Глава 4: Решение (1/1)

Дисклеймер: No le tengo El y Sands.Прим. перев.: No tengo nada que a?adir a lo ya dicho.Рейтинг: R за лексику.Саммари: Эль принимает решение.Передаю моей бете, Melody, крепкие виртуальные объятия._______________________________________________________Шли дни, каждый из которых был в точности похож на предыдущие. Эль занимался своими обычными делами, как и раньше, до того, как началась вся эта неразбериха. Он больше не вставал посреди ночи, чтобы рыскать по дому. Он следил за тем, что делает, и не требовал, чтобы Сэндз ему доверял.Из-за того, что теперь дни были похожи один на другой, Эль не представлял, сколько времени прошло на самом деле, пока однажды не отозвался на стук в дверь и не увидел на пороге священника.Священник пришел просить великого мариачи, который всегда делал щедрые пожертвования во время воскресных служб, об услуге. Всего через несколько дней должно было наступить Рождество. Дети хотели пройти по деревне, распевая рождественские гимны. Не мог бы мариачи аккомпанировать им на своей гитаре?Эль долго смотрел на священника. Скоро Рождество, а он и не заметил. Он почти каждый день ходил в город, мимо магазинов с разукрашенными окнами – и не видел ни одного из них. Теперь, когда ему напомнили, какое сейчас время года, он вспомнил, что слышал, как Чиклет говорил Сэндзу, что он хочет получить на Рождество – вещи, которые, вероятно, не сможет получить из-за бедности своей семьи.?Рождество, – подумал он. – Счастливое РождествоFeliz Navidad, Каролина?.– Нет, святой отец, – сказал он, – я не могу.– Пожалуйста, – попросил священник. – Это так много значит для детей.Дети, подумал Эль. Однажды у него была дочь. Смышленая маленькая девочка с улыбкой матери и отцовской любовью к музыке. Но равнодушный мир позволил, чтобы ее расстреляли посреди улицы, и теперь его дочери больше не было.?Больше никаких детей, падре. Вы попросили не того человека?.А затем он поднял взгляд поверх плеча священника на маленькую фигурку на велосипеде, только что свернувшем на подъездную дорожку.Чиклет. У мальчика была сверхъестественная способность появляться тогда, когда он был особенно нужен.Элю пришло на ум, что в его жизни есть ребенок. В известной степени Чиклет заменил дочь, которую он потерял, дочь, которая была бы сейчас ненамного младше Чиклета, если бы была жива.?Если бы она была жива, тебя бы здесь не было?, – произнес, растягивая слова, голос в его голове, который всегда находил оправдание его действиям.Эль вздохнул и улыбнулся священнику дружелюбной, как он надеялся, улыбкой.– Хорошо, – сказал он. – Я сделаю это.Теперь, когда ему напомнили о его обязанностях, Эль не тратил время понапрасну. В тот же день он сходил за искусственной елкой . Купил конфеты и мороженое и даже удосужился улыбаться владельцам магазинов, которые болтали о всяких пустяках, упаковывая его покупки. Он постарался запомнить кое-что из списка того, что Чиклет хотел получить на Рождество, и купил вещи, которые смог найти. И мысленно сделал пометку спросить Сэндза об остальном.Чиклет был в восторге от подготовки к неожиданному празднику. Этим вечером они украшали елку, пока Сэндз сидел в углу, вставляя замечания, вроде: ?Ты проглядел участок? и ?Это выглядит ужасно, перевесь на другую ветку?. Чиклет хихикал на каждый из таких комментариев, и Сэндз послушно продолжал подавать свои реплики, но Эль видел, какой ценой они даются агенту – Сэндз часто отпускал саркастические шуточки по поводу своей слепоты, но последнее время тема была болезненной, и разговоры об этом не могли принести ничего хорошего.