Глава 4 (1/1)

Хаджиме проснулся, когда все еще спали. Он расположился на полу, на том самом туристическом коврике, на котором так и не удалось поспать Кензаки. Подойдя к кровати, Хаджиме посмотрел на спящего и поправил сбившееся одеяло. Затем направился в комнату Кензаки, подумав, что рано или поздно ему придется это сделать. Лучше уж рано. Рэй лежал, закрыв глаза, но Хаджиме чувствовал, что он не спит, рассматривая его из-под полуприкрытых век. О чем он думал – несложно было догадаться. Хаджиме и гадать не стал. – Да, мы не люди. И я, и Кензаки. Кто мы – я не могу так сразу объяснить. Он помолчал, глядя в окно. – Зато я могу сказать, кто ты. Рэй открыл глаза, больше не притворяясь, что спит. – Ты охотишься на монстров. Как я это понял? Твои мечи. Слова Сильвы о "хоррорах". Я не знаю, кто такие хорроры, но, судя по всему, какие-то враждебные людям создания. Хаджиме помолчал, разглядывая перебинтованное предплечье. Выступившая на повязке кровь, зеленая как молодая травка, должно быть, выглядела странно и подозрительно, и он не стал бы винить Рэя за то, что тот ему больше не доверяет. С другой стороны, он видел его истинный облик, а после такого зрелища зеленая кровь была совершеннейшей ерундой. Так сказать, вписывающейся в образ. – Кроме того, ты не удивился, когда Тоётоми-сенсей превратился в… это. Я не знаю, о чем ты думаешь и что собираешься делать дальше, но я хочу, чтобы ты знал: мы людям не враги. У тебя есть полное право нам не верить, но это так. Калис засунул руки в карманы, потом снова вынул, решив, что Рэю будет спокойнее, если они будут на виду. Черт знает почему. Не думал же тот, в самом деле, что он собирается на него напасть, или еще какую-нибудь драматическую чепуху. Если бы они хотели с ним расправиться – уже давно бы это сделали, глупо подозревать их в подобных намерениях сейчас. Да и никакого оружия при нем не было, не говоря уже о том, что в карманах его джинсов не поместилось бы ничего серьезнее перочинного ножика. – И я знаю, что ты не один такой. Это тоже несложно понять, если немного подумать. Он не стал ждать ответа и повернулся, собираясь уйти. Но Рэй все же заговорил. – Вы точно не хорроры, Сильва бы почувствовала. На злобных монстров вы тоже не очень-то похожи. Вряд ли монстры стали бы заботиться о жертве хоррора. Да и обо мне, если уж на то пошло. Хаджиме усмехнулся. – Да нет, я-то как раз монстр. С Кензаки все сложнее. Ну или проще, это с какой стороны посмотреть. – Это твои фотографии? – невпопад спросил Рэй. Хаджиме удивленно взглянул на него, но ответил: – Мои. Я фотограф, фрилансер. – Они странные. Я никак не могу понять, что в них такого особенного, но от них почему-то трудно отвести взгляд. Хаджиме снова усмехнулся: – Так и задумывалось. Он постоял еще немного и неожиданно для себя сказал: – Эти фотографии я сделал специально для Кензаки. Они все в единственном экземпляре. Он ожидал чего угодно – насмешки, вежливого молчания, неудобных вопросов. Но Рэй снова его удивил. – Если бы у меня был дом – я бы обязательно их там повесил. Или хотя бы одну, – сказал он, кивком указав на пруд с лягушкой. И добавил: – Я ему завидую. Хаджиме не стал уточнять, что он имеет в виду. На сегодня его лимит откровенности был исчерпан, да и Рэй, похоже, не слишком хотел продолжать разговор. Поэтому он молча вышел из комнаты, испытывая при этом странное чувство. Как будто ему выдали кредит доверия, и доверие это было вещью столь ценной и хрупкой, что ее было страшно разрушить неосторожным словом. Этого он делать не хотел. И ради себя, и, что важнее, ради Кензаки. *** Рэй лежал, задумчиво рассматривая лягушку в