16 глава (1/1)

Многие мечтают скорее окончить школу, а после – университет. Молодым кажется, что учёба сдерживает их, не дает жить на полную катушку. Они стремятся быстрее вырасти и заняться тем, чем хотят. Мин не разделял этих мыслей. Он ценил постоянство, которое давала учёба. Ему всегда удавалось учиться, а в трудностях, которые возникали по различным дисциплинам, и в поисках их решения он находил странное успокоение. Ему нравилось ощущение привычности, дарящее безопасность. Рутина, в которой он разбирался. Он умел быть студентом.А теперь он оставался без защиты. Он официально считался взрослым. И никто не спрашивал, готов ли он вообще к этому? Есть ли определенный день, год или событие, которое в мгновение превращает тебя во взрослого? К сожалению, не существовало мгновенного переключателя или автоматического режима, приходилось медленно и самостоятельно переживать эту трансформацию, даже если ты не ощущает в себе никакой готовности.. Его ?время на глупости?, как называл этот период отец, закончилось. Но Мин давно это знал. Место в совете директоров ?PR Medicine? дожидалось его. Сокурсники убили бы за такую возможность. Да, он не ценил этого. Да, он был богат и разбалован по мнению остальных. Но он жил по собственным критериям, где это было бременем, а не как для других – шансом. Среди миллиарда людей на Земле даже таким, как Мин, было место. И всё же Мин улыбался на групповых фото в выпускных мантиях. Официальная церемония подошла к концу, и Мин в отличие от большинства, не был окружен своей семьёй. Он стоял рядом с Бестом и его родителями и вежливо кивал, слушая чужие поздравления, а также фотографировал чужих родителей с сыном, которым они гордились.– Это разве не твой отец? – нелепое предположение Беста заставило оглянуться. Там действительно оказалась фигура Пхиравита-старшего, приближающаяся к ним.– Что ты здесь делаешь? – для других этот вопрос был лишен смысла в подобный день. Ведь где ещё быть родителям, если не на выпускном детей? Но не для их семьи.– Хотел поздравить тебя.– Ты не говорил, что собираешься прийти.– Не хотел обнадеживать, ведь изначально предполагалось, что мне придётся уехать. Но все же я смог договориться, чтобы встречу перенесли. Мои партнеры с радостью отпустили меня, когда узнали, что мой сын выпускается. Они уже хотят с тобой познакомиться, – наверное, подобная цепкая хватка помогла отцу построить его бизнес. Но в личных отношениях эта тактика не была столь успешна. Такая поспешность и неожиданность казалась картонной.Его отец поздоровался с родителями Беста и какое-то время они обсуждали своих сыновей, в то время как Мин пытался понять, что он чувствует. Отец был здесь ради него самого или ради наследника, которого, наконец, можно задействовать в работе ради успеха дела? Любому ребёнку хотелось бы верить в первый вариант, даже если второй самый очевидный. И Мин не мог до конца побороть глупую мысль, пропитанную ядом надежды. – Можете нас сфотографировать? – неожиданно попросил отец у семьи Беста, и те с радостью согласились. Всё, что оставалось Мину, это встать рядом и попытаться выдавить хотя бы подобие натужной улыбки.Пропасть между ними чувствовалась даже в расстоянии для фото. Другие дети свободно обнимали родителей или целовали их, не заботясь, что те уже взрослые для подобных проявлений любви. Хотя в глазах родителя ребёнок никогда не перестанет быть слишком взрослым для их беспокойства и ласк. Так втайне представлялось Мину – это было его представление о хороших родителях. Когда-то у него был один хороший родитель, и оттого не залатанная дыра последних десяти лет ныла неустанно, неумолимо. Они с отцом стояли в одинаковых позах со сложенными впереди руками, не соприкасаясь даже плечами. Мин просто не мог представить, что ведёт себя так свободно с отцом, как Бест со своей семьёй. Впрочем, в этом моменте было что-то важное. Это показывало, что они семья. Сломленная, маленькая, но семья. Мин мог сколько угодно считать, что ему не повезло, и всё же осознавал, что существует множество более трагических вариаций судьбы. Его отец был хладнокровным трудоголиком, который едва уделял время сыну, но всё же он был. И позволял многое, помимо главного. Иногда, пытаясь отодвинуть личные чувства, Мин пытался рассмотреть свои отношения с отцом под призмой постороннего наблюдателя. Тенденция наследования семейного дела была логична. Отсюда и появилось понятие ?