пять (1/1)

Ночь Малгус проводит в медитации. Медитация помогает плохо. Когда он выныривает из тёмных потоков Силы в реальность, здесь его по-прежнему ждут интриги, неясное будущее и тви'лекка на кровати. И Малгус очень слабо представляет, что он сделает с последним.Он поднимается на ноги. Разминает мышцы. Малгус хотел бы сделать хоть что-то, но по первым двум пунктам он может только ждать, а тви'лекка…Он действительно не знает.Она спит сейчас. Сбив одеяло в ком, который обхватывает руками. Ткань на её теле сбилась, обнажая стройные ноги, но смотрит Малгус на лицо. Впервые – спокойное. Почти безмятежное, и так она кажется ещё более юной. У Малгуса нет причин смотреть на неё, но он делает это одну секунду за другой, и с каждым мгновением под рёбрами всё сильнее сжимает что-то побитое. Поломанное. Ощущение такое, как если бы Малгус сжимал осколки стекла в собственной ладони.Он разворачивается и уходит в ванную.Холодная вода в лицо помогает слабо. Душ – тоже. Стекло заседает в сердце. Режется на каждом первом вдохе. Оно мешает. Оно Малгусу не нужно. Однако он уже решил, что рабыню он не выбросит. Тогда – что?Тогда она должна приносить пользу.С тем, какую именно, Малгус решает разобраться по ходу дела.Он вызывает интенданта, забирает у него планшет и оставляет служащего ждать под дверью. Малгус останавливается у кровати. И решает не трогать.– Элина? – негромко зовёт он. Ей хватает звука его голоса. Она просыпается, притом просыпается мгновенно: открывает глаза, подбирается на кровати и находит глазами источник звука. Ситха. Зрачки её глаз расширяются раза в полтора, но она не выдаёт испуга. Сонливость сходит с неё за считанные мгновения.Элина привыкла просыпаться быстро и быть готовой к опасности. Полезное качество. Но прямо сейчас оно ей ни к чему. Малгус садится на край кровати и хлопает ладонью рядом с собой:– Тебе нужна одежда.Элина кивает, натягивая покрывало на голые плечи. Она садится по соседству, старательно – даже случайно – не касаясь Малгуса, и косится на планшет у него в руках.– Мне нужна броня.Губы Малгуса сами собой кривятся в усмешку. Он окидывает взглядом чужое тело. Откровенно оценивающе. С точки зрения мускулатуры и способности носить броню.– Лёгкая, – уточняет Элина, верно оценив ход его мыслей. – У меня была такая. Пока не отобрали.Кто-то отбирал у неё одежду. Раздевал её. Зная Элину – насильно. Мысль об этом проносится в голове меньше, чем за секунду, но уже в следующую в венах чётко вспыхивает гнев. На этого неизвестного. Или неизвестных? Малгус смотрит на Элину. Такую… беззащитную, как бы она ни храбрилась. Хрупкую. Если только защиту ей не обеспечит Малгус.– Если ты будешь держать меня рядом с собой, – упрямо произносит Элина, – и если у тебя все вокруг – враги, то мне нужна броня.Она права. Малгус кивает одобрительно, передавая ей планшет.Элина берётся за него максимально далеко от чужих рук. Она кидает на Малгуса взгляд, полный опаски, и слегка отодвигается от него. Это неприятно. Но это объяснимо. И – пока что – Малгус это позволяет.В воздухе повисает каталог всего, что Империя может Малгусу предоставить. То есть – почти всего в Галактике. Пальцы Элины замирают перед строками аурбеша.– Бери, что сочтёшь нужным, – приказывает Малгус. Действительно приказным тоном. В смысле, да, он покупает рабыне – рабыне, чёрт побери – то, чего она хочет, но ей это приказывает сам Малгус. Берёт и приказывает. Как положено.– А оружие? – прорезает тишину тонкий голос. – Если ты даришь мне броню, значит, ты будешь брать меня в какие-то опасные места, так? Если да, то мне там понадобится оружие.Элина завершает свою речь куда тише, чем начала. Она замирает, вцепившись в планшет до побелевших костяшек. Малгус сидит на кровати рядом с ней. Смотрит на неё. Ощущая, как в груди коллапсирует что-то твёрдое и пустое, что-то, что не должно так себя вести. Что-то, что вообще ничего не должно чувствовать.