То, что пугает тебя, когда остаёшься один (1/1)

Небо чёрное, мрак с тысячью оттенков и линий, растянулось на бесконечность, и свет бледно-розовый с синим, такой же ненастоящий, как и всё вокруг, окрашивающий лица в нежное и трепетное. Искусственные цветы легко покачиваются вслед, протягивают тонкие стебли со стеклянных витрин, и такие же люди вокруг - бредущие в поисках времени, над которым не властны. Бэкхён - наедине с неприятными мыслями, мир против него теперь. В неровном неоновом дыхании улиц, в веянии острого, тянущего печалью тёплого ветра чудится бессилие. Странно внутри, и, может, дело в незаметно наплывающей ночи, в волнах ласковых и тягучих, как чернила, с неразличимым колокольным звоном в ушах, от которого не получается скрыться. Когда люди обижены, так просто от этого не избавиться.Пока не выгорит, будет яростно чадить.Бэкхён – взъерошенный и отталкивающий, рваные джинсовые шорты и яркие резиновые шлёпанцы, украденные у одной из проституток. Всё это не располагает к симпатии, люди презрительно сторонятся, стараясь даже не касаться. Необъяснимый шум всё ещё за спиной, настойчивый и ровный, и это тоже злит, не понимаешь ведь ничего, не хочешь понимать, и едва под машины не попадаешь на переходах. Но не становится легче.Иногда люди против собственной воли чувствительны к опасности, и это так забавно, почти необыкновенно. Тем более странно, что интуиция такая даже не у всех ёкаев бывает. Что-то ведь бережёт их, слепых к обратной стороне Луны.Что-то подсказывает, пусть и не всегда слушают.Бэкхён - бессильный и отчаянный, с трудом, но всё же отказался единолично вызволить Исина. Положение дел таково, что как бы он ни ненавидел экзорцистов, без их помощи не справиться. Потому что друзей, способных примчаться на помощь по одному только зову, – нет. Собственно, даже неплохо знакомые не согласятся на подобную аферу, если только себя им задаром не продаст, но это… нет, не в этот раз, не с этими существами. Должен быть другой выход.Как-то так получилось, что и сам ничего сделать не может, а что ломать себя не хочется, идя против правил и принципов. Не собирался, во всяком случае – однако речь идёт о Исине, и здесь главное результат, не метод. Вот и бредёт, сам не знает, куда и зачем, надеется, что всё само собой вдруг образумится, ждёт отчаянно, пока переломится гордость внутри, сжимаясь в чьём-то ледяном кулаке. Иногда просто стоит заткнуться и принять происходящее со всем его неприглядным содержимым, как бы трудно ни было, как бы ни хотелось настоять на своём. Иногда нужно признать поражение и отойти назад – так поступают взрослые, и это, кажется, правильно. Возможно, каким бы плохим Чондэ ни был, единственный дурак здесь именно Бэкхён, искренне верящий в собственную неуязвимость и всемогущество мнимого влияния, и в строптивую, царапающую остро юность.Молодые всегда знают, какие решения самые верные.Молодые никогда не признаются, что им тоже бывает страшно.Это не его места, там, где пытается остудить голову и сердце, и всё выглядит спутанно и чуждо, пусть даже Город остался тем же самым. Совсем холодно летним вечером, так что Бэкхён неуверенно, немного напряжённо оглядывается по сторонам, лишь наполовину понимая, какой опасности себя подвергает. Точнее, смутно догадываясь, но не желая ещё убеждаться. Ночь обостряет инстинкты, так уж заведено, и если человек в Бэкхёне молчаливо отступает, то алчущий демон – распахивает жадно алые глаза.Обычно, когда начинаешь внезапно мёрзнуть, дело – дрянь, вариантов нет.И в голове сразу же все последние слухи всплывать начинают.