Несколько раз Эль пытался заговорить и подыскать тактичный способ намекнуть Чиклету, чтобы тот перестал смеяться, но не мог подобрать верных слов. И даже если бы мог, Сэндз понял бы, что он говорит только из жалости, и разозлился. Так что Эль продолжал молчать.Иногда лучше оставить как есть – от добра добра не ищут.Когда они закончили, Эль включил гирлянду, и елка ожила. Чиклет захлопал в ладоши и запрыгал от восторга. Сэндз послал ему любезную улыбку, и даже сам Эль признал, что они проделали отличную работу.– Se?or? – Эль посмотрел вниз, на маленькую руку, легонько коснувшуюся его запястья. – Можно я покажу вам кое-что?Эль последовал за Чиклетом из комнаты. Он редко видел на лице мальчика столь серьезное выражение и не мог не ощутить укол беспокойства. Он не представлял, что может вызвать у Чиклета такое выражение.– Что такое?Чиклет вывел его наружу, к велосипеду, прислоненному к стене веранды. Мальчик залез в бесформенный рюкзак и достал небольшой прямоугольный предмет. Он поднял его повыше, чтобы Эль мог его рассмотреть, его лицо было очень серьезным.Это было похоже на бумажник. Черная кожа выглядела потрепанной, как будто ее часто и сильно били или даже в ярости швыряли об стену.Эль открыл его и задохнулся от потрясения.Это было удостоверение Сэндза.– Где ты это взял? – требовательно спросил он.Чиклет сглотнул.– В тот день, – сказал он. – Se?or Рамирес послал меня забрать его вещи. Мои родители продали все, что могли, но это я сохранил. Я не сказал им, что оно у меня. – Он бросил взгляд на дом, словно ожидая увидеть Сэндза, стоящего на пороге и смотрящего на него с ненавистью за то, что он осмелился сохранить это напоминание о прошлом. – Я забрал это на память о нем. Я не знал, должен ли я вернуть это. Но я подумал… может быть… на Рождество? – неуверенный голос Чиклета затих.Эль смотрел на удостоверение. На одной стороне бумажника стояла печать Центрального Разведывательного Управления, а на другой была фотография, удостоверяющая личность. Мужчина на фото был молод; он напряженно смотрел в камеру, без тени улыбки на лице. Его глаза были темными и безжалостными.Это были глаза киллера.Эль вздрогнул. Когда он глядел на фотографию, казалось невероятным, что он почти забыл, какими были глаза Сэндза и как они словно бы видели его насквозь.Чиклет прикоснулся к прозрачному ламинирующему покрытию поверх фото.– Я никогда не видел его глаз,– сказал он.Эль посмотрел на Чиклета с удивлением. У него создалось впечатление, что Сэндз встретил мальчика еще до Дня Мертвых.– Когда я впервые встретил его, на нем были темные очки, – сказал Чиклет и улыбнулся – несколько грустной улыбкой. – Кстати, он тогда велел мне убираться нахрен.Эль со стуком захлопнул удостоверение и вернул его Чиклету.– Вот, держи.– Я должен отдать ему это? – спросил мальчик, засовывая бумажник обратно в рюкзак.– Я не знаю, – честно ответил Эль. Он не представлял, что сказать Чиклету. Часть его думала, что было бы интересно понаблюдать за реакцией Сэндза. Другая часть думала, что это плохая идея.Он открыл дверь с сеткой.– Идем. Пора возвращаться.Когда Эль вернулся в комнату, Сэндз как раз садился обратно в кресло. В руке агент держал свежее пиво. Если Эль посчитал верно, это была шестая бутылка за вечер.– Какого черта вы там делали?– Ничего, что касалось бы тебя, – ответил Эль.