семейного бизнеса?. И если бы жизнь Мина сложилось по-другому, может, он бы и стал врачом, как мечтал отец. Ведь в детстве так и планировалось. Маленький мальчик восхищался Пхиравитом-старшим и, как многие дети его возраста, видел отца сильным и достойным подражания. Пока смерть матери не перечеркнуло всё. Однако отец Мина не пал, ему нельзя было распадаться на части. Он не был ребёнком, как Мин. Плюс, на его плечах лежали обязанности и люди, которые в нём нуждались. Некоторые справляются с болью, упав с головой в работу. Отцу Мина даже падать не нужно было, он лишь продолжил в том же духе, возможно немного отчаяннее, чем прежде. Многие восхищались тем, как стойко он перенес семейную трагедию. Но сын не оценил отцовскую стойкость.Мин знал, что отец имел право сделать этот выбор. Тем не менее и у него было право осуждать его за это. Как взрослый он понимал, но ребёнок отказывался прощать. Каждый выбор несёт последствия. – Я хочу встретиться с несколькими знакомыми, которые здесь преподают, а также поздравить Плана, если ты не против, – сказал отец, когда они сфотографировались. Мин лишь кивнул. Он не возражал. Он давно перестал быть против Плана.Прошло три недели с того случая, когда они проснулись в номере отеля, на дворе уже давно стоял день и близился к своему окончанию, и в странной тишине они вернулись в особняк. Мин сроду не чувствовал себя так некомфортно, как тогда. Обычно после несерьёзной ночи с кем-либо он не чувствовал такого мерзкого ощущения. Он знал, чего они хотели, и отношения между ними перетекали во взаимовыгодные сделки. Поэтому он привык не жалеть о принятых решениях, ведь они всегда были тщательно обдуманы. Но что бы Мин не планировал по отношению к Плану, его замыслы превращались в беспорядок.Будто он стоял в эпицентре разбушевавшейся стихии и разлетается на осколки. И теперь выглядело так, будто он что-то сломал в механизме их взаимодействия.Когда они уже приближались к расположенным друг напротив друга спальням, Мин всё же окликнул парня:– На счет вчерашнего... План обернулся. Взгляд парня остановил последующие слова, срывающиеся с губ.– Давно я таких глупостей не совершал спьяну. Думал, это осталось в юности, – План как-то глупо улыбнулся и покачал головой. Мозг Мина уцепился лишь за слово ?глупость?.– Ты просил этого не делать, но я настоял.– Все нормально. Это всего лишь поцелуй. Ты же не украл мою невинность, в конце концов, – пожал плечами План. – Может, это даже к лучшему. Теперь я знаю, что у меня остались физические желания. Хотя зачем я вообще об этом говорю? – План цокнул, будто корил себя за чрезмерную откровенность. – И что это значит? – Мин был зол сам на себя за то, что произносит эти слова. План, открыв дверь своей комнаты, задержал на нём спокойный, как морская гладь, взгляд.– Просто не бери в голову, как обычно поступал с клиентками у Марка, окей? – и, кинув ему прощальную улыбку, оставил Мина одного перед закрытой дверью.Мин получил удар своим же оружием. Ему как бы говорили: ?Ты воспринимаешь произошедшее слишком серьёзно, расслабься?. И правда, сколько таких глупостей происходит в пьяных компаниях? Легче забыть и двигаться дальше.Но ведь Мин знал, что сделал это специально. Постель прогнулась под весом тела. Ситуация лишь усложнилась, когда ответ на мучивший вопрос нашёлся. Ведь теперь стало понятно: его чувства подтвердились, при этом они не интересны другой стороне. Такое с ним происходило впервые, и он не был в восторге от своего положения. Последующие три недели Мин пытался построить лучшую схему поведения, но очевидная отрешённость Плана, который, казалось бы, вообще не думал о случившемся между ними, замедляла процесс. Мин предпочёл бы некую неловкость между ними, чем откровенное равнодушие. А План и в самом деле был похож на застывшую водную гладь: даже если бросишь в неё камни, в ответ ни всплеска. Единственное отличие заключалось в том, что парень будто бы поставил вокруг стену, которая машинально отбрасывала любую возможность повторного физического контакта между ними. Если бы это был не План, а кто-то другой, Мин бы решил, что этот человек просто привык к подобным ситуациям, и для него это не более чем