Токио не может жить без крови, и сменяют друг друга кровожадные, одержимые, звери воплоти с помыслами убийцы. Это не удивляет - потому что таков круговорот смертей и рождений, природа вырождается, проверяя на прочность. Кажется, нынче стоит бояться полу реальных фанатиков-экзорцистов, радикальных отщепенцев, охотящихся на доступных одиночек вне кланов и семей, в которых слабый огонёк силы едва мерцает, потерянный и уставший. Кровавые расправы в грязных переулках или подлые удары исподтишка в толпе уже не новы, но всё так же эффективны, всё это здесь - обыденность, с которой просто смириться и стараться не высовываться по ночам, если жить хочется. Синдзюку вообще никогда не был безопасным местом, даже несмотря на то, что где-то поблизости - центральный отдел ?Погребальных Венков?, а впрочем, может, именно поэтому, кто знает. Не просто же так зверьё по-прежнему не в клетках, верно? Смешно и неправильно, что именно ?Ашшу но Амэ?, сильнейший дом, древнейший, вместе с экзорцистами теперь соседствуют, всё делят район по секторам и зонам, до малейшего метра спорят, когда в действительности совсем другим заниматься нужно. Есть слухи, что ёкаи с Венками в сговоре, на побегушках у Ча Хакёна теперь, пока его безразличная к закону свора выгрызает глотки, не трогая только пепельную семью. И как всё это вообще объяснить, как, чёрт возьми, Бэкхён не понимает, ведь они все вместе держаться должны.Но сейчас хуже даже не сама горечь этих мыслей.Ведь, кажется, жадные псы уловили и его след.Вначале чувствуется, что это лишь пристальный взгляд в спину, случайный и мимолётный, как и всё токийское, но затем по затылку уже нервные мурашки проходить начинают, будто что-то током бьёт и вниз бежит, до самых поёжившихся лопаток. Бэкхён ускоряет шаг, быстрее и быстрее, чтобы сердце в горло колотиться начало, уже прорывается сквозь несущуюся навстречу слепую толпу, распихивает локтями старшеклассников и несётся, спотыкаясь о ноги идущих, но взглядов становится больше, и они теперь – ещё острее.Маленькие и одинокие огоньки всегда в тёмной ночи бредут.Бэкхён понимает, что ему уже не убежать. --- Они загоняют в тупик так умело и незаметно, что Бэкхён даже восхищается на миг мастерством, не каждый сможет провернуть подобное, зная, насколько хитры и ловки демоны. Только вот ни на каплю не легче не становится, и влажные белки глаз, сияющие сквозь прорези в плотных чёрных масках, горят сумеречным огнём чистого безумия, отражают слишком много золотистого цвета от истинной формы Бэкхёна, которую даже разорвавшие контракт экзорцисты всё ещё могут увидеть.Когда Бэкхён бежал, все огни улиц гасли, чтобы затем собраться в нём одном.Маленький источник невыразимого, мерцающего в безбрежной ночи света.Преследователи почти как самураи, искусные и тренированные, незаметные тени, но это лишь видимость – самураи теперь перебиваются с подачек временных хозяев и сами себя за это ненавидят. Давно следовало бы живот вспороть, когда используют как прислугу, безропотно подчиняющуюся, жалкую и бесправную - есть что-то важнее жизни, было, во всяком случае. Но всё ещё в них живёт благородство и честь, и они - самураи по-своему, а в тех, кто загнал беззащитного толпой, этому негде вырасти.Фанатики совсем другие. Как хозяева здесь, над которыми ни закона, ни других господ, стоят полукругом и с ноги на ногу переминаются, тянут мышцы на жилистых руках, и мелькает среди сжатых кулаков тонкое серебро плоских лезвий. Сливаются с тьмой вокруг и будто бы из неё рождаются, и лица скрыты не только масками, но и длинными капюшонами. В чёрных футболках и узких джинсах, в кроссовках, чтобы ходить бесшумно, а убегать быстро – простые уличные ребята, обычный соседский парнишка или бродящий бедный студент, неприметные в великолепной маскировке, а оттого ещё более опасные. Но выглядят дорого, и интересно, кто же спонсирует такие мероприятия.