Малгус вздыхает, на миг прикрывая глаза.Элина принимает это на свой счёт.– Я не буду пытаться стрелять в тебя, – по голосу слышно, что прямо сейчас она из всех своих сил пытается не задрожать. – Мне просто нужно защищаться. От твоих врагов.На Нар-Шадаа у неё получилось неплохо. До того, как она наставила бластеры на Малгуса – вправду неплохо. К тому же он действительно не собирается держать её в стенах каюты. Она должна приносить пользу. Прикрыть спину на вылазке, развлечь разговором или просто побыть рядом для статуса – это польза. И оружие…Если какая-то рабыня сможет пристрелить Малгуса – значит, он заслуживает сдохнуть, как последний кат-пёс.– Бери бластер, – кивает Малгус.Элина тут же вскидывает голову и запускает пальцы в голограммы. Они мерцают голубым, прежде чем строки букв меняются на изображения оружий.– Я… стреляю с двух рук, – осторожно напоминает рабыня.Малгус усмехается.– Значит, бери два.Она выбирает пару бластеров средней мощности, сапоги, броню и костюм под неё. Броня – лёгкая и в обтяжку. Скорее костюм с нашивками, чем реальная броня. Элина явно рассчитывает на быстрые перемещения и меткие выстрелы.Закончив выбирать цвет, Элина молча кладёт планшет Малгусу на колени. И упирает взгляд в пол.– Что, никакой благодарности? – прищуривается Малгус.Элина сдвигает плечи.– Ты просто заботишься… о целостности своего имущества, – тихо цедит она. – По-твоему, имущество должно ещё и уметь быть за это благодарным?Малгус перехватывает планшет. Сжимая его чуть сильнее, чем нужно.– С имуществом делают всё, что угодно, – напоминает он. – Мне показалось, что мы с тобой… сошлись на другом.На этот раз Элина не отвечает ничего. Только опускает покрасневшее лицо ниже.Она ему не верит. Просто-напросто не верит. Думает, что Малгус не сдержит слова. Это даже слегка оскорбительно, но Малгус прощает. А, выйдя к интенданту, он добавляет к списку кое-что от себя. Что-то, что должно немного Элину обрадовать.– Нужно что-нибудь… тви'леккское, – объясняет Малгус служащему, вытянувшемуся по струнке. – На голову.– Что-то вроде обода, опоясывающего лоб и лекку? – услужливо подсказывает человек.Малгус кивает.– Что-нибудь, что подойдёт к броне. Возможно, будет элементом брони. И… красивое. Может, с камнями или узорами. Подбери и включи в список.– Как пожелаете, – кивает интендант. – Что-нибудь ещё, повелитель?– Ошейник. С защитой от взлома, со всеми степенями защиты, с защитой от побега.… то есть со взрывателем, который снесёт Элине голову по первому же приказу.Малгус всё ещё надеется, что ему никогда не понадобится это делать.– Ошейник вам принесут сегодня же, – кивает служащий. – Остальное доставят в течение трёх дней.– Можешь идти, – кивает Малгус. Человек кланяется и уходит торопливо.Малгус остаётся. На пару секунд. А после решает, что ему срочно необходимо проинспектировать подготовку пехотинцев в другой части корабля.Он не возвращается в каюту до ночи. Достаточно поздней, чтобы Элина уже спала, и с ней не пришлось говорить. Самому Малгусу не спится. Даже не медитируется. Для этого необходима концентрация, а у Малгуса в голове десятки мыслей разбирают внимание на кусочки. Он думает. И не знает. Малгус не знает, почему он поступает с рабыней… так. Просто… он не захотел её убивать и не захотел ломать. А значит, остаётся – так. Сидеть в темноте, слушать её дыхание и не сбивать его.Малгуса хватает на несколько минут.Остаток ночи он проводит в тренировочном зале. – Милый питомец, – хмыкает Венемал, оглянувшись на Элину. Та кидает на него взгляд исподлобья, но ей хватает ума не отвечать. Малгус реагирует лишь безликим пожиманием плеч.– Я снова исчезну на день-два, – предупреждает он. – Если вернусь, то всё объясню. Прикроешь меня?