То, что тревожит сердце (1/1)

Небо выцветает тревожно и нервно, лиловеет, затягивает белёсыми нитями шёлка усталое солнце, не в силах сдерживать больше осторожно вплетаемый пряный запах приближающихся сумерек; в воздухе ненавязчиво тянет глубоким далёким морем, шум заблокированного уличного движения теряет остроту, кажется лишь назойливым гудением летних насекомых над ухом, пока, медленно выдыхая, клонится к закату очередной прожитый день.Снова и снова, от начала до конца и обратно.В бесконечно слабом сиянии собственных благ и прегрешений тихо рождается мирный вечер.Тао задумчиво оглядывает пустующий храм, благословенно умиротворённый, с шёпотом едва различимым от резных листьев старого дланевидного клёна и ещё более стойкого гинкго, с прохладными серыми плитами камня под ногами и сотней фигурок разномастных кошек с поднятой лапкой. Выдыхает облегчённо: туристов на сегодня не предвидится, да и вообще, до сих поражает, что кто-то находит этот потерявшийся в лабиринте узких улочек путь.В Сэтагае, спокойном жилом пригороде Токио, разве что случайно набрести можно на храм Готокудзи, хотя случайность – вещь не та, понятию которой следует доверять. Тао давно уже понял, что просто так к нему никого ещё не приносило, у всего есть цель, просто покрытая пока ещё тенью неясного будущего. Конечно, пусть даже это место и известно своим собранием статуэток манеки, однако же маленький храм чёрт знает в каких дебрях, без явного намёка на вход или хотя бы приглашающей табличкой, явно не стоит ?лишней траты сил?, иноземцам так не свойственной.Так даже лучше, когда меньше людей – Тао их с самого детства недолюбливает, когда ему, ещё совсем несмышлёному и насильно отлученному от матери лисёнку, пытались забавы ради выдрать хвост.Люди теряют рассудок от блестящих вещей слишком просто.Даже если это – золотистая шерсть неопытного кицунэ. Или нет – тем более.Хотя это здесь он кицунэ, у себя же на родине – обыкновенный китайский лис.Тао не то, чтобы монах – скорее, просто присматривает, уж кому-кому, а не ему точно в колокола бить под негромкие молитвы. Работа не пыльная, есть время для игр и, что важнее, тренировок, а ещё очень красиво среди небольшого разбитого сада, глядя на который в любую пору года петь хочется. Но Тао всё ещё плох в японском, поэтому не рискует.Рабочий день почти окончен, хоть храм не закрывается для страждущих никогда. Торговлю вот можно прикрывать, а за духовным – всегда пожалуйста, дороги открыты для ваших сердец. Но это уже совсем другая смена и другой человек, понимающий куда больше и знающий, какие именно длинные палочки стоит зажечь, когда к нему приходят с душевным недугом или иным несчастьем.Конечно, Тао завидует. Он-то что, только и может, что декоративных кошек охранять да на чужих шикать, чтобы не воровали редкие подношения, всё остальное – страшно и дико, выше лисьего понимания. Ему всё ещё неприятно дотрагиваться до вырезанных персикового дерева ворот, ведь он, персик, – священный, как раз против таких и задуман, даже несмотря на то, что мысли у Тао – чисты и благородны. Он вовсе не плохой ногитцунэ, как назвали бы здесь, нечего бояться. А, ну, ещё он наловчился управляться с кассой и товарами скрытого внутри храма магазинчика, хоть тут всеталантливого Ховона обошёл.Хотя что там, переложил пучок какой-то жутко пахнущей дряни в тень, пошуршал не до конца высохшими травами, проверил, звенят ли тибетские чаши чисто, подёргал за бурые длинные перья и покатал по гладкой поверхности полок разноцветные камушки – вот и вся работа.И подметать ещё.Пахнет августом яснее всего – по вечерам, и воздух уже не так мягок и нежен, не касается тепло щеки, предвещая долгожданную прохладу, но всё ещё насыщен горькими травами и выступающей от деревьев смолой. Скрытые от людских глаз ушки Тао реагируют нервно, подёргиваясь, потому что южный ветер несёт ему по опустевшим дворам чьё-то неприятное присутствие.