Глава XII (2/2)

Александр, верно, догадался обо всем быстрее Федотова, потому это и отразилось на его прозревшем выражении лица, но и Дима ухватил за тонкую нить, словно летучего змея, мысль, потянул ее на себя и подал голос намного быстрее Мельника. Александр сомневался, что он будет звучать убедительнее Дмитрия в глазах Светского, и решил молчать.

— Коробки, — одно слово, и раздалось оно как громогласный рев в тянущем облаками летнем небосводе, несмотря на середину зимы за окном, несмотря на холодные потоки, несмотря на морозную свежесть в воздухе. — Сколько их пришло?

— В общем шестьдесят семь, от Шермана около двадцати, — Кирилл разомкнул губы и приоткрыл рот. — И ни одна из них не поступила на прилавки.

— Еще бы они поступили… — процедил сквозь зубы Дмитрий. — От тебя бы уже живого места не осталось.

Дима отошел от стола и растолкал рядом стоящих парней, обрушив свой немаленький вес напряженных мышц на дверь. Он оттолкнулся сначала руками от проема, затем взвалил массу тела на ступни и рванул к лестничной клетке. Кирилл с Александром сообразили о происходящем не сразу, но уже через несколько мгновений также подорвались с места и выбежали из кабинета. Воздух сотрясся, два несущихся человека создали своими торопливыми движениями резкий порыв ветра. Со стола упали несколько листов бумаги. Они осторожно легли на пол и продолжили покоиться в воцарившейся на этаже тишине.

Дышать тяжело. Дмитрий не сбавлял темп и думал лишь о том, чтобы плохое предчувствие осталось только в его голове и никогда не свершалось наяву. Ощущалось это все, как ночной кошмар. Эх, как жаль, что Дима уже давным-давно проснулся! Хотя… в любом случае, была бы возможность у него вернуться в прошлое, менять что-то оказалось бы поздно.

На склад Федотов ворвался тараном: толкнул плечом дверь, влетел в помещение и громко топнул ногой. Савелий — верно, до сих пор работающий — от испуга поднялся во весь рост, пока Дмитрий, не обращая на бедного паренька совершенно никакого внимания, ухватился за светлый картон первой попавшейся коробки и стал проглядывать каждый ее угол на наличие каких-либо изменений.

— Ну, где… где она может быть… — Дмитрий перешел на следующую коробку.

Дима и сам не слишком понимал, что именно ищет, однако уверенность за вчерашние слова Горелова и то, чем он сейчас занимается, заставляла его дрожащие руки перебирать картон за картоном, бегать зрачками вдоль него и полностью погрузиться в себя самого. Наверняка на склад успели прибыть Светский и Мельник, но Федотов этого не слышал, а уж тем более не видел.

Вдруг блеснула перед глазами долгожданная бирка ярко-кислотного цвета, как пушистое оперение дротиков, одолженных Александром. Треугольник с черной рамкой и тем самым запоминающимся рисунком внутри, по которому каждый человек определит его единственное значение — биологическая опасность.

— Нет…

Разве какой-то один маленький символ мог решить судьбу Федотова? Ну-у, вряд ли, конечно, однако и содержать подобные коробки в здании было так же опасно, как и играть с огнем. Ох, и ведь хорошо, что Дмитрий вспомнил об этом сейчас! А ведь все могло закончиться куда плачевней!

— Б-босс, что-то стряслось? — промолвил Савелий. Присутствие посторонних — наконец прибежавших на место Кирилла с Александром — частично убрало былую его скованность, он подошел ближе к своему дону и уже серьезней посмотрел ему прямо в затылок.

— Дима, объясни, в чем дело! — Кирилл схватил Федотова за плечо и стал без страха дергать его, чтобы тот вышел из астрала. — Дима!

