"Ярмарка" (почти все) (1/1)

- 1 -кабинет студенческого совета,КаоКай и некая инициативная группаПредложение поступило от инициативной группы одиннадцатиклассников, наиболее представительные члены которой однажды постучались в двери кабинета студенческого совета и презентовали полноценный проект, включающий в себя план мероприятий, схему размещения, смету, а так же результаты опросов, проведённых среди учащихся средних и старших классов, в виде схем и графиков. Дополнительно к перечню документов прилагалось витиевато составленное письмо, подписанное уполномоченными членами родительского комитета, выказывающее одобрение представляемого проекта.Очень интересно.Фуюсава, первым закончив изучение документов, поднял глаза на строгую шеренгу инициативной группы. Саватари выглядел как всегда безукоризненно, всем своим видом выражая должное кохаю смирение и уважение к высокому собранию, никакого уважения не заслуживающему. По левую сторону от него хмуро взирали Цукигами-младший и Джумонджи, не выражая никаких эмоций вовсе. Напротив – по правую сторону невинно улыбались Тацуми и Нандзё. Фуюсава хмыкнул. Приобретённый жизненный опыт убедил его в том, что пассивная агрессия привлекательнее подчёркнутого дружелюбия: от неё хотя бы знаешь, чего ожидать.Фуюсаве было что сказать, но право нарушить молчание он уступил Иринацу.– Рождественская ярмарка? Так это отличная идея! Я за!– Кто бы сомневался, – усмехнулся Чиаки. – Но я удивлён. Вы подошли к делу с прямо-таки поражающей воображение основательностью. Это правда вы сделали?– Всё предусмотрели, да? – добродушно улыбнулся Шики. – Мне нравится. Я не против вынести это предложение на учёном совете.– Меня беспокоят сроки, – добавил Фуюсава. – Уже середина ноября, вы уверены, что справитесь?Ребята перед ними даже не переглянулись, чтобы дать ответ, озвученный выступившим вперёд Тацуми.– Уверены.– Ничего сверх человеческих сил в наш план не входит, – добавил Нандзё.– Масштаб мероприятия намного меньше фестивального, – вторил ему Цукигами.– Результаты проведённых социологических опросов демонстрируют явную нехватку в праздничных мероприятиях. Ожидается, что событие подобного рода поднимет моральный дух учащихся перед экзаменами, а заодно и благоприятным образом скажется на культурном облике академии, – воодушевлённо ?отрапортовал? Саватари.– Успех мероприятия по предварительным оценкам составляет семьдесят пять процентов, – веско добавил Джумонджи и поправил средним пальцем очки.Все очень впечатлились. Иринацу даже присвистнул.– Экие вы молодцы, как яро заботитесь о культурном облике нашей любимой альма-матер, кто бы мог подумать! – восторженно воскликнул Чиаки, всплеснув руками. – А то ведь нашему образовательному учреждению культуры не хватает.Иринацу хохотнул, Шики улыбнулся, Нандзё хмыкнул в кулак. Фуюсаве пришлось кашлянуть и наградить соседа за столом уничижительным взглядом.– Это всё, конечно, замечательно, – холодно проговорил он, обратив взгляд на Саватари и остальных, – но не должны ли вы беспокоиться об экзаменах?– Мы всё предусмотрели, – ответил нисколько не смутившийся Саватари. – В организационный комитет войдут учащиеся, не имеющие проблем с учёбой. Отстающих же поддержат репетиторы.– У нас дружный класс, – подытожил Нандзё с елейной улыбкой. На несколько мгновений в кабинете повисла напряжённая, почти угрожающая тишина. За это время все присутствующие невольно припомнили события недавнего прошлого: вне всякого сомнения, все члены студенческого совета хорошо представляли, чем им может грозить самый дружный класс академии.– Так странно видеть вас… без идейного вдохновителя, – впервые подал свой потусторонний голос Касугано.– Он проиграл мне в ?камень-ножницы?, – лучась удовольствием, ответил Тацуми.Фуюсава сокрушённо покачал головой.Смех Шики развеял остатки напряжения. Наклонившись вперёд, он посмотрел на ребят мягким отеческим взором и сказал:– Совет поддержит вашу инициативу. Но не торопитесь радоваться, окончательное решение за руководством. Завтра вечером мы будем знать наверняка.– А до тех пор, наберитесь терпения, – добавил Чиаки.– Я практически не сомневаюсь, что всё получится! – Иринацу запрокинул руки за голову и с удобством откинулся на спинку кресла. – А мы ведь можем поучаствовать? Я бы своим добром тоже поделился, у меня его много.– Добром с Фуюсавой поделись.– Меня невообразимо радует ваше хорошее настроение, – ледяным тоном произнёс Фуюсава, уколов острым взглядом и Иринацу, и Чиаки. – В таком случае надеюсь на ваш энтузиазм в решении следующего вопроса: необходимо назначить для одиннадцатиклассников куратора из совета.– Я, я хочу! – воскликнул Иринацу, вытянув руку вверх. – С превеликим удовольствием возьмусь.Фуюсава удовлетворённо кивнул. Но вдруг услышал шелестящий, словно ледяной ветер, голос Тацуми.– Честно говоря, я надеялся, что это будете вы, Фуюсава-сэмпай.Захваченный врасплох, Фуюсава замер, удерживаемый взглядом странного цвета глаз Тацуми. Боковым зрением уловил словно бы сочувствующий жест Нандзё.– Если вы испытываете затруднение, – вмешался безликий голос Саватари, – можно решить всё в битве.Фуюсава против воли переглянулся с Иринацу, в улыбке которого читалось некоторое смущение.Фуюсава мысленно обругал самого себя: ему не следовало реагировать на провокацию. Как и Иринацу не следовало поддаваться, выбрасывая ?ножницы?. Ведь он точно знал, что Фуюсава покажет ?камень?.Тацуми покидал кабинет победителем, в то время как все прочие производили впечатление его свиты. Верный рыцарь как всегда придержал для него дверь, уходя последним.Фуюсава раздражённо щёлкнул языком.А в следующее мгновение за дверью раздался громкий взрыв безудержной радости, смех и восторженные восклицания. Звонкий мальчишеский голос, что во всеуслышание прокричал ?ура?, узнали все. Узнали, усмехнулись и мысленно подняли руки вверх, признавая поражение.– Коллеги, примите мои поздравления, – сказал Чиаки. – Мы снова попались.- 2 -учебный класс учащихся второго года обучения старшей школы,где все-все-всеНа перемене между занятиями кто-то из ряда у стены, где квартировалась команда Сазанами, – вроде это был Накакоджи – в сердцах пожаловался:– Переезды – такая головная боль! Вещи эти собирать, паковать, с места на место перевозить, снова распаковывать и гадать, зачем они нужны. Я бы половину просто выбросил!– Так выброси, – хмуро ответил Китахара.– Так жалко, – признался понурившийся Накакоджи.Воцарившееся в классе после этого секундное молчание отразило солидарность всех тех, кому тоже было жалко.– Ненужные вещи можно отдать тому, кому они нужны, – со знанием дела отметил Кейхи.– Никогда не понимал смысл этого круговорота барахла в природе, – холодно вставил Арисака.– Вот именно из-за таких как ты страдают киты в океане, – обвиняющим жестом уличил его Тодо.– Именно из-за таких как ты, у кого полыхает в непредусмотренных для этого местах, тают льды в Антарктиде!– Вы оба неправы, – веско сказал Козай. И ничего больше не сказал.Пошла следующая минута молчания.– В нашей семье традиционно в конце года собирают вещи и относят в храм, – робко вставил Хачия, стремясь привнести мир между спорщиками.– Мы тоже! – раздалось на весь класс восклицание Инумине.