17 глава (1/1)

Доверие – это когда едешь с другим, не зная, куда он тебя везёт. Перед тобой лишь неизвестность и мелькающие огни. И человек за рулём рядом. Громкая музыка заглушает все сомнения. И ты просто веришь, что доедешь. Доедешь туда, где будешь в безопасности. И тогда приходит осознание: ?Я доверился окончательно?. Не остается мыслей о подвохе, как и пути назад. Ночная трасса была пустынной, что удивительно. Даже по дорогам крайних частей города, по которым сейчас ехала машина, это было скорее чудом, чем возможностью. Мину было непривычно видеть за рулём своей машины Плана. Но после совместного ужина с отцом, он просто продолжал сидеть и был не способен говорить, сколько бы План к нему не обращался. В итоге он позволил парню руководить собой, как тряпичной куклой. Так он оказался в машине. Постепенно оцепенение отступило, хотя внутри всё продолжало гореть. Иногда с ним такое случалось: он мог очень долго ничего не чувствовать, а потом в одно мгновение сломаться под грузом неожиданной атаки. Обычно в такие моменты он был один и справлялся сам. Мин неспешно оторвался от лобового стекла, в которое, будто зачарованный, всматривался, потеряв счёт времени, и повернулся к водителю. План выглядел напряженным, как будто каждая мышца в его теле была вытянута струной. – Что с тобой? – Мин и сам был удивлен, что заговорил. Но что-то в состоянии парня его насторожило, даже при собственном апатичном настроение. План всегда был расслаблен, спокоен и доволен. Но не сейчас.– Ничего. Мин мог ощутить ложь на вкус. И этот вкус совсем не подходил парню рядом с ним.Мало кто знал о его интересе к теориям квантовой механики, язык которой чётко утверждал — на каждое действие в мире существует своя реакция. Его реакция на мир была злость, но реакцией Плана — не то тонущее надрывное ?ничего?, в котором не было ни крупицы правдивости. И тогда понимание внезапно пришло. Потому что ему была знакома паника, которую он не сразу распознал в чужом взгляде. Тоже самое можно было увидеть в его глазах в самых страшный день его жизни. День, который останется при нем навсегда, как если бы тот был вытатуирован острыми иглами в самом центре его естества.Автомобильная авария. Ну, конечно же. План попал в аварию с подругой. А ещё План ездил на велосипеде и никогда не просился сесть за руль автомобиля Мина, что попытался бы сделать любой другой. – Тормози. Поменяемся местами, – выдавил Мин, хотя и знал, что не совсем пришёл в себя. И все же слишком хорошо знал, что значит столкнуться со своими демонами. Зачем План вообще сел за руль? – Ты ещё не протрезвел, – ни на секунду не отрывая взгляда от трассы, сказал парень.– Но ты ведь боишься водить, разве нет? И ты тоже пил.– Я сделал всего несколько глотков. И я… не боюсь, – с заминкой прошептал План. – Просто предпочитаю этого не делать. Когда однажды чуть не убил себя и близкого человека, желание водить как-то пропадает. – И сколько раз ты был за рулем после аварии? Несмотря на собственное состояние, ещё невыносимее было смотреть на такого Плана. Это казалось... неправильным. Это же докторишка, светлое пятно на серой ткани мироздания, он не должен тонуть в черноте страха!– Я… – на памяти Мина План всегда находил для него слова. Всегда. Но не в этот раз. – Остановись. Из нас двоих ты – тот, кто можешь справить с паническими атаками другого. Я не по этой части. – Не будет у меня никакого приступа, – интонация ожесточилась, однако глаза всё так же не отрывались от дороги. Внезапно парень добавил: — Там кто-то на дороге. Это заявление не было чем-то удивительным, когда ты живёшь Бангкоке. Но не в глубокую ночь и не на этой безлюдной трассе, которая, как подумалось Мину, он и сам не знал куда вела.Мин оторвался от спинки сидения, и, действительно, в свете фар через автомобильное стекло виднелась одинокая фигура, однозначно женская, которая как-то неровно и, будто боясь чего-то и не желая, чтобы её заметили, шагала поодаль от трассы.Путница и пассажиры машины заметили друг друга почти одновременно, потому что фигура, которую до этого было видно со спины, испуганно повернулась. План затормозил не потому, что он так ранее просил и не для того, чтобы уступить ему водительское место. Просто парень понял всё куда быстрее.