Часть 2. Глава 7 (1/1)

Вокруг совсем темно, на ресницах чувствуется плотный слой пыли, с волос и плеч при малейшем движении сыпется каменная крошка. Слух и осязание до сих пор оглушены, но понимание того, что все тело объято сильными руками, не уходит ни на секунду.Их пытались взорвать? Вернее, их преследователям это удалось?Изабелла осторожно подняла гудящую голову и попыталась осмотреться.Ничего. Совершенно ничего не видно. Абсолютная темнота.Внутри что-то противно заскреблось. Если в пещере темно, это значит, что вход — единственный источник света — завален.— Ты меня слышишь?Девушка вздрогнула и поспешила кивнуть в ответ, но тут же поняла, что ее жест вряд ли будет виден в таких условиях, поэтому с трудом разомкнула губы и почти шепотом произнесла:— Да, все в порядке.Какой же удар должен был получить молодой человек, если он полностью закрыл ее собой, а она все равно до сих пор не чувствует собственное тело...— Подожди немного, пока не надо шевелиться, — раздалось у ее виска.Она разве сделала какое-то движение? Впрочем, сейчас это было наименее важным вопросом, который почти сразу оказался погребен под ураганом других.Насколько толстым получился слой камней? Сколько времени понадобится людям Зорро, чтобы разобрать завал и вытащить их из плена? Не останутся ли люди Монте дежурить рядом со входом, чтобы не допустить их освобождения? Не появились ли в результате взрыва в стенах и потолке опасные трещины, которые могут вызвать обвал внутри пещеры? Как долго человек может прожить без еды и воды? Насколько обширна эта пещера и есть ли здесь какой-то доступ воздуха извне? Ей на мгновение показалось, что молодой человек усмехнулся, но она не была в этом уверена. Да и что могло быть забавного в их положении? Они фактически погребены заживо. Снова. Но сейчас они совсем одни.И тем не менее все ее возможное внимание сконцентрировалось в районе губ ее собеседника. Сразу ли он скажет о тяжести сложившейся ситуации или подождет еще некоторое время? Наверное, лучше сразу...— Хватит думать, — внезапно услышала она и довольно отчетливо разобрала легкое постукивание кончиками пальцев по собственной макушке.— Но...— Чувствуешь ноги?— Вроде бы да, но...— Тогда пойдем.Изабелла мотнула головой, пытаясь понять, не ослышалась ли. Что он имел ввиду? Пойти и попытаться рассмотреть завал? Исследовать стены? Найти более удобное место для ожидания помощи?— Куда? — в конечном счете произнесла она.— Прогуляться.На этот раз усмешка в низком голосе была более чем очевидной. Его ударило отскочившим камнем? Какая прогулка? Они же в замкнутом...Характерный трескучий звук — и в следующую секунду яркое пламя факела в правой руке молодого человека. Изабелла вросла взглядом в чуть приподнятые уголки безукоризненно очерченных губ и увидела, как сквозь них прозвучало:— Тут недалеко.Еще недавно обнаруженные под телом ноги сразу обмякли и превратились в вату. Если это то, что сейчас стукнуло ей в голову, то это уже переходит все мыслимые границы.— Хватит думать, — вновь донеслось до нее.Он издевается? Это что, все было запланировано?!— Ты меня слышишь? Женщинам это вредно.Но ведь это единственное логичное объяснение тому, что она никак не могла понять, — почему Зорро спустился с Торнадо и пошел на поводу у людей Монте, словно бы вынужденный следовать их схеме. Да и, кроме того... Изабеллу вдруг осенило второй раз за вечер. Неужели Зорро не смог бы отбросить динамит обратно, когда его закидывали в пещеру? Ведь он допустил именно такое его расположение, чтобы шашки взорвались точно на входе. Не перед ним и не внутри, а на необходимом для полного завала прохода месте.— Ты единственный человек, который заставляет меня повторять по три раза. Хватит думать.Изабелла медленно перевела взгляд с пляшущего пламени на успевшую подняться к этому времени высокую фигуру и с длинными паузами между словами произнесла:— Сколько Ваших людей были рядом на случай, если бы у нас что-то пошло не так?— Тридцать шесть. Мы можем идти?Изабелла только молча скинула с бархатного рукава каменный осколок и оперлась на стену, чтобы встать. Двадцать человек, из которых она заметила только одного, в свою очередь не заметили еще тридцать шесть. Итого пятьдесят шесть человек, не считая Зорро и ее саму, на пространстве меньшем, чем квадратный километр. Ради пятнадцати или двадцати минут, потому что больше времени не понадобилось.