легкомысленное стечение обстоятельств. Но План не заводил отношений, не заводил даже интрижек, да вообще каких-либо физических контактов с другими людьми, при этом так легко снёс их поцелуй. Эта истина подействовала на Мина угнетающе. Они продолжали ездить на последние занятия в университете, обедать в его стенах и разговаривать дома, когда было время, но всё же Мин знал, что План намеренно отдалил себя от него. Ранее Мин злился, что этот парень так легко приблизился к нему. Сейчас же не выносил и мысли, что тот мог отступить хотя бы на шаг так легко. Привязанности опасны, Мин всегда это знал. И старался их минимизировать. Легче привязываться к вещам, чем к людям. Ведь вещи легко заметить, а людей...Спустя неделю он объявился в бар Марка. Мин понял, что последние дни был заключён в порочный круг, состоящий из подготовки к выпускному диплому и размышлениям о намерениях в отношении Плана. Это изнуряло. В этот раз тщательное размышление не помогало. Оно всё усугубляло. Мыслей было так много, что в конце концов они спутались настолько, что превращались в сплошной клубок без начала и конца, который не давал спокойно существовать. Невидимый груз мешал дышать. Марк всегда был полон свободы и простоты. Именно этого не хватало Мину сейчас, поэтому он поехал в надежде притянуть это состояние к себе обратно.– Какие люди! Наконец ты вспомнил и обо мне, – ухмыляясь, поприветствовал Марк, когда он нашел его в кабинете. В баре владелец не обнаружился и работающий сегодня бармен сказал, что Марк у себя. – Занят дипломом. Если не забыл, у меня выпуск на носу, – скривившись, изъявил Мин. – Ах, какой ты прилежный студент. И как, готов приступить к работе с папочкой? – Марк знал, с каким отвращением он ожидает этого момента. Как приговоренный к казне.– Не могу дождаться, – фыркнул он, упав на диван. – Чувствую, что тебе нужно выпить. Делюсь из личных запасов. Не для клиентов, – Марк встал со своего места у стола, подошёл к одному из шкафов и вытащил бутылку виски, определённо дорогого и изысканного. Мину были хорошо известны вкусы друга. Марк наполнил два стакана и присоединился к нему на диван, протягивая один. – Как ты? Не возобновил игру? – поинтересовался Мин в надежде отвлечься от собственного кавардака в голове.Было искушение, но я тоже бываю хорошим мальчиком и держу своё слово перед тобой. Ты не хочешь мне верить, хотя история с тобой многому меня научила. Я, конечно, люблю риск и сложности, но такие передряги с реальным насилием не для меня. Я предпочитаю борьбу на словах, а не с пушкой у головы. – Знаешь ли, я тоже от этого был не в восторге. – Вот поэтому нужно быть идиотом, чтобы зная это, повторить твой опыт, – хмыкнул Марк. Для него всегда было важно оставаться в победителях. Сейчас Мин понимал, что друг всё же считал, что Нана и его в каком-то роде переиграл, что было для него большим ударом. Хотя Марк отлично умел держать свои истинные чувства при себе. Мин бы мог расспросить, но вряд ли бы Марк с большим желанием раскрыл их. Он был не тем человеком, которые предпочитал облачать чувства в слова. Особенно чувства, которые его не радовали.– Что ж, надеюсь, ты тут не скучаешь, – кивнул Мин, делая глоток.– Поверь, мне и без этого хватает вариантов. Да ещё и отец в последнее время настаивает, чтобы я возобновил учебу, и если мне претят местные ВУЗы, то он может отправить меня в Америку. А мать, наоборот, не хочет меня отпускать. Говорит, я всегда могу помогать с её коллекциями как отличный пиар-менеджер. Она знает мои сильные стороны, – Марк бросил учебу скорее из собственного своенравия, чем реальных причин. Просто тогда ему захотелось побунтовать перед родителями. – И что думаешь ты?– Я думаю не об этих скучных требованиях. А об одном парне, с которым познакомился в сети, – Мин выгнул бровь. Вот это что-то новое. Марк и знакомство в сети? – Не удивляйся так.– Уж простите. Но не припоминаю, чтобы наблюдал в тебе подобные порывы ранее. Разве не ты считал, что знакомство в интернете для тех, у кого не получается в реальности? – Мудрый человек — тот, кто признает свои ошибки и знает, что правда вчерашнего дня не обязательно является правдой сегодняшнего, – парировал хозяин бара. – Завязывай с патетическими цитатами, – закатил глаза Мин. Но был согласен. Его правда также менялась. Ведь старые принципы переставали работать.