Глава 3: Удивление (1/1)

Дисклеймер: Если бы Эль и Сэндз принадлежали мне, они бы уже что-нибудь сделали.Прим. перев.: Боюсь представить, что бы они могли сделать.Рейтинг: PG-13 за лексику.Саммари: Эль в растерянности.Примечание автора: И опять большое спасибо всем, особенно Melody.______________________________________________________Эль первым направился в ванную комнату. Он открыл шкафчик под раковиной и вытащил аптечку, вспоминая тот день, когда Рамирес принес ее домой. Это была самая последняя поездка агента ФБР на рынок, и она его вымотала. Он провел остаток дня, свернувшись в кресле со страдальческим выражением лица. Элю было любопытно, что бы сказал Рамирес, если бы узнал, что теперь они живут в его доме.Сэндз опустил крышку унитаза и сел.– Не могу поверить, что ты меня порезал, – проворчал он.Эль ничего не ответил. Он и сам с трудом в это верил.Его снова охватило странное смущение. Эль чувствовал, что не в состоянии понять себя и свои поступки. Он не мог понять, зачем он это сделал – и ему не нравилось это ощущение. На самом деле, он был простым человеком и не привык испытывать такую гамму чувств. Ему не нравилось знать, что все мыслительные процессы, происходящие у него в подсознании, принимаемые им решения и испытываемые им эмоции совершаются без его ведома. Это создавало неудобства и заставляло нервничать.Как следствие, он повел себя грубее, нежели собирался, когда рванул футболку Сэндза вверх, чтобы открыть порез на боку. Сэндз вздрогнул и выругался:– Господи, Эль.Эль с трудом взял себя в руки. Он глубоко вздохнул и встал на колени, чтобы лучше видеть, что делает.Нож прошел по диагонали через бок Сэндза, затем наискосок вверх и вокруг спины. Разрез был не длинным, но глубоким. Он все еще кровоточил, так что Эль взял из аптечки марлевый компресс и шлепнул его на рану.Сэндз снова вздрогнул.– Господи, какой умелый подход к раненым ты демонстрируешь. Думаю, я буду называть тебя Флоренс Найтингейл*.Эль зажал марлю в одной руке, а другой приподнял футболку Сэндза повыше, так что теперь было видно второй порез на спине, проходящий прямо над первым. Он уже не кровоточил, но футболка присохла к ране, и когда Эль сдвинул ткань, из пореза снова закапала кровь.Эль опустил футболку.– Снимай ее.Сэндз дернулся.– Что? – практически беззвучно выдохнул он.– Я не вижу, что делаю, – пояснил Эль. – Так что снимай ее. Она все равно порвана.– Да уж, забавно, как часто это происходит, когда ты поблизости. Думаю, с момента нашей встречи я успел полностью сменить гардероб.– Тебе лучше без них, – ляпнул Эль, не подумав.Сэндз хмыкнул.– О, извини. Моя одежда тебя раздражает? – казалось, его весьма позабавила эта мысль.Эль вспомнил их первую встречу в кантине. Полосатая рубашка. Большая ковбойская шляпа. Было сложно воспринимать Сэндза всерьез – пока агент не заговорил. Тогда все изменилось.– Ты выглядишь глупо, – коротко сказал он. – А теперь сними ее.– А если я скажу ?нет?? – спросил Сэндз, все еще забавляясь.– Тогда я сам это сделаю, – пожал плечами Эль.Долгое мгновение спустя, когда Эль уже подумал, что, возможно, он надавил слишком сильно и зашел слишком далеко, Сэндз просто встряхнулся и повернулся к нему. Затем Сэндз еле заметно пожал плечами и стянул окровавленную футболку. Поморщившись, он поднял правую руку, и Эль придвинулся к нему, чтобы удержать марлевый компресс прижатым к ране на боку.Футболка полетела на пол. Эль спокойно стоял, продолжая прижимать марлю, и, упершись взглядом в пол, терпеливо ждал, когда порез перестанет кровоточить.У него возникло странное ощущение, будто он уже был тут раньше. Почти в той же самой ситуации. Но это было девять лет назад, и с тех пор все изменилось.Он даже не помнил название того города. Он, Куино и Кампа играли в баре, заработав смешные деньги, но все равно повеселившись. Они были молоды, полны музыки и смеха и жили той жизнью, какой всегда хотели. Они были первыми друзьями, которые появились у Эля после несчастья в Акунье, и он был невероятно благодарен им за то, что они дали ему шанс. Они помогли ему стать еще лучшим музыкантом и, что более важно, научили его обращаться с оружием, которое ему навязала жизнь.Однажды ночью в баре вспыхнула драка. В стычке Куино задели разбитой бутылкой: стекло оставило порез на его груди. Когда все закончилось, Эль отвел его в ванную комнату и ухаживал за ним, промыл и перевязал рану, все это время распивая на пару с приятелем текилу.