XXI (1/1)

Когда они вчетвером впервые собрались вместе для совместной репетиции, Кайто постигло разочарование.Он предполагал, что такое возможно, но всё же надеялся, что творческий азарт, спортивный интерес, упрямство и гордость или, с чем бог не шутит, дух юности предотвратят подобное развитие событий.Но чуда не произошло.Кайто совсем не чувствовал Рику.Они, играющие Алексиса и Ламбрета, были друг от друга ещё дальше, чем их персонажи. Они были друг для друга чужими людьми.Тацуми и Нандзё, на взгляд Кайто, не испытывали никаких трудностей со своими ролями, наслаждаясь воображаемой игрой в ?кошки-мышки?. Да и сам Агеха выглядел уверенным в себе. Для его Ламберта Алексис был препятствием, призраком прошлого, стоящим на пути светлого будущего. Только отпустив его и оставив позади, вместе со всеми светлыми воспоминаниями об их дружбе, он мог сделать шаг вперёд. И он готов был его сделать.Кайто всё вспоминал последний танец Отори и Хошитани. Прекрасное исполнение, перед которым никто не остался равнодушным, которое нельзя было повторить и которое уж точно нельзя было превзойти. Чувства выдуманных героев были их подлинными чувствами.А между Кайто и Рику не было ровным счётом ничего. Из-за этого Кайто не понимал, как ему стоит играть. Стоило ли подыграть Рику, изобразить пережитое предательство, а после отпустить его, благословив на дальний путь? Или полностью закрыться в себе, в своём мире, на своём чердаке, оставаясь глухим и слепым по отношению ко всему тому, что находилось за стенами его убежища? Заметив его трудности, Руи однажды сказал ему:– Я точно могу сказать, о чём ты думаешь. Но, понимаешь же, что случай Хошитани и Отори, скорее, исключение из правил. Актёрам, чтобы играть, не нужно знать друг друга, не нужно ничего испытывать друг к другу. Нужно лишь изобразить другого человека, на время занявшего твоё тело. Расслабься и сыграй кого-то, кто не является тобой. Руи мягко улыбался, говоря это. Это были совершенно очевидные слова, прописная истина. Но только произнесённая вслух устами того, кто выглядел скучным и слегка разочарованным, она возымела эффект.Тогда же Кайто обратился к Асаки с просьбой рассказать об Алексисе, которого в своё время сыграл он.– Эй, ты ведь не собираешься повторить? – с подозрением осведомился Асаки. – Понимаешь же, что не в этом смысл.Кайто вздохнул.– Нет нужды унижать меня подобными подозрениями, – сказал он. Действительно рассердившись, он отвернулся, подперев щеку рукой, закрыв половину лица. И только когда Асаки с некоторым смущением пробормотал извинения, Кайто сказал: – Мне просто интересно. Асаки хмыкнул. Разглядывая преломляющую свет поверхность чая в чашке, он улыбнулся, словно вспомнив что-то забавное. – Подумай сам, – сказал он. – Ты же знаешь Хару, знаешь, каким он может быть. И представь его Ламберта. Представь, что можно к нему испытывать.Кайто на мгновение прикрыл глаза. Перед внутренним взором возникла фигура Харуто, изящная, будто бы светящаяся изнутри, с красивым уверенным лицом. Упрямым лицом. Расстроенным лицом. Заплаканным лицом. Отчаянным лицом. Восторженным лицом. Смеющимся лицом. Влюблённым лицом.Кайто открыл глаза. Наклонившись вперёд, он обхватил ладонями стакан с едва тёплым кофе. За окном кафе, в котором они встретились, разгорался цветущий тёплый май. А на него вдруг дохнуло холодом.– Его игра была безукоризненной, – наконец сказал он.– Да. И, знаешь, ощущая его давление, действительно хотелось спрятаться под маской. Кайто быстро вскинул взгляд, не желая упустить из виду то, что он ощутил в чужом голосе. Теплоту, нежность.Она была во взгляде Асаки. Открытая, искренняя нежность. И он не прятал её, прямо ответил на его взгляд.Кайто поспешил вновь ухватиться за стакан, сделав большой глоток приторного кофе. Он не почувствовал вкуса. Он думал лишь о том, что взгляд, такой особенный взгляд, никогда не будет обращён на него.* * *Агеха исправно посещал репетиции, несмотря на травму. Он отрабатывал свои реплики и вокальные партии. Прилагаемые им героические усилия восхищали кохаев. Его команда, обычно тихая и незаметная, воспылала энтузиазмом, так что по вечерам между ней и командой Хошитани то и дело вспыхивали споры за право занять лучший репетиционный зал, заканчивались которые, как правило, только с вмешательством кого-то из старших.