– Мы говорили про Рождество, – сказал Чиклет. Эль бросил на него взгляд, полный признательности. С того дня, как Чиклет застал его шпионящим за Сэндзом, ему казалось, будто мальчик с неохотой поддерживает его в их тайном сговоре. Сейчас Эль не был в этом столь уверен. Возможно, Чиклет действительно хотел помочь ему.– Рождество, – презрительно усмехнулся Сэндз. – Не бывает Рождества без снега. Знаете, ?Jingle bells? и тому подобное дерьмо. – Он ополовинил свою бутылку.– Снег! – Глаза Чиклета загорелись. – Я никогда раньше не видел снега. На что он похож?Эль выжидающе посмотрел на Сэндза. Это тоже было одной из тех вещей, которые всегда его интересовали.– Он холодный, – проговорил Сэндз. – Он тяжелый, он грязный и за несколько часов он становится бурым и мерзким. Это заноза в заднице, и вы ничего не упустили от того, что его здесь не бывает. Поверьте мне. И тебе не стоит так радоваться Рождеству, парень, – продолжил Сэндз. – Это всего лишь один день в году, когда все дурачат себя, думая, что они приятные люди, и каждый говорит о вещах вроде мира во всем мире и любви к ближнему. А на следующее утро они просыпаются, смотрят на дерьмо, которое получили в подарок, и жалуются и стонут, что не получили то, чего хотели на самом деле, и возвращают это все обратно или меняют на что-нибудь нужное. Они идут на вечеринки и дают Новогодние Обещания, которые не намерены выполнять. Они хорошенько напиваются и блюют в кадку хозяевам, а потом возвращаются домой и пинают свою собаку, и жизнь начинается с начала. Да, парень, праздники – это самое замечательное время в году.Чиклет выглядел так, словно вот-вот заплачет. Эля развлекся короткой фантазией о том, как он оттаскает Сэндза за волосы и вышвырнет на задний двор.Затем слова Чиклета заставили его вздрогнуть.– Что за Новогодние Обещания?Сэндз вздохнул с облегчением:– Что, неужели здесь, в Мексике так не делают?Эль пожал плечами. Он знал, что есть такой обычай.– Ну вот, – сказал Сэндз. – Новогодние Обещания – это когда ты хорошенько смотришь на себя со стороны и видишь все то дерьмо, которое случилось с тобой, и решаешь изменить эти вещи. Ты обещаешь сделать это. То есть, в твоем случае, ты мог бы пообещать лучше играть в футбол. Или не хныкать слишком много. Что-то в этом духе.– Довольно, – рявкнул Эль. Он мог вынести практически любое оскорбление в свой адрес, но ненавидел, когда Сэндз направлял свой гнев на мальчика, даже если Чиклет клялся, что не берет это в голову.– Тебе, Эль, мой дорогой друг, было бы неплохо пообещать перестать быть таким гребаным мудаком. – Сэндз послал ему улыбку без тени юмора и допил свое пиво.– А ты? – холодно спросил Эль. – Что пообещаешь ты?– Ну, то же самое, что я обещаю каждый год. Сохранять равновесие. Держать все под контролем. Очень просто. Знаешь, наилучшие обещания – это те, которые ты действительно можешь выполнить.– Это ничего не меняет в тебе самом, – произнес Эль.Сэндз фыркнул.– Разве ты еще не понял, Эль? Люди вроде меня не меняются. Мы никогда не меняемся. – Он встал, слегка пошатнувшись, но все еще далекий от того, чтобы опьянеть. – Иди домой, Чиклет. Уже поздно. – Он покинул гостиную и направился в свою спальню.Эль повернулся к мальчику, намереваясь извиниться за поведение Сэндза. Однако один взгляд на Чиклета показал ему, что в этом нет необходимости.– Мы должны помочь ему как можно скорее, – очень тихо сказал Чиклет.Эль никогда раньше не давал Новогодних Обещаний. Он не знал как, и ему не нравилась идея о самоанализе. Последнее время он делал это слишком часто и не рвался начинать заново.