– Но чтобы ты знал, это была случайность. У бара ведь есть свой аккаунт в социальных сетях, и под одним постом кто-то поинтересовался по поводу картины Пичайя Ниранда (прим.автора: тайский художник). Ты знаешь, я увлекаюсь живописью, и эта картина занимает особенное место в баре, ведь она из моей личной коллекции. Хотя и знал, что мало кто обратил на это внимание. Зато это радовало мой собственный глаз, – Мин знал, о какой картине идёт речь, ведь Марк не раз жаловался, что никто не разделяет его вкус в живописи, и люди даже не понимают, через какой шедевр проходят мимо. – Я не так часто обращаю внимание на комментарии на странице, но когда увидел, что кто-то интересуется оригинал ли это, ответил. В итоге между нами завязалась переписка. – И что это за парень? – Мин даже не удивился этому. Он знал раскованность друга.– Американский таец. Увлекается искусством своей родины и случайно наткнулся на мой бар по хэштегам. Мой интерес обычно быстро ускользает, но этот парень много знает и интересуется тем же, чем и я.– И, конечно же, тебе нравится то, что ты видишь на фотографиях? – усмехнулся Мин.– Безусловно. Я и так состою во многих сообществах, так что, если бы мне хотелось поговорить лишь об искусстве, мне есть куда писать. Но когда это молодой и горячий парень, интересующийся культурой родины и постоянно флиртующий со мной? Думаю, это естественно.– Устал от девушек Бангкока?– Сейчас он увлекает меня куда больше любых девушек, – как-то по-глупому захихикал Марк, и это вернуло Мина к своим собственным чувствам. – Так что сейчас поездка в Америку не кажется такой уж неуместной идеей. Могу сказать отцу, что хочу посмотреть варианты для учёбы, а на самом деле встречусь с горячим любителем искусства.– Серьёзно? Поедешь специально, чтобы увидеть какого-то парня из интернета? – Почему бы и нет? В любом случае я не против путешествий и развлечений. А по возвращении скажу родителям, что не нашёл себя там.– Зато нашел между ног одного парня,– не удержался Мин. Марк лишь хмыкнул.– Я – не ты, Пхиравит. У меня нет предубеждений. Я открыт миру и тому, что он может мне дать, – Марк пожал плечами. Порой Мина раздражала эта невидимая корона друга, которую тот сам себе надел, и таких образом считал других ниже себя. – Поздравляю тебя. Но то, что ты величаешь открытостью, я называю неразборчивостью. Мин знал, что Марк не виноват в том, он другой. Марк не пережил трагедию, как он сам. Марку никогда не было по-настоящему больно. Поэтому и не понимал, что чувствует друг. Парень жил в привлекательном мире своеволия, гедонизма и свободы. За это Мина и тянуло к нему, он позволял себе быть частью этой вселенной, но она никогда не была его собственной. – Ладно, забудь. Оставим философские дискуссии на следующий раз. Как поживает Пи План? Вы остались довольны местом, которое я посоветовал? – иногда любопытство Марка было на руку. Мину даже не пришлось заводить разговор об этом, Марк делал всё сам. Но разрушать чужую иллюзию об одностороннем манипулировании было не в его интересах. – Всё прошло хорошо. Его друзьям понравилось, – начал Мин издалека. – И чем закончилась ваша вечеринка? Было что-то скандальное? Никого не забрали в полицию или, может, баловались запрещенным? – подобные вечеринки Мин выбирал в более юном возрасте, но уже несколько лет как в нём пропало стремление их искать. Иллюзорное очарование исчезало с разрушением запрета на подобные вещи. – Они не из таких. Самым шокирующим стал поцелуй в рамках игры, – Мин видел, как Марк понимающе кивнул.– Игры с алкоголем – это классика. Надеюсь, поцелуй достался имениннику? – Мин равнодушно кивнул. – Ну, так и за какую команду играет твой бывший враг и новый друг? – предвкушение Марка читалось по позе, ведь он неосознанно придвинулся ближе, а ещё облизывал губы, будто бы чужие секреты утоляли его голод. Это было его любимое развлечение (ну помимо самовосхваления). Но Мин решил выбрать собственное – насладиться шоком на снисходительном физиономии друга. – С ним ещё не ясно, однако, похоже, я играю за команду Плана, – слова слетели с языка будто мёд. Его поразила собственная интонация. Сказать это было… приятно. А ещё он добился своего. На мгновение зрачки Марка расширились, а плечи подскочили. И мальчишка попытался скрыть эти признаки, но недостаточно быстро, чтобы Мин не смог заметить их в том, кого знал слишком хорошо. Марку понадобилось секунд пятнадцать, чтобы его тон звучал понимающе, а не удивленно.