пруду. Кроме лягушки еще имелся водопад в лучах то ли заходящего, то ли восходящего солнца, очень одинокое дерево на холме и маленький игрушечный кораблик в луже, вид сбоку. Он изучил все до мельчайших деталей, но понять, почему эти банальные пейзажи кажутся такими притягательными, так и не смог. Наверное, у этого человека был талант видеть необычное в обычном, и делиться этим видением с другими. Думать о Хаджиме как о монстре решительно не получалось. С другой стороны, если под этим словом понимать не видовую принадлежность, а душевные качества, то это существо, кем бы оно ни было, на монстра действительно ничуть не походило. Чудовища так себя не ведут, или он ничего не смыслит в чудовищах. Сильва с ним соглашалась. Осторожная и подозрительная, она никак не могла доверять тому, кто у нее на глазах превратился черт знает во что. Но почему-то доверяла. Истинная природа инструментов Мадо была ему неизвестна, да и задумывался он об этом нечасто и неохотно. Ему приятнее было думать о Сильве как о человеке. Женщине. Возможно, она не воспринимала этих двоих как врагов просто потому, что они не были хоррорами. А других существ она оценивала так, как они того заслуживали. Ровно так же, как и людей. И, как любой человек, делила их на добрых и злых, умных и глупых, опасных или безвредных. И эта примитивная дихотомия была намного справедливее, чем ксенофобное деление на хороших людей и злобных нелюдей. Рэй усмехнулся, подумав, что по этой простой классификации ?их? нелюди еще и полезные. Это было цинично, но он никогда и не притворялся романтиком. Он не очень понимал, что заставило этого человека, который, как оказалось, не совсем человек, притащить его домой и заботиться о нем. Но почему-то был уверен, что никакого подвоха здесь нет. Наверное, он его просто пожалел, как он сам мог бы пожалеть кого-то, кто нуждается в помощи, будь то человек или животное. Довольно неприятно и болезненно для самолюбия, зато понятно и объяснимо. Когда тот, кто звался Айкава Хаджиме, зашел к нему в следующий раз, Рэй спросил его о самочувствии Кензаки. Тот пожал плечами и сказал, что он в порядке – насколько вообще можно быть в порядке, получив хороший удар дубинкой. Рэй был рад это слышать. Не про удар дубинкой, конечно, а про то, что все обошлось. Он чувствовал себя довольно неловко, понимая, что Хаджиме теперь приходится заботиться не только о нем, но и о Кензаки, поэтому решил, что уйдет сразу же, как только сможет. Вряд ли навсегда. Эти люди или не-люди его заинтересовали. Он верил, что они не опасны, но и оставить все как есть уже не мог – в таких делах полагаться на веру было нельзя. Когда он проснулся в следующий раз, за окном уже темнело. В доме было тихо, только откуда-то снизу иногда доносились голоса. Один раз сквозь сон Рэй слышал довольно громкий стук. Сейчас он понял, что это, скорее всего, был стук молотка – кто-то приводил дом в порядок после визита пожилого мастера кендо, имевшего неосторожность впустить в свою душу зло. Айкава Хаджиме был прав. Он охотился на монстров. И их действительно было много – рыцарей и жрецов, тех, кого с детства учили сражаться с хоррорами. Обычные люди легко поддавались гневу, зависти, жадности и другим темным чувствам, и тогда их душа становилась гостеприимно распахнутой дверью, через которую хорроры проникали в наш мир. Спасти того, кто не смог устоять перед искушением, было невозможно. Хоррор не оставлял человеку шансов, врастая в него, как корни дерева врастают в землю, и вырвать его оттуда можно было только убив того, кем он завладел. И, тем не менее, он видел это своими глазами. Мертвый хоррор – и живой и невредимый