– Без проблем, – кивает Венемал. Шрам на его щеке изгибается от усмешки. – А потом – на Рилот?– Спрашиваешь, – хмыкает Малгус. Они будут штурмовать его вместе. Обязательно будут. И глухое… мягко говоря, неодобрение, которым веет из угла комнаты, никак это не изменит. Малгус даст тому инквизитору всё, что было ему нужно. Малгус получит своё назначение. Он принесёт себе славу, а Империи – новые планеты. Тви'леккскую – в том числе.– Когда вернёшься, с тебя вечер в кантине, – предупреждает Венемал, прежде чем выйти.Стоит двери закрыться за ним, как атмосфера с дружеской меняется на отчётливо дискомфортную. Малгус остаётся стоять, оперевшись о стол руками.– Питомец? – спрашивает Элина натянутым голосом.– Нет.– Но тебе принесли это.Она двигает ногой ошейник, который Малгус до этого кинул на кровать. Новый, в прозрачном пакете, с пультом настроек и кучей бирок. Одежду Элине тоже принесли. Так что она теперь сидит в голубом костюме с чёрными нашивками на груди. Ощутимо злая. С двумя новенькими бластерами в зоне досягаемости – на прикроватном столике. Она даже не пытается схватиться за них, но, судя по взгляду – хочет. Очень хочет.– Если не питомец, то кто?Вопрос звучит примерно также, как меч, рассекающий воздух. Малгус передёргивает плечами. Усилием воли не сжимает кулаки. Секунду он смотрит в пол, в следующую – делает шаг к Элине.– Рабыня, – и ему плевать на тот факт, что Элина от этого слова дёргается, как от пощёчины. – Так что тебе нужен ошейник. Встань.Элина поднимается на ноги. Подняв подбородок так оскорблённо-высоко, что у неё – ниже на полторы головы – почти получается посмотреть на Малгуса сверху вниз.Он поднимает ладонь и Силой притягивает в неё пакет. Рвёт его. Достаёт пульт и – так осторожно, как сам того не ожидал – поднимает руки к чужой шее.Элина вздрагивает, когда они касаются её кожи. Малгус чувствует её пульс подушечками пальцев. Учащённый. Он нащупывает кнопки сзади ошейника – для этого он Элину… кажется, обнимает – и щёлкает на них. Синхронизирует с пультом. Малгус набирает комбинацию, которая заставляет ошейник щёлкнуть и переломиться на две половины.Малгус снимает металл с тонкой шеи и откладывает его на столик.Под металлом он видит кровоподтёки. Лиловая кожа на них переходит в чёрную и набухшую. Местами из-под неё выступает кровь, местами она покрыта уже поджившими корками. Элина стоит, сжав ладони в кулаки, и ни слова не говорит о ранах. Но Малгус и так понимает механизм их появления. Ожоги от электричества, удары об ошейник, и… и Малгус сам неслабо вдавливал его ей в кожу.Пакет с ошейником становится тяжелее раза в три.Малгус достаёт его. Элина при этом смотрит на него так, словно собирается ударить по лицу. Но она молодец. Она держится. Малгусу кажется так несколько тяжёлых секунд, но после Элина начинает дрожать. Мелко. Едва заметно. И то, как краснеют её глаза, при желании тоже легко не заметить. Однако Малгус замечает. Он сильнее сжимает холодный металл ошейника. Он всем телом ощущает холод. Который неожиданно сильно хочет сбросить. Заменить чем-то сродни ярости от боя, таким же горячим, но… другим. Чем-то, что однозначно может дать ему Элина. Малгус знает это. Ощущает электричеством под кожей. И он решил, что не возьмёт это насильно.– Ты думаешь, что тебе было бы лучше не под моей властью? – спрашивает он, сузив глаза.Элина сводит брови с таким видом, словно Малгус спросил, было ли бы кораблям хуже без генераторов. До того, как она успевает сказать что-нибудь едкое, Малгус её осаждает:– Если ты сбежишь, тебя поймают снова. Продадут кому-нибудь ещё. И… – Малгус вспоминает о чужой гордости и решает выразить мысль плюс-минус обтекаемо. – Думаю, ты в курсе, что обычно хозяева не покупают своим рабыням бластеры.