– Что беременная делает здесь одна в такой час? План отстегнул ремень безопасности и собирался выбраться из машины, но девушка, испугавшись, в панике побежала вперед.– Чёрт, – выругался План, уже готовый побежать вслед и объяснить незнакомке, что они не плохие люди, но, прежде чем он смог возразить или План окликнуть девушку, та споткнулась и упала, застонав так сильно, что даже ему было слышно со своего места.Когда План добрался до девушки и присел рядом с ней на землю, Мин сам выбрался из машины и побрёл следом, чтобы разобраться в чём дело. Девушка, будто пощечина, отрезвила его. Он услышал слова Плана, которые тот самым дружелюбным и успокаивающим тоном шептал незнакомке:– Не бойся. Мы не причиним тебе зла. Мы проезжали мимо и увидели тебя в такой час здесь одну. Тебе больно? Я врач и могу помочь, – при близком расстоянии живот девушки оказался куда больше, чем казалось издалека.– В-в-врач? – переспросила незнакомка, не переставая дрожать. Она была достаточно юной, выглядела лет на семнадцать-восемнадцать. – Ну, технически только сегодня получил диплом. Официально ещё не работаю, но проходил практику. В университете мы изучали акушерство.– Что ты делаешь здесь одна в такое время? – в свою очередь спросил Мин и, кажется, девушка впервые заметила его и отпрянула, закутавшись в свой огромный пиджак, будто защищала ребёнка от угрозы. Он же успел разглядеть красные пятна на светлом сарафане, скрывшимся за пиджаком. – Не бойся, это мой друг. Мы вдвоём поможем тебе, – План осторожно, как с диким зверьком, положил руку девушке на плечо и ждал её реакции, а она вновь скрутилась, хватаясь за круглый живот, и застонала с такой неподдельной мукой, что Мин отступил на несколько шагов. На секунду ему снова стало тринадцать, и перед ним лежала его мать. Иллюзия исчезла, как только План обратился к нему:– Надо перенести её в салон. Нельзя осматривать её прямо здесь, — скомандовал парень, пытаясь взять девушку на руки. Мин скорее автоматически, чем осознанно помог и открыл заднюю дверь машины. — Отодвинь сидения вперёд. И нужно подложить что-то под неё, — дал тот следующие указания.– Говоришь так, будто она собирается рожать в моей машине, – отчаяние в голосе выдавало Мина сполна. — У неё отошли воды, бег и стресс ускорил процесс, — пыхтя от ноши, которая была у него на руках, сказал План. Мин пытался сделать всё как можно быстрее и не придумал ничего лучшего, чем снять с себя пиджак костюма, который и подложил сверху сидений, после чего План бережно опустил туда девушку.– Я сейчас осмотрю тебя, хорошо? Не пугайся, – прошептал ей План. Но Мин видел страх в и его глазах. Он отошел, потому что не мог смотреть на то, как План, разведя девичьи ноги, склонился над незнакомкой. И вовсе не от стыдливости. Это было похоже на страшный сон. Точно кошмар оживал наяву.Когда План снова выпрямился и повернулся к Мину, его руки были в крови.— У неё кровянистые выделения, это плохой знак. Она может потерять ребёнка, — дрожащим голосом сказал парень. — Мне... нужно чем-то продезинфицировать руки. Скажи, что у тебя есть алкоголь в машине, — уже более решительно закончил.Мин закрыл глаза, тяжело вдыхая в себя воздух. Он не верил, что это происходит с ним в реальности. – Ты собираешься принимать роды?– Надеюсь, нет. Но шейка матки раскрыта больше, чем на 4 сантиметра. Это активная фаза. Тут ничего не поделать. Позвони в скорую, однако она может не дождаться к тому времени, как они приедут. – Ты же не гинеколог! – заорал Мин и всё же дрожащими руками начал искать телефон по карманам. – Да, но лучше уж я, чем никого. Она может истечь кровью или ребёнок умрет в утробе. Учитывая вагинальное кровотечение и небольшую возбудимость матки, это похоже на первую стадию отслойки плаценты. Вероятнее всего, именно она и повлияла на преждевременные схватки. Не стесняясь громко материться, Мин отошёл к багажнику и одновременно стал набирать номер скорой. – Вы позвонили в скорую помощь. Чем можем помочь?– Мы нашли беременную девушку по дороге и у неё кровотечение, – ситуация лишала Мина способности ясно мыслить и это самое внятное, что удалось выдавить.– Вы можете указать ваше точное местоположение и состояние роженицы?