— Все поставки подлежат немедленному уничтожению. Ни одной коробки со знаком биологической опасности в этом здании находиться не должно, — Федотов оторвал бирку и показал ее остальным. — Шерман решил идти с козырей. В чем я мог ошибиться…

— Не время думать об этом, — Александр сел на корточки и подвинул к себе еще одну коробку. — Как можно утилизировать антибиотики, не привлекая при этом чужого внимания?

— Но… разве не проще отклеить каждую из бирок на коробках? — Савелий моргнул и приставил палец к подбородку. — Я сам могу этим заняться. Хоть сейчас.

— Бирки — это лишь зацепка для них. А то, что может стоить нам свободы или вовсе жизней, находится уже внутри коробок, — объяснил Мельник. Он встал. — Нужно избавляться от товара целиком. И точно не по отдельности.

— Что ты предлагаешь? — Кирилл вопросительно помотал головой в разные стороны и развел плечами. — То есть… закопать их? Сжечь?

— Каким образом ты выроешь яму для двадцати коробок? — съязвил Александр.

— Дашь лопату, и тогда проверим, — мигом ответил Светский.

— Если вы не прекратите спорить, я обоих захороню живьем вместе с антибиотиками! — прорычал Федотов.

Парни стянули губы. Дмитрий отпрянул от картона, положил отклеенный предупреждающий знак себе в карман пальто и тотчас бы сжал руки в кулаки, если бы не болячки на пальцах.

Солнце зашло за горизонт. За окнами стало совсем темно, тусклые лампы на складе придавали помещению угрюмую, даже зловещую атмосферу. Люди стояли потрясенными грядущими и произошедшими событиями, боялись пошевелиться, громко вдохнуть через нос… Каждый понимал, что нарушать тишину кому-то, кроме Дмитрия, нежелательно, и Федотов, словно прочитав мысли присутствующих, вновь заговорил:

— Кто в ночной смене?

— А-а… команда Дементьева. Ровно восемь человек, а сам Дементьев, наверно, на четвертом этаже прохлаждается, — Светский закрыл веки. — Да, точно восемь.

— Утилизацию назначаешь им, — Дмитрий закусил губу и глухо кашлянул, потирая тыльной стороной ладони нос. — Чтобы до шести утра каждая коробка была надежно скрыта от любопытных лиц. Обо всех сбоях, недочетах и полном выполнении указанного плана осведомляешь меня напрямую.

— Но… Что нам делать с пойманными? — Светский действительно не знал, как поступить в этой ситуации самостоятельно. Да, гордости у него имелось с запасом, зато, когда дело касается уголовной ответственности, Кирилл становился чуть менее оживленным.

— А ты можешь как-то повлиять на их судьбы? Их вина, что по неосторожности загремели за решетку, — Федотов в данном вопросе звучал действительно уверенно. — Я здесь хожу осторожно. При допросе они ни слова о нас выдать не смогут. Ну а если сюда кто-то да заявится, то причин арестовывать каждого попавшегося под руку не найдут. Именно поэтому коробки подлежат уничтожению немедленно.

Один Савелий стоял, будто лишний в разговоре. Но разве он мог добавить чего-нибудь по существу? Разве юноша осмелится врываться в серьезный диалог высших по ступеням в иерархии людей мафии? Определенно нет. Савелий работал на складе… и только. Правда, после того тернового куста своим видом остальным напоминал, что в ночь на полнолуние пропадал не на пылящимся складе, а ходил с самим Федотовым на «нейтральную вышку»! На щеке у него так и краснели продолговатые раны от вцепившихся тогда в кожу шипов, и выглядел теперь Савелий… не так невинно, как прежде.

— Я понял, — Светский постоял еще немного, осмотрел коробки и, понурив голову, ушел.

Савелий щелкнул ручкой и стал вычеркивать какие-то строки из своего блокнота. Он пробежался глазами по списку, поднял взгляд на Федотова и взмыл указательным пальцем. Дмитрий медленно повернулся к юноше.

— Босс, получается, что все остальные товары готовы к отправке. Те, что проверил Александр, — он указал большим пальцем на коробки сзади него. — Все, что с бирками, я уже исключил. Их было ровно двадцать.