Обещание подразумевало какое-то изменение в себе самом. Эль не хотел смотреть на себя и что-либо менять. И Чиклет был хорош таков, какой есть.Значит, оставался только Сэндз.Как можно заставить человека захотеть измениться? Эль знал, что это можно сделать – чтобы доказать это, достаточно было взглянуть на то, что происходит сейчас, а затем вспомнить, как Сэндз пытался убить его, когда они снова встретились в доме Рамиреза в первый раз – на следующий день после переворота. Так что Сэндз был способен меняться. Вопрос был в том, как далеко он может зайти? Как далеко он готов зайти?Эль подумал о горечи, которая сквозила в голосе Сэндза, когда он описывал Чиклету праздники, как он говорил вещи вроде: ?Не клади эту мишуру сюда, Чиклет, я не смогу видеть на ветке первую, если ты так сделаешь?. И он помнил прерванную им игру в футбол, когда мужчина и мальчик, смеясь, валялись на траве.?Вот оно, – подумал Эль. – Вот что я мог бы в нем изменить. Я мог бы вновь услышать его смех.Я мог бы сделать его счастливым?.В последующие дни Эль обнаружил, что давать Новогоднее Обещание очень легко.Однако выполнить его казалось почти невозможным.Эль не представлял, как сделать Сэндза счастливым. Он подозревал, что те вещи, которые агент мог бы найти приятными, заставили бы весь остальной мир кричать от ужаса. Он вспомнил, как Сэндз пытал солдата на Вилла де Кос, какое наслаждение доставлял Сэндзу каждый выпавший шанс причинить боль другому, и содрогнулся. Может быть, он дал неверное обещание.Но окончательно Эль не сдался. Возвращаясь домой с гитарой за спиной после аккомпанирования детям с их рождественскими гимнами, он обдумывал дальнейший план действий. Как может человек добиться невозможного?– Se?or!Зазвенел звонок. Эль увидел Чиклета, катящего мимо на своем велосипеде и оживленно машущего рукой.Был канун Рождества. Эль улыбнулся и поднял в ответ руку, хотя мальчик уже проехал мимо, снова повернувшись вперед и не видя его.Он посмотрел вслед мальчику, наблюдая, как его фигурка на велосипеде постепенно исчезает из поля зрения.Как может человек добиться невозможного?И внезапно он понял.Когда с ужином было покончено, Эль вымыл тарелки и велел Чиклету идти домой.– Сегодня ты должен быть со своей семьей. Можешь придти завтра, и тогда мы обменяемся подарками.– О’кей. – Мальчик больше не упоминал об удостоверении ЦРУ, и Эль не знал, решился ли тот дать его Сэндзу или нет.Когда Чиклет ушел, Эль схватил ключи от машины.– Идем. Мы уезжаем.Сэндз нахмурился и слегка привстал:– Уезжаем куда?– Сегодня я разговаривал со священником, – сказал Эль. – Человек пришел к нему на исповедь. Он говорил о распространении наркотиков и убийстве. Его попросили сделать это для картеля. Полагаю, мы могли бы нанести ему визит.– В канун Рождества? – Сэндз остановился, довольная ухмылка растеклась по его лицу. – Ба! Эль, думаю, я недооценивал тебя все это время!Они выехали из деревни. Ночь была очень темной, и звезды над головой казались холодными и одинокими. Здесь не было других машин, и вся дорога принадлежала им. Хотя был уже конец декабря, ночной воздух был теплым. Эль опустил окно и включил радио.Сэндз нахмурился и потянулся к переключателю, но Эль остановил его.– Оставь его включенным. Пожалуйста.Сэндз вздохнул, но радио не выключил.Когда деревня осталась в нескольких милях позади, Эль развернулся, сделав широкую дугу через дорогу, так что они снова оказались повернутыми в направлении деревни, и остановил автомобиль на обочине.