– Мы за городом... на трассе. Секундочку, — Мин отодвинул телефон от уха и открыл геолокацию, чтобы назвать точный адрес. — Мой друг студент-медик, и он говорит, что у неё могла преждевременно отслоиться плацента. Он пытается сейчас помочь ей, но он не гинеколог. Он собирается стать нейрохирургом, — при этом парень обследовал багажник и мысленно поблагодарил Вселенную, потому что нашёл бутылку виски. Он даже не помнил, откуда она взялась и как долго там лежала. Но это определённо был алкоголь из бара Марка, ведь он узнал эмблему заведения на пакете, в котором его нашёл. На другом конце соединения ему дали указания, которые он толком не осмыслил, и сказали ждать бригаду скорой. Прежде чем Мин смог поинтересоваться, сколько времени им ждать, трубку повесили.– Держи, – вернулся он, но План указал на свои руки, прося помощи. Парень открыл бутылку и стал понемногу выливать алкоголь на руки, пока ему не сказали ?достаточно?. Мин стоял снаружи, смотря на спину парня, который склонился над стонущей незнакомкой. Ему думалось, что он вырос: перестал бояться и чувствовать себя беспомощным и виноватым. Тем не менее вот он снова в ситуации, когда может лишь смотреть и ничего не делать; он даже чётко мыслить не мог. Хотелось сбежать, оставить Плана, если тому так хочется снова быть героем, и забыть всё, что он здесь видел. Он отказался становиться врачом. Отказался сталкиваться со смертью. Так почему же вновь это переживает?– Что с тобой случилось? Ты упала или тебя ударили? – услышал он вопрос Плана, когда тот обратился к девушке. – Я упала…. И долго бежала, – смогла выдавить из себя девушка. По голосу создавалось впечатление, ещё немного и она потеряет сознание. План снова повернулся к Мину.– Мне нужна помощь. Нужно, чтобы ты её поддержал и не позволил отключиться.– Нет… я не могу этого сделать, – он решительно отказался, отступив назад, а руки выставив вперёд, будто защищаясь.– Ты серьёзно? Она может умереть! Какого чёрта, Мин? — закричал парень и выбрался из салона, оказываясь перед Мином лицом к лицу. – Я. НЕ. ВРАЧ! – отчеканил.– Я и не прошу им стать. Просто помоги мне как человек человеку. Мне тоже страшно! Ты сам сказал — я не учился принимать роды. Лишь один прослушанный курс, хоть я и много читал об этом. Если ничего не делать, пока скорая едет, с ней или ребёнком может что-то случится, а я не могу стоять и смотреть, как кто-то умирает! Я ведь отдал последние шесть лет, чтобы воспрепятствовать этому. Для чего тогда всё это было?– Ты не понимаешь… у меня ничего не получиться! – ему хотелось рассказать Плану почему... почему он стоит и не может подойти к машине. Почему вместо этой девочки он видит другую женщину. Женщину, которую он любил больше всего на свете. Но слова застряли. Он был пленён образами прошлого.Длинный коридор и боязливые шаги. Он идёт на неясный шум, разбудивший его ночью. Как противно и страшно скрипит дверь, когда он тянется за ручкой.— Мама? — произносит испуганным голосом, когда видит перед собой то, что навсегда изменит его. Со слезами он подбегает к женщине, хотя он бесполезен. Он всего лишь ребёнок. И рядом никого. Сколько бы ни кричал и ни умолял, рядом никого, чтобы ей помочь. Чтобы спасти...Его возвращает в реальность пощечина. – Приди в себя! Сейчас не время. Помоги мне, – образ рассеялся, и перед ним снова было лицо Плана, перекошенное от безмерного отчаяния и удушающего страха. – Пожалуйста...Мин онемел. От него зависела чужая жизнь, которую он, впрочем, не обязан был спасать, но План был прав. Парень, который спасал его не единожды, сейчас нуждался в его помощи. Мин не мог снова наблюдать, как кто-то умирает на его глазах. Он просто не выдержит, если это повторится... Поэтому он отказался быть врачом, поэтому избегал больниц. Он был не в силах заново столкнуться со смертью и не собирался этого допустить. Отец ежедневно сталкивался с этим беспощадным монстром, спасал множество чужих людей, но не спас свою семью. Он отказался идти по тому же пути. А сейчас… его умоляли о помощи, как когда-то умолял он. – Хорошо, я помогу, – прошептал Мин наконец, а руки потянулись к чужой щеке. – Говори, что делать.– Для начала, ещё раз дезинфицируй мои руки, а потом свои тоже. И держи телефон рядом, нам понадобится ?Гугл?. Было бы смешно, если бы не так трагично. Мин представлял себе день получения диплома совсем иначе. Теперь же вряд ли сможет его забыть, даже если захочет.