Изабелла поняла, что ее подняли на ноги уже после того, как оказалась в вертикальном положении, и, проследив за источником света, обнаружила, что ее спутник переместился влево относительно их исходного местоположения. Он, действительно, куда-то идет? Вернее, здесь есть, куда идти?Девушке вдруг стало холодно на спине и шее. Это за ним еще несколько часов назад она гонялась по своей комнате, кидая все попадающиеся под руку предметы и обзывая его теми эпитетами, которые первыми приходили ей в голову? Это точно он уползал от нее под кровать, прятался за перевернутым столом, прыгал через кресла и стулья и заворачивался в портьеры? Может, ей это приснилось? Или, наоборот, то, что происходит сейчас, — это сон? Не может же тот мужчина, который сейчас идет впереди, позволять ей то, что случилось недавно в спальне... Потому что его необъяснимая остановка на открытом пространстве, удивительная неосмотрительность и поспешность и жаркий поцелуй с объятиями — не более, чем часть заранее продуманного плана, чтобы усыпить бдительность ожидавшего их в засаде отряда.В груди что-то тяжело и болезненно сжалось, но зато все окончательно встало на места.— О, наверное, я должен был начать с экскурсии?Изабелла подняла голову и встретила внимательный взгляд зеленых глаз, обладатель которых, кажется, еще секунду назад был совершенно в другом месте. Ноги сразу подкосились, и девушка поспешно залепетала все приходящие ей на ум извинения, каждой клеткой своего тела выражая готовность идти за проводником в любом направлении, но вместо ожидаемого продвижения в известную только Зорро сторону внезапно почувствовала, что оторвалась от земли и оказалась надежно водружена на сильные руки.— Я могу понести факел, — с трудом выдавила Изабелла и, к счастью для ее судорожно сцепленных между собой пальцев, получила желаемый предмет.Она даже не знала, что лучше — смотреть по сторонам и понимать, что они идут по знакомой Зорро территории, на которой могли оказаться предметы и объекты, которые ей не следовало бы видеть, или закрыть глаза и через некоторое время прибыть в нужное место без обременения собственной памяти новой порцией сведений.В результате недолгих раздумий она решила уткнуться лицом в грудь своего спутника, но при этом оставить для одного глаза возможность ненавязчиво следить за происходящим, и таким образом за пару минут ходьбы девушка приобрела навык полного ориентирования в незнакомом пространстве половиной имеющегося зрения, работа которого к тому же была отягощена давно высвободившимися из косы волосами.Молодой человек остановился. На плечах моментально оживились обманчиво притаившиеся до этого мурашки и оголтело забегали по всей спине. Прямо перед ними стена. По всем законам анатомии Изабелла не должна была ее видеть, потому что вектор взгляда ее свободного глаза был направлен в сторону перпендикулярную от возникшего перед ними объекта. Однако она успела за долю секунды рассмотреть серое скалистое образование с пола до потолка при помощи левого виска, который, игнорировав законы эволюции, выработал за это время собственную зрительную систему.Прямоугольник! Она узнает этот ключ на любом каменном предмете. Неужели еще одно Подземелье?! Если бы у Изабеллы были короткие волосы, сейчас они встали бы дыбом на затылке, как у охотничьей собаки.— Сама откроешь? — раздался над ее головой низкий голос, сопровожденный глубоким вздохом.Девушка тут же закрыла левый глаз и полностью забаррикадировалась на груди вопрошавшего, всем своим существом демонстрируя, что совершенно не понимает, о чем ведется речь. Сверху не последовало никакой устной реакции на ее движение, зато за спиной раздался знакомый механический шум. Изабелла осторожно приподнялась над плечом и увидела относительно небольшой проход, который должен был только-только подойти под высокий рост молодого человека. Правда, этот проход оказался позади, а это означало, что они уже вошли в тайную обитель.Зорро не собирался закрывать дверь? Хотя, с другой стороны, зачем? Посторонний не проникнет в пещеру из-за обвала, а свой человек наверняка знает про секрет, который она заключает. К тому же открытая дверь обеспечивала приток прохладного воздуха извне, которого им будет не хватать из-за горящих факелов и относительно небольших габаритов помещения — девушке хватило пары мгновений, чтобы обежать глазами весь каменный периметр.