– В нашей школе перед новым годом постоянно проводили сбор средств для приютов. Собирали игрушки, канцтовары, книжки, раскраски, одежду тоже, всё что угодно, – сказал Ишшики. Тораиши поддержал его со словами:– У нас тоже! Помнишь же, Шу?Тот не отреагировал. Оценив его состояние хмурым взглядом, Тенгендзи заключил:– Он спит.Полный зависти ропот пронёсся по классу. Ему на смену раздался аристократический смешок Тацуми.– А ведь всё это интересно звучит. Правда, Эйго?– Верно, Тацуми.– А ведь это идея…На прозвучавший голос отреагировали все, повернувшись к окнам, где с первой парты вскочил Хошитани с радостным возгласом:– Давайте устроим рождественскую ярмарку!- 3 -корпус средней школы, коридоры, кабинет оргкомитета,Китахара, Нандзё, сочувствующиеИдея провести ярмарку, – она же барахолка, она же благотворительный сбор средств (?Для кого?? – ?Для нуждающихся!?) – была принята единодушно с большим энтузиазмом. На то, чтобы подготовить проект, потребовалось не больше двух недель. Получив одобрение совета директоров, организационный комитет под предводительством Саватари, Нандзё и, что было несколько внезапно, Наюки, принялся за работу сразу же. Излучающий энтузиазм во всём спектральном диапазоне Хошитани, разумеется, жаждал активно поучаствовать и помочь буквально во всём, появляясь то тут, то там, чем неизменно будоражил общественность, поэтому, не долго думая, его назначили главным пиар-менеджером (?Классно! А что я должен делать?? – ?Ничего. Просто символизируй и вдохновляй?.) Если до сих пор на территории академии ещё сохранялись редкие экземпляры, не осведомлённые о ?расчудесном Хошитани?, с началом работы оргкомитета, о нём узнали все, а многие ещё и лично познакомились. Всё потому, что к участию в ярмарке привлекли и учащихся средней школы. Группа во главе с Наюки, общаясь со старостами седьмых, восьмых и девятых классов, собирала информацию о возможном их участии. На ранних этапах подготовки было важно установить приблизительное количество вещей. Подобная тщательность была настоятельно рекомендована Саватари, поддержана Нандзё и Наюки, восторженно прокомментирована Инумине (который, как все были уверены, ни слова не услышал) и с энтузиазмом принята к исполнению Хошитани и остальными.Если бы у Китахары спросили, что он об этом думает, он бы ответил. Он думал мало, но конкретно. У него, правда, не спрашивали. ?Вместо того чтобы быть недовольным, душа моя, лучше Хошитани посторожи?, – напутствовал его Нандзё, прежде чем раствориться в миллионе дел, требующих его участия. Он был хорош в бумажной работе, Китахара даже не представлял, насколько.По уровню демонстрируемого дружелюбия Тораиши не уступал Хошитани, выкрутив показатель обаяния на максимум. Так их делегация и выглядела: беспечные Хошитани и Тораиши, ведомые собранным и сдержанно улыбающимся (несколько утомлённо) Наюки и хмурый Китахара, у которого с самого утра было не очень хорошее настроение (последнюю пару лет). Они блуждали по коридорам корпуса средней школы, курируя сбор средств. И не только.– Сдались они тебе, – неодобрительно фыркнул Китахара, комментируя очередной вбитый в телефон контакт ещё одной ?самой прекрасной? девчонки.– Раз ничего в мужской романтике не понимаешь, не лезь.– Я о тебе забочусь, дебил. У меня старшие сёстры и я знаю, о чём говорю.– Не все люди одинаковы, Ре-ен.Китахара махнул рукой: гиблое дело. До него, с прискорбным опозданием, начало доходить, почему Куга так нехарактерно бодро открестился от сомнительной чести составить Тораиши компанию.Наюки, с видом крайне загадочным, странно посмеялся без тени веселья.– Тораиши-кун такой общительный и дружелюбный.– Э-э, Наюки-чан, и почему это не прозвучало как комплимент?– А разве не прозвучало? – светлые брови взлетели вверх. Тораиши в притворной обиде надул губы, а Китахара сделал в уме мысленную пометку на всякий случай не злить Наюки. Пусть тот и выглядел идеальным воплощением булочки с корицей, что-то в нём напоминало о Нандзё.Кстати, о нём.– Ладно. С остальным вы без меня разберетесь. Хошитани не потеряйте.Хошитани они уже давно потеряли: ещё вначале он куда-то стремглав умчался.– Не извольте беспокоиться, – со смешком ответил Тораиши, передавая Китахаре заполненную ведомость. – Передавай привет канцелярскому аду.Китахара не ответил, махнув рукой напоследок.Что поделать: без закулисного канцелярского ада ничего не работало. Хотя они даже создали электронную форму для сбора заявок, и Юрино, детищем которого она была, при любой возможности вопрошал: ?Зачем?!? Никто не знал, что на это ответить.Зато расщедрившийся студенческий совет выделил под нужды оргкомитета целую пустую комнату, в которой парты были составлены вместе, формируя большой стол, наполовину уже заваленный коробками, а на другую – бумагами. За этой горой в углу у окна ютилась свободная парта с ноутбуком. За ним и сидел Нандзё. По крайней мере, Китахара ожидал, что так будет. Но, переступив порог, первым делом услышал смех, а в следующую секунду встретился глазами с обернувшимся к нему Чиаки. Тот отсалютовал бумажным стаканчиком в качестве приветствия. Нандзё же выглянул из-за его спины, тоже коротко улыбнувшись. На своих губах Китахара улыбки не ощущал. Губы даже словно бы ещё больше выпрямились, сузившись в линию.С чего бы это?– Ладно, спасибо за водичку, очень щедро, не смею задерживать и препятствовать вашей работе.– Да-да, конечно, ты-то сам очень занят.– Не продохнуть.Проходя мимо, Чиаки подмигнул Китахаре, в то время как тот почувствовал сковавший мускулы лица паралич.Чиаки ушёл, а постраздражение осталось.Из состояния бездумной задумчивости Китахару вырвал равнодушный голос Нандзё.– Рен, чем порадуешь?– Бумажкой, – ответил Китахара, наконец, приблизившись. – Последней, надеюсь.– А я-то как надеюсь.– Мы закончили обход девятиклассников.– Значит средняя школа всё. И на что мы можем рассчитывать?– Ничего особенного, книги, игрушки, обычный набор.– Вижу. Ты присядь, пока я внесу их в ведомость.Китахара и без полученного разрешения присел бы. Но с ним – не стал, прислонился к столу, лицом к окну, сложив руки на груди. Даже если Нандзё и оценил композицию, никак её не прокомментировал.Вот так и пропадает зря актёрский талант.– И что там предварительно получается? – спросил Китахара, рассудив, что лучше будет выражать недовольство по какому-нибудь конкретному поводу, а не по надуманному.– Как и планировали, рассортируем всё, будет пять палаток от средней школы. Плюс одна с горячими напитками и вроде бы… блинчиками.– И, по-твоему, какова вероятность, что дело выгорит?– На самом деле высокая, – ответил Нандзё. За ноутбуком он работал в очках, защитное покрытие на которых бликовало синим цветом. То, что из-за этого Китахара не видел его глаз со своей позиции, раздражало дополнительно. То, что очки были ему к лицу, раздражало перманентно. – Народ любит барахолки, к тому же при правильном подходе, если нам удастся реализовать задуманное и обеспечить по-настоящему праздничную атмосферу, вещи будут находить своих хозяев сами собой. Магия.Нандзё сделал это не глядя: пошевелил пальцами в воздухе, точно зная, что Китахара заметит. Волшебные искры не появились, но воображение с готовностью их дорисовало. Китахара фыркнул. Нандзё продолжил стучать по клавишам в тишине. За окном сгущались чернильные сумерки. Китахара видел себя в отражении на стекле. Спину Нандзё тоже.