В итоге План вернулся на прежнее место, а он пробрался внутрь через дверь с другой стороны машины. Мину было мало что видно из-за большого живота, за который держалась девушка.– Я не хочу здесь рожать, – плакала незнакомка. – Поверь, я тоже, – Мин выдохнув, надеясь, что его слова никто больше не услышит. План снова показался после очередного ощупывания. Мин не хотел даже думать о том, чем сейчас занимался парень. – Итак, у тебя начались потуги. И ты можешь не дотерпеть до того, как приедет скорая, это уже не в наших силах остановить. Если будем ждать, могут возникнуть проблемы, — обратился План к девушке. Мин знал, что врачей также учат обхождению с пациентом, как отдельной важной составляющей обучения. План уже не выглядит как тот, кто несколько минут назад плакал и просил его помощи, ведь сам боялся. Он спрятал свои чувства, чтобы выглядеть уверенным и вселить спокойствие в девушку. Врач знал, что на первом месте должен быть пациент, а не он сам. – Я не хочу, чтобы с ребёнком что-то случилось, – девушка пыталась поднять голову, будто могла там что-то увидеть, и, Мин, встретившись глазами с Планом, понял, что от него требуется.– Всё будет хорошо, – он нашел её руку и сжал. – Как тебя зовут? – он понял, что они так и не знают этого.– Кванг, – голос дрожал, как тоненькая веточка на ветру.– Тогда, Нонг Кванг, тебе нужно быть смелой. Потому что мне тоже страшно. Не каждый мой вечер заканчивается беременной девушкой на заднем сидении машины. Многие парни пытаются избежать этого, знаешь ли, — парень попытался шутить, чтобы расслабить её, и добился слабой улыбки. — Мой друг, которого зовут План, прошёл хорошее обучение, ты можешь довериться ему, да и скорая в пути. Неважно, где ты родишь — здесь или там — с тобой и ребёнком всё будет хорошо, — последние слова Мин вытолкнул, переступив через свои воспоминания. Может, он убеждал не столько её, сколько себя. Нельзя допустить, чтобы кошмар повторился в реальности. – Из-за повреждений и нагрузки схватки переросли в потуги раньше, чем следовало. Поэтому у тебя и открылось кровотечение и усилились боли. Давай попробуем тужиться. Мин был рад находиться по другую сторону, сжимая руку девушки, и ничего из этого не видеть. Тем более, без всяких инструментов, оборудования или возможной помощи, у Плана было лишь две руки. Хоть люди тысячи лет принимали роды без новейшего оборудования, но для современного человека такие условия казались немыслимыми и дикими. Следующие несколько мучительных минут девушка тужилась и в перерывах кричала, сжимая его руку так, что казалось он больше не сможет ею пользоваться. Иногда Мину приходилось даже удерживать её за плечи, настолько сильно Кванг корчилась и неосознанно пыталась встать и убежать от боли. Он не представлял, как женщины это делают, а некоторые и по несколько раз. Откуда в них бралась эта храбрость? Мин не понимал этого ни в тринадцать, ни в двадцать три. – У тебя получается, – подбодрил девушку План. Хотелось верить, что это не простые слова и значит, что роды проходят без каких-либо осложнений. Но тут План вдруг оторвался от того, чем занимался и, посмотрев на девушку, попросил прекратить тужиться.– Что такое? – даже задавая вопрос, Мин знал, что не хочет слышать ответ на этот вопрос.– Тазовое предлежание, – прошептал План и по выражению его лица Мин понял, что ничего хорошего из этого не следует. – Ребенок идёт не головкой? - Хоть Мин и не пошёл учиться на врача, но кое-какие общеизвестные вещи знал. А ещё он помнил, как мама вечерами поглощала книги о родах, и он также кое-что тайком читал, хотя быстро потерял к этому интерес, когда пошли слишком неловкие для его возраста подробности. Тринадцать — достаточно взрослый для многих вещей (как тогда казалось), но не для подробностей о родах. И не для смерти матери...– Да, ребенок идёт ягодицами вперёд. Лишь меньше, чем у 5% женщин встречаются такие случаи, но и смертность на несколько раз выше, – слово ?смертность? План практически произнес бесшумно, но Мин прочитал по губам и содрогнулся. Просто, блять, отлично! – И что… что мы будем делать? – спросил Мин, закрыв на секунду глаза и отгоняя любые мысли, которые могли снова навлечь на него оцепенение или паническую атаку. Он даже не осознал, что вместо ?ты? употребил ?мы?.– Попытаемся избежать ошибок. Я не помню всех нюансов. Это сложнее, но выполнимо. – Я… я больше не могу терпеть, – прохрипела Кванг и застонала от боли.