— Извини, не успел перенести мебель и построить камин, — услышала она хоть и насмешливое, но все же объяснение своим мыслям о более подсобной, нежели жилой обстановке.Изабелла промямлила в ответ что-то нечленоразборное и, спохватившись о своем подвешенном состоянии, дала понять, что вполне способна передвигаться самостоятельно.— Это тоже был склад? — решилась спросить она, оказавшись на ногах.Как выяснилось, в разное время здесь хранилось все, что возможно: от товаров и лошадиной амуниции до строительных материалов для верфи и Гранита. Таким образом это было самое первое убежище в Калифорнии, на котором опробовали все способы создания секретных дверей.В том, что это было, действительно, так, девушка убедилась собственными глазами: в каждом из трех помещений вся стена, на которой находился главный вход, была испещрена трещинами, сколами и следами направленных взрывов. Например, в самом большом отсеке, в который они попали сначала, виднелось три дверных контура в ряд, лишь один из которых был работающим. В помещении слева, втором по величине, расположились две такие пробы. В третьем же, самом маленьком, которое находилось справа от основного, был всего один прямоугольник. Итого шесть попыток, чтобы разработать бесперебойно действующую систему.К этому времени в центральном отделении склада уже весело потрескивали четыре укрепленных на стене факела, и Изабелла увидела несколько полок, на которых располагались дорожные мешки, рулоны бумаг, несколько книг, пара чернильниц и перья. Под полками в одном из углов лежали какие-то большие свернутые тюки, еще один дорожный мешок и целая связка дорогих толстых свечей.Складывалось впечатление, что все эти предметы были привезены сюда совсем недавно, и даже не исключено — девушка перемялась с одной дрогнувшей ноги на другую — специально к этому дню.— А сколько мы здесь пробудем? — предпочла она речь хоть и уютной, но все же тишине.— Минимум сутки, — прошел рядом Зорро и, взяв один объемный сверток и свечи, исчез в левом помещении.У Изабеллы что-то сладко заныло в животе: она поняла, что этот внушительный предмет был матрасом. Значит, там, где сейчас находится молодой человек, будет спальня? Со свечами? На целые сутки?Послышался характерный чиркающий звук разрезанной веревки. Кажется, одна кровать готова. Впрочем, как выяснилось, не до конца, потому что Зорро прошел в угол еще раз и достал из мешка постельное белье. А еще через несколько минут из левого помещения потянуло ароматом зажженных свечей.— Потом выберешь себе спальный костюм, — донеслось из соседней "комнаты".Девушка подумала, что ей послышалось, и заглянула за каменную арку...Ее ноги сегодня совершенно отказывались выполнять свою физиологическую функцию. Правда, на этот раз оправдание их подкашиванию было весомое. Новоявленная "спальня" представляла собой совсем небольшое прямоугольное помещение, вдоль одной из стен которого уже стройным рядом плясало около десятка свечей, игриво освещая темные скалистые узоры, невысокий потолок и фигуру хозяина укрытия, резко контрастировавшего своим черным костюмом с белоснежным шелковым бельем. Будущая же постель расположилась на противоположной от свеч стене и заняла собой практически все пространство, так что свободное место осталось только при входе и еще в виде безопасного участка между огнем и краями свисающих с матраса кружев.В целом со всеми нахлынувшими ощущениями от данной композиции еще можно было справиться внутренним счетом и сосредоточенным и продолжительным дыханием, но, когда молодой человек немного отодвинулся в сторону, чтобы надеть на подушки наволочки, предательски расплывающемуся взору открылся предмет последних прозвучавших слов. Вернее, три. Три ночных пеньюара разных фасонов и цветов, один из которых вообще представлял из себя лишь набор полупрозрачных белых кружев на тонких лямках.Это совпадение или намек, что именно самая открытая сорочка была такого же белого цвета, как и постельное белье, как будто вместе они являлись неразделимым комплектом? — тут же застучало в висках. Правда, в конце этой мысли Изабелла уже мчалась на ватных ногах в соседнее отделение из-за внезапного осознания того, что Зорро занимался явно не мужским делом.Она копнула дорожный мешок и сразу же извлекла второй набор белья, такого же белоснежного, но льняного, очевидно предназначенного для второго матраса и, соответственно, для молодого человека. О том, что он предпочитал именно лен, девушка узнала еще в Граните, когда занималась своим тайным расследованием, поэтому сомнений о том, кому и какое спальное место должно было принадлежать, у нее не оставалось.