- Так-так, у нас сегодня красивый мальчик, - неторопливо тянет кто-то, выдвигаясь вперёд и закидывая на плечи увесистую металлическую биту. – Только посмотрите, кого принесло…Бэкхён не сказал бы, что чувствует себя бесстрашным, но эти невесть откуда взявшиеся новички слишком уж высокомерны, разве нет?- Подумай трижды, прежде чем хоть пальцем меня коснуться.От них всех исходит тошнотворный запах полыни и аниса – резкий, заставляющий непроизвольно дёргаться и пытаться не вдыхать глубоко, чтобы не вывернуло наизнанку, и Бэкхён понимает, что видят они его насквозь. А что хуже – сила его на них точно не подействует, слишком уж хорошо подготовлены. Правда, они, кажется, всё ещё не знают, кто он такой. - Следи за языком, отброс, иначе лишишься его первым, - глухо бросают из толпы, но стоящий спереди лидер лишь поднимает вверх жилистую, полностью забитую татуировкой руку, приказывая молчать.- Не будь обезьяной, эй, кто же так грубит добыче. Он говорит спокойно и почти дружелюбно, если бы не всё это, Бэкхён мог бы даже сказать, что говорящий – вполне в своём уме, никаких признаков чего-то такого, что всегда представляется, когда думаешь о мясниках или маньяках, избивающих в неразличимый фарш. Скорее, наоборот, полный контроль как себя, так и собственной группы, и это, честно говоря, довольно редкое явление для подобных собраний.Звон в ушах Бэкхёна превращается в единый и неразличимый металлический гул. - Ничего личного, знаешь, просто у нас свои мысли насчёт порядка в этом городе, - лидер подходит всё ближе, заставляя Бэкхёна совсем по-человечески жаться к крошащейся кирпичной стенке тупика. Он даже не задумывается, что делает. – И мы думаем, что без вас людям жить будет намного легче. Только вот… что за вид у тебя, эй, ёкай? Никогда раньше такого не видел. Это что, рога?..Бэкхён открыто, вопреки леденящему, сковавшему внутренности страху, смотрит прямо в непроницаемые чёрные глаза напротив, и с дрожью в теле чувствует, как собственные багрянцем наливаться начинают.- Какой красивый мальчик, даже немного жаль. Парень в чёрном молчит несколько секунд, взгляд такой же пустой и не читаемый, а затем он вдруг отшатывается в приступе звенящего, резонирующего с полутьмой смеха, и ему правда смешно, нет и тени сомнений. Бэкхён бессилен перед впитавшейся в кожу человека полынью, не может ни притронуться, ни воздействовать, а потому лишь ждёт, напряжённо наблюдая. Страшно снова быть беспомощным и оказаться одному против многих, всё это уже до боли напоминает что-то, только сейчас Бэкхён понимает, что больше счастливых случайностей для него не предусмотрено. Нет Исина, который бы помог емуНет Чондэ.Никого не осталось.Осознание это лишь прочнее становится, когда Бэкхён получает первый, самый болезненный и оглушающий удар по плечу. Маленькие золотистые огоньки, мерцающий и тёплый свет души, вокруг него будто бы снопами искр взрываются, но затем снова ближе к Бэкхёну жмутся, собираясь в неровные темнеющие сгустки.Бэкхён шумно выдыхает, сам себе криво ухмыляясь. Ну конечно, кто хочет стрелять – стреляет без предупреждения, чего ещё ожидал.С трудом выпрямляясь, он пытается стоять ровно и не думать о ноющей руке, занемевшей от точного удара по нервам, висящей теперь безвольно, словно кусок умершей плоти. Так вот как всё будет – долго и мучительно, совсем не так, как рассказывают сплетни. А может, только с ним будет иначе – выбивать по частям, чтобы был в сознании и кричал, потому что демоны выносливые, чуть крепче людей, но и ломаются оттого куда интересней.- Мы никого не отпускаем, ёкай-сан, это – наш жизненный принцип. Ты только не бойся, хорошо, а то так совсем не здорово...Не бойся.