Общая неудовлетворённость вылилась в вопрос, который он не собирался задавать.– О чём вы разговаривали?– М-м?– С Чиаки. Смеялись ещё так, словно закадычные друзья.– М-м…– Тц, что ты мычишь.– Смакую твои слова. Ревнуешь ты что ли или у меня слуховые галлюцинации.– Галлюцинации у тебя.– Аха-ха. Я так и думал. … Да ни о чём особенном. Вспоминали славное прошлое. Не думаю, что я могу назвать Чиаки своим другом, но со времён средней школы у нас сохранись неплохие отношения. А ещё у него есть привычка, делиться со мной сплетнями о Фуюсаве. Как бы ты отреагировал, если бы я сказал, что Фуюсава-сэмпай позволяет Тацуми из себя верёвки вить?– Я бы сказал, что ты шутишь.– Ха-ха, действительно. Должен же быть предел всему фантастическому, что происходит в этой школе.– Должен ли?– По крайней мере, в некоторых аспектах.Едва Нандзё закончил говорить, молчание стало отмерять секунды. Секунды, в которые смутное ощущение, что испытывал Китахара, приобретало силу.Китахара начинал скучать по голосу Нандзё сразу же, как тот затихал.– А с Фуюсавой у тебя какие отношения?– Рен.Китахара вздрогнул, потому что, погрузившись в суматошный поток мыслей, утратил контроль над внутренним голосом. В отражении он выглядел растерянным и недовольным одновременно. А лицо Нандзё было повёрнуто к нему.– Огласи, пожалуйста, весь список вопросов, которым ты собираешься свести меня с ума сразу.Китахара не смог себя заставить посмотреть на него. Руки разомкнули замок сами по себе, пальцы сомкнулись сзади на шее, как и всегда, когда он испытывал смущение.– Ай, не бери в голову. Это не моё дело всё-таки.Что о напарнике Китахара знал наверняка, так это то, что Нандзё не был милосердным.Знал и всё равно подставлялся.Подставлял шею, поэтому и приобрёл привычку прикасаться к ней рукой.Подставлял грудь, поэтому и смыкал руки перед собой.Подставлялся, но сам не использовал грязных приёмов. Лишь в крайнем случае, с помощью прямого зрительного контакта. Ведь у него были милые глаза.Но время для этого ещё не пришло.– И всё-таки на какое-то мгновение ты решил, что это твоё дело и задал вопрос. Мне интересно, о чём ты думал в это самое мгновение?Хоть на что-то у него был ответ.– Что я до сих пор многого о тебе не знаю.Нандзё знал о нём больше. А Китахара узнавал о Нандзё больше со слов других, но не от него самого. Это было нечестно. А Китахара всегда стремился к справедливости.Нандзё хмыкнул, и это могло означать всё, что угодно. Определение ?многозначительный? было недостаточным в этом случае. Значения были разными при одной и той же интонации, но в конкретной ситуации истинным было одно.То, что так сильно раздражало Агеху, было Китахаре хорошо знакомо: невозможность сформулировать это одно единственное истинное значение. Потому что залезть в голову Нандзё было попросту невозможно. Лишь он один знал, что у него на уме, и никто не был желанным гостем в чертогах его разума.– Тогда тебе следовало начать с другого вопроса, намного более важного.Китахара сдержался и не спросил ?Какого же?? Отчасти потому, что он висел в воздухе между ними всегда.– ?Кто я для тебя??Китахара сглотнул, набравшись решимости наконец обернуться и посмотреть в глаза Нандзё. В тот самый момент, когда тот снова отвернулся к экрану ноутбука.– Подумай об этом молча, пожалуйста, пока я пытаюсь закончить эту дурацкую работу. А потом – я всецело в твоём распоряжении.Китахара усмехнулся.?Подумать об этом, говоришь…?Он сделал бы это и без указания. Но, получив его, не стал.?Ты сам мне это расскажешь. Ты сам всё мне расскажешь?.- 4 -двор академии со всевозможных ракурсов,Цукигами, Уозуми и ещё какие-то людиЦукигами потребовалась вся его наглость, чтобы сказать:– Окажите содействие в благом начинании, Уозуми-сэмпай.– Содействие какого рода? Готов сделать всё, что в моих силах.Цукигами опешил и не сдержался от замечания:– Вы бы сперва дослушали, прежде чем соглашаться.– Я тебе доверяю.– Не смейте забирать свои слова обратно.– Ладно, считай, ты меня напугал. Выкладывай, что за дело.Цукигами вздохнул.– Наша ярмарка нуждается в рекламе.Подобный вывод они сделали вместе после изучения предварительного списка потенциальных участников и перечня вещей, от которых им хотелось избавиться. По всему выходило маловероятным, что одна только академия обеспечит уровень бартера достаточный для положительной результативности мероприятия. Благо, их смета включала в себя загадочную строчку ?иные расходы?, заблаговременно добавленную Нандзё. ?Понадобится?, – поделился уверенностью он. И действительно понадобилось. В первую очередь для дополнительного аукциона, проведение которого пришло на ум всё тому же Нандзё, когда Тацуми изъявил желание пожертвовать пару свитшотов. ?Одежду с плеч принцессы не зазорно продать и с молотка. Прибыль не бывает лишней?. И вот – рекламной компании. Куга рвался провести её даром, предложив воспользоваться его художественным талантом (?Я поражаюсь, как сильно ты любишь рисовать?. – ?Вдохновение витает в воздухе?), но его благородный порыв остался не оценённым. Цукигами же похвастаться вдохновением не мог, ему вся эта искусственно созданная волокита удовольствия не приносила ни капли. Но вызвавшийся позвонить Юзурихе-сэмпаю Агеха спросил: ?Свяжешься с Уозуми?? И дёрнул его чёрт согласиться.– В общем, вы хотите распространить листовки?– Да, с фотографиями известных выпускников.– Гарантирую, что Футаба будет в восторге. Я свяжусь с ним и Саотомэ. Найдём для вас время.– Спасибо большое.– Будем на связи. Давай там, не болей.Пообещав не болеть, Цукигами закончил разговор, отключил телефон, тихонько выдохнул сквозь зубы и прижался лбом к холодной оконной раме.?Не болеть…? – сказал он себе. На стекле остался быстро тающий след от дыхания.Новое чудо, спровоцированное Хошитани или коллективным возбуждением, проявилось в том, что всем удалось собраться в одно время, в выходной день, когда учащихся на территории практически не было. Уозуми, Футаба и Саотомэ с одной стороны и Сазанами, Юзуриха и Акацки с другой столкнулись в воротах и долго друг друга восторженно приветствовали.Оказавшийся там Ишшики не растерялся, и сделал первое фото на телефон, вероятно, оказавшееся в итоге самым удачным. По крайней мере, именно оно заняло первую полосу в академической газете.С фотозоной голову ломать не стали, решив, что на территории академии достаточно мест, где можно провести фотосессию ?А остальное сделает фотошоп?, – желчно прокомментировал всё тот же Ишшики. Команда Акацки, к слову, собралась всем составом, добровольно возложив на себя обязанности по съёмке. Единичные представители команд Сазанами и Юзурихи толпились на подхвате, будучи в большей степени бесполезными.Цукигами острее острого ощущал собственную бесполезность, но многословно обосновав её у себя в голове, утешился тем, что заметивший его Уозуми был рад его видеть.Сердце жизнерадостно подскочило в груди.Являющуюся собственностью академии, камеру взяли у Иринацу. Точнее, планировали взять у Иринацу, но увидев собравшихся, тот и сам воспылал желанием их поснимать. Продолжалось это до тех пор, пока не пришёл Чиаки. Он отобрал камеру, треснул Иринацу по голове и утащил за шкирку со словами ?