Столкнулась она со своим будущим соседом по ночлегу прямо в арке между двумя помещениями, когда прорывалась в "спальню", а он выходил оттуда.— Я застелю вторую кровать, — пролепетала она.Зорро усмехнулся и поднял под маской левую бровь.— Боюсь, она там уже не поместится. Или в довершении к обвалу здесь будет еще и пожар. Но, если ты так хочешь ночевать со мной, могу предложить в качестве матраса себя.Изабелла ойкнула и ретировалась в противоположный угол, натянув на моментально загоревшееся лицо часть свесившейся с рук простыни.Господи, как же глупо! Она совсем не подумала, что уложенный рядом второй матрас окажется прямо на свечах, хотя собственными глазами видела размер оставшегося пространства. Не говоря о том, что в этом укрытии было еще два свободных помещения, каждое из которых могло стать местом отдыха...Внезапно с ее головы сняли простыню и она увидела перед собой черную рубашку с рядом поблескивающих в отсветах факелов пуговиц.— Мне нужно кое над чем поработать, — поднял ее лицо к себе Зорро. Девушка сразу же опустила глаза, но все же успела заметить на его губах улыбку, правда, на этот раз без усмешки. — Я буду шуметь бумагами и мешать тебе отдыхать. Мне лучше находиться в другом помещении.Изабелла изобразила подобие кивка и еще сильнее сжала постельное белье, проследив, как молодой человек удалился со вторым матрасом в самое маленькое отделение.Показалось ли ей или нет, что Зорро задержался рядом дольше, чем следовало для такого простого объяснения?..Снова звук разрезанной веревки.— Я могу доделать, — незаметно для себя оказалась на пороге Изабелла и для демонстрации предмета разговора приподняла в руках белый ворох накрахмаленных тканей.Молодой человек ничего не имел против и освободил помещение, сообщив, что впереди их ждет легкий ужин. Девушка чуть не споткнулась на ровном месте, вспомнив заваленный еще час назад пищей стол в гасиенде Линарес, однако картина недавнего одиночного противостояния отряду Монте, всплывшая в памяти следом, расставила все по местам.Когда она уже окончательно поймет, что он тоже человек? Хоть и с дьяволом на побегушках, но все же нуждающийся в еде, сне и обычном отдыхе.Изабелла закончила манипуляции с постелью и остановилась невидящим взглядом на подушке. А успеет ли он отдохнуть за это время? У них впереди сутки, но она сама видела эту гору свернутых на полке бумаг. Может, попробовать предложить ему свою помощь? Хотя она и так заранее знает ответ. Но что-то же она может для него сделать.Девушка поднялась с колен и направилась в соседний зал.Зорро не показывал ей этого, но за те несколько раз, которые они пересеклись взглядом, она успела рассмотреть усталость в его глазах. Она не исчезла за полгода. Напротив, лишь стала еще больше. А что будет дальше?То, что над Эль Пуэбло сгущались тучи, Изабелла уже давно интуитивно ощущала. А это обманчивое затишье лишь подтверждало процесс всеобщей скрытой подготовки к очередному столкновению. И чем тише было вокруг дома губернатора, тем больше крепло предчувствие, что этот выход будет для всех последним.Девушка встряхнула головой.Так или иначе, но это случится не в ближайшие сутки. А пока — вдруг она сможет оказаться полезной?— Я могу чем-нибудь помочь? — решила она не откладывать свое предложение в долгий ящик и уверенно переступила порог.— Ты можешь поесть и отдохнуть, — ответил молодой человек через плечо, встряхивая развернувшееся в воздухе покрывало и укладывая его поверх нескольких объемных одеял в смежном с первой спальней углу.Кажется, это будет место для работы и приема пищи.— Я не хочу есть.— Тогда отдохни.— Я не устала, — сжала губки Изабелла. — Я могу Вас кормить, пока Вы будете работать, чтобы Вы не тратили время на еду и побольше отдохнули.Зорро, стоявший было до этого на одном колене, медленно развернулся и обратил на свою спутницу непередаваемый взгляд. На девушку тут же снизошло озарение, что ее предложение выглядело, как предлог иметь возможность засунуть свой нос в бумаги, которые при таком расположении окажутся в ее полном поле зрения, но сдаваться она не собиралась.— Я не буду подсматривать, — заверила она.Молодой человек чуть наклонил голову на бок и внимательно рассмотрел сложившую на груди ручки фигурку.