Сейчас Тао один, и ему немного не по себе.Чужая лёгкая поступь вибрирует, отдаёт в землю ощутимыми волнами, и у Тао достаточно тревожно звенящей интуиции, чтобы понять, что идущий к нему навстречу, возникший из ниоткуда он – не друг и не помощник, нечто куда более опасное, но запечатанное пока самоконтролем.Закрыв собственный разум простой молитвой, которой научил Ховон, Тао готовится к прибытию.Где носит только этого дурацкого монаха? - Добрый вечер.Голос незнакомца звучит плавно и мелодично, в нём чувствуется вежливо-настороженная улыбка, присущая людям хитрым, тем, кому доверять точно не стоит, и невидимый хвост Тао предупредительно подрагивает, призывая не обольщаться. Чужие волосы темнее ночи цветом, сама темнота плотными кляксами стеклась на одежду, простые чёрные джинсы и такую же непримечательную рубашку, оттеняя загоревшую кожу до тусклого латунного оттенка. Широкополая шляпа темнит лицо, но чуть оценивающе прищуренные глаза охотника ни с чем не спутать.У Тао шерсть встала бы дыбом, будь видна.- Добрый вечер, молодой человек. Можно ли увидеться сегодня с уважаемым господином Манеки?Кодовая фраза, ошибки быть не может.- Простите, но господин Манеки уже уединился в своих покоях, - извиняющийся кивок, но нежданный гость и не думает уходить. Наоборот, кажется, ждал момента. Если ему нужен магазин, а не храм, правила его работы он знать должен был, а тогда...- Но мне очень нужно с ним увидеться.- Господин…- Неужели откажете просящему, молодой человек? – мужчина пытается улыбнуться, но почти физически ясно проступает угрожающий оскал. – И человек ли… Человек?.. Ховон знает, как нужно разбираться в таких ситуациях, вот только когда нужно, Ховон имеет неприятное свойство напиваться где-нибудь до полусмерти, а потом уже возвращаться. Чувствует, что ли, когда бесполезней всего стоит надираться.- Хотите поговорить о чём-то конкретном? Возможно, господин не сможет помочь Вам в данном вопросе… - Тао мужественно защищает ставшую родной землю. Без его воли ни одно существо не пройдёт сюда, не приложив достаточной для преодоления защитной печати силы.- Уверен, что это не так. Можно войти, Тао-кун?Тао видит это существо, кем бы ни было (возможно, и человека, но что-то в нём не так), впервые, он никогда не представлялся ему и, более того, не давал права разговаривать. Цвет ауры определить трудно, значит, задействовано много сильных чар, а значит, допускать эту угрозу в храм – категорически запрещено.- Вашего имени я не знаю, так что не фамильярничайте, пожалуйста.- О, это легко исправить, - появившаяся улыбка неожиданно веет свежей искренностью. – Ча Хакён. Обо мне узнают обычно, когда мелькают сообщения о ?Погребальных Венках?, я их нынешний лидер...Интуиция Тао никогда не ошибается, не так ли.Может, он всего лишь прислуживающая чужому божеству, великой рисовой Инари, китайская лиса, для которой Токио малопонятен, кислотная душа которого до конца так и не открылась, но даже для него чувствовать, опасен кто-то или нет – залог выживания. Двойственность прошивает гостя с ног до головы разноцветными нитями, у сердца пропадает их сияние, и единственное, что можно пока сказать точно, так это то, что ?Погребальные Венки? всегда пользовались дурной славой.Ховон как-то совсем вскользь упоминал о них.- Ничего из того, за что следует непременное наказание, в наших поступках Вы не найдёте. – Тао чувствует пока ещё слабые колебания воздуха вокруг себя и мужчины. – Если только Вы не пришли помолиться, пожалуйста, уходите, а завтра возвращайтесь вовремя. В этом месте нет власти у экзорцистов, использующих насилие как единственный способ решения проблем.