Это произошло девять лет назад, и память Эля об этом событии померкла, но он без сомнения знал, что в ту ночь в воздухе не витало никакого напряжения. Вообще.Не то, что сегодня.Он не мог понять. Это не было напряжением между двумя мужчинами, которые хотят убить друг друга. Он не беспокоился, что Сэндз может на него напасть. Велика была вероятность того, что Сэндз возьмет реванш за то, что произошло сегодня, но не сейчас. Для этого агент был слишком эгоистичен. Он позволял Элю помочь себе перед тем, как сделать это. Поэтому прямо сейчас Эль не волновался о возмездии.Нет, это больше ощущалось как напряжение, которое прошлой ночью следовало за ним по коридору, когда он крался к комнате Сэндза. Эль чуть приоткрыл дверь и увидел ноги агента. Осознав, что Сэндз полностью проснулся, он запаниковал и закрыл дверь слишком быстро. Звуки выдали его, и он провел остаток ночи без сна, ожидая услышать, как его собственная дверь открывается, чтобы пропустить в комнату ствол пистолета.Но ничего не произошло. Эль начал думать, что это сошло ему с рук.Теперь он понимал, что следовало бы лучше помнить, с кем он имеет дело.Эль глубоко вздохнул и медленно поднял марлевый компресс. Перевел на него взгляд. В нескольких местах марля пропиталась кровью насквозь, но порез перестал кровоточить. Это было хорошо.Нехорошо было то, что он был не в состоянии следить за тем, что делает.Сэндз сидел неподвижно, опустив голову. Правую руку он положил на бедро, отставив локоть, чтобы дать Элю максимальный доступ к поврежденному боку. Челюсти Сэндза были крепко сжаты. Эль знал, что он от всего этого не в восторге. Он задавался вопросом, что для Сэндза хуже: быть раненым или находиться во власти Эля.?Почему ты не позволил себе довериться мне, друг? Что случилось с тобой??Эль покачал головой: он почти никогда не мог найти ответа на подобные вопросы. Он неуклюже швырнул окровавленную марлю в мусорную корзину, встал… и едва не пошатнулся.?Santo Dios**, что со мной творится??Эль пустил воду и смочил полотенце. Отжал его, снова опустился на колени и принялся осторожно стирать кровь с кожи Сэндза. Тот вздрогнул при первом прикосновении влажной ткани, потом замер.?Я слишком долго был один, – подумал Эль. – Вот объяснение.Единственное объяснение?.Сэндз оставался неподвижным. По-видимому, он решил, что наилучший способ пройти через все это – молча терпеть и покончить с процедурой как можно быстрее.Эль вздохнул про себя, признавая поражение, сдался и попытался сосредоточиться на том, что делает, позволив себе посмотреть на Сэндза.Он красив, подумал Эль. Сэндз был не очень высоким и таким стройным, что его сила была хорошо скрыта. Только сейчас, при виде прекрасных мускулов на его спине, груди и руках, становилось ясно, откуда берется эта сила.?Неудивительно, что он может вырубить меня одним ударом?.Шрамы, тянувшиеся через всю левую руку Сэндза, напоминали о его противостоянии с наркокартелями, сначала в День Мертвых, потом на гасиенде Рамона Эскаланте. Еще один тонкий шрам пересекал верх его живота, и Эль с первого взгляда понял, что его оставил нож. Шрам выглядел старым, очень старым. Он припомнил рассказ Сэндза о первых людях, которых он убил, что они были вооружены ножами, и задумался, не был ли человек, порезавший его, одним из них.Со шрамом на его груди соседствовала тонкая прямая линия – отметина хирурга, извлекшего пулю. Эль знал, что в тот день Сэндз был близок к смерти, ближе, чем когда-либо. Воспоминания о том дне на гасиенде Эскаланте все еще оставались смутными, но он вполне ясно помнил, как наваливался на него Сэндз, когда они тащились через двор.Эль бросил окровавленную ткань на пол и потянулся за аптечкой.– Тебе нужно наложить швы, – сказал он.– Если ты только подумаешь о том, чтобы воткнуть в меня иглу, – огрызнулся Сэндз, – я сломаю тебе пальцы.Эль кивнул:– Тогда тебе придется на день-два остаться в постели, чтобы порез начал заживать.– Черта с два, – сказал Сэндз. – Просто перевяжи его, и со мной все будет в порядке.– Нет, – очень серьезно ответил Эль. – Ты действительно сам себе навредишь, если не отдохнешь пару дней.Сэндз тяжело вздохнул:– Ладно-ладно, Флоренс.Чувствуя удовлетворение от того, что все его старания не пропадут втуне на следующий же день, Эль приступил к промыванию и перевязке нанесенных им же самим порезов. Он работал медленно и так осторожно, как мог. Бывали дни, когда Сэндз выводил его из себя настолько, что он был бы рад навредить агенту, но сегодня был не такой день.