Не мешай детям развлекаться?.Цукигами следовало уйти следом за ними и сгореть в каком-нибудь углу от стыда.Развлекаться остались Ишшики в качестве фотографа, остальные из команды Акацки в качестве ассистентов и толпа прочих в качестве умеренно фанатствующей массовки. Цукигами, не относясь ни к тем, ни к другим, серым призраком витал в отдалении. На всякий случай. Игнорируя очевидно превышающий разумный предел количество потенциальных подстраховщиков. Он совсем не следил за Уозуми, совсем не пялился, ну разумеется.И всё равно тот привлекал его внимание.Стоял пасмурный день, солнце лишь изредка пробивалось сквозь густые тучи. Но с приближением вечера воздух остывал, небо очистилось, и свет стал мягче, розовым и оранжевыми разгораясь на востоке и протекая, словно по венам, сквозь разломы в облаках. К этому моменту они вернулись к центральному входу, как раз туда, где концентрировался свет, на главной лестнице.Цукигами это всегда знал, очевидная ненужная информация, которую перестаёшь брать в расчёт, когда всю жизнь проводишь в окружении звёзд: они все были очень красивы. Поэтому Цукигами было интересно другое: условия, в которых актёры раскрываются с наилучших сторон. И проверка солнечным светом была одной из самых показательных.Сазанами-сэмпай, самый высокий из всех, выглядел очень мужественно. Твёрдо стоя на земле, он словно черпал силу из окружения. Юзуриха-сэмпай, напротив, выделялся, контрастируя с любым фоном. Его безумные волосы жили своей жизнью. Акацки-сэмпай держался в тени, но закатный свет находил самое яркое отражение именно в его глазах. Они разгорались лисьим пламенем и это преображало его фигуру полностью.Невообразимо прекрасен был Саотомэ-сэмпай, фарфоровая кожа которого в мягких лучах превращалась в сияющий шёлк, но блеск глаз был острым, отражая внутреннюю силу. Величественный изгиб шеи был достоин картины. Футаба-сэмпай всегда улыбался, смеялся, лучился изнутри. Любой, оказавшийся с ним рядом, преображался.А Уозуми…Подумать что-нибудь об Уозуми (подумать что-нибудь ещё об Уозуми) Кайто не успел. В кармане пальто завибрировал телефон.Цукигами выругался, увидев имя звонящего.– Чего тебе?– Хошитани и Кугу не видел?– Не видел.– Проклятье, куда они опять пропали?Не было момента в жизни Цукигами, когда бы участь сокомандников волновала его меньше, в то время когда на счёту каждая секунду, пока закатный свет падает на Уозуми. И всё-таки обеспокоенный тон Тенгендзи вынудил его проявить хотя бы минимум участия.– Куга наверняка заснул где-нибудь. А Хошитани… шкафы ты проверял?– Очень смешно! Обхохочешься просто!– Ничем не могу помочь. Как исчезли, так и появятся. Не паникуй.– Я не паникую! Я раздражён! Оставили тут меня одного, как будто мне больше всех надо, а сами разбрелись куда-то!– А-а, так тебе одино..?– Мне не одиноко! Чёрт, ненавижу вас всех.Неожиданно для самого себя Цукигами рассмеялся. Признания странного рода находили в нём эмоциональный отклик.– Что там у вас? Не закончили ещё сэмпаев эксплуатировать?– Нет.– Святые люди и охота же им в этом участвовать.– Ну, что я могу тебе на это ответить? Повзрослеешь, поймёшь, Какеру-кун.– Ха-ха, смешно. Можно подумать ты там торчишь, чтобы на работу профессионалов посмотреть. Кайто-чан.?Да уж…?– Я обязательно выслушаю твои соображения на этот счёт, когда у меня появится такое желание.– Да-да, я понял, ладно. Наслаждайся там.И отключился. Козёл.В том, что Тенгендзи не сказал прямо, он был прав. Цукигами в действительности просто убивал время на что-то, что его совершенно не красило.То есть, это ведь даже не влюблённость же!Ведь так?Пока они разговаривали, солнце зашло, в лицо подул холодный ветер и Цукигами почувствовал себя очень глупо. Так по-детски. Что он себе придумал, дурак.Спрятав телефон, Цукигами плотней затянул шарф. Обернувшись к лестнице, огорчённо вздохнул, выпустив в воздух облачко пара, увидев, как учащиеся и их сэмпаи смешанной толпой поздравляют друг друга с удачно завершённой работой. И вздрогнул от неожиданности, когда боковым зрением уловил приближение Уозуми.– Всё нормально? – первым делом спросил тот, кивая на карман с телефоном.Цукигами потребовалось время, чтобы убедить самого себя, что с ним всё нормально. Слабо улыбнувшись, он лишний раз посетовал на идеальность Уозуми: это ведь ему следовало интересоваться его самочувствием, а не наоборот.– Да, всё как обычно, просто Тенгендзи скучает и требует внимания. Спасибо за работу.– И тебе спасибо. Я бы угостил вас ужином, если это возможно.– Я бы сказал, что это лишнее, это мы должны вас угощать после того, что вы для нас сделали. Но Хошитани подобную перспективу может принять с энтузиазмом. Правда, он запропастился куда-то.– Опять?– Опять.Цукигами и Уозуми одновременно прыснули со смеху. Кроме основной причины Цукигами вдруг подумал о всех тех глупостях, что успел себе напридумывать, тем самым спровоцировав новый приступ смеха.А когда успокоился, поднял взгляд на Уозуми и смутился оттого, что тот внимательно на него смотрел. С нежной улыбкой и последними солнечными искрами в глазах.– Насчёт съёмки, – сказал он, многозначительным жестом поправив манжет пальто. – Покажу тебе кое-что, фотографию, здорово подходящую для постера, как по мне.Сбитый с толку, Цукигами приблизился, заглянув в демонстрируемый Уозуми телефон. На фотографии был запечатлен он, в ореоле солнечного света, с телефоном у уха, нахохлившийся на холоде, смеющийся.Он ощутил острое касание морозных иголок к раскрасневшимся щекам.– Я бы выразил Тенгендзи благодарность за одно только то, что он может вызвать у тебя такую улыбку.– Не смейте, иначе он возгордится сверх всякой меры, станет ещё более невыносимым.– Вот бы все люди на Земле были такими невыносимыми.– Смущаете меня.– Смущаю. И всё ещё надеюсь на ужин.Уозуми смотрел на него. Не в сторону, не мимо, а прямо в лицо, в глаза, и Цукигами замер, силясь распознать что-то в этом взгляде. Не придумать лишнего. И не убежать.– Ага! – раздался радостный возглас. – Что я вижу? Уозуми, опять пристаёшь к Кайто-чану? Вот не даёт тебе покоя семейство Цукигами, да?Футаба и Саотомэ не подкрадывались, вовсе нет. Но они умудрились их обоих застать врасплох, так что Уозуми и Цукигами синхронно вздрогнули. Момент был утерян.– Пойдём уже, животное, позволяю тебе угостить нас сегодня.– Отличная идея, Риц-тян! Просто с языка снял!Саотомэ и Футаба ушли вперёд. Последний напоследок похлопал Уозуми по спине и помахал Цукигами. Уозуми обернулся к нему с улыбкой.– Вот они – невыносимые люди, – сказал, вздохнув крайне потешно. – А Тенгендзи на их фоне просто золото. До следующего раза тогда?– Ага, счастливо.Цукигами знал, что так будет: на прощание Уозуми поднял руку и ладонью скользнул по его волосам. Мягкое, ласкающее движение, ощущение от которого не хотелось терять. Забывать. Отказываться.Но его рациональной части хотелось чего-то другого.Он поднял руки перед собой, совместив большие и указательные пальцы рамкой, поместил в центр уходящего Уозуми. Представил оператора за своим плечом.Да…Это был бы красивый кадр.- 5 -малый актовый зал, используемый не по назначению,Хошитани, Агеха, ХачияВ очередной раз заправив прядь за ухо, Агеха подумал:?