Слово в слово так, как и объяснял Ховон.Ховон, присутствие которого внезапно обозначилось поблизости.- Мне нужен магазин, кицунэ Тао, а не твои ничего не понимающие размышления на мой счёт, - улыбка Ча Хакёна угрожающе ширится. – Немного трав, ничего больше я трогать не буду. Сейчас. Не вынуждай меня…- Нет, это Вы не вынуждайте.Тао чувствует, как радостно начинает трепетать невидимый хвост – Ховон пришёл, и можно быть спокойным, ведь, пока он будет рядом, ничего страшного просто не сможет случиться.- Правила существуют для всех, и даже для кого-то, вроде Вас, исключений не будет. – Ховон без задержек или предупреждающе вспыхнувшего синего пламени проходит внутрь ворот, которые Тао так и не успел закрыть, теснит гостя оголённым плечом, виднеющимся из-за свободной чёрной борцовки. – Магазин будет открыт с завтрашнего дня, Вам же объяснили.Ховон спокоен, но от него немного пахнет алкоголем, так, в разумных пределах.- Ли Ховон, правая рука старого Гю… - Хакён задумчиво тянет, переводя взгляд то с неподобающим монаху вызовом глядящего на него Тао, то на новоприбывшего, у которого уверенность в глазах отражается вместо мягкого отсвета далёкого фонаря. – Хорошо, завтра так завтра. Прошу прощения за беспокойство, - мужчина легко кланяется, придерживая шляпу.После его ухода воздух будто разряжается, дышать становится легче. Ховон молча идёт внутрь храма, и Тао знает, что сейчас у единственного имеющего власть человека в одном из пяти сильнейших демонических домов Токио не останется ничего, кроме стойкого желания уснуть как можно крепче. Не до смерти конечно, но почти как с берушами.Потому что очень трудно сосуществовать ежедневно с выматывающими до ужаса капризными ёкаями, будучи абсолютно человеческим существом…--- - Хоя, а ?Погребальные Венки? - это совсем плохо? Тао, стоя у порога небольшого помещения внутри храма, наблюдает немного встревоженно за роющимся в поисках оставшегося пакетика с раменом Ховона, который неаккуратно переворачивает вверх дном полочки в старом тёмном комоде. Тао не нужно много пищи, чтобы чувствовать себя хорошо – и тем сильнее поражает голод, который он видит ясно на чужих лицах. Впрочем, как и прочие необъяснимые чувства.Ховон мог бы съесть и не три порции гюдона с дополнительной лапшой, даже не пять, намного больше, но проблема в том, что он в средствах довольно стеснён, хоть и работает вместе с Сонгю, вечно недовольно кряхтящим Аптекарем (Тао слышал, что прозвали его так потому, что здоровье у него слабое, питается лидер почти одними лекарствами). Как-то странно у них там всё происходит, да, а Тао не любит вмешиваться в то, чего не понимает. Ему достаточно того, что он может подслушать, когда к Ховону приходит Мёнсу или Сонджон – младшие сыновья лидера Гю.- Эти венки… как сказать… - человек продолжает рыться в вещах, перебирая одежду и выуживая, наконец, разноцветную шуршащую упаковку. – О, наконец-то. ?Погребальные Венки?, Тао, не так уж и плохи, они помогают держать баланс между той стороной и этой. Можно сказать, что они – чистильщики, следящие за вашей популяцией.- Но от Ча Хакёна плохо пахнет, Хоя…- Да, мне его туалетная вода тоже не понравилась, слишком сладкая.- Я не об этом! – Тао недовольно поджимает губы и скрещивает руки на груди. – От него пахнет смертями, и этот запах – ужасен! Зачем ему понадобился наш магазин? Давай не пустим его завтра, а вдруг он…- Тао.