– Ты пугаешь меня рабством? – вскидывает брови Элина. – Мне кажется, или ты немного опоздал?Месяц в той кантине. Плюс несколько дней у Малгуса. Нет, он вовсе не опоздал. Он знает, что с рабынями делают действительно плохие хозяева. Раба можно изуродовать, убить, устроить на него охоту или приготовить в духовке с овощами. Раба можно продать в бордель к хозяевам куда менее терпеливым, чем предыдущий владелец Элины. Её только пытали. Притом так, чтобы не повредить. И она уже считает, что повидала всё.– Я дал тебе броню и оружие, – Малгус решает использовать факты. – Я не тронул тебя. Я…Его прерывает смешок. Высокий и нервный.– … больше не трону, – решает поправиться Малгус. – Я дал слово.Элина поджимает губы. Её пальцы сильнее впиваются в ладони.– Но ты можешь.… и Элина не понимает, почему он этого не делает. Почему он ничего с ней не делает.– Уверен, ты можешь быть полезна не только в постели, – усмехается Малгус. – Я видел стрельбу. Что ещё?На секунду Элина замирает. Но она быстро ориентируется.– Медицинская помощь, – перечисляет она. – Если несложная. Могу управлять кораблями. Ещё…Она запинается, и Малгус предлагает:– Убийства? – это тоже полезный навык, и личная убийца под рукой – неплохой инструмент. Но Элина вдруг морщится:– Смотря кого, – уклончиво отвечает она. – На самом деле, лучше не надо.Для той, кто плохо относится к убийствам, она довольно бодро пыталась пристрелить Малгуса. Впрочем, себя он мысленно записывает в исключения. И напоминает себе: это нормально для обычных людей. Относиться к убийствам по-особому. Не желать убивать. Не наслаждаться этим.Медицина, корабли, стрельба. Ничего, с чем Малгус не справится сам. Но это полезно. Элина может быть полезна, а выходит – почему бы и не держать её рядом? Безусловно, Малгусу хотелось бы ближе, чем прямо сейчас. Но он пообещал не делать больно, а значит – он сделает всё позже. Всё, чего только хочет.Элина словно видит эти его мысли. Она смотрит на него с опасением. Выжидающе. Неосознанно отстранившись так далеко, как можно. Она не верит ему.– Ты можешь быть для меня… компаньонкой, – с трудом подбирает Малгус нужное слово. – Не мясом и не игрушкой, как рабыни. Компаньонкой. Я… я не обижу тебя.Слова даются как чужие. Малгус не умеет говорить такие слова. Но прямо сейчас, с Элиной, они кажутся единственно верными.Элина поднимает своё лицо. На нём читаются страх и злость. В глазах – слабое подобие надежды. И много, безумно много непонимания. Сомнения.– Почему? – требовательно спрашивает она. – Ты забрал меня не для того чтобы… не обижать. Разве нет?Малгус решает не говорить вслух о том, для чего он её забрал. И не думать о том, какой жар исходит от чужой кожи. Он сосредотачивается на другом.– Да, – признаёт он свои изначальные намерения. – Но твоя… стойкость вызвала во мне уважение.Элина издаёт высокий и нервный смешок.– Стойкость? – она качает головой. – Стойкость – это когда я разрыдалась? Или когда ты меня обезоружил на Нар-Шадаа? Или когда я после этого разрыдалась?Малгус застывает. Не вполне веря своим ушам. Элина не считает себя такой сильной, какой Малгус видит её. Для неё попытки сбежать или напасть – это что-то вроде минимума. А вот слёзы – уже слабость. И она права. Это слабость. Но для рабыни, совсем юной, лишённой Силы и свободы, это более чем приемлемая слабость.Малгус кладёт ладони ей на плечи. Сжимает их, чтобы придать своим словам веса. И отвечает, глядя прямо в ярко-зелёные глаза:– Когда ты не прекращала сопротивляться, – Малгус делает паузу на подбор слов. – Когда ты продолжала бороться, несмотря на отсутствие шансов.– Это сейчас был комплимент или оскорбление? – спрашивает Элина нервозным тоном. Её вопрос… похож на шутку. И она заставляет Малгуса улыбнуться.– Это факт, – констатирует он и отходит к шкафу. – Кожу на твоей шее нужно обработать.