— Хорошо, — после продолжительного молчания произнес он.У Изабеллы от неожиданности округлились глаза и немного провисли накрепко зафиксированные до этого локти. Согласился вот так запросто? Она сделала неуверенный шаг вперед и тут же споткнулась о следующую фразу.— Надевай какой-нибудь ночной костюм — и я готов к приему пищи, — улыбнулся Зорро. Внутри все сразу ощетинилось, словно у стаи разъяренных ежей, и девушка встала, как вкопанная. — Я не буду подсматривать, — свалилось ей на голову в довершение.Изабеллу скрутило от ярости.Она хочет ему помочь, а он ...! Да как он ...! Что он о себе возомнил?! Самоуверенный разбойник! Наглый бандит! Как он вообще ...!Она сделала три глубоких вдоха и сильно сжала кулачки.Ну нет, безнаказанным такое не останется! Она сотрет с его лица эту наглую ухмылку! Он еще сам пожалеет о своих словах!Девушка разжала пальчики рук, проверила на одной из них аккуратные розовые ноготки, отполировала их о бархатный воротничок и небрежно перекинула весь свой блестящий водопад волос на левое плечо.— Я померю все три. Скажете, какой на мне лучше сядет, а то здесь почему-то нет зеркала, — хмыкнула она и направилась в свою спальню.Пару мгновений в зале было тихо, но потом послышался звук срывающегося с места большого предмета и Изабелла спиной почувствовала, как он застыл в дверной арке.— Вот это попробую первым, — прокрутила она на одной лямке полупрозрачную тряпочку. — Люблю белый.В следующий миг она уже беспомощно барахталась в воздухе, поднятая за талию сильными руками и прислоненная лбом ко лбу своего временного сожителя.— Сейчас довыпендриваешься, мелюзга, — раздалось его низкое рычание.Изабелла высокомерно фыркнула, но после этого Зорро почему-то еще несколько раз повторил свою предупреждающую фразу, хотя девушка готова была поклясться, что его губы больше не раскрывались... Эти слова звучали в ее голове странным эхом, как будто их произносили в большом и пустом помещении.— Сейчас довыпендриваешься... — знакомый баритон вдруг утратил бархатистый тембр и наполнился ломающимися нотами подросткового тенора, до конца не отошедшего от детской звуковысотности, но еще и не набравшего мужскую силу и глубину.В лицо дунул раскаленный полуденный зной, на спине ощутилось жжение от палящего в безоблачном небе солнца, а обоняние сразу же уловило аромат высушенных трав и цветов под ногами.— Я сама могу дойти до рынка! — пищала тоненьким голоском прелестная малышка с длинными черными волосами, неистово дергаясь из стороны в сторону и размахивая крохотными загорелыми ручонками.— Может, и мешок с подарками сама дотащишь до дома? — ощутимо встряхнули ее невесомое тельце неожиданно сильные для столь еще юного дона руки.— И дотащу! — заверещала девочка.— И за меня тоже сходишь? — еще раз подкинул ее в воздухе взлохмаченный черноволосый мальчуган.— Да запросто! Список дай!— Ты еще читать не умеешь, малявка!— Попрошу какого-нибудь мальчика на рынке!— Какого?— Самого умного и красивого!— Сейчас довыпендриваешься, мелюзга! — прорычал подросток и приблизил к своей голове крохотный, но упрямо сморщенный лобик зависшей между небом и землей собеседницы.Изабеллу сразу же пронзил насквозь взгляд бездонных зеленых глаз. Она вздрогнула и зажмурилась.— Срежешь кожицу, разделишь на дольки и расставишь все по цветам, — сбило ее с ног неожиданно низкое для слуха продолжение разговора. — Манго в конце. Есть вопросы?Девушка ошалело осмотрелась по сторонам и обнаружила себя в соседнем зале сидящей на покрывале в "зоне работы".— Что? — шепотом переспросила она.Два зеленых омута метнули жгучие искры в ее сторону и заставили подскочить на месте.— То есть... в смысле, да, — заикаясь, выпалила Изабелла. — Вернее, нет, — чудом выловила она в голове последнюю произнесенную молодым человеком фразу. — Срезать манго, в конце расставить дольки, — выдохнула девушка и схватилась за мешок с фруктами.Зорро медленно осмотрел ее с ног до головы, словно читая мечущиеся в неостановимом хаосе мысли, и протянул кортик с черной рукояткой:— И кожицу, — прищурившись, произнес он.— По цветам.***Изабелла уже не помнила, когда в последний раз у нее был такой долгий и при этом насыщенный всеми возможными событиями день, хотя еще совсем недавно, при свете солнца, ей казалось, что он, напротив, был одним из самых спокойных за последнее время. Сейчас же выяснилось, что этот промежуток, наполненный чтением и игрой на скрипке, был лишь передышкой между утренней и вечерней круговертью. Что же касалось ночи, то здесь окружающий мир, кажется, окончательно сошел с ума, начиная с этого небольшого укрытия, так странно влияющего на без того растрепанное сознание непонятными вспышками, и заканчивая времяпрепровождением, которое в обычной ситуации показалось бы Изабелле совершенно ненормальным.