда мы случайно столкнулись в пустом классе, меня буквально опалил твой взгляд. В нём было всё то, что я утратил. И прежде чем ты заговорил, я понял, что никакие преграды тебя не устрашат, – с этими словами Ицуки усмехнулся, махнув рукой в сторону других ребят, среди которых были и его товарищи по студенческому совету. – Пожалуй, я благодарен случаю. Если бы ты не опоздал, то оказался бы в команде, быть может, Хираги или Сазанами. Но, в отличие от меня, они не увидели тебя такого. Не заслужили, – с хитрой усмешкой закончил Ицуки.– Не могу представить нашу команду без Куги! – вставил Юта, уже вернув себя утраченную бодрость духа. – Хотя ты мало говоришь…– Постоянно спишь, – добавил Кайто.– И выглядишь несколько… отстранённым, – с улыбкой проговорил Тору, явно осуществив замену прилагательного на менее ёмкое в последний момент. После чего трое обернулись к Какеру, с выжиданием на него уставившись.Тот с недовольством поморщился. Вопрос ?Что?? явно считывался с его лица. Раздражённо выдохнув, абсолютно точно провалив попытку сокрыть смущение, он с неохотой сказал, не пряча глаз, но и не глядя на того, к кому были обращены его слова:– Но на тебя можно положиться, в отличие от всех бестолковых, зазря драматизирующих и много воображающих.Выглядел Какеру так мило, что наблюдающий за ним Кайто не смог сдержаться.– Ох, Тенгендзи, ты так строг к себе, – с притворством протянул он.– Ха?! Ребята снова рассмеялись, оставив Какеру в смешанных чувствах кривить губы без способности остановиться на какой-то одной эмоции, которую он бы хотел донести до невеж. В конце концов, он досадливо вздёрнул губу, умудрившись придать себе самоуверенный вид. Ицуки задержал взгляд на Кайто, который, прикрыв рот ладонью, беззвучно смеялся.– Я был уверен, что за тебя разразится нешуточная битва, Цукигами, – признался Ицуки, вынудив Кайто поднять на него взгляд. – Но всё решил случай, да? – мягко улыбнулся он.Кайто пожал плечом, сбрасывая неприятное ощущение, воспоминание о прошлом.– Я всё же не сдержался тогда… – И имел на это полное право, – поддержал его Ицуки. – Ведь вопрос о брате и правда был бестактным и не имел никакого отношения к прослушиванию. В попытке поставить на первое место дело, а не свои чувства, ты показал то, чего мне недоставало. Я не готов был принять обязанности члена совета. Я эгоистично бунтовал. Ты же старался поступать так, как должно. И, смотри, какая ирония…Ицуки улыбался, как и делал до сих пор. Его улыбки обладали десятком оттенков, неуловимо напоминая другого, также постоянно улыбающегося. Но лишь этим Отори походил на Харуто. И хотя он, вне всякого сомнения, был уважаемым им сэмпаем, Кайто в полной мере отдавал себе отчёт в том, что это чужой, малознакомый ему человек. И поэтому было немного странно слышать от него эту болезненную откровенность, притом что на фоне звучала непрерывающаяся музыка праздника.Ни один близкий ему человек никогда не был с ним столь же открыт.Вот уж действительно – ирония. – Все твои навыки, вся готовность делать так, как надо, оказались проигнорированы лишь из-за одного вопроса о чувствах, – продолжил после недолгой паузы Ицуки. – Я не критикую решение ребят, но это было… нечестно, что ли, по отношению к тебе. И это сыграло решающую роль. Откровенно говоря, едва увидев твоё имя в списке кандидатов, я не думал о том, чтобы взять тебя в команду. Не хотел. Потому что я ничем не отличался от всех прочих, кому ты напоминал о своём брате, моём учителе. Можешь посмеяться надо мной, но тогда я думал, что взять тебя – значит обратить себя на вечные муки совести. Но когда ты сорвался, я испытал стыд. Ты с самого начала был другим человеком. Я прошу прощения, что не сразу стал думать о тебе так. И я рад, что твоими товарищами по команде стали люди более мудрые, чем я, для которых оказалось не свойственно низводить человека до его родственных связей. Тору и Юта виновато переглянулись. В то время как Какеру ухватился за возможность отомстить.– Ты хоть это ценишь, невежа?– Ценю, – согласился Кайто легко. И обернулся к Шу со словами: – Спасибо за эти два года. О лучшем соседе нельзя и мечтать.– Не за что, – невозмутимо ответил Шу. – С тебя убудет, что ли?.. – обиженно пробормотал Какеру.– А я, а я?! – раздался восторженный возглас не давшего развернуться ссоре Юты.Ицуки смерил его хитрым прищуром. Незаметно он поднял руку и несильно щёлкнул пальцами по лбу Юты.– А ты, Хошитани, и так всё знаешь, – вкрадчиво сказал он.