Постричься бы…?Эта мысль за последние несколько недель приходила ему в голову не единожды, но дальше этого дело не шло. Хотя в их команде Арисака практиковал парикмахерские услуги, прийти к нему (буквально всего-то постучаться в соседнюю комнату) и попросить ?Сделай так, чтобы не мешало? всё как-то не удавалось.Покосившись на сидящего рядом что-то напевающего себе под нос Хошитани, Агеха тихонько вздохнул, украдкой, так что и сам едва услышал.Пожалуй, он знал, в чём было дело.Хошитани не стригся с весны, и его отросшие волосы приобрели неопрятный вид. Не раз и не два, бросая в его сторону взгляд на уроках, Агеха замечал лишь кончик носа, выглядывающий из-за рыжеватой завесы. Иногда он успевал заметить, как Хошитани быстрым движением заправляет волосы за ухо, и безотчётно повторял жест следом за ним.Ощущалось это как что-то не очень хорошее, но ничего подделась с собой Агеха не мог. Не знал даже, в какую сторону думать, чтобы приблизиться к решению.?Сделай с ними что-нибудь, наконец, испортишь же зрение?, – ворчали на Хошитани Тенгендзи и Цукигами по очереди. Их замечания возымели успех достаточно скоро: Хошитани стал использовать обруч, а в иные дни – цветные заколки.И сегодня тоже. Стянув волосы на затылке резинкой, более короткие пряди скрепив яркими тонкими заколочками, девчачьими на вид, но гармонично сочетающими с весёлым неунывающим лицом, Хошитани неизменно вызывал улыбку у всех, кто приходил в зал. Здесь в последние дни сбора вещей они сортировали их – в выделенном студенческим советом кабинете места для коробок уже не было.– Я вернулся!Вернувшийся с напитками Хачия запнулся на пороге, но не упал, тем не менее, успешно отвлёк Агеху от сумрачных дум.?Спасибо, Со?, – Агеха до сих чаще думал, чем произносил вслух.Хошитани подорвался с места, потянулся через стол, протягивая руки к Хачие.– Ох, баночка такая тёплая! Спасибочки, Хачия! Зябко тут, правда? Агеха, ты не замёрз? Я жуть как замёрз.Агеха не ответил, благо в том и не было необходимости, когда Хошитани принимался лепетать без остановки. Получив от Хачии свой бобовый суп, он ощутил на себе его внимательный взгляд. Он стал безнадёжен, ничего не мог скрыть от проницательного взгляда друга.Может, дело было в очках?– Ох, да, не жарко тут, – с энтузиазмом ответил Хачия. В этой фразе Агеха прочёл адресованное ему ?Потом поговорим. Если ты захочешь, конечно…? – Но ничего, часик ещё посидим, да и будем собираться домой.– Ага! – кивнул Хошитани. – Интересно, что ещё принесут. Это всё так весело, правда, все эти вещи, которые приносят, с каждой ведь что-то связано. Как всё-таки здорово мы придумали, скажите!– Да, точно.– Угу.Что-то в его ?угуканье? зацепило чуткий слух Хошитани. Брови опустились, губы сжались до выражения, которое можно было счесть обеспокоенным. Рядом Хачия, кажется, задержал дыхание на середине сорвавшегося с губ ?а?.– Агеха, ты в порядке?Хошитани ещё ни разу Агеху не разочаровал, выражая свои чувства. Услышав в его голосе искреннее беспокойство, он улыбнулся.Он перестанет. С завтрашнего дня.– Всё хорошо, не о чем переживать. Устал просто, наверное.– Так ты можешь уже идти! И Хачия тебя проводит! Ничего страшного, я тут и один додежурю, ничего сложного же!Агеха покачал головой. Хотя Хошитани смотрел на него чуть округлившимися глазами и, судя по его внешнему виду, готов был вызывать спасательный отряд. Агеха почувствовал прилив силы, когда сказал:– Нет, хочу закончить вместе.– Точно? Как скажешь. Хорошо! Я рад!– Я ведь и сам принёс кое-что. Всё это время думал, оставить или нет.– Правда? – воскликнул Хошитани. – А что? Или это секрет?– Нет, наверное, это уже ни для кого не секрет.Из сумки Агеха достал объёмный бумажный конверт, битком набитый фотографиями.– Вау, Харуто-сан!– Агеха, неужели, ты собираешься оставить свою коллекцию?– По правде… не вижу смысла в их хранении после личной встречи.– М-м…– А ещё… я постригусь, пожалуй.– Что ты, зачем?! У тебя такие красивые волосы. Тебе будет хорошо с длинными! Это мне нужно что-то с головой сделать, она совсем уже из-под контроля вышла.– Но ты ведь хочешь их отрастить?– Стыдно признаться, но… да, наверное. Мне хочется воспользоваться подарком, полученным от Отори-сэмпая.– Буду ждать с нетерпением.– Хе-хе…– И хочу увидеть лицо Отори-сэмпая, когда он тебя таким увидит.До сих пор Хошитани держался, но после этих слов краска залила ему лицо, рука метнулась за шею, тронув кончик короткого хвостика.Агеха следил за его движениями, фиксируя и запоминая каждое. Он видел за ними целую историю.Он перестанет.С завтрашнего дня.Он начнёт размышлять над собственной историей.Столько дел, столько дел…- 6 -комната отдыха в общежитии, где не отдыхаютСаватари, Угава и ИнуминеТораиши, до глубины души несчастный, со слезами на глазах, приволок из дома целую коробку с мангой, классическое романтическое сёдзе, которое так любил и вот решил расстаться. ?Время пришло?, – торжественно провозгласил он, перед этим громко шмыгнув носом. Даже Угава, до сих пор настроенный скептично, проникся драмой момента, заикнулся: ?Так оставь что-нибудь на память…? – ?Нет, нельзя давать слабину. Прошлое нужно отпускать?.С этими словами он покинул их. Инумине и Угава вернулись к своим записям, а Саватари – к наблюдению за ними. Мыслями же он унёсся вслед за Тораиши, под обложки томов с романтическими историями.Если бы они жили в сказке, всё было бы просто. Будучи Рыцарем, он одолел бы Тёмного Властелина, снял заклятие с Принцессы и вместе они бы жили долго и счастливо. Не могло быть иначе, их судьбы были продиктованы архетипами. Но действительность рушила сказочные каноны и смириться с этим было сложнее, чем казалось.В реальности Принцесса могла отдать предпочтение Тёмному Властелину.– Понимаешь, Эйго, мы ведь почти что сиамские близнецы, у нас не может быть тайн друг от друга. И моя магия не действует на тебя.– …Саватари не мог знать, каким было его лицо. Он боялся, что на нём не было ничего, даже страха. Того, что он так хотел и не хотел донести до Тацуми.?Неправда! Я околдован, я очарован! Я не представляю свою жизнь без тебя!??Ну, придётся как-то тебе с этим справиться? – говорили ему глаза Тацуми, кристально чистые, словно замерзшие озёра под бирюзовыми небесами.Один их взгляд останавливал сердце Саватари.…Они всегда были такими холодными?– Сару-кун, всё в порядке?– Тебе грустно, Саватари? – нараспев спросил Инумине.Верные вассалы с беспокойством всматривались в его лицо. Потому что он плакал. И совсем ничего не мог с собой поделать. Попытался улыбнуться – губы задрожали, а слёзы полились ещё сильнее. Впервые за долгие годы. Впервые за всю жизнь.Маленькая рука угавы сначала тронула его за локоть, а затем он весь всем своим существом прижался к нему, обняв, кажется, тоже хлюпнув носом.– Ну… что же… ты-то чего? – дрожащим голосом произнёс Саватари, положив ладонь на яркую макушку.– Из-за тебя же.– А-а-а! – взвыл Инумине, а в следующую секунду своими ручищами обхватил обоих, сжав в крепких объятиях. – Как я вас люблю! Сил нет!Инумине всё-таки был генеием. Сам того не зная, он сказал именно то, из-за чего слёзы всё лились и лились по щекам.Люблю.Так сильно.Что просто нет сил.