– Только давай медленно. Нужно действовать аккуратно, когда дело дойдёт до головки, иначе ребёнок может задохнуться. Тебе нужно тужиться именно тогда, когда я скажу, а в остальных случаях продышать потугу. Ты знаешь, как это? – Я… постараюсь, – ответила роженица, а Мин открыл статью с картинкой и быстро прошёлся по ней глазами.– Вот оно, — прохрипел Мин, пробегая глазами по тексту после схемы. — Самое сложное — вытащить головку. Но сперва осторожно извлечь поочередно ножки и, вращая по часовой стрелке, вытащить сначала одно плечо, а со следующей схваткой — другое. После этого в утробе останется лишь головка. И если при следующих схватках ребёнок не выйдет сам, необходимо применить надлобковое давление, — чем дальше парень читал, тем страшнее ему становилось. Он понял, что для этого нужно больше, чем две руки, ведь кто-то должен держать младенца, который будет уже практически по эту сторону мира, пока другие руки надавливают и работают с головкой в утробе матери. – Мне будет нужна твоя помощь, – опасения подтвердились. – Но сначала найди ещё кое-что. Как же назывался этот метод? Морис? Нет, не так. Там была двойная фамилия. Поищи ?приём Морисо-Левре?, кажется так. Нужно, чтобы ты чётко говорил последовательность действий. Мы проходили это вскользь на занятиях, я не смогу сделать всё правильно без подсказок. Мин нашел необходимую информацию и попытался просмотреть как можно быстрее. Теперь ему требовалось перебраться туда, где находился План. Хоть ему и было страшно, но сильнее этого он желал, чтобы всему этому скорее пришёл конец. И всё же он помедлил, когда оказался за спиной Плана. Парень оглянулся и попытался подвинуться. – Придержи ребёнка. При следующей схватке я надавлю чуть выше лобковой кости, чтобы усилить давление и, если всё сделаем правильно, головка должна чуть сдвинуться. Не тяни, лишь способствуй освобождению, — он заставил руки не трястись и вообще не думать о том, что скользящее маленькое ?нечто? — настоящий младенец. Мин толком не смотрел туда и даже не сидел, а наклонился полуоборотом так, чтобы не видеть того, чего не хотелось, но всё же боковым зрением наблюдать за действиями Плана.После махинаций Плана над животом девушки он почувствовал, как тельце будто немного двинулось вперед после того, как девушка собрала остатки сил и потужилась, когда ей дали указания. И лишь на долю секунды Мин позволил себе посмотреть в самый эпицентр.– Кажется, получилось, – сказал он и парень вернулся на место и забрал у Мина из рук младенца.– А теперь самое сложное. Повтори мне последовательность при ?Морисо-Смелли?.– Держи тело ребёнка лицом вниз поверх ладони. Указательный и безымянный пальцы этой руки нужно положить на скуловые кости ребёнка, а средний палец засунуть в рот, чтобы отвести челюсть вниз и согнуть головку в удобное положение. Пока Мин повторял указания с телефона, одновременно смотря на схему, которую открыл ранее и, следя за правильной последовательностью действий, План производил их в реальности. У Мина не было смелости, чтобы наблюдать за этим. Он мог лишь пересказать то, что видел на экране телефона.– Другой рукой нужно захватить плечики и двумя пальцами верхней руки осторожно согнуть головку по направлению к груди, пока давление на челюсть не выведет головку плода вниз до появления границы волос. После этого стоит попробовать осторожно потянуть ребенка для извлечения и если нужно, то ещё раз надавить над лонным сочленением, в то время как вытянуть ребёнка. – Мин, тебе надо надавить. – Куда именно?И пока План указал точное место, не прекращая держать ребёнка, все трое согласовали свои действия: девушка тужилась в последний раз, Мин надавливал на необходимую область, а План потянул ребёнка, который, наконец, полностью оказался на свободе. Мину с трудом в это верилось. У них получилось. Действительно получилось!Однако это был не конец, План проделал ещё какие-то махинации над новорожденным, очищая тому рот и нос от возможного попадания в них плаценты. После этого в машине раздался детский крик.Мин был готов тотчас повалиться прямо там, где стоял, но он держал девичью руку, чья обладательница измученно, но облегченно улыбнулась, а по лицу у неё текли слезы.