Бэкхён получает ещё один удар, теперь в живот, и сгибается пополам, судорожно пытаясь вдохнуть. Бита бьёт уверенно и метко, сотни раз вгрызавшаяся в чужие тела. Воздух вдруг мгновенно - острее лезвий, почти вспарывает холодом и шершавой горечью, и на глазах вдруг сами по себе проступают слёзы. Рёбра, которые чуть надломились внутри, в комок сжавшиеся лёгкие и бешено колотящееся сердце - Бэкхён, наверное, никогда ещё не чувствовал себя настолько живым.Убить демона вручную не так уж и просто.А Бэкхён не собирается кричать.Его бьёт только человек, один-единственный, но холодного расчёта в нём и силы как у десятерых, и удары намеренно не такие, чтобы прикончить сразу. Золото пугливо вспыхивает вокруг Бэкхёна и мечется по сторонам, окрашиваясь кричаще-алым, таким, как и всё его тело внутри, как лицо и шея, и свет тускнеет, пока Бэкхён пытается встать и принимать удары достойно. Он – Алый Лотос Бён Бэкхён, и если уж расцветает кровью, то сделает это так, чтобы запомниться. Пытается отвечать, но хватает только на то, чтобы ухватиться за биту и отшвырнуть её подальше. Пусть и демон, но сила – далеко не его специализация. Но холодное железо немедленно сменяет разгорячённая и покрасневшая кожа кулаков, впечатывающая в стену под довольный ропот оставшихся позади фанатиков, бездействующих, с жадностью наблюдающих. Небо над Токио кажется таким мягким и бесконечным, что хочется рукой зарыться в эту плотную черноту, скрыться от всего на свете, погружаясь в блаженную, шум волн напоминающую тишину.Чтобы звон в ушах наконец-то утих.Бэкхён не знает, как долго всё это будет продолжаться.Когда на него выливают что-то, что мгновенно шипеть начинает на коже и смрадить, Бэкхён совершенно спокойно, уже обречённо понимает, что это действительно конец. Вербена, обжигающим холодом стекающая по дрожащим рукам, окончательно парализует. Всё-таки нечестно, что люди - устойчивы к подобным ядам.- За твою стойкость, ёкай-сан, сделаю для тебя всё по-особенному, - почти с добротой в голове посмеивается лидер, отходя подальше от судорожно колотящегося Бэкхёна, чтобы подобрать окровавленную биту. – Обычно вы все умираете, так и не успев понять, от чего, и это слишком быстро, а потому – не интересно. Сегодня ты будешь жить до самого рассвета, и разве не прекрасно, что сможешь ощутить свою жизнь по-новому, а, ёкай-сан? Переломаю все кости до единой, пока ничего не чувствуешь, а потом разом вся боль нахлынет. И тогда ты точно покричишь, правда же?..Свет Бэкхёна почти погас, испуганно мечется вокруг, слабо подсвечивая красным его разбитое лицо и распластаное тело, пока сам он уже действительно перестаёт бояться.Иногда нужно признать поражение.Иногда нужно просто сдаться, ведь взрослые так поступают, не так ли.Бэкхёна резко поднимают с раскрошившегося от старости асфальта и приваливают спиной к почерневшей стенке. Он даже дышать сам не может, подчиняется инстинктам, вдыхая и выдыхая жадно, пытается смотреть в глаза смерти как можно более открыто, потому что Бён Бэкхён умрёт достойно и без страха, так, как его мать когда-то, тоже загнанная в угол тварями вроде этих, тоже истерзанная и уничтоженная.Кажется, это немного семейное – уходить не своими путями.Хотелось бы, чтобы Тэхён избежал подобного.Бэкхён закрывает заплывшие кровью веки и глубоко вздыхает, и свет вокруг него отчего-то вновь теплиться начинает, набираясь последней силы и полыхая ярко-ярко, переливаясь золотом и багрянцем всего существа своего хозяина. Бэкхён – прекрасен, и он жалеет только, что так и не успел помочь Исину, а ещё - что не смог понять, что такого особенного было в Пак Чанёле, отчего сердце при нём билось так быстро и сладко. Всё-таки судьба – дрянь та ещё, никогда не знаешь, куда заведёт, стоит только принять неправильное решение.Бэкхён мысленно начинает отсчёт, просто чтобы занять себя чем-то.Воздух рассекает пронзительный металлический свист.