Смотреть.Как ты думаешь.Что любишь другого.Ему нужно было повзрослеть, уже давно. Научитсья обходитсья без костыля в виде надуманных обязанностей. Но отчего-то только на словах это было просто.Если он не справится. То вернётся ко мне.Когда он устанет, он вернётся ко мне.Хочу ли я ждать? Хочу ли я верить в это?Ответ вспыхнул в мозгу ярким светом, осувшим слёзы.?Нет?.- 7 -комната Тенгендзи,команда ОториКогда Тавиан прянул ушами и поднял мордочку, обернувшись к двери, Тенгендзи повторил за ним, разве что по ушам его не было видно, что они напряглись. Куга смотрел на обоих какое-то время, потом и сам взглянул на дверь. В следующую секунду услышал смех.?А, понятно?, – подумал он и вернулся к записям.Сейчас ворвётся Хошитани, и плакала его образовательная деятельность.Ворвался Хошитани. Наюки и Цукигами следом.– Хватит учиться, давайте чай пить!– Ну да выбора у вас всё равно нет, раз уж мы пришли.– Извините за вторжение.Тавиан приветственно мяукнул, Тенгендзи – фыркнул.– Лучше времени не могли выбрать?– Лучшее время сейчас! – ни секунды не сомневаясь, воскликнул Хошитани.– С этим сложно спорить, – начал было Куга, намерившись отложить ручку, но палец Тенгендзи возник перед носом, а затем драматично рухнул вниз, уткнувшись в учебник.– Сначала работа, а потом философия юности! За стол пересядь и доделай, немного же осталось!Убито вздыхая, следуя полученным указания, Куга проговорил:– Проявите солидарность, будьте сдержаны в своём веселье.– Я всегда сдержан! – ответил Хошитани, за что одновременно получил с обеих сторон – и от Цукигами, и от Тенгендзи, – баланс не пострадал.Пока незваные пришельцы сервировали освобождённый журнальный столик под бдительным взором Тавиана, Хошитани включил радио.– Все уже знают, как новый год встречать будут? — спросил он.Куга не знал. У других представления о собственном будущем были ничуть не более явными.– Дома, наверное, – ответили Цукигами и Наюки в один голос. Без особого, впрочем, энтузиазма. Переглянувшись, они обменялись понимающими улыбками. Наюки пояснил первым:– К нам родственники приезжают, из Хоккайдо. Их где-то устроить нужно, а у нас тесно, так что может статься, что ночевать я в общежитие приду.– Э-э...– Родители приглашены на какую-то очень пафосную вечеринку, зовут с собой, но я планирую отказаться. В смысле, уже отказался.– Э-э... – вновь протянул Хошитани, но уже с разочарованной, а не сочувствующей интонацией. – Такая возможность...– Оставь его, Хошитани, коль ему угодно думать, что судьба будет дома на диване ждать.– Хах, ты-то, конечно, многое выиграл от постоянного присутствия в таких местах в качестве придатка к родителю.– Как грубо, Кайто-чан.Куга не сдержал смешка, получил за это от Тенгендзи затрещину. Совсем не больно, впрочем.– А у вас, Тенгендзи, снова дома что-то грандиозное будет?– Не грандиозное, обычное. Но, да, снова. Мой родитель будет там же, где и Цукигами, так что я буду вынужден встречать гостей самостоятельно.– Ух ты!– Тяжело тебе придётся, – пожалел его Наюки.– Да уж.– Представляю, как ты будешь мечтать о диване, – не пожалел его Цукигами.– Грр!Дописав строчку и заметив промежуток в разговоре, Куга спросил:– А прислуга вам не нужна?– Чего? – Тенгендзи, сидящий рядом с Кугой на кровати, вылупился на него с непониманием.– Я бы не отказался от работы, – пояснил Куга.Тенгендзи вновь воспользовался пальцем, указав на тетрадь.– Направь свой энтузиазм сюда.– Эх, – мечтательно вздохнул Хошитани на фоне. – Я бы тоже хотел побывать у Тенгендзи дома. Интересно же!– Ага, – поддакнул Куга. – С домашними познакомиться.– Зачем тебе знакомиться с моими домашними?– …Так просто...Цукигами выразительно кашлянул, имея что-то этим в виду, должно быть.– Да обычный у меня дом.– Обычный дом у кого угодно из нас, может даже у Цукигами, но не у тебя.– Большой пустой традиционный дом, ничего особенного, правда.– ...Не услышав ответа, Тенгендзи обвёл присутствующих взглядом, без слов вопрошая у каждого: ?Что не так??– Да ничего… – глухо отозвался Хошитани.– Просто всех очень впечатлило слово ?пустой?, – пояснил Куга.– Но все уже решили, что это твоё обычное преуменьшение, – закончил за него Цукигами.– Тьфу на вас.– И ты будь здоров.– Эх, – снова вздохнул Хошитани. – Мне просто в голову пришло… Если бы у всех получилось, мы могли бы встретить Новый год здесь, в общежитии, вместе. Но без Тенгендзи не выйдет, будет не то…Возникшую после этого паузу Куга нарушать не стал. В частности, чтобы не упрощать жизнь Тенгендзи, на щеках которого явно проступил ещё слабый румянец.– Гхм… Недалеко от меня есть храм. Если вы будете свободны утром первого января, мы могли бы вместе в него сходить.Под потолком запели ангелы, Тавиан одобрительно мяукнул. Хошитани с восторгом вскинул руку вверх.– Я за!– Было бы здорово, – поддержал его Наюки.Куга знал, что скажет Цукигами.– Это так мило, Какеру-кун.– Признайся, ты пришёл для того, чтобы побесить меня!– Ага, и чаю выпить.– Он готов, кстати, – добавил Наюки, виртуозно игнорируя традиционно пререкающихся.– Давайте-давайте! Рассаживайтесь, пока чай не остыл.Вставая из-за письменного стола, Куга столкнулся со строгим взглядом Тенгендзи, нависшего над его плечом.?Я закончил?, – сказал одними глазами.?Я вижу?, – ответил ему Тенгендзи, давая пройти. Но Куга всё равно задел его и рукой на пояснице увлёк за собой.Расселись и стали чай пить. Идиллия.– Я так буду скучать по таким посиделкам! – ни с того ни с сего воскликнул Хошитани, резким движением со стуком опустив чашку.– С чего это ты вдруг?– Так ведь переезжать скоро.– Тц, опять вы об этом.– Ну вот, Хошитани, испортил Тенгендзи настроение. Опять.– А у тебя оно хорошее, смотрю.– Я не переживаю по надуманным поводам.Куга глотнул из кружки нарочито громко, чем заслужил резкий укол острым взглядом от соседа.Тенгендзи хмыкнул, но ничего больше не сказал.– Все ведь домой вернутся? – спросил Хошитани. – Ты, Наюки, точно?– Угу.– И как я без тебя буду?! Не представляю.– Хватит тебе Наюки эксплуатировать! Дома у тебя мама будет.– Ага, эксплуатируй маму.– Я не это имел в виду!– И что значит ?эксплуатировать?? Я никогда не эксплуатировал Наюки!– …– …– …– Аха-ха…Слабый смешок Наюки убедил Цукигами, Тенгендзи и Кугу в бесперспективности продолжения разговора на эту тему.– Есть подозрение, что родители за пару лет и сами отвыкли от нашего присутствия в доме, – нарушил молчание Цукигами. – И не имеют ни малейшего представления, что с нами делать. Я планирую пожить на квартире брата, а потом и самостоятельно снять.Хошитани каждое слово сопровождал активным киванием, но нахмуренное выражение его лица свидетельствовало о том, что вовсе не всё из сказанного он понимает.– Зачем такие сложности? – пришёл ему на выручку Тенгендзи. – Твой брат всё равно в Америке, квартира будет полностью в твоём распоряжении.– Я так хочу, ясно?– …Ясно.Наюки улыбнулся.– Я понимаю тебя, Цукигами-кун.– Спасибо, Наюки. Лишь только на этом и держится моя истончающаяся вера в людей.– А представляете?! – всем телом подавшись вперёд, Хошитани едва не светился от радости, точно и не он мгновением ранее по-стариковски хмурил лоб. – Я общался с Отори-сэмпаем недавно, так он мне сказал, что если захочу, могу пожить у него! Классно, правда?!