– Так вот значит что... Не Сэинт, а твой соседушка. Интересно, – Марк постукивал пальцем по губе, не осознавая этого.– Я знаю, что ты удивлён. Можешь не прикидываться, – не удержался Мин, озвучивая собственную победу. – Это ведь не стратегия из разряда ?держать врага ближе к себе? или ещё лучше влюбить? – В самом начале у меня была такая мысль, но Нана в любом случае всё разрушила. Нет, фаза врагов давно перестала быть актуальной. Хотя технически, только я страдал этим. Он всегда был дружелюбен.– Дружелюбен настолько, чтобы пустить тебя в свою постель? – Нет. Кажется, это я тот, у кого проблемы. – Значит, ты говоришь, что хочешь добиться этого парня? – теперь Марк не скрывал удивления. Слишком много несвойственных натуре Мина вещей было сказано им за короткий промежуток времени, даже для выдержки Марка.– Я не знаю, чего хочу. Но мысли, которые посещают меня, выходят за рамки дружеских. Решил выяснить всё. Ведь разные глупости случаются на вечеринках. – И чем же закончился твой эксперимент?– Осознанием, что это не эксперимент, – Мину в отличие от Марка нужно было облечь правду в слова. – Я поцеловал его, зная кто он. У него есть имя, есть личность и я знаю его. Это не отношения на одну ночь и определённо не игра. Он успокаивает меня, знаешь? А ещё он спас меня. Действительно рискнул жизнью. И после этого спасал в некоторых других отношениях.Марк какое-то время молчал после его признания. Они оба допили содержимое стаканов, и Марк молча вызвался наполнить их снова. Когда вернулся на место, парню уже было что сказать.– Ты всегда встречался с девушками конкретного типа, Пхиравит. Потому что они не представляли для тебя опасности. Ты знал, что не сможешь полюбить их. Знал, что можешь быть с ними и при этом оставаться отстранённым в эмоциональном плане. Иногда даже в физическом. Так тебе было удобно и легко. Ты ведь ненавидишь привязываться. Нуждалась ли правда в ответе? Отрицать же не имело смысла.– Ты всегда старался не испытывать сильных эмоций к людям. Было видно, кого ты выбирал. И я понимал твой выбор. Но тут ты не ожидал, что отец вдруг приведёт какого-то парня к тебе домой, таким образом, сделав его твоим врагом. Но ты ведь и ненависть к другим никогда не испытывал, поскольку всю её истратил на отца. А тут такое сильное чувство тебя поглотило, легко из одной крайности упасть в другую. Я знаю, что даже у тех, кто пытается всё просчитать и держать под контролем случаются просчеты, не зависящие от них. И кажется… этот парень просчёт, который разрушил твой механизм твоей схемы поведения. – Это оказалось очень… неудобно, – выдавил Мин. – Пф-ф-ф, даже я устаю от того, что легко получить. Ты же знаешь, как это работает: всегда хочется того, куда наши руки не дотягиваются. – Но с чего вдруг мне хотеть его? Мало того, что он парень, ты знаешь я никогда не испытывал сильного влечение в эту сторону, так он ещё и тот, кого привёл отец. Он как мой отец. Только версия с сердцем.– Нужно выпить за твою внезапно открывшуюся бисексуальность, Пхиравит. Но знаешь, мне интересно увидеть лицо твоего отца, если он об этом услышит, а еще лучше – увидит. Вот бы умора была! – Давай без твоих извращенных фантазий, – прорычал Мин. Ему было не до сальных комментариев и насмешек. – Ладно, прости, – Марк в извиняющем жесте вытянул руки вперед. Он мог быть серьёзным, но не часто показывал эту сторону. – Так ты испытываешь не просто влечение, но и настоящие чувства?– Откуда мне знать настоящие эти чувства или нет? – раздраженно заметил Мин.– В твоём случае любые чувства – настоящие. Иные бы не заставили тебя сидеть сейчас здесь и обсуждать это. Ладно, что случилось после вечеринки? – Мин вынужденно пересказал ему вкратце произошедшее в отеле и прошедшую неделю. – Тебя динамят? Хм, а Пи План крепкий орешек. – У него не было отношений последние шесть лет. Кажется, большая школьная любовь отбила у него желание повторять этот опыт. – Он целовал тебя в ответ, значит ты привлекаешь его. Даже если на уровне пьяного поцелуя. Да и мы оба знаем, что ты хорош собой, богат и умён. Конечно, у тебя гадкий характер, но типаж холодных засранцев пользуется популярностью. Поэтому ты так легко и добивался успеха с каждым заказом. Уверена, на парней это тоже действует. Сэинт вот клюнул. Мин не нужно было слушать то, о чём он и так знал.