– Это девочка, – прошептал План. Мин до этого даже не обратил на это внимание, даже когда держал младенца в руках. Кажется, никто из них не думал об этом, пока плод не родился окончательно. – Нам нечем перерезать пуповину. Я боюсь занести инфекцию, даже если в машине и окажутся ножницы. Скорая должна быть уже в пути, подождём. Прошло ещё минут десять, прежде чем они услышали приближающуюся сирену. Мин выбрался из машины, а План снял свою рубашку, оставшись в одной майке под ней, и укутал в неё ребёнка, которого держал в машине рядом с матерью. Из скорой выбрались врач, медсестра и фельдшер, которые сразу поспешили к ним.Мин лишь наблюдал за тем, как План объясняет, что только что произошло, после передал ребёнка медсестре, которая в паре с врачом занялись обрезанием пуповины и проверкой состояния девушки.Теперь они оба стояли чуть в стороне, когда девушку перемещали из машины Мина в кабину скорой помощи. – Кажется, я её не убил, – прошептал рядом с ним План.– Иначе быть не могло. Не в день же получения диплома. А то это была бы самая короткая карьера в истории медицины, – они оба измучено улыбнулись.– Я хочу поехать в больницу вслед за ней. Ты не против? И хотя Мин мечтал оказаться в постели и забыть то, что только что произошло, понимал причины такой просьбы: План чувствовал ответственность.– Хорошо, но ты не сядешь за руль снова, – они вернулись к тому, с чего всё началось.– Но ты пьян.– Я протрезвел в ту секунду, как она начала рожать. Сейчас именно ты – тот, кому нужно успокоиться. Посмотри на свои руки, – даже в темноте было заметно, как они дрожат. – Это от стресса, – устало выдохнул План. В данную секунду Мину показалось естественно взять одну из ладоней парня и накрыть своей в безмолвном жесте поддержки.– Пошли, – и не выпуская чужой руки из цепкой хватки, он усадил Плана в машину и поехал вслед за скорой.* * * * Кванг удалось найти после того, как они сказали персоналу, что были с ней при родах и вызвали скорую. Им позволили увидеться с новоприбывшей пациенткой.Мин не хотел заходить в саму палату, но План утащил его за собой силой. Ребёнка как раз унесли в помещение к остальным младенцам.– Ты в порядке? – обратился к ней План, и теперь в её глазах был не страх, а благодарность. – Прости, что последовали за тобой. Просто решили окончательно убедиться, что с тобой и малышкой всё хорошо.– Я рада, ведь иначе не смогла сказать вам спасибо! Не знаю, что случилось бы, если бы… – она начала тряслись от подступающих слёз, и План присел на кресло рядом с кроватью и попытался успокоить девушку.– Уже всё позади. Думай лишь об этом. Но как ты оказалась там одна, ещё и в своём положении? – они уже обсуждали это на обратной дороге в машине. Было ясно, что она бежала или от кого-то, или к кому-то. И девушка поведала им обо всем. Её старшая сестра Лили присматривала за ней, когда позвонил парень сестры и захотел потащить девушку на вечеринку к другу. Лили не могла оставить Кванг, иначе родители убили бы её, узнав об этом. Однако парень сказал, что она может поехать с ними и просто посидеть отдельно в другой комнате и отдохнуть. Ночью Кванг почувствовала себя плохо, стала искать сестру, но они с парнем оказались слишком заняты друг другом, а её заметил один из друзей парня Лили, когда она пыталась найти свои вещи и позвонить родителям. Он сказал, что у него есть машина, они с другом как раз собирались уезжать и могут отвезти её домой. По дороге они остановились, потому что один из них захотел облегчиться, в это время второй парень начал приставать к ней. Говорил, что ему интересно каково сделать это с беременной. Она очень испугалась, плакала и просила его прекратить. В итоге ей удалось расцарапать парню лицо и выбраться из машины. Другой стоял снаружи и всё слышал, но не мешал приятелю. Он кричал, что они пошутили, а она слишком бурно отреагировала и неправильно их поняла, когда побежала прочь. Кванг ушла вглубь от главной трассы во тьму, чтобы они не нашли её. Решила, что лучше дойдёт пешком, чем с ними, хотя и не знала, где находится. Сеть плохо ловила, зарядка кончалась, и она не смогла дозвониться родителям. Боль не прекращалась, а лишь усиливалась, а затем... отошли воды. Кванг решилась выйти поближе к трассе, где они её и заметили. – Ты должна заявить на них в полицию, – Мин разделял злость Плана. – Врачи уже сообщили моим родителям и сестре. Лили сказала, что поможет найти этих мерзавцев.