человек. Поразмыслив, Сильва сказала, что такое случается, хотя и нечасто. Обычно миру нет никакого дела до чувств и желаний живых существ, но иногда для кого-то из них он может сделать исключение. Возможно, сказала она, Кензаки Казума очень не любит убивать, и его желание оказалось сильнее всех законов и правил. А может все проще, и причиной тому была его нечеловеческая природа. На лестнице послышались шаги, и в комнату кто-то вошел. Рэй повернул голову, ожидая увидеть Хаджиме. Но ошибся. – Ага, вот оно что, – сказала Сильва шепотом. – Я так и знала. Рэй присмотрелся. Человек, который стоял в дверях, показался ему смутно знакомым, как, наверное, кажется знакомым сосед по многоквартирному дому, когда встречаешь его в другой части города. – Рэй, ты его не узнаешь? Ито Хикару, ученик Химицу. Неудавшийся ученик, – добавила она бестактно. Теперь Рэй его вспомнил. Ученик жрицы, по каким-то неясным причинам прекративший обучение, но не потерявший связи с их миром. Подробностей он не знал, да и не очень-то интересовался. Бывший будущий жрец тем временем подошел поближе и включил свет. Надо думать, и он ожидал увидеть здесь Рэя не больше, чем Рэй его, то есть примерно как Санта-Клауса на Хинамацури. – Судзумура-сан? Что вы здесь... – Рэй не дал ему закончить оригинальный вопрос. – А сам не видишь? – спросил он его грубее, чем собирался. Отчего-то ему было неприятно, что мальчишка застал его в таком виде. И в таком месте. Хикару нерешительно сделал шаг вперед и остановился, не сводя с него глаз. Вся мизансцена живо напомнила Рэю их первую встречу. Хикару было тогда лет четырнадцать-пятнадцать, и он точно так же смотрел на него со смесью страха и почтения, как на школьного учителя и героя комиксов в одном лице. Приятнее от этого не стало. – Хикару, а ты что здесь делаешь? – нарушила Сильва неловкое молчание. – Я подрабатываю в этом кафе. Мне сказали, что ночью в дом забрались воры и поломали перила на втором этаже. Хикару подозрительно оглянулся, потом закрыл дверь и снова вернулся в комнату. – Какая-то странная история. Зачем ворам что-то ломать? Хотя я догадываюсь. Наверное, сломали не они, а ими, – усмехнулся он. Рэй подумал, что именно так все и было. Похоже, мальчишка хорошо знает своих работодателей, хотя и без некоторых важных деталей. – Айкава-сан решил никого не вызывать и починил их сам, вот я и хотел посмотреть, как у него это получилось. Ну и вообще, – Хикару сделал неопределенный жест, означающий, вероятно, это самое ?вообще?. Значит, воры. С другой стороны, а что еще они должны были сказать? – А сюда я зашел, чтобы посмотреть фотографии, – Хикару посмотрел на них немного смущенно. – Кензаки-сан не очень любит, когда посторонние заходят в его комнату, но раз его здесь нет... Рэй невольно взглянул на стену, а затем – на Хикару, уже с куда большей симпатией. – Ты общаешься с Химицу? – спросил он, просто для того, чтобы поддержать разговор. – Она за мной… приглядывает. И сюда заходит. Ей здесь нравится, – Хикару невесть чему усмехнулся, но развивать тему не стал. – Так вот, насчет воров… – Это был хоррор, – сказала Сильва прежде, чем Рэй успел ее остановить. Рэю показалось, что в комнате стало темнее, как будто само слово было источником почти осязаемого зла. Хикару изумленно посмотрел на них, видимо, от души надеясь, что ослышался. – Хоррор? Здесь? Вот же… Я хотел сказать – как это случилось? И как им удалось остаться в живых? Или… – Нет. Они справились сами, – Рэю не очень хотелось отвечать на вопросы Хикару, но врать или приписывать себе чужие заслуги он тоже не хотел. – Скажи, что ты о них думаешь? Хикару посмотрел в