После несостоявшегося представления с переодеванием, Зорро с неизменившимся лицом не преминул вспомнить и воспользоваться предложением о разделении труда и, не теряя времени, приступил к намеченным занятиям. Для начала он развернул бумаги и углубился в их изучение, одновременно принимая трепетно подносимый к его рту поздний ужин, который, как выяснилось, состоял не только из фруктов, но и из полноценных мясных, овощных и крупяных блюд, заботливо рассортированных по глубоким тарелкам и сложенных, видимо, в привычном порядке приема. Затем молодой человек посчитал, что у его спутницы оказалась непозволительно не задействована вторая рука и, вручив Изабелле чернильницу с перьями, занялся диктовкой совершенно не связанных по смыслу слов, фраз и предложений, которые сыпались с такой скоростью, что девушка иногда не успевала даже вздохнуть и подумать о том, почему ей было наказано оставлять после каждой записи ровно в полтора раза большее пустое место. Лишь спустя некоторое время она поняла, что это были фрагменты документов, которые предстояло заменить или отредактировать, а незаполненные поля — пространство для исправленных версий, но, поскольку Зорро брал то рукописные бумаги, то чертежи в ведомой ему одному последовательности, для непосвященного слушателя все, что было сказано и записано, представляло собой такую жуткую смесь специфических терминов, цифр и обычных слов, что вникать в их суть было чревато натуральной головной болью, в связи с чем Изабелла откинула в сторону все попытки к размышлению и превратилась в механизм быстрой и четкой записи устной речи с дополнительным атрибутом в виде подачи еды.Девушка смутно представляла, сколько прошло времени, но, на ее взгляд, работа шла быстро. Примерно к концу первого исписанного листа Зорро закончил полуночную трапезу и сам занялся уже нарезанным и расставленным не только по цветам, но и по размерам ингредиентов фруктовым десертом. Это освободило девушке вторую руку и дало возможность немного сменить позу, в которой она окаменела еще в первой половине своих записей.В начале же третьего листа Зорро, закончив с десертом, также положил перед собой на плоское возвышение из мешка и книг несколько бумаг и приступил к письму. Девушка никогда не была свидетелем этого процесса, она лишь лицезрела готовый результат, поэтому в первый момент, подняв голову и немного пошевелив онемевшей шеей, решила, что переутомилась и начала видеть галлюцинации. На ее глазах, вылезших за пределы лба, Зорро сначала написал правой рукой какую-то фразу в оставленном пустом поле первого листа, который лежал справа от него, затем, чтобы не тратить время на смену бумаг местами, перекинул перо в левую руку и переправил несколько линий на чертеже, лежащем слева, а после этого, не переставая читать и диктовать фразы с документа, расположенного посередине, взял еще одно перо и продолжил заполнение первого листа с записями.Девушка потерла виски и глаза, но видение не исчезало. Ее спутник держал в каждой руке по перу и практически одновременно чертил и писал на двух разных бумагах... И при этом он продолжал без какой-либо задержки зачитывать и надиктовывать подлежащие исправлению выдержки из среднего документа. Изабелла замотала головой, но тут же поняла, что за этим движением пропустила целое предложение и бросилась наверстывать упущенное, не переставая благодарить своих учителей, в свое время не дававших ей никаких поблажек в процессе обучения.Кто бы мог подумать, что когда-нибудь она с такой теплотой будет вспоминать своего седого и вечно взъерошенного педагога по письменному мастерству, который через минуту забывал то, что говорил, перескакивал на другую тему, вдохновенно углублялся в новый предмет, а затем внезапно возвращался к исходному диктанту, и все это без какой-либо паузы и под единственные раздающиеся в учебном зале звуки судорожно скрипящих перьев.