– Тогда ты должна отдыхать. Уверен, это был утомительный день. Но ты справилась,– План разговаривал с ней таким же тоном, как и с младшей сестрой. – Обещайте, что навестите меня с малышкой ещё раз, Пи. Моя семья также должна поблагодарить вас.Мин не желал быть втянутым в такие сцены, он никогда не ощущал стремления к этому. Легко быть отстраненным и саркастичным, поэтому он позволит Плану отдуваться за двоих. Да и вообще, это его заслуга. Мин бы ни за что не сделал этого, если бы попал в такую ситуацию один. Когда они вышли из больницы, было уже около пяти часов утра. Небо начинало окрашиваться первыми признаками приближающегося рассвета.– Прости, что ударил тебя, – неожиданно обратился к нему План. Мин даже не сразу вспомнил, о чём тот говорит. Он получил пощечину, когда воспоминания взяли вверх над его сознанием и телом. Мин приказал себе не думать об этом, пока всё не закончится. И вот этот конец наступил.Тогда на трассе он всё вспомнил. Тот ужасный день, когда умерла мама. Он надеялся, что эти воспоминания настолько глубоко запечатаны внутри него, что никогда уже в полной мере не вернуться. Он так отчаянно пытался от них отгородиться и сбежать, что со временем у него стало получаться. Но только до того момента, когда кто-то или что-то не напоминал ему о том дне, о матери, и воспоминания, как адские гончие, догоняли его и вгрызались в плоть. Часть той боли наполняла его, заставляла столбенеть, дрожать, гореть изнутри, а чуть ранее в детстве — сотрясаться от бесконтрольных рыданий. Однако она никогда не возвращалась полностью. Мин был уверен, что во второй раз это разорвёт его душу окончательно. Он бы не выдержал. Смерть матери забрала какую-то важную деталь, отвечающую за баланс света и тьмы в организме. Его затягивало в пустоту. Куда ни ткни — дырка. Он уже не был тем же ребёнком.Мин редко извинялся. Почти никогда. Только в качестве элементарной вежливости. Просить прощения по-настоящему перед близкими, которых у него осталось не так уж и много, он разучился. Но он понял, что мог и даже хотел сказать эти слова Плану. И это была не формальная вежливость.– Прости, что снова пришлось меня успокаивать. Тебе нужна была помощь. – И ты помог. Несмотря на свою панику. Не думал, что именно ты будешь бояться посмотреть девушке между ног, – с иронией произнес План. – Понимаю, что это было чересчур стремительное и неожиданное знакомство, но уверен, у тебя и не такое бывало. – Я боялся не её гениталий, – закатил глаза Мин, однако был благодарен за попытки не заострять внимание на его приступах. Он пытался понять смог бы он произнести это вслух? Сейчас? – Тогда родов? Хотя логично. Большинство мужчин боятся этого и, навряд ли, мечтают быть причастными и, уж тем более, собственноручно принимать роды. – Не самих родов. Хотя это ещё тот малоприятный процесс, – снова покачал головой Мин.– Тогда…? – План остановился, смотря в его глаза, чего последние недели избегал делать. Вся эта внезапная ситуация вернула их к тому, что было до того, как они поцеловались и План предпочёл об этом не вспоминать. – Я расскажу тебе, если ты перестанешь игнорировать то, что случилось в отеле. Мин не собирался ставить ультиматум. Но на кону стоял самый главный секрет его жизни, который он почему-то был готов, ну или почти готов, рассказать этому докторишке. А тот даже не мог открыто поговорить о том, что между ними случилось! У всего была цена, и ему нужна была плата. – И ты, и я помним поцелуй. Что ещё тебе надо? – раздраженно, но все же правдиво ответил План. – Хотелось бы узнать, что ты думаешь об этом.– У меня нет мыслей на этот счёт.– Звучит оскорбительно. Всё было так плохо? Тебе было неприятно? Хотя тогда мне так не показалось.– Будто ты всё четко помнишь, – ироничность пропитала слова.– Я помню достаточно. – Дело не в том, что было неприятно, а в том, что неуместно. – Неуместно потому, что я сын человека, в чьём доме ты живёшь? – Я…– Неуместно потому, что мы друзья?– Твою мать, Мин…– Неуместно потому, что мы парни?