– Почему мы остановились? – спросил Сэндз. До этого, вечером, во время ужина, он молчал вплоть до выхода, но теперь он был очень встревожен. Одна его рука покоилась на бедре, где висел пистолет.Эль ничего не ответил. Он вышел из машины и обошел ее спереди, сощурившись, когда попал в свет фар. Он подошел к пассажирской стороне и постучал по опущенному окну.– Вылезай.– Что происходит? – потребовал объяснений Сэндз, в его голосе звучало подозрение.– Мы едем домой, – сказал Эль и открыл дверцу.Сэндз не двигался. Он казался крайне смущенным: эмоция, которая совершенно ему не подходила.– Эль?Эль начал садиться в автомобиль, вынудив Сэндза перебраться на место водителя.– Ты хотел контроля, – заявил он. – Я даю его тебе. Счастливого Рождества, агент Сэндз.Долгое, очень долгое время Сэндз просто сидел. Диджей на радио сделал несколько объявлений, потом началась рекламная пауза. Ночной бриз врывался в автомобиль, перебирая волосы, свисающие на лицо Эля.Наконец Сэндз сказал:– Не знал, что ты самоубийца, Эль.– Я не самоубийца, – ответил тот. – И ты тоже, несмотря на то, что хочешь, чтобы я так думал. – Эль застегнул ремень безопасности. – Я буду твоим штурманом, – предложил он. – Ты мне доверяешь?На радио закончилась рекламная пауза. Начала играть песня – нечто с вибрирующим ритмом и без слов. Сэндз одарил Эля неприятной улыбкой:– Полагаю, настало время выяснить это, не так ли?Он со стуком захлопнул дверцу со своей стороны и выехал на дорогу.Эль немедленно сказал:– Чуть левее.Сэндз выровнял машину.Дорога на протяжении нескольких миль была довольно прямой, и лишь слегка изгибалась. Когда Эль разрабатывал идею нынче утром, он тотчас же подумал об этой дороге. Это было единственное место для столь дикого эксперимента, единственное место, где он мог выбраться из этого живым.Сэндз втопил педаль газа в пол. Машина рванулась вперед, стрелка спидометра показывала непрерывно увеличивающуюся скорость.Ветер вливался в окна, заглушая радио и дико взлохмачивая их волосы. Эль ухватился за ручку дверцы и почувствовал, как на его лице расплывается широкая ухмылка.– Ты скучал по этому? – воскликнул он.– Ты не представляешь как! – так же громко откликнулся Сэндз. Он крепко держался за руль, но держал машину по-прежнему ровно – и насколько Эль мог судить, вполне справлялся.Впереди дорога делала маленький поворот направо. Поворот того рода, который требует минимальной корректировки со стороны водителя. Эль сел прямо.– Притормози! – крикнул он. – Приближаемся к повороту.– Ты уверен? – спросил Сэндз.– Что?– Откуда я знаю, что тебе можно доверять? – кривая улыбка на лице Сэндза расходилась с серьезностью вопроса.– Поворот! – крикнул Эль.– Налево или направо? – спросил Сэндз, очевидно весьма забавляясь.– Направо. Небольшой.– Понял. – Автомобиль замедлился, хотя и не так сильно, как хотелось бы Элю. Рев ветра чуть утих, и опять стала слышна музыка по радио.– Сейчас, – скомандовал он. – Поворачивай.Сэндз слегка крутанул руль вправо. Машина повернула, заехав на левую полосу. Эль решил, что это не имеет значения.– Теперь прямо, – проговорил он.Автомобиль вернулся на правую полосу. Они снова набрали скорость.– Я заставляю тебя нервничать? – поддел его Сэндз. Он усмехался.– Всегда! – воскликнул Эль.– Отлично! – крикнул Сэндз в ответ.Следующим был поворот налево, и он был более крутым, нежели первый. Это было единственное место на дороге, насчет которого Эль волновался.– Тормози! – завопил он. – Еще один поворот. Налево. Крутой.– Понял, – произнес Сэндз. Машина не замедлила ход.– Тормози! – заорал Эль и крепче вцепился в ручку дверцы.