– …– Что? Что вы так смотрите? Неужели это странно?!– Да нет, на самом деле, – флегматично ответил ему Куга. – Закономерно даже.Тенгендзи подлил себе кипятка в чашку особенно агрессивно.– А ты, Куга, вернёшься домой?Куга усмехнулся. В действительности он очень много думал об этом в последнее время, но так ни к чему и не пришёл. Должно быть, пришло время поделиться сомнениями с друзьями.– Если честно, я не знаю.Для всех четверых его сдержанный тон оказался сигналом податься вперёд и жадно впиться в него глазами.– Как так? – озвучил общую на всех мысль Хошитани.– Дело в том, что, судя по всему, у моей матери появился... кто-то. Какой-то мужчина.– О...– Так это хорошо ведь? В смысле, твоя мама была одна так долго.– Да, с этим я не спорю. Она заслуживает лучшего для себя. Но всё сложно как-то. Я ведь об этом и не от неё узнал. Мама Тораиши случайно упомянула, а тот уже проговорился мне. Может быть, всё несерьёзно и говорить не о чем. Или...– Всё настолько серьёзно, что твоя мама просто не знает, как тебе сказать?– …Да, возможно.Все замолчали, в разной степени сочувствуя. Сочувствующий сильнее всех Хошитани сорвался первым, не выдержав пытку молчанием.– Спросишь сам? Как-нибудь невзначай?Куга, запрокинув голову назад, выдохнул в потолок. Озвученные вслух переживания перестали его истощать, но продолжали вызывать некоторое удивление.– Не знаю ещё, ничего не знаю… – проговорил он, неосознанно чему-то улыбаясь. – Но если она познакомит меня с каким-то мужчиной, который скажет что-то вроде ?Ах, я всегда мечтал о сыне?… А-а-а, аха-ха, мне кажется, я сбегу.– Значит, если всё серьёзно, у тебя будет новый отец!– Хошитани, не торопи события, ещё ничего непонятно, а ты уже нагнетаешь.– Я ничего плохого не имею в виду!– Понимаю. Но это вправду странно.– Куга не один такой на свете, знаешь? Распространённая ситуация.– Но это всё где-то там, а Куга, единственный и неповторимый, здесь!– Куга-кун, я всегда тебя поддержу!– Спасибо, Наюки. Тенгендзи, не смотри на меня так.– Как?– Как ты это делаешь. Не знаю, как реагировать.Куга сделал глоток из чашки, вместо того, чтобы любоваться выражением лица Тенгендзи.На самом деле, он знал, как его описать, и знал, как реагировать.Но не при всех же.– Ясно, с Кугой всё понятно, – подытожил Цукигами. – А с тобой-то что, Тенгендзи, отчего невесел, буйну голову повесил?– А нормально сказать не судьба?– Не в этой жизни.– Кстати, да, Тенгендзи, случилось чего? В последнее время я часто вижу тебя таким, ну… задумчивым.– Хошитани, думать о чём-то это нормально, это не болезнь.– Да знаю я! Но я не об этом же! Ты странный просто!Настала очередь Тенгендзи горестно вздыхать.– Когда мы с Наюки ходили к младшеклассникам, они разбегались в ужасе. Что это значит?!– …– О…– Это значит, дорогой наш, что твоя слава тебя опережает.– Не может быть, чтобы у меня был настолько плохой характер! И чтобы все об этом знали! Как это возможно?!– Осознал, наконец? Мне казалось, что сёстры Наюки по пунктам подробно расписали, что в тебе не так.– Неправда это всё!– Хм, есть идея, кстати. Если тебе хочется подправить репутацию, есть работа как раз на этот случай. Мы взяли два костюма напрокат.– Нет!– Ну вот как с тобой о серьёзных вещах говорить?– Подправить репутацию совсем не то же самое, что её разрушить!– Сам же хочешь что-то изменить. А гостей ярмарки нужно будет развлекать. Инумине вот уже в восторге, рвётся в бой.– Вау, Тенгендзи, круто же! Ну давай, ради меня!– Иди ты! Вы ведь с Наюки были в курсе! Не делай вид, что для тебя это сюрприз!Хошитани надулся, уличённый в соучастии преступлению, но оспаривать ничего не стал. Развеселившись, Куга заглянул в разъярённое лицо Тенгендзи, спросил:– А ради меня?– Ты...Возмущение вперемешку со смущением, недовольство и растерянность – когда Тенгендзи становился таким, он был уязвим как никогда.– О, а это интересно, – плотоядно оскалился Цукигами.Пожалев Тенгендзи, который от растерянности слов не находил, Куга спросил:– А костюма только два? Я бы ещё и Китахаре выделил.– Была такая идея. Но Нандзё, думаю, не настроен портить отношения с ним.– Разве тот обидчивый?– Эй! – рыкнул очнувшийся Тенгендзи. – А вы не думаете, что меня обижаете?– Мы тебя не обижаем, поручая важное задание.– А по вашим лицам этого не видно!– Неужели принцу кабуки подобный пустяк не под силу? Или выше твоего достоинства!– Да аргх, блин!Все это видели, пока прихлёбывали чай, наслаждаясь разрастающимся в объёме зрелищем, даже Тавиан, что, сидя на кровати, ворочал головой, глядя то на одного, то на другого: от испытываемого веселья или же большего раздражения, Цукигами был в ударе, настроенный выжать из Тенгендзи все силы вместе с согласием.Наслаждаясь атмосферой привычного бытового безумия, Куга подумал:?Да, я тоже буду по этому скучать?.- 8 -кабинет Фуюсавы,Фуюсава, ТацумиТацуми вошёл, закрыв за собой дверь и повернув замок. На гулкий звук, раздавшийся в стенах, Фуюсава поднял голову. У него были дела даже в сочельник. В то время, когда Касугано, Иринацу и Чиаки разгуливали среди палаток под яркими гирляндами вместе с посетителями ярмарки, наслаждаясь развлечениями. В то время, когда все стремились туда, где любимые души. Но благодаря этому Тацуми точно знал, что не застанет Фуюсаву не в одиночестве. Пусть он не заметил в праздничной толпе Шики, сложно было представить, что тот может помешать.Он никогда не был его соперников.Не он.– Фуюсава-сэмпай.– Тацуми.– Предложите чаю?– Нет, я уже собирался уходить.– Я думаю, вы можете ещё ненадолго задержаться.– У тебя какое-то срочное дело, требующее моего внимания?– Да. Если можно так меня назвать.– Насколько далеко ты планируешь зайти?– Я не планирую. Импровизирую.– …Это игра для тебя?– Нет. Это вызов. Я хочу спасти вас.– Я уже спасён. Но тебя это не устраивает, судя по всему.– ...– Тебя это не спасёт.– …А вдруг. Давайте проверим. Сэмпай. Неужели вам не интересно?– Не интересно ли мне ответить на самоуничижительные поползновения кохая?.. Даже не знаю.– Что бы вы не говорили, вы не прогоняете.– В самом деле.– Давайте попробуем что-нибудь сделать, а потом обсудим, насколько подобное нам по душе.– Ты не знаешь, что делаешь.– Ну так ведите меня.Под беспокойными руками потух свет лампы, и кабинет погрузился в темноту. Праздник внизу подсвечивал стекло нежным мерцающим золотом. На его фоне сплетённая из двух тех тёмная фигура казалась дырой в пространстве. Разрастающейся и поглощающей всё.- 9 -двор академии, подсобка спортивного корпуса,Куга, Тенгендзи, Инумине– Подумать только, сколько людей собралось! Я до последнего не верил, что это возможно.– Никому больше об этом не говори.– Боже-боже, – только и сказал Цукигами, когда двое удивлённых прошли мимо.– Не ворчите, ваша светлость, – улыбнулся ему Тораиши. – Это ведь, в самом деле, удивительно, что у нас всё получилось.?У нас всё получилось?? – думал Куга, разглядывая собравшихся во дворе людей, которых становилось всё больше. Радостно галдящая праздничная толпа, стекающаяся с окрестных улиц. Удивляющаяся украшенным палаткам, яркой иллюминации, звучащей музыке. Да, пожалуй, они поработали на славу. Куга и не помнил, чтобы двор академии выглядел красивее.