Он берёт с полки пачку бакты и рулон с повязками. И то, и другое – почти закончившееся, но на чужие ожоги хватит. Стоит ему вернуться к Элине, как та снова опускает голову. Но на этот раз – не так, словно она прячет злость. Краска на её щеках больше похожа на смятение.– Стой смирно, – приказывает Малгус, подцепляя её подбородок парой пальцев. Он поднимает её лицо. Он хочет её поцеловать. Глубоко и сильно, прижать к стене и заставить её биться под своим телом. Но здесь и сейчас он только скручивает крышку с пакета и выдавливает бакту на пальцы. Малгус – невозможно аккуратно – переносит её на самый большой из ожогов.Элина морщится, отдёргиваясь.– Их совсем не обрабатывали? – спрашивает Малгус, нахмурившись. Плевать на самочувствие рабыни, но отметины на коже с точки зрения любого продавца должны портить товар.– Не думаю, что кто-то о них знал, – коротко отвечает Элина.Ну да. Точно. Она же, разумеется, не показывала, что ей больно.– Если у тебя появится рана, любая, тут же давай мне знать.Элина прячет взгляд. Она сглатывает нервно – Малгус чувствует это подушечками пальцев.– Хорошо.… и Малгус осознаёт, что не наденет на неё ошейника. Не сейчас. Уж точно не поверх кровоподтёков. Потом… возможно, но было бы неприятно. Для неё, а значит – для них обоих. И ошейник, по факту – просто традиция. Кто-то может не понять, почему Малгус нарушает её, но меньше всего ему есть дело до чужого мнения. Главное – это тот факт, что Элина принадлежит ему. Это должно быть фактом. В первую очередь – для неё. Тогда никакие ошейники просто не будут нужны.– Со мной тебе безопаснее, чем с любым другим… – Малгус осекается, чтобы не сказать “хозяином”. Элина же верит, что смогла бы сбежать успешно. – Человеком. Я не дам тебя убить или покалечить.Элина краснеет чуть сильнее. Она сжимает губы и стискивает ладони. Она смотрит в глаза Малгуса, не веря, но… сомневаясь? Малгус видит, как трепещут её ресницы. Как она продолжает дрожать. И в ней есть что-то ещё, что не даёт ей сказать “да”. Что-то, помимо страха перед Малгусом.– Ты бьёшься за Империю, – говорит она просевшим на пару тонов голосом. – За Империю, которая держит в рабстве меня. И всех, таких же, как я. Как ты можешь ждать, что я действительно стану прикрывать тебе спину?Проблеск честности. Это хорошо. И… это сложно. Малгус разворачивает повязку, отвечая:– Я бьюсь за Империю, – признаёт он и накладывает повязку поверх бакты. – Ты... можешь биться за меня. Рабство – это просто данность нашей Галактики. Константа. В Империи, в Диком космосе, и даже в Республике. Это ведь республиканский патруль продал тебя, верно? Может, тебе станет легче из-за того, что лично Император не поддерживает рабство как идею. Но мы на войне. И для победы мы должны использовать все возможные ресурсы. После… Я считаю, что Империя должна развиваться. Поддерживаемая свободными существами.– После? – усмехается Элина. – Учитывая, сколько времени вы уже ведёте эту войну…Войну, которая необходима этой Галактике. Как очищающий огонь. Как лезвие, о которое Сила точит себя. Как ступень к развитию. Но Малгус не уверен в том, что Элина поймёт. Пока что – нет. Однако она может смириться. Встать за его спину и прикрывать её. Для рабыни это будет самым безопасным местом в Галактике.Малгус качает головой, не веря собственным мыслям. Ему впервые приходится убеждать кого-то в том, что он может быть безопасен. Вряд ли это правда. Это просто неспособно быть правдой. Но Элина может стать исключением из обычных правил насилия. Всё, что ей нужно – это не давать причин для обратного.Элина позволяет наложить повязку себе на ожоги. Она стоит тихо, и она хотя бы прекращает дрожать.Она почти готова задуматься.Малгус осознаёт это – и чувствует, как тяжесть в груди сменяется чем-то непривычно тёплым.