Руи посмеивался и делился наблюдениями с Кайто:– Смотри-ка, команда Хошитани только с твоими ребятами в неурочное время репетирует. Кайто на это только плечом пожал. И прикладывал усилие, чтобы никоим образом не выразить испытываемое веселье.Но с тех пор, как он начал замечать странное, улыбка всё реже появлялась на его лице.Частые взгляды. Нарочитые жесты. Неуместные касания.И, в подтверждение его догадки, застывшее на лице Коки выражение умиротворённого гнева, доступное ему одному. * * *С твёрдым намерением решить ряд возникших вопросов, вечером, после завершения репетиций, Кайто пришёл к Харуто. Без стука, без шума открыв дверь, он остановился на пороге, увидев вновь всё то, что наблюдал последнюю пару дней. – Спасибо, что уделили время, Цукигами-сэмпай, – с робкой улыбкой на красивом лице поблагодарил Рику.– Что ты, для этого я здесь. Обращайся в любое время.Рику заметно покраснел, когда Харуто прикоснулся к его плечу. Рядом с ним Агеха казался ещё тоньше и изящнее. Ещё красивее. Словно попавший в круг лунного света мотылёк. Он склонил голову, и волосы упали на его лицо. И тогда Харуто, словно в замедленной съёмке, потянулся рукой к его лицу, неуловимым движением тронул кожу на щеке, заправив выбившуюся чернильную прядь за ухо. – Я провожу тебя? Тебе ведь всё ещё трудно ходить.– Я справлюсь…– Ты должен больше беречь себя. У тебя впереди большое будущее… Всё равно откажешь мне?Они не видели Кайто, не услышали, как он вошёл. Настолько поглощённые своей… что это? Игра?Рику не отвечал. А Харуто приблизился к нему ещё на полшага. И тогда Кайто не выдержал.– Брат, не помешал?Его голос звенел, как натянутая стальная струна. Вот-вот оборвётся. А Харуто улыбнулся ему как ни в чём не бывало. Лицедействует, как обычно, нет смысла на него и смотреть. Кайто вперился взглядом в спину Рику, заметив, как дрогнули его плечи. И успел перехватить опасливый взгляд, когда Рику рискнул обернуться через плечо. Так что трактовать увиденное иначе стало невозможным.Он помешал, ещё как помешал.– О, Кайто, неужели старший брат тебе для чего-то понадобился? – беззаботно отозвался Харуто, присев на подлокотник кресла. Он склонил голову набок, наблюдая за Кайто, с улыбкой на губах и нечитаемым выражением в глазах.Кайто не ответил. – Я пойду, – на удивление чётко проговорил Агеха. Он обернулся, и, не глядя на Кайто, шагнул к нему навстречу. Всё ещё заметно прихрамывая, он, тем не менее, держал осанку идеально ровной, не позволяя испытываемой боли руководить собой. Когда щёлкнул металлический язычок, попавший в паз, и дверь за Рику закрылась, Кайто не услышал удаляющихся шагов. Он несколько секунд молчал, не приближаясь. Ощущая себя голым под оценивающим взглядом Харуто, Кайто чувствовал, как внутри него закипает скопленная злость.– Брат, – выдохнул он, – будь так добр, объяснить мне, что ты делаешь?– Как ?что?? Оказываю кохаю посильную помощь, конечно же, – в голосе Харуто не было ни грамма веселья, несмотря на не покидающую губ улыбку. Кайто сжал кулаки.– Стать твоей подстилкой на одну ночь, это, по-твоему, помощь? – прошипел он.– Раз это то, чего он хочет…– Откуда ты знаешь, чего он хочет?Харуто тихонько хмыкнул, и Кайто испытал запоздалый стыд за все сказанные в горячке слова, потому что взгляд брата смягчился. В его глазах отражался его пылкий невинный младший братик, наивный, не понимающий элементарных вещей.– Он вполне очевидно даёт мне это понять, – вкрадчиво сказал Харуто. – Поверь мне, это заметно.Кайто сглотнул. Им овладело секундное острое желание развернуться и уйти, хлопнув дверью, лишь бы не ощущать на себе испытывающий лукавый взгляд.Харуто видел его насквозь, всегда, он в этом и не сомневался.Вместо того, чтобы поддаться своей слабости, Кайто шагнул вперёд, ведомый одним лишь упрямством. – И ты не против? – горячо спросил он. – Тебя это устраивает? Тебе ведь плевать на него. А он… любит тебя.Харуто качнул головой.– Он не любит. Ему так только кажется. Он хочет испытать себя, свою давнюю мечту, не понимая, имеет ли она для него значение или нет. И я готов помочь ему. Я буду любить его одну ночь. И если его это устраивает, я совсем не против, – закравшаяся в голос Харуто печаль смутила Кайто. Но последующими своими словами брат вновь разозлил его: – Ты придаёшь этому слишком большое значение. Это всего лишь тело.