– План другой. Он весь в себе.– Так похоже на кое-кого. Вот только ты окружаешь себя толпой. – А он увлечён целью стать врачом и спасать жизни. А я слишком хорошо знаю таких людей. – Не все люди медицины такие, как твой отец. И ты сам сказал – Пи План тебя спас, и не раз. Кажется, он страдает "комплексом спасателя". Уверен, если ты скажешь, что умираешь без него, он с радостью исцелит тебя. – Я не влюблён и не умираю.– Не мне тебя учить, как врать. А теперь ты такой принципиальный? Ну, тогда ты определённо попал. – Я не хотел этого. Я не представляю, как это будет и зачем вообще сдалось мне, – обреченность вырвалась со словами.– Мне самому не верится, что я это говорю, но… может просто будешь честным? Истина всегда проста. Это люди слишком сложны, чтобы её принять. Честность требует от человека слишком многого. Очень опасно раскрывать душу и давать возможность ранить себя. Особенно тем, кто уже был изранен. – Я не знаю, в чём заключается эта честность.У него не было честных отношений. Тех, где бы он действительно открывал сердце. Даже перед тем, как он стал встречаться с девушками по просьбе Марка, его подруги всегда были отвлечением от основных проблем. Мин прятался с ними. Предпочитал утолять подростковые гормоны вместо того, чтобы думать о разрушенной семье. И теперь он не знал, чего страшится больше: того, что План откажет или что ответит тем же. – Тогда найди её. Ты уже знаешь, где она хранится.Да, он знал. И две следующие недели пытался осмыслить. Но План был занят больше обычного. Его практически не бывало дома, да и Мина также поглотила финишная прямая, и он заканчивал дипломный проект. Он решил, что поговорит об этом после выпуска. Когда вся эта суета закончится.Внезапное появление отца на выпускном на какое-то время оторвало Мина от мыслей о парне. Ему стало тоскливо, когда он подумал о своей жизни. Впервые за долгое время Мин позволил себе подумать ?хочу, чтобы здесь была мама?. Окружение взволнованными и радостными семьями дало о себе знать. Он помнил выпускной в школе. Тогда он был всё ещё зол. Он не плакал, нет, он пошёл на вечеринку и пил до тех пор, пока мыслей не осталось. Сейчас горе было более зрелое и оттого чувствовалось сложнее. Спустя приблизительно час его телефон зазвонил, и высветилось имя Плана.– Да? – Я виделся с твоим отцом, и он хочет, чтобы мы поужинали с ним в честь нашего выпуска, – Мин выдохнул.– Я собирался праздновать с одногруппниками. Разве ты со своими никуда не собираетесь? – Собирается, и Кхун Равит понимает. Он предлагает, чтобы мы подъехали с тобой после этого в какой-то ресторан. Тебе он должен быть знаком. Мне пришлось согласиться. – Ты мог вежливо отказаться. – Мин прикрыл глаза от безысходности.– Не мог. И ты не можешь. Помнишь моё задание? Мы были слишком заняты в последние недели, однако ты можешь попытаться провести время с отцом и не ссориться с ним с сегодня. Можно было на всё плюнуть и отвертеться, как он делал уже тысячи раз. Но на удивление Мин обнаружил в себе желание сдаться. Он устал сопротивляться своей судьбе, отцу, мыслям о своих внезапно вспыхнувших чувствах к этому парню. – Хорошо. * * * * Посидев несколько часов с группой, он распрощался с ними и поехал домой переодеться. Мин знал ресторан, в который они собирались. Там существовал дресс-код, и он вытащил парадный костюм. Плана в особняке не было; он сообщил, что приедет к месту встречи сам, ведь ему нет смысла заезжать сюда, ведь самая официальная одежда и так была на нём. Всё остальное составляли разорванные джинсы, шорты и оверсайз футболки. Улыбающаяся хостес проводила Мина к столику, когда он назвал своё имя. Отец был уже на месте, а рядом с ним сидел ещё один мужчина. Мин редко его видел, но помнил с детства. Он был самым приближенным к статусу отцовского друга, а также директором по управлению больницами. Именно этот человек должен помогать Мину, когда он будет работать на первых порах заместителем директора. – Добрый вечер, – официально поздоровался Мин и пожал руку мужчинам. – Ах, ты стал совсем взрослым молодым человеком. Я давно тебя не