Поворот приближался. Быстро. Слишком быстро. Времени оставалось только на один-единственный крик:– Поворачивай! Сейчас!Сэндз резко крутанул руль влево. Эля бросило на дверь.– Не так круто! – завопил он.Машина вошла в поворот, держа курс на заросли травы на обочине дороги.– Выравнивай! – крикнул Эль. Сэндз вернул руль обратно в нормальную позицию, из-за чего автомобиль вылетел на встречную полосу.К ним приближался свет фар. На дороге был кто-то еще.– Правее, правее! – заорал Эль; сердце колотилось где-то в горле.Сэндз засмеялся. Он и не подумал вернуть автомобиль на нужную полосу.– Машина близко! – выкрикнул Эль. Он знал, что должен протянуть руку и взяться за руль, но не мог пошевелиться. Он чувствовал себя придавленным под весом этого приближающегося света фар.Они ехали навстречу друг другу – две одинокие машины на этой пустынной дороге в канун Рождества в мексиканском городке Кульякан.Сэндз продолжал смеяться.В последний момент другая машина свернула на правую полосу. Она пронеслась мимо, обдав их оглушительным сигналом клаксона и глумливыми выкриками пассажиров. Эль осознал, что кричит – предостерегающий вопль ?Уууаааа!? – и не в силах прекратить.Сэндз ни на секунду не переставал смеяться. Он поднял правую руку и выставил средний палец.– Пошли на хер! – дико заорал он, резко вывернул руль вправо, и машина снова вернулась на свою полосу.Эля вновь бросило на дверцу.– Ты чуть не угробил нас, – выпалил он.– В чем дело? – ухмыльнулся Сэндз. – Ты не доверяешь мне, Эль?Внезапно вспомнив, зачем, в первую очередь, он отправился на эту сумасшедшую прогулку, Эль забыл о ярости. Он забыл обо всем, кроме этой улыбки на лице Сэндза.Они все еще летели по пустынной дороге, слишком быстро для тьмы этой ночи или, если на то пошло, тьмы, окружающей водителя. Эль больше не тревожился. Он рассмеялся.– Счастливого Рождества, чокнутый ты ублюдок!– Я чокнутый? Это ты усадил меня за руль, – захохотал Сэндз.Эль лишь смотрел на него, глупо улыбаясь. Он чувствовал, что совершенно по-идиотски доволен собой. ?Если я в своей жизни не сделаю больше ничего стоящего, – думал он, – у меня всегда будет это. Ночь, когда я за короткое время снова сделал счастливым отчаянно несчастного человека?.Прямо сейчас, в данный момент, этого было достаточно.И Эль Мариачи был счастлив.________________________________________________________* В оригинале написано ?tree?, поэтому подразумеваться может все, что угодно. Интернет любезно сообщил мне, что в Мексике простые смертные наряжают либо искусственные елки, либо пальмы, либо пинии (это такая итальянская сосна, непонятно что забывшая на Карибах; из нее еще Пиноккио вырезали) – прим. перев.Примечание автора: Музыка, под которую Сэндз вел машину – ?Pistolero? из саундтрека к ОвМ.Я действительно готовилась к написанию этой главы. Я проехала часть моего обычного маршрута по дороге на работу с закрытыми глазами. Лишь на очень, очень коротких участках, и когда никто не ехал навстречу. Я хотела посмотреть, на что это похоже. И читатели, не пытайтесь повторить это дома. Это было невероятно бредово. Я не рекомендую так делать. Возможно, если бы кто-то вроде Эля сидел рядом со мной на переднем сидении, направляя меня… но опять же, если бы я была одна в машине вместе с Элем, мы бы перебрались на заднее сидение и, скорее всего, вряд ли бы куда-нибудь поехали…Примечание переводчика: Мне определенно пришлось бы по душе подобное развитие событий. Только с Сэндзом (хотя какой из него штурман!)