окно, на потолок, на стену, и только потом ответил: – Они в общем нормальные. Во всех смыслах, если вы понимаете, что я имею в виду, – он усмехнулся, но осекся, заметив кислый взгляд Рэя. – Платят вовремя и вообще ведут себя прилично. Правда, один раз Кензаки-сан дал мне по шее, когда я забыл выйти на работу после вече… после занятий. Чисто символически. Так сказать, ad memorandum. Но я на него не в обиде, сам виноват. И он потом извинился. А еще раз… – Ты не замечал за ними ничего странного? – прервал его Рэй. – К примеру, способности убивать хорроров? Нет… Ну то есть они, конечно, сильные, это да. Кензаки-сан много тренируется, и рука у него тяжелая. Хикару потер шею. – Легковозбудимый субъект. А вот Айкава-сан обычно спокойный и молчаливый. Сложно понять, что у него на уме. С ним не пообщаешься familiariter, – мальчишка виновато посмотрел на Рэя. – Я хотел сказать, что с ним не поболтаешь вот так, запросто, как с Кензаки-сан. Но он тоже нормальный. Однажды я видел, как он выволок из кафе пьяного мужика. Я бы и сам это сделал, но он успел первым. Понимаете… – Понимаем, – Рэй усмехнулся. Хикару на секунду сбился, но затем продолжил: – Я хочу сказать, что ничего необычного я не замечал. Люди как люди. Они помолчали, размышляя каждый о своем. Рэй с опозданием подумал, что не стоило так откровенно обсуждать хозяев, когда они где-то поблизости. Да и афишировать их с Хикару знакомство он пока не хотел. Дверь была закрыта, но кто знает, какой слух у этих не совсем людей. – Мне нужно отсюда уйти. Ты мне поможешь? – Судзумура-сан… – Рэй. – Да, конечно. Прямо сейчас? – Да. Помоги мне одеться. Я хотел сказать – пожалуйста. *** Кензаки осторожно приподнялся, прислушиваясь к ощущениям. Ощущения были вполне сносными. Темнота в комнате и за окном намекала на то, что уже поздний вечер, на это же намекал и его желудок, настоятельно требовавший если не полноценного ужина, то хотя бы легкого перекуса. Он сел, взял висевшую на спинке кровати рубашку и натянул ее на себя, морщась не столько от боли, сколько от ее предчувствия. Но все оказалось не так страшно, как он опасался. Если не делать резких движений, то жить вполне можно. Одевшись, Кензаки встал и с некоторым трудом преодолел расстояние от кровати до двери. Он уже собирался выйти из комнаты и поискать еды, а еще лучше – найти Хаджиме и попросить его что-нибудь приготовить, как вдруг услышал шаги и негромкие голоса. Кензаки выглянул в коридор и увидел, как из его комнаты выходят двое. Первый, в черной коже, был ему знаком, но второго, со спины и в тусклом свете единственной лампочки, он опознать не смог. Незнакомец осторожно поддерживал Рэя, помогая тому спуститься с лестницы. Кензаки уже хотел было их окликнуть, но почему-то передумал. Возможно, это с опозданием включился инстинкт, говоривший ему, что не стоит вмешиваться в чужие дела. Все, что мог, он для этого человека уже сделал, теперь самое время вернуться к привычной, нормальной жизни. Ночное происшествие назвать нормальным было нельзя, но, если постараться, то о нем можно забыть. Не сразу, а когда заживут синяки и сломанные ребра. Кензаки поморщился. Он всегда считал, что реальность нужно принимать такой, какая она есть, и это единственный способ хоть как-то держать ее под контролем. Внизу негромко стукнула входная дверь. Кензаки вспомнил, что замок они так и не починили. Нужно сделать это завтра же, а еще лучше – заменить хлипкую деревянную дверь на что-нибудь более надежное. Что-то подсказывало Кензаки, что монстра не остановили бы даже три ряда колючей проволоки и ров с крокодилами, но все равно так будет спокойнее. Сделав несколько