видел, – отозвался мужчина и Мин вежливо улыбаясь, поддерживал вежливый разговор. – А когда придёт твой талантливый протеже, о котором я так много слышал? Мин вытащил телефон и написал тому, о ком зашла речь. Он был уверен, что парень пожалеет, что согласился на этот ужин. Ведь это было совсем не то, что тот привык подразумевать под семейными ужинами. Здесь не будет так уютно, тепло и радушно, как с семьей Плана. Спустя несколько минут парень показался в большой комнате и, найдя глазами их столик, не дожидаясь хостес, сам последовал к нему. Штаны и рубашки были немного помяты, но в целом выглядит он приемлемо. После знакомства и опять-таки банальных фраз, взор Плана обратился на Мина. Они сидели хоть и рядом, но недостаточно близко, чтобы иметь возможность перешептываться, не будучи услышанными другими. Можно было лишь обмениваться взглядами. Его говорил: ?Как я всё это ненавижу?, а Плана – ?Сделай отцу приятно?. – Поздравляю вас, молодые люди, с выпуском. Надеюсь, я не помешал на семейном ужине. Но Равит предложил присоединиться, тем более такой торжественный повод, учитывая, что скоро мы будет работать вместе Мин. – Рад, что я не единственный, кто втиснулся в семейный ужин, – пошутил План, как будто забирая внимания на себя. Мин знал, что парень делал это лишь для того, чтобы ему было проще переносить этот приговор. К удивлению, мужчины засмеялись. Ну, отец ухмыльнулся. В его случае это одно и то же. – А какие ваши планы, молодой человек? Я слышал, ты проходил практику в нашей больнице. Уверен, в таком случае ты показывал отличные результаты, ведь Равит очень строг в своих критериях.– Я поступлю в ординатуру и постараюсь получить лицензию как можно скорее. На днях подам заявки в несколько мест и буду ждать решение. – Почему бы не продолжить работу под нашим началом? Мин не вмешивался, тем не менее впервые был согласен с мужчинами за столом. Он знал, что так будет проще. Но с другой стороны, как никто другой осознавал, что значит быть под давлением чужого желания.– Я очень ценю помощь, которую мне оказал Кхун Равит, но у меня свои планы. Мы уже немного обсуждали их, – Мин с удивление оглядывал отца и Плана, которые переглянулись так, будто между ними было какое-то понимание. И Мин явно был не осведомлён на этот счёт.Да, он помнил, что План не хотел работать в больнице только для обеспеченных людей, но он не думал, что у того есть что-то конкретное на уме. И его отец определённо уже знал об этом. Теперь этот факт ударил по иной причине, чем в начале их знакомства: беспокоило не внимание отца к парню, а то, что он не знал о Плане того, что знал отец. Было тошно осознавать, что когда отец привёл Плана, Мин воспринял его как замену себе. Когда же это оказалось неправдой – он не оказался этому рад. Его отец спокойно отпускал Плана, но крепко держал поводок собственного сына. Мин подозвал официанта и взмахом руки указал наполнить бокал. Это общество требовало дополнительной поддержки. Отец наблюдал за ним, но ничего не сказал. – Ты рад, что приступишь к работе? – обратился к нему мистер Супарат. – Поступи ты на медицинский, пришлось бы ещё несколько лет учиться, а так ты теперь свободная птица. Мин обвёл взглядом столик, размышляя над своим ответом. Он мог сказать правду и устроить сцену, хотя он в действительности не любил этого. Но ради отца пожертвовал бы собственным спокойствием. С другой стороны, он обещал Плану вести себя с отцом ?хорошо? и попытаться наладить контакт. — О моей дальнейшей судьбе было известно давно, так что для меня это не сюрприз, — как можно нейтральнее высказался Мин.– Жаль, Раттана не увидела, как оба её мужчины будут вместе трудиться над тем, о чём они мечтали с твоим отцом, – стакан застыл, как и Мин. Но он не мог позволить себе выдать эмоции. Он устал вздрагивать от каждого упоминания матери. Он знал, что План смотрит на него и, наверное, готов в случае чего спасать его снова, как тогда в другом ресторане. Но Мин не поддался. Он был способен вести беседу, не показывая настоящих чувств. Он помнил предыдущие разы и, медленно вдыхая воздух, считал про себя. – И о чём они мечтали? – удалось выдавить, когда он почувствовал себя готовым заговорить. Выражение лица отца подсказывало, что тот также не рад данной теме.