Ховон поднимается с пола и смотрит так строго и подчиняюще, что невидимый хвост тут же прижимается к ногам. Конечно, Ховон – монах, пусть даже и не совсем похож, он не должен быть угрожающим, однако при всём этом он ещё в известном доме ёкаев состоит далеко не на последнем месте. - Мы с тобой – нейтральная сторона, и вмешиваться в жизнь города не должны. Кровь твоего рода на руках этого человека, слышу её, но вышедшие из-под контроля существа несут вред всем, ты же знаешь. И их нужно устранять точно так же, как и обезумевших людей. ?Венки? не замечены за убийством без весомых причин, это их работа. А наша - торговать по мере сил и молиться, вот для чего мы здесь, вот для чего я оставил тебя в живых. - Но, Хоя… - Завтра ты продашь ему то, что он попросит, и без глупостей, понятно? – человек устало выдыхает, проводя рукой по тёмным прямым волосам, направляясь к выходу из помещения, чтобы найти небольшую переносную плиту и чистую кастрюльку. – Мне он тоже, может, не нравится, но для нас главное – стоять на границе, никуда не отклоняясь. Вот наша цель.Тао, конечно, спорить не будет, Ховон ведь намного умнее и опытнее, но всё же не по себе – он ещё не до конца освоился в этом мире, чтобы иметь смелость решать самому, тем более, что на его род ведётся охота чуть ли с самого средневековья.Ховон его защитит в любом из случаев.Сейчас можно просто составить ему компанию во время ужина, ведь есть в одиночестве спаситель не очень любит. Люди такие странные, не правда ли?..--- На следующий день Ховон, мастер Хоя, смотритель храма и странствующий монах по совместительству, пропадает так же незаметно, как и всегда до этого – подловить момент исчезновения Тао всё никак не удаётся, хоть спит он чутко, как и полагается лисе. Просто вновь открывает глаза, а матрас старшего, лежащий совсем рядом, уже пуст и холоден, и это несмотря на то, что солнце только-только набирать силу начало.Впрочем, когда-нибудь Тао это перестанет удивлять.Ховон никогда не рассказывает, куда или зачем уходит, его дела всегда – слишком важные и секретные, чтобы делиться, но иногда можно услышать в его добродушном голосе небольшие подсказки, что-то вроде брошенных хлебных крошек, по которым можно было бы найти путь.Вначале Тао это нравилось – конечно, целая игра на день, как иначе, а потом стало не интересно. Занимается чем-то странным, вроде перетирания в порошок неприятно пахнущих растений – ну и ладно, говорит, что никому не служит, а называют его всё равно правой рукой дома со странным названием – Мокурэн, что в переводе – магнолия лилифлора. Другие семьи звучат опасно, а тут - цветок. Ну, ничего не изменить уже, намертво прилипло, да и кто в своём уме сочтёт Акихабару подозрительным местом? Тао, кстати, ещё официально никто не звал в дом, но правящая семья, за вычетом лидера, уже считает его своим. Вот Ховон вроде бы один, но в то же время всегда с кем-то поблизости, а всё равно – не с ними. И нет, не один – вместе с Тао, а это уже не мало. Словно блуждающие по нему безучастные облака. Пусть они вдвоём будут на границе. Это и не так интересно, как воевать - но всё же спокойнее.Да и читать можно, не отвлекаясь.Ушки Тао на секунду дёргаются, и вот он снова чувствует неприятный, сладкий и тяжёлый аромат пришедшего гостя.- Тао-кун, это я.Пока Тао находится за воротами, безопасности ничто не угрожает, но перечить Ховону он не может, даже если и сильно хочется. Осторожно приближаясь к дверному засову, пальцы вновь ощутимо жжёт прикосновением к священному дереву, а затем негромкий скрип возвещает об открытии.Ещё слишком рано для посетителей.Ча Хакён одет не так мрачно, как вчера, в обыкновенных джинсах и тёмно-синей ветровке, из-за которой виднеется белая футболка. Старые кроссовки, тот же парфюм – и ещё опасность, от него исходящая, никуда не делась.- Добрый день, однако. Можно ли увидеться сегодня с уважаемым господином Манеки? Тао почти зубами скрипит, но только и остаётся, что кивнуть, приглашая гостя войти внутрь. Он знает, что едва слышимый треск, раздавшийся над самым ухом – сработавшее оповещение заговора, лишь подтверждающего догадки: этот мужчина несёт в себе по-настоящему нехорошие мысли.