Угава и Наюки, точно волшебные братья-эльфы, выросшие из мрака, до которого не доходил жёлтый свет ламп, утащили куда-то Тораиши. Кто-то позвал Цукигами, по каким-то требующим его вмешательства очень важным делам. Он бросил напоследок:– Инумине и Тенгендзи застряли где-то, проверишь, что там с ними?Должно быть, он не спрашивал. Но Кугу и самого распирало от любопытства.Их голоса, разносящиеся по коридору, Куга услышал ещё до того, как приблизился к раздевалке. Громкий и радостный и утомлённо-равнодушный.– Одеваем-одеваем!– Надеваем.– А точно! Надеваю я костюмчик, славный, клёвенький костюмчик, буду радовать в нём всех!– Эх...– И девчонок, и мальчишек!– Не определившихся тоже.– Буду бегать и смеяться, радость всем дарить, играться. Станет ярче и светлей!.. Э-э...– Когда раздастся лай с полей.– Классно, в рифму! Но как-то безрадостно... Станет ярче и светлей...– ...друзей.– Точно! Станет ярче и светлей, когда раздастся смех друзей! Йеей!Куге пришлось закрыть рот ладонью, чтобы сдержать смех. Остановившись у двери в раздевалку, он не торопился раскрывать себя.– Эта голова такая тяжёлая. Кошмар, дышать невозможно.– О, ты её уже одел-надел, здорово, тебе идёт! Рога классные! Можно потрогать?– Нет!.. Боже, будь на твоём месте кто угодно другой, я бы подумал, что он издевается. Сам-то не тормози, уже выходить надо.– Я сейчас быстренько... Ой, Тенгендзи, я, кажется, застрял. И что-то не видно ничего…– Дурень, ты же её не той стороной надел!– Эхе...– Вот тебе и ?эхе?! Чёрт, наклонись немного, попробую снять.– Оё-ёй, я падаю!– Равновесие держи! Тоже мне, гений музыкальный.– Ты сильно тянешь и искривляешь пространство.– Чего?– Ну, как объекты большой массы.– Господи, Саватари с тобой перезанимался явно. Ничего не могу сделать этими лапами, придётся звать кого-то.Когда Куга заглянул в комнату, то увидел, как олень пытается открутить голову собаке. Решил, что увидел в этой жизни всё, и сказал:– Хм, я кажется вовремя.Тенгендзи стянул с себя голову оленя, всклоченный и раскрасневшийся, уставился на Кугу с неодобрением. С одобрением же, бурным и искренним, отозвался Инумине.– Куга-кун?! Ура, мы спасены! – прозвучало жутко, ведь лицо Инумине, восторженно тянущего к нему руки в лапах костюма, было закрыто задней частью собачьей вислоухой головы.– Я бы не был в этом уверен, – раздражённо (из-за смущения, разумеется) пробормотал Тенгендзи.– Да ладно, не злись, – ответил Куга, разглядывая Тенгендзи, облачённого в объёмный коричневый плюшевый костюм с белым пузиком. И ленточкой на шее. С колокольчиком.Куга возгордился самим собою со страшной силой, ведь, вопреки всему, сумел сдержать смех.– Так не стоял бы, а помог!Для этого Куга и пришёл. Но.Когда он приблизился, Тенгендзи отступил на один очень неловкий косолапый шаг, лишь чудом удержавшись на ногах. В это мгновение на его лице мелькнул испуг, который Куга успел заметить. И в голове точно выключили свет.Он сделал так, как и всегда, обхватив ладонями чужое лицо, и приблизился настолько близко, чтобы ничего другого между ними не осталось. Мешал и воздух. Тенгендзи даже не успел предупреждающе вскрикнуть.Куга уже успел запомнить вкус его бальзама для губ.– Эй, ребят, вы там? Эй!Тенгендзи пытался вырваться, тщетно, костюм сковывал, любой маневр грозил катастрофой.– Прости, но невозможно же сдержаться, – прошептал Куга ему на ухо.– Дурак! – только и успел сказать Тенгендзи, прежде чем его губы снова оказались закрыты. Под их ногами ужасно (как удачно!) скрипел пол, и только это маскировало все прочие звуки.Тем временем ничего не видящий Инумине продолжал вести надуманный диалог.– Да, это я сглупил. Но вы ведь поможете мне, правда?– Сейчас, Инумине, ещё одну секунду подожди, – ответил Куга. Сорвавший дыхание от жадности, но глупо счастливый. На секунду прижавшийся лбом ко лбу Тенгендзи. Он сказал: – Ты лучший, – и поцеловал в последний раз, нежно, невинно. Напоследок, как он думал в тот момент.– А ты похотливое чудовище, – прошептал раздражённым шёпотом Тенгендзи, утирая рот плюшевый запястьем. – Весь бальзам съел.– Куга, ты ешь бальзам? – воскликнул Инумине.– Ага, – Куге потребовалось ещё мгновение, чтобы восстановить дыхание. – Для губ, он вкусный.– Никогда не пробовал. Я только зубную пасту ел, в детстве.– Попробуй как-нибудь, почти так же вкусно, как паста в детстве.– Угусь, я запомню!– Запомни лучше, какой стороной голову надевать! – фыркнул Тенгендзи.– Спасибки!Слова благодарности Инумине произнёс, уже избавленный стараниями Куги от головы.– Давай помогу правильно надеть. Ну надо же, какой ты хороший мальчик. Тебе идёт.– Ура! Хе-хе, надеюсь, всем понравится. Я пойду вперёд!Инумине бесстрашно сделал шаг, покачнулся, сильно накренился влево, но не упал. Следующий шаг сделал увереннее, а добравшись до двери, шагал уже легко. Тенгендзи, впервые по-настоящему завидуя, вздохнул, посмотрев на оленью голову в своих руках.Куга смотрел на него, безотчётным движением облизав губы. Сказал, точно зная, что это прозвучит как насмешка:– Помочь?– Обойдусь! – ответил Тенгендзи. Для наглядности, даже отвернулся, чтобы уж наверняка донести до собеседника своё недовольство. – Это было крайне неумно, знаешь.– Прости. Но другого шанса ведь не будет. Когда ещё удастся увидеть тебя в костюме оленя?– Надеюсь, никогда! Лучше пожелай мне удачи.Куга поднырнул под поднятые руки Тенгендзи, в тот единственный момент, когда тот собирался нахлобучить на себя игрушечную голову, быстро поцеловал в губы ещё раз.Он никогда не устанет.– На удачу.Тенгендзи клацнул зубами, вынудив Кугу со смехом отступить. Его смущённо-разъярённое красное лицо скрылось под маской улыбающегося оленя, верного спутника доброго волшебника с подарками. Он целеустремлённо двинулся к выходу, широко размахивая руками.– Не подходи ко мне! И займись уже чем-нибудь!Определённо точно, Куга не хотел ничего, кроме как дурачиться и быть искренним в своих порывах.– Тенгендзи! Я люблю тебя! – с придурочной весёлостью воскликнул Куга ему во след.Не сдержанные проклятья и плотоядное рычание разнеслись по коридору.Куга усмехнулся.Он был уверен: если бы речь шла о том, чтобы надеть костюм льва, Тенгендзи и уговаривать бы не пришлось.Может быть, если повезёт, в следующем году у них всё-таки появится ещё один шанс, и Куга сумеет убедить Тенгендзи, что он уж наверняка последний.Для себя он решил уже давно: первый, последний, единственный – он не упустит ни одного. Единственный шанс прожить жизнь так, чтобы не жалеть ни о чём.Теперь ему было это под силу.- 10 -часовая башня академии– Так и знал, что найду вас здесь, Шики-сэмпай!– Так и знал, что ты будешь искать меня здесь, Хошитани.– Опять прячетесь.– Я не прячусь. Я любуюсь. Поздравляю, у вас всё отлично получилось.– Хе-хе, хвалите нас чаще.– Подойди. Как тебе вид с самой высокой точки?– Красиво. Волшебно. Но я предпочитаю быть внизу вместе со всеми. Тем более…– М-м?– Тем более, что это не самая высокая высота.– Да, пожалуй. Признаться честно, я немного боялся высоты в детстве.– А теперь?– Теперь не боюсь. Мне даже стало интересно, насколько высоко я поднимусь, прежде чем вновь испытаю страх.– Я желаю, чтобы вы были бесстрашны.– Я желаю, чтобы твоё желание исполнилось.– Пойдёмте, вас уже заждались.– Нас. Нас уже заждались.– Идём.