шагов по направлению к лестнице, Кензаки споткнулся и чуть было не упал, но его вовремя поддержал возникший из ниоткуда Хаджиме. – Он ушел, – сообщил ему Кензаки, почему-то ничуть не сомневаясь, что Хаджиме его поймет. Тот ничего не сказал, но Кензаки решил, что он не удивлен, как не был удивлен и он сам. Кто угодно постарался бы как можно быстрее убраться из дома, хозяева которого превращаются в чудовищ. И вернулся бы с толпой местных жителей, вооруженных топорами и вилами. Или с кем он там может вернуться? – Я бы чего-нибудь съел, – сказал Кензаки, отстраняясь. Хаджиме тоже отступил в сторону, не убирая, однако, руки с его плеча. Так они и вернулись в комнату. – Ложись, я сейчас все принесу, – Хаджиме подождал, пока Кензаки ляжет, не делая больше попыток помочь, но и не сводя с него внимательного взгляда. – Хорошо. И, Хаджиме… – Да? – Спасибо. Хаджиме не ответил, но Кензаки показалось, что он улыбнулся. Наверное, только показалось. – Завтра мы открываемся, – сказал Хаджиме, задержавшись в дверях. – Два дня – это и так слишком много. Люди перестанут к нам ходить. Вдвоем с Хикару мы справимся. *** Следующие дни прошли спокойно и размеренно, в полном соответствии с представлениями Кензаки о нормальной жизни. Ребра если не зажили окончательно, то, во всяком случае, почти не напоминали о себе, так что уже на третий день он занял привычное место за стойкой. Царапины на полу они кое-как закрасили и прикрыли сверху цветастыми ковриками, которые не особо вписывались в обстановку, но выглядели, по утверждению Хикару, очень даже мило. Взгляд Кензаки постоянно спотыкался о них, как будто был чем-то материальным, одушевленным и способным спотыкаться. Где-то ближе к полудню Кензаки ненадолго отлучился, оставив кафе на Хикару. Вернувшись, он подошел к стойке и уже хотел сказать помощнику, что тот свободен, но замолчал, встретившись с ним взглядом. Хикару снова смотрел на него как-то странно и вроде бы даже оценивающе. – Кензаки-сан, тут к вам пришли. Кензаки оглядел зал и увидел Рэя. Тот сидел за столиком у окна, а на столике стояли блюдца с пирожными. Штук семь или восемь. Кензаки не успел сосчитать, потому что Рэй его заметил и приветственно помахал рукой. Кензаки подошел и сел напротив, глядя не то чтобы подозрительно, но настороженно. Рэй надкусил очередное пирожное, и, удовлетворенно вздохнув, откинулся на спинку стула. – Что ты здесь делаешь? – Кензаки опять почувствовал себя неловко, представив, насколько глупо прозвучал его вопрос. Понятно же, что он здесь делает. Пирожные ест. Должно быть, Рэй подумал о том же, потому что ухмыльнулся и показал рукой на стол: – Ем, что же еще? Затем он внезапно перестал улыбаться и сказал: – На самом деле я пришел, чтобы поблагодарить тебя. Теперь ухмыльнулся Кензаки. Судя по количеству пирожных, Рэй собирается сделать им дневную выручку в качестве благодарности за помощь. Или он настолько любит сладкое? – Не стоит. С тобой все в порядке? У Кензаки были и другие вопросы, но задавать их он не собирался. По крайней мере, сейчас. – О, со мной все отлично, – Рэй легкомысленно махнул ложкой, по-видимому сочтя тему исчерпанной. – Почему ты ушел? – все-таки спросил Кензаки. Рэй не ответил, только едва заметно пожал плечами. Кензаки понял, что и на этот вопрос не дождется внятного ответа. – Извини, это не мое дело, – сказал он, внимательно разглядывая зеленую кремовую розочку. Рэй перехватил его взгляд и пододвинул пирожное поближе, предлагая присоединиться к своему позднему завтраку. Или раннему обеду? Кензаки решил, что такие жесты следует ценить, поэтому отказываться не стал. – Я понимаю. Ты нам не