– Ты, конечно же, был тогда совсем маленьким и не помнишь, как твоя мать помогла отцу поверить в себя в начале его пути. Она дала ему силы создать то, что казалось нереальным с теми возможностями, которые тогда у них были. Однако твой отец талантливый врач и его способности стали главным депозитом на будущее, в которое поверили люди, у которых были средства. – У меня в памяти сохранились другие воспоминания. Мин помнил лишь, как он и мама всегда были вдвоём, в то время как отец в воспоминаниях появлялся редко. Маленьким он, конечно, с нетерпением ждал каждую встречу с отцом, который казался героем, спасающим чужие жизни, но со временем ожидание переросло в обиду, а после – в равнодушие. У мальчика появлялись свои интересы, и мать уже в без него сносила одиночество большую часть времени. Теперь он жалел, что тратил время, которое можно было провести с ней, на дурацкие подростковые развлечения и людей, которых сейчас даже не помнит. – У каждого из нас есть свои воспоминания о Раттане. Давайте выпьем за неё. Она была бы горда тем, каким ты вырос, – не оставалось ничего, кроме как взмахнуть бокалом и выпить. Беседа переключилась с его персоны на обсуждение какой-то конференции, и Мин думал нам тем, что бы в самом деле сказала мать, видя его сейчас.Ведь Мин знал себя – не ту версию, которую сейчас видели окружающие. Он делал глупые и неправильные вещи: ненавидел отца, презирал семейное дело, встречался с девушками, чтобы разбить им сердце и получал за это деньги. Он был заносчив, жесток, груб и непреклонен со многими людьми. Большинство этого заслуживали, но были и те, кто нет. Он не стал человеком, каким бы мог. Часть его сердца опустела после её смерти, и никто не мог заполнить её — серую пустоту, обволакивающую грудину. Он знал, что мать не была бы этому рада. Она была мягкой, доброй и понимающей. В детстве казалось, что она знает ответы на все вопросы, а главное она каким-то образом любила его отца. Мин хоть и был похож на него, знал, что всё хорошее, что в нём есть, воспитала и подарила мать. Лишь в одном он не хотел быть на неё похожим — позволить одиночеству поглотить себя до самого конца. – Мин… ты слышишь? – вывел из размышлений голос Плана. Видимо, к нему уже несколько раз обращались, но он не услышал. Три пары глаз смотрели на него, а ему хотелось стать невидимым. – Я сказал, что у нас ещё запланирована встреча с друзьями. Ты не забыл?У них не было никаких общих планов, они едва общались в последние недели. И всё же План снова спасал Мина. Даже после того, что он сделал. Потому что Марк была прав – это сущность докторишки, он вечный спаситель.Одним решительным глотком Мин допил остатки в бокале и, отодвинув стул, поднялся на ноги и сказал на прощание что-то из череды пустых, вежливых фраз, но, когда вышел на улицу, уже забыл, что именно. От резкого перемещения закружилась голова. Интересно, сколько бокалов он выпил, пока терпел этот ужин? Внутри помещения казалось, что он держит себя в руках. Вероятно, это была не лучшая его попытка. Зато никакой ссоры с отцом! Это можно было принять за успех, и задание Плана он честно выполнил.План вышел следом спустя минуту. Мин сидел на бордюре, что было совсем неприемлемо, и, кажется, на него поглядывали охранники. Но то, что он вышел из их дорогущего ресторана, останавливало сотрудников, чтобы сказать ему хоть слово.– Ты в порядке? – отвечать не хотелось. Он лишь слабо кивнул и закрыл глаза. Сейчас он особенно отчетливо осознал, что привязался к парню, который, скорее всего, спасает его каждый раз только потому, что он вот такой и есть. Дело было не в том, что Мин какой-то особенный или единственный, с кем План себя так ведёт. Докторишка просто был до омерзительного мягкосердечным. План что-то говорил, но Мин плохо соображал. Или отказывался слушать. – Где ключи от машины? – непонятно с какой попытки вопрос достиг цели. Мин безразлично вытащил ключи из кармана штанов и положил в чужую ладонь. Он устал быть несчастливым и холодным. И поскольку План обладал невероятной способностью заставлять Мина чувствовать себя лучше, он был ему нужен. Мин не собирался отпускать его так просто. Он предупреждал их всех: отца, Нун, даже самого розововолосого докторишку. Его никто не слушал. Не стоило Плану с ними жить. Теперь же было поздно. Ведь он осознал свою зависимость от этого парня.