Полный негодования возглас ?Э-э!? прервал Какеру, коленом пнув Юту под столом. Налюбовавшись на потешное выражением его лица, Ицуки подытожил:– Как бы то ни было, вместе вы создали замечательную команду. И вы, пожалуй, даже не отдаёте себе отчёт в том, насколько это здорово. С моей стороны это будет эгоизмом, но всё же я выскажу вслух своё пожелание, – Ицуки выпрямился на своём стуле, по очереди взглянув на каждого из ребят. Его улыбка едва заметно дрогнула, исказив вырвавшийся сквозь неплотно сжатые губы горький вдох. Справившись с собой, он сказал лишь два слова: – Не меняйтесь.Кайто не заметил, как задержал дыхание, а на губах уже появилась усмешка. Такие разные, сейчас они выглядели похожими, одинаково смущёнными, близко к сердцу принявшими услышанные слова.Если они не будут улыбаться, то расплачутся. – И кто там что говорил про ?неловкое положение?? – пробормотал Какеру, попытавшись как можно более незаметно шмыгнуть носом.– Это всё апельсиновый сок, – попытался оправдаться Ицуки. – Он заставляет говорить и делать странные вещи.И Кайто подумал:?В последний раз, когда мы пили апельсиновый сок вместе, вы ушли?.Кайто был уверен в том, что возникшая в голове мысль не являлась лишь его. Она была общей. Она была знанием, известным всем. Одна из тех вещей, которые они усвоили – особенные ритуальные свойства апельсинового сока. В прошлый раз Отори-сэмпай покинул их. И он сделает это снова. Каждый из них это знал. – Я люблю апельсиновый сок, – произнёс Юта, который, не прилагая никаких физических усилий, вмиг разорвал воцарившуюся напряжённую тишину. Но Кайто не хотел и думать о том, чего ему это стоило. Он не мог и представить, что творится в душе Юты, выглядящего непринуждённо веселящимся.Всё, что он мог сделать, это присоединиться к остальным, подняв свой стакан, прибавив свой голос к общему восклицанию:– Мы звёздная пыль! Кампай!* * *Они распрощались вновь.После Нового года Ицуки улетел в Америку вслед за Тсубасой.Украдкой наблюдая за Ютой, Кайто опасался увидеть то, что, собственно, и высматривал: печаль, вызванную прощанием с дорогим человеком. Но, вопреки всем опасениям, Юта вёл себя как обычно невинно придурковато, а с наступлением весны с головой погрузился в дела ново сформированного совета. Юта был окружён влюблёнными в него людьми и, кажется, вовсе не думал о себе. Только о том, чтобы осчастливить всех вокруг. Его энтузиазм вызывал восторг у Руи и Рику. Кайто же обеспечивал ненавязчивую подстраховку, во избежание того, что обеспечение всеобщего счастья окажет разрушительный эффект на самого Юту. Благо, вовлечённый в обучение новичков, Какеру не остался в стороне. Как и Шу с Тору. Они все заботились друг о друге.Шу, вновь взявшийся за подработку, вдохновил своим примером Тору, и тот нашёл себе работу, мотивированный желанием накопить денег на поступление в университет. Уже тогда, к вящей радости Акиры, он нацелился на Киото. Но это, а также то, что с переселением в другое общежитие они с Ютой перестали быть соседями, никоим образом не сказалось на их взаимоотношениях. И хотя ежедневные командные обеды и ужины перестали быть традиционными, члены команды Отори, отказываясь называть себя ?бывшими?, продолжали выкраивать любую минуту для того, чтобы провести её вместе.Так однажды Юта огорошил Тору просьбой научить его готовить. Следствием его небывалого альтруистичного порыва стал принесённый в школу обед для всех. Тот ?тренировочный? вариант был пробным: Юта, с небывалым для себя здравомыслием верно оценив свои таланты, опасаясь отравить своих кохаев, воспользовался добротой друзей, приготовив для них обед. Ему нестерпимо хотелось их чем-то порадовать. И после первой попытки, пусть и оказавшейся неудачной, он не опустил руки. Юта пробовал снова и снова, и с каждым разом получалось всё лучше. Он был на верном пути.А потом он улетел. Потому что Отори позвал его.Кайто много думал о Юте, Тору, Шу, Какеру. Думал о многих, избегая мыслей о себе самом.Если бы дорогой человек позвал его, сумел бы он бросить всё и быть с ним во что бы то ни стало?Если бы прошлый он стал в себе в тягость, мог бы он отбросить себя, переступить, отправиться в путешествие прочь из родных мест на поиски чего-то неизведанного?Если бы ему пришлось выбирать между разумом и чувствами, смог бы он отринуть свою любовь или наплевал бы на здравый смысл?Кайто смотрел в зеркало на своё отражение.Он видел лишь один путь.* * *