- Как здесь красиво. Персик, верно?Тао отвечать не собирается, уж это его точно никто сделать не заставит, поэтому молча ведёт гостя за собой, в глубину храмового помещения. Обязательно разуться, поклониться у входа, не думать о лишнем. Невесомо перебирает воздух песня ветра, когда они оба оказываются внутри немного запыленного помещения без окон.- Что интересует?Как можно больше безразличия и холодности показать, хоть Тао это и не свойственно. - Ой, ёй, какие обидчивые кошки. - Хакён почти понимающе улыбается, внимательно прохаживаясь вдоль длинных полок с громоздящимся друг на друге товаром. – Я пришёл не убивать, вчера тоже ни о чём подобном не думал. Просто… просто был очень трудный день.Тао фыркает про себя раздражённо, что ему, вообще-то, всё равно.- Ты ничего не понимаешь, Тао-кун, потому что почти не выходишь из храма.- Откуда вы знаете? – может, Тао в японском и плох, но заменить вежливое обращение на грубое сможет. – Что, следите?- Нет, конечно, - пытающаяся подкупить усмешка. – Мне незачем, для этого есть специальные люди. Но они наблюдают не столько за тобой, сколько за всем городом, ты просто попал в объектив. Тао-кун, давай не будем ссориться. - Я вас вообще второй раз в жизни вижу. - Как и я тебя. Зачем злиться на незнакомых? У меня знаешь, сколько ещё надоедливых детей, вроде тебя, дома, а? И все орут, бесятся, меня задирают. Да и уверен, что мастер Хоя будет не рад узнать о твоём непочтении.Тао хочется рычать, когда это существо упоминает Ховона.Ховон не хозяин, но что-то очень вроде того.- У мастера Хои есть другие дела, кроме как нелепые жалобы слушать. Будете покупать что-нибудь, мистер Ча Хакён?- Ладно-ладно, горячая киса, не закипай. Мне нужны… - и мужчина, примирительно пожав плечами, лезет в карман, чтобы достать смятый листок бумаги. – Так, ак… аконит, да? Вытяжка из корня, бутылочек семь. Потом цикуты, грамм на сто пятьдесят, листья, так… Ещё ягод омелы, они же в баночках пластиковых, да? Вот две… и полынных сигарки три… Тао пробивает на кассе цены и думает, что весь этот набор далеко не подходит тому, кто заявляет о своей мнимой ?дружелюбности?. - Товар направлен на отравление, да? – лис не спеша роется в закромах, вытаскивая необходимое. – Или у кого-то из ваших детей слишком сильная бессонница, раз вы просите ещё и об омеле. В это время года ягоды ещё не совсем дозрели.- Скажем так, всё, что ни делается, делается к лучшему, - туманно отвечает улыбающийся мужчина.Нейтральная сторона, не забыть бы.- Пожалуйста, мистер Ча Хакён, сумма указана в чеке. Не желаете оставить пожертвование на нужды храма? Хакён со слишком уж доброжелательным лицом берёт протянутый чек, опускает взгляд и еле сдерживается, чтобы не поднять голову и не швырнуть бумажку прямиком в лицо ехидно ухмыляющегося Тао, от него так и несёт смешанными в жуткой пропорции ужасом и необходимостью покупки. Цена указана запредельная, подсчитанная Тао "по ошибке" втридорога, потому что до этого товары закупались значительно дешевле. Тао мстительно хихикает, замечая надувшиеся у мужчины желваки.- Мистер Ча Хакён?..?Мистер? с явным сожалением и немного злостью лезет в карман за кошельком и быстрыми, резкими движениями отстёгивает месячную зарплату Тао – видно, травы ему действительно необходимы, раз даже сумасшедшая накидка не смогла остановить.- Ну ты и гадёныш, Тао-кун. Хоть пакетик бесплатно дай, не в руках же нести…Никогда ещё в своей недолгой жизни лис Тао не чувствовал себя настолько отмщённым.И это чувство было приятным, да.Хоть, конечно, Ховону это не понравится.