— Хорошо, — кивнул ему Дима. — Как твои раны? Как погляжу, ты все-таки успел убежать в ту ночь.

Савелий быстро поморгал и удивленно поднял брови.

— Единственное, что мне препятствовало, это колючки кустов, в которые я случайно залез, когда бежал обратно, — пояснил Савелий. — А в целом… Все обошлось, потому что вы вернулись.

— Завтра утром огласишь Кирилла о том, что товар могут распределять. Доброй ночи.

Савелий обеспокоенно кашлянул, выгнул спину и снова не смог ничего сказать Дмитрию под конец. Он лишь проследил за тем, как дверь на склад с грохотом закрылась, и, прикрыв веки, еще раз просмотрел исписанный лист блокнота.

— …Руки восстановлению подлежат, конечно, но о-очень нескоро, — Мельник присел напротив стола Дмитрия и убрал руки на затылок. Дима аккуратно поднимал с пола разбросанные ветром листы бумаги. — Если в спокойном состоянии не болят, значит инфекции нет.

— Сколько мне еще в бинтах ходить? — Федотов сложил листки в стопку и взял резинку. — Черт, я ведь толком и пистолет в руках держать не смогу.

— В бинтах не менее недели, а там уже посмотрим. Понятия не имею, какую скорость регенерации имеет твоя кожа, поэтому беру в качестве примера среднее арифметическое значение. Две недели, — пояснил он.

— Слишком много. Небо мирным быть не обещает, ну а сложа руки сидеть и греть пятую точку в этой комнате я не собираюсь, — Дмитрий с огромным трудом скрепил бумагу между собой зеленой канцелярской резинкой. — Назреет конфликт, я приму его, не задумываясь. И уже не важно, каким именно он будет…

— Дмитриев, принципам своим же не следуешь.

Дима нахмурился.

— Я больше не Дмитриев. Забудь эту фамилию, кем бы ты ни был…

— Значит Дима, — поправил сам себя Александр, — так вот, ты же у нас за справедливость и жизнь без ненужных смертей. Больше на Светского походить стал.

— Я и не говорил о том, что собираюсь в принципе кого-то убивать. Просто напоминаю, я на многое гожусь даже без левого глаза, и приму удар достойно.

Александр слегка задумался, сложил руки в карманы и стал нервно покусывать внутреннюю сторону щеки.

— За вчерашнее, — Дмитрий подошел к Мельнику, посмотрел на него и закончил: — Спасибо.

— М? За бинты-то с йодом? Нашел, за что благодарить, — фыркнул Александр. — Пустяки. Я сделал то, что следовало. Дима, я делаю это снова и снова практически каждый день… И дело даже не в первой помощи, а в самой моей работе, — он поднялся и постучал ногтями по столу. — Следовало было произвести собственными руками паралитический яд, который уже пошел как минимум Светскому на пользу.

— А мне, видимо, не слишком, — мутно добавил Федотов. — Все конфисковал Горелов.

— Не велика потеря. Хотя дротики стало труднее достать, конечно… — Мельник поправил волосы. — Знаешь, ты не такой уж и беспощадный, как мне раньше казалось. По тебе и не скажешь, что ты дон целой мафии, — он улыбнулся.

— В смысле?

— Если выражаться более точно, то ты больно добр для управляющего такой опасной группировкой, — Мельник приготовился сложить в очередной раз руки в замок, однако его прервали.

— Дима! — пришедший Кирилл выглядел странно — то ли напуганным, то ли злым… в нем объединились многие эмоции. — Письмо от Горелова.

— Опять?! Я ведь предупреждал его…

— Да, встреча на «нейтральной вышке», только уже не глубоко ночью, а ровно в семь утра через два дня, — Светский протянул товарищу конверт.

— Раз утром, то что-то срочное, разве нет? — предположил Мельник.

— Экстренное и важное, — кивнул Федотов. — Случилось что-то серьезное.