– ПОТОМУ ЧТО МНЕ НЕ НУЖНЫ ОТНОШЕНИЯ! И влюбляться я больше не хочу! – внезапно закричал парень, толкая его в грудь. Чужие глаза обдували пламенем, голос хлестал раскалённым металлом. Мин подавил желание отшатнуться, как от пощечины, однако остался на месте. Таким всполошённым он никогда Плана не видел. Обычно это он, словно закипевший чайник, в который перелили воды, выплескивал раздражение и злость. А сейчас эту роль у него отобрали. Он сглотнул осколок боли. Однако быстро пришёл в себя. – Тогда наши желания сходятся. Я таким тоже не занимаюсь.– Вот и отлично.– Можно обойтись и без этого. Большая часть человечества так и делает, могу тебя заверить, — Мин приблизился к парню, прожигая того тем взглядом, который часто использовал, испытывая влечение, желание или подобие чувств к кому-либо. Хотя с докторишкой всё это было куда страннее — сильнее и запутаннее. Внутри будто вскрылся потаённый колодец, о глубине которого он даже не подозревал. – Почему мы вообще это обсуждаем? Тебя же привлекают девушки. – Это так, – признался Мин. – Но оказалось, что не только. Кто же знал? Моя проблема вот в чём: человек, о котором я думаю больше, чем нужно – это ты. И не то, чтобы меня это сильно радовало. – Мин…– И я отвечу на твой вопрос, даже если ты на мой ответить не готов, – он не дал парню шанса обдумать или возмутиться. – Ты знал, что моя мать была беременна во второй раз? Плану понадобилось время, чтобы среагировать на такую резкую смену темы. Лоб сморщился, а глаза недоверчиво блеснули.– Твой отец никогда не упоминал. – И не будет. Это запретная тема в нашем доме. Да и сам знаешь, как упоминания матери каждый раз действовало на меня.План кивнул.– Это нормально – не хотеть говорить о смерти своей семьи. Я тоже нечасто говорю о том, что случилось с отцом. – В моём случае это нечто большее, чем простое нежелание. Мне пришлось заблокировать эти воспоминания, чтобы жить дальше. Но сегодня эта девушка оживила их, и вся картина того дня встала перед глазами.Мин лично отредактировал свои мысли, вырезая целые куски, но так и не нажал на форматирование. На самом деле он лишь лишал их деталей, уменьшал четкость, корректировал яркость, крутил ползунок расфокусировки на максимум. Эти отредактированные воспоминания лежали где-то глубоко внутри его душевной корзины, ожидая своего часа. – Твоя мать …. она умерла от неудачных родов?– Нет, она умерла, потому что ей никто не помог. И всё то время я был с ней. Даже когда... когда она уже умерла. Не помню, сколько времени прошло, прежде чем в дом вернулась Нун, отпущенная на праздник, и нашла нас. Отец был в больнице, он всегда отключал телефон во время операций, а некоторые из них могли длиться больше суток. Тогда была именно такая. – Это... ужасно, – выдавил из себя План. Мин его понимал. Сложно подобрать слова, когда слышишь нечто такое. Да и говорить больше не хотелось. Не было слов, которых смогли бы помочь. Излечить. Изменить. Тогда какой в них смысл?– Поэтому я не стал врачом, поэтому отказывался переступать порог больниц и всего, что с этим связано. Всё из-за неё. Я до самого конца школы был вынужден регулярно ходить к психологу, потом сам продолжал разбираться. Это последствия фобии. Не больниц и врачей я боюсь, они лишь воплощение того, среди чего витает смерть. И я всегда бегу от неё, чтобы не столкнуться снова. План ничего не говорил. Он казался испуганным. Хотя обычно парень был тем, кто брал ситуацию под контроль и чувствовал себя обязанным помочь Мину. Как в прочем любому другому. Может Мин поспешил с этой информацией? Знал же, что всё это весьма мрачно. – Я предпочитал никого не подпускать к себе слишком близко, чтобы не потерять их. Смерть близких – то, что может сломать меня окончательно. Ведь я уже повреждён и прекрасно знаю об этом. Поврежденный – вот кем он был. Что-то внутри него сломалось. Взгляд Плана стал ещё отчаяннее. Казалось бы, там было столько эмоций одновременно, что Мин просто не мог прочесть, что за этим скрывалось. План не сказал больше ни слова. Зато он обнял его. И Мин снова почувствовал себя как в Лампанге – как объятья дарили исцеление, которое он отныне хотел принять. И в свою очередь он собирался сделать так, чтобы владелец объятий принял Мина. Нелепые фобии и старые раны проявлялись на его коже, но План зашивал их ювелирными стежками, как опытный хирург. Если План продолжит его обнимать, он выдержит. Это был прагматический расчет, даже если и затуманенный чувствами. Это был курс лечения, выписанный Мином самому себе – ювелирные стежки и крепкие объятия. Одного конкретного докторишки.