доверял, – помолчав, сказал он, и неприятно удивился собственной откровенности. Да и прозвучало это по-детски обиженно. – Я хочу, чтобы ты кое-куда со мной сходил, – сказал Рэй, глядя ему в глаза. – Разумеется, Айкава-сан тоже может присоединиться. Точнее, это было бы очень желательно. – Собираешься поступить с нами так, как обычно поступаешь с монстрами? – спросил Кензаки прямо. Ему самому пришлось в свое время выбирать между долгом и симпатией к врагу. Кто знает, что выберет этот человек, и есть ли у него вообще сомнения, какой выбор сделать. На этот раз Рэю все же пришлось ответить. – Ну почему же. Я вовсе не собираюсь выманить вас из дома, чтобы прикончить или попытаться прикончить. – А для чего же? – спросил Кензаки, слегка поморщившись от этого ?прикончить?. Слову решительно не хватало серьезности и драматизма. – Потом расскажу. Я зайду за вами после закрытия. Часов в десять. Идет? Рэй не стал дожидаться ответа и снова принялся за свои пирожные. Дело предстояло ответственное и трудоемкое, поэтому Кензаки больше не стал его отвлекать и вернулся к работе. Через полчаса или около того Рэй ушел, кивнув на прощание. Кензаки проводил его задумчивым взглядом, потом подошел к столику, за которым он сидел, и с некоторым удивлением убедился, что Рэй действительно съел все, что заказал. Первый раз Кензаки видел человека, способного поедать сладкое в таких количествах. Впрочем, когда-то у него был друг, который пил столько молока, что временами за него становилось страшно. Но это было в его прошлой жизни, которая казалась теперь невообразимо далекой, как будто и вовсе случилась не с ним. Посетителей в этот день было особенно много, так что Кензаки пришлось стоять за стойкой до позднего вечера. Хаджиме периодически появлялся рядом, чтобы помочь, но поговорить они смогли лишь однажды, встретившись на кухне и перебросившись парой слов. Проводив последнего посетителя, они поднялись наверх. – Думаешь, стоит с ним пойти? – спросил Кензаки. Хаджиме ненадолго задумался. – Почему бы и нет, – наконец сказал он. – А ты что думаешь? Кензаки думал, что так и не спросил Хаджиме, о чем они разговаривали в его отсутствие. Недоверчивый по своей природе, Рэю тот почему-то верил, причем настолько, что решил пойти с ним неизвестно куда, не особо раздумывая и не колеблясь. С другой стороны, Кензаки вовсе не был уверен, что Рэй справится с Джокером, если дело закончится дракой. – Думаю, это неплохая идея. Я с тобой, – сказал он. Больше разговаривать было не о чем. Они разошлись по своим комнатам, чтобы подготовиться к ночной прогулке. Кензаки переоделся, достал из ящика стола длинный складной нож, и, немного подумав, положил его обратно. Если их противником все же окажется Рэй, то против двух его мечей нож будет выглядеть просто смехотворно. Если же нет – тогда он тем более не поможет. В этом мире не существовало магии, которая делала людей камен райдерами, и именно по этой причине они решили остаться здесь. Но, как оказалось, в нем была другая, своя магия, и это все меняло. В ту ночь только появление Джокера спасло их от смерти. Если бы он по-прежнему мог превращаться в Блэйда – то защитил бы и себя, и других. Уже с порога Кензаки вернулся, снова открыл ящик и все-таки взял нож, прицепив его к поясу. Даже такое оружие лучше, чем никакого. Оказывается, Рэй был пунктуален – ровно в десять в дверь постучали. Открыв ее, Кензаки увидел высокую темную фигуру, которая почти сливалась с окружающим пейзажем, и не мог не оценить преимущества такого стиля одежды в ночное время суток. Кензаки подождал, пока спустится Хаджиме. Вместе они вышли на улицу и присоединились к Рэю.