– Своим ?всего лишь телом? ты мог бы распоряжаться, как ответственный взрослый человек.– Каковым я, безусловно, являюсь. Как и он. Мы оба знаем, чего хотим и не скрываем этого, – спокойным тоном произнёс Харуто то, что было словно бы чем-то само собой разумеющимся. – А ты?.. Чего хочешь ты, Кайто? – спросил Харуто, вдруг оказавшись совсем близко. Кайто и не заметил, как он подошёл. И вдруг осознал, что Харуто оставался там, где и был на протяжении всего их разговора, стоял, прислонившись к креслу. А тем, кто приблизился, сократив расстояние между ними до полушага, был Кайто.Харуто нежными пальцами обхватил лицо Кайто, притягивая его ещё ближе. Провёл кончиками пальцев за ухом. Тронул серёжку.Тело Кайто прошил электрический разряд, смесь злости, смущения и… возбуждения. Как и в тот раз. Только без физической боли, которая уступила место душевной. Сердце защемило, и Кайто вынужден был закусить губу, сдерживая злые слёзы. Он хотел оттолкнуть Харуто, может даже ударить, уйти от касания, сделать хоть что-нибудь. Но он замер, словно зачарованный, не в силах пошевелиться, рассеять колдовство. Он заворожено смотрел в глаза брата, преисполненные нежности (?Нежности, чёрт бы её драл!?) и любви. Клятой любви.Насколько бы проще ему было нести бремя своей жизни, если бы в этих глазах он видел лишь презрение, жалость. Насколько бы проще было ненавидеть. Всеми фибрами души, от всего сердца ненавидеть. Но не любить. Это сложно, так чертовски, до боли, сложно.Когда дрожащих губ коснулось тёплое дыхание, едва слышный шёпот его имени, чужой голос раздался точно гром среди ясного неба, разрывая иллюзию. – Уозуми-сан! Я вас искал, – послышался голос Какеру. Гулкие шаги за стеной, ничуть не приглушённые мягким ковром, словно вколачивали гвозди в деревянный пол. В крышку коробки, которую не стоит открывать.– А-а, Тенгендзи, – растерянно поприветствовал его Асаки.Сердце Кайто дрогнуло в клетке из рёбер, точно зажатое силками.Словно он был здесь, в этой комнате, голос Асаки прозвучал чётко, так что у Кайто на мгновение заложило уши. Он заставил себя повернуть голову, перевести взгляд на закрытую дверь. Но он не увидел её. Он не видел ничего. И более ничего не слышал.– Кайто, – прозвучал спокойный голос Харуто. – Ты побледнел. Присядь. Я налью воды. Но Кайто не позволил Харуто сделать ни шага, вцепившись в рукав его рубашки дрожащими пальцами.Тогда Харуто обнял его, потянув за собой. Усадив к себе на колени, он крепко прижимал его, гладил по волосам и спине. Жар касаний быстро остывал. Замерзая, Кайто вернул себе утраченную способность видеть и слышать. Они были одни. За дверью в коридоре не было слышно чужих голосов.– Прости, – тихий шёпот Харуто звучал как колыбельная. – Пожалуйста, прости. Кайто закрыл глаза, сморгнув невысохшие слёзы.Он хотел сказать, что Харуто ни в чём не виноват и ему не за что извиняться.Он не хотел этого говорить. Он не хотел и слушать. Но был не способен встать, не доверяя своим ногам, не мог уйти. И лишь мысленно звал хоть кого-нибудь, надеясь, что на его зов придут и спасут. Избавят от отчаянных мыслей, вырвут из тёплых любящих объятий, вернут назад.И всё вернётся на свои места.В дверь постучали – три удара, пять секунд ожидания. Щёлкнул замок и через приоткрытую дверь в погружённую в сгустившийся полумрак комнату проник яркий свет из коридора, очертив чёткий прямоугольник на полу. Но ярче света была чернильная тень. И её обладатель, шагнув через порог, закрыл собою свет.– Прошу прощения, – звонким, не дрогнувшим тоном заговорил Какеру. – Цукигами, тебя ищут. Ку… кхм, Шизука и остальные.Харуто едва слышно усмехнулся. Его словно не было. Он был неважен. Тенгендзи знал только одного Цукигами. К нему, ответив на зов, он и пришёл.Выскользнув из кольца ласковых рук, Кайто ощущал, как его тело быстро остывает. Он ощущал себя хладным трупом, мертвецом. Но благодаря тому, что у него были знакомые на небесах, у него была возможность переродиться.– Идём, – сказал Кайто, проходя мимо Какеру тронув его за руку, отвлекая от смеющейся темноты, которую он оставил за спиной.– Поуказывай мне ещё, – раздражённо отозвался Какеру. Темноте на прощание он всё же кивнул, прежде чем закрыть за собой дверь.По коридору гулял сквозняк.Наверняка где-то открылось окно.* * *