Все же, чем отличалась настоящая ситуация, был строгий порядок и контроль происходящего со стороны молодого человека. Настолько выверенный, что девушке хотелось хоть на мгновение заглянуть ему в голову и посмотреть, как она устроена изнутри, потому что ее деятельность происходила явно на ином уровне бытия, нежели у всех известных до этого Изабелле людей. Что каслось остальных моментов — скорости, незнакомых слов, грамотное написание которых угадывалось лишь благодаря годами выработанной интуиции и чувству языка, внимательности и выдержки, — то здесь девушка попала в привычную стезю, и если бы не обстановка и ее неожиданный оппонент, осознание столь близкого присутствия которого периодически отдавалось слабостью в правой руке и, к сожалению, замедляло процесс письма, то она вполне бы могла продержаться в таком ритме еще минимум час.Изабелла чувствовала, как Зорро несколько раз бросал на нее короткий, но внимательный взгляд, однако не подавала виду и лишь продолжала свое занятие, результатом чего стал закономерный вопрос о том, не хочет ли она отдохнуть. Девушка в очередной раз быстро завила ворох волос в густую спираль за спиной и, нетерпеливо постучав кончиком пера по чернильнице, хмыкнула, что это было бы слишком скучно, в противном случае она будет вынуждена продолжить примерку своих нарядов, чтобы как-нибудь скоротать свободное время.После этого и так невозможный для неподготовленного человека темп текущей деятельности вырос чуть ли не в половину и Изабелла начала всерьез опасаться, что ее перо вот-вот воспламенится вместе с зажавшей его подрагивающей рукой. Зорро же, казалось, был сделан из железа, и девушка в очередной раз засомневалась в том, являлся ли он человеком, тем самым поставив под угрозу собственные недавние выводы. Она видела, что средняя стопка документов уже была на исходе, а чертежи по левую руку закончились, но при этом росла кипа бумаг справа, в которой еще предстояло заполнить все пустые поля. И хотя молодой человек периодически делал там какие-то записи, было понятно, что у него впереди еще предстояла немалая работа.Зорро сделал небольшую паузу и явно задумался над какой-то фразой. Этих секунд Изабелле хватило на то, чтобы посмотреть на его руки и вновь убедиться, что в каждой из них было по одному пишущему инструменту, после чего она предпочла хоть и временно, но остаться при всеобщем мнении о том, что ее компаньон был человеком лишь наполовину...Пользуясь так внезапно возникнувшей передышкой, девушка решила задержать взгляд на руках с черными атласными манжетами, потому что бесконечные буквы и цифры уже начали срастаться с ее зрением и ползать бесформенной массой по бумаге вслед за перемещением ее глаз с одной строчки на другую. Изабелла быстро похлопала пушистыми ресницами и немного сняла образовавшееся за время бесконечного письма напряжение в области лба и висков.Снова черный рукав и лоснящийся манжет с агатовой запонкой, выполненной в том же стиле, что и пряжка на плаще. Молодой человек неспешно провернул перо в левой руке и немного приоткрыл запястье, скрытое до этого плотной тканью рубашки.Загоревший, но вполне видимый шрам. Глубокий. И, судя по всему, появившийся когда-то при довольно неприятных обстоятельствах. Как-будто скользящий удар. Или укус дикого зверя...Глаза вдруг ослепил яркий лунный свет, по оголенным ногам, прикрытым лишь легким кружевным сарафанчиком, скользнул прохладный ночной ветер, а в руках оказалась пара тонких батистовых платков с вышитой замысловатыми вензелями большой буквой "Л". Третий платок, сквозь который очень быстро проступали какие-то темные пятна, был прижат к левой руке сидящего рядом мальчика в порванной одежде.— Маме только не говори, она волноваться будет, — жалобно пропищала маленькая девочка куда-то в сторону.— Не только маме, но и папе расскажу о твоих ночных похождениях! — послышалось оттуда, и в поле зрения возник второй мальчик, явно младше первого, но в такой же дорогой шелковой рубашке и с помятым жакетом в руках, по-видимому, поднятым с земли.— Меня тогда больше из комнаты не выпустят! — захныкала малютка.— Ты и так оттуда в ближайшее время не выйдешь, — раздался строгий голос напротив.— Но ты же ходишь везде по ночам один! — возмущенно замахала ручками крошка, тыкая пальчиком в собеседника. — Да потому что он и с медведем справится! — взорвался мальчик сбоку. — А тебя любая пролетающая мимо пичуга унесет и не заметит, что ты за нее зацепилась!— Я бы и сама убежала от этого койота!— Куда?!— На дерево!— До дерева еще метров сто оставалось, когда мы тебя увидели!— Десять!— Еще и считать не умеешь!— Умею! Мне три с половиной года! — выставила вперед изящные ладошки малышка и попыталась изобразить необходимую цифру.— За этим занятием он бы тебя и съел!— Я бы все равно успела, — упрямо надулась она.— Тебя бы поучить уму-разуму, так этот же не даст, — недовольно проворчал юный дон и, мотнув головой в направлении немногословного друга, отвернулся в противоположную сторону, всем своим видом демонстрируя, что у него закончилось терпение для продолжения бессмысленного диалога.На солнцеподобном личике засияла неотразимая улыбка с умопомрачительными ямочками и их обладательница быстро переместилась к своему спасителю.— Куда пойдем? — восторженно задергала она его за штанину.— Больше никаких вечерних вылазок, — снова прозвучала та же строгая интонация.У девочки огорченно вытянулось личико и задрожали пухлые розовые губки.— Я больше не бу-у-уду, — положила она ручки на колени красивому черноволосому юноше и, вытянувшись в струнку, преданно заглянула в бесконечные зеленые глаза.— Домой.Малышка сразу же зашмыгала носом и поднесла кулачки к лицу.— Я с вами хочу гулять.— Днем будешь с нами гулять, — последовал категорический ответ.Кроха шумно задышала и села на землю, обиженно уткнув взгляд в землю.— Я не хочу домой, — дрожащим голоском оповестила она.— Тебя никто не спрашивает, — интонация старшего дона была непреклонна.Его обиженная собеседница зашмыгала еще больше и сцепила тонкие пальчики.— Ну, пожалуйста.— Нет.— Я буду себя хорошо вести.— Нет.Девочка подергала голубые кружавчики на подоле и снова прильнула к коленям своего собеседника.— Я буду тебя слушаться.— Будешь. Поэтому идешь домой.Чуть приоткрытые вышитым серебряной тесьмой воротником маленькие плечики пару раз вздрогнули и из-под водопада черных волнистых волос донеслось короткое всхлипывание, тут же остановившее процесс завязывания платка на пораненной руке.— Начинается, — негромко и несколько обреченно прокомментировал молчавший до этого момента второй подросток.Малышка тем временем вся задрожала и, убрав ладошки со штанов с черно-золотым орнаментом, уткнулась в них лицом. У зеленоглазого юноши сразу же выпала из рук почти приспособленная было повязка.— Ладно, — произнес он изменившимся голосом.— Да она из тебя веревки вьет! — вознегодовал его младший товарищ. — На твоем месте дал бы ей пару подзатыльников, а не мчался спасать каждые пять минут!— Он меня обижает! — сразу же взметнулся крохотный пальчик в сторону наглеца.— И как он тебя терпит?.. Лупил бы тебя каждый день...— Плохой братик! — загудела девочка и снова обратилась к своему защитнику. — На ручки!— Да какие ручки?! — воздел руки к небу ее родственник. — Он весь в крови! Ему врач нужен!— Я подую, и у него все пройдет, — заявила малявка и довольно потянулась навстречу моментально раскрывшимся объятиям. — Больно? — прошептала она, вскарабкавшись на колени и осторожно дунув на пораненную кисть.— Уже нет, — раздался привычный вздох сверху.— Вы оба ненормальные, — недовольно бросил второй юноша и в безысходности сел на траву рядом. — Одна вечно во что-нибудь встревает, другой летит ее спасать. Вы можете хоть один день прожить спокойно?Перед глазами на мгновение стало чуть темнее, чем обычно, и Изабелла вновь услышала собственный голос:— Больно?— Что, прости?— Больно? — повторила девушка и, осмотревшись по сторонам, увидела собственный указательный палец, касающийся шрама на запястье, обвитого поблескивающим черным манжетом.Ответ последовал не сразу. Изабелла провалилась в ватную тишину, лишь урывками осознавая всю глупость прозвучавшего вопроса.— Уже нет, — наконец прозвучал низкий голос. — Это было давно.Девушка вздрогнула и, словно очнувшись, резко одернула руку.— Ты устала. Иди отдохни, — с длинными паузами между словами произнес молодой человек.— Да, наверное, — поднесла к вискам дрожащие пальцы Изабелла и с трудом поднялась на подгибающиеся ноги. — Я ненадолго, — прошептала она. — Немного полежу и вернусь, если еще нужна помощь.— Хорошо.Девушка не помнила, как добралась до кровати и упала на белоснежное одеяло.Сегодня, определенно, очень тяжелый день. И, скорее всего, последние часы, проведенные в таком напряжении и в таком высоком темпе, окончательно выбили ее из колеи и родили в голове совершенную небылицу. А это значит, что ей просто нужно закрыть глаза и отдохнуть.Закрыть глаза и отдохнуть. И ни о чем не думать. Не думать... Ни о чем...