Как ни странно, Сэндз напомнил Элю о дочери. Та не ведала страха и непрестанно изыскивала новые способы пораниться в своем смелом исследовании окружающего мира. Она карабкалась, ползала, прыгала, бегала и хваталась за что угодно и когда угодно, без малейшего колебания. Эль несчетное число раз мазал ее разбитые коленки и ободранные локти, напевая ласковую canción, вытирая ей слезы и оставаясь с ней рядом, пока она не начинала улыбаться, снова готовая открывать для себя этот мир.И это было странно, нелогично, но сейчас Эль ощущал ту же заботливость. То же желание встать и защитить того, о ком печется, от мира со всеми его опасностями.Он расправил повязку на первом порезе – в верхней части спины Сэндза. Несколько раз погладил ткань, чтобы убедиться, что она наложена ровно. И достаточно было лишь чуть-чуть отклониться вправо, чтобы ощутить под кончиками пальцев кожу Сэндза.Пальцы Эля дрожали, но он не остановился. Они продолжали легкое поглаживание, не желая потревожить.И Сэндз, к его изумлению, не остановил его.?Слишком долго, – подумал он. – Ни одни человек не должен быть один слишком долго?.Внезапно он вспомнил тот день, когда исследовал лицо Сэндза кончиками пальцев: его глаза были закрыты, как будто он был слеп. По телу Эля пробежала дрожь, и он резко отдернул руку. Сэндз всполошился, и Эль неожиданно осознал, что Сэндз все это время находился в полудреме или чем-то в этом роде. Поэтому он и не остановил Эля, когда тот к нему прикоснулся.– С тобой все будет в порядке, – Эль поднялся и повернулся, чтобы уйти. Вдруг ванная комната показалась слишком тесной. Он задыхался, едва способный вдохнуть из-за спазма, сжавшего его грудь. Ему нужно было выйти и ощутить порыв ветра на лице.– Что это такое было? – требовательно спросил Сэндз. Возможно, он хотел разозлиться, но это прозвучало не особо гневно.Эль удивленно подумал, что это прозвучало почти с сожалением.– Ничего, – сказал он.Сэндз, хмыкнув, покачал головой. Только смех вышел довольно-таки натянутым.– Эль Мариачи, леди и джентльмены. Главный психолог Мексики, самый медлительный полевой хирург и самый одинокий человек на свете.Рассвирепев, Эль резко развернулся.– Пошел ты. – Он отвел руку назад, намереваясь ударить Сэндза.А затем остановился. Сэндз все еще сидел там, самодовольно улыбаясь ему, но при этом поднял лицо вверх. Он ждал, что Эль его ударит, рассчитывал, что Эль его ударит.Хотел, чтобы Эль его ударил.Прошло то время, когда Сэндзу не нужно было повода, чтобы самому ударить Эля. Мариачи ощутил боль в животе. Он опустил руку.– Я знаю, что ты делаешь, – проговорил он.– Да ну? И что я делаю?– Ты хочешь, чтобы я тебя ударил, тогда ты сможешь ударить меня в ответ. Ты хочешь, чтобы я оправдал твое недоверие. Только я не собираюсь этого делать. – Эль с трудом сглотнул. Он старался, чтобы его голос звучал искренне, желая, нуждаясь в том, чтобы Сэндз ему поверил. – Я не собираюсь причинять тебе боль.Сэндз издал уклончивый звук. Он встал и направился к двери, заставив Эля потесниться к раковине, чтобы агент мог пройти мимо него.– Может, так оно и есть, Эль. Может быть. Но ты все еще хреновый друг.Эль снова завелся с пол-оборота. Даже знание, что Сэндз специально изводит его, не уменьшало ярость.– Откуда тебе знать?Сэндз остановился как вкопанный в дверном проеме. Он стоял так несколько секунд, но достаточно долго, чтобы Эль пожалел о своих жестоких словах.– Потому что я знаю, какого друга я всегда хотел иметь. И ты не таков.Эль потянулся и крепко сжал край раковины за своей спиной.– Потому что я не позволяю тебе себя контролировать, – произнес он. – Я не позволяю тебе вытирать об себя ноги. Это не вписывается в твою красивую картинку.Он вышел в дверной проем, сильно толкнув Сэндза плечом, когда протискивался позади агента, и направился в коридор.– Кто об кого вытирает ноги? – бросил Сэндз ему вслед. – Я только что позволил тебе себя лапать. Так скажи мне, кто из нас об кого вытирает ноги?Эль остановился. Его руки сжались в кулаки. ?Я не собираюсь уступать ему. Не собираюсь?.– Боже, – ругнулся Сэндз. Он вышел из ванной комнаты и повернул направо, направляясь в свою комнату. – Ну, ты и тип, Эль.Ничего не ответив, Эль быстро пошел по коридору. Он с такой силой толкнул парадную дверь, что та впечаталась в наружную стену дома и отскочила, едва не задев его по лицу.Он просто оттолкнул ее в сторону и направился на прогулку.Он дошел до самого города, прежде чем смог успокоиться.Эль вошел в кантину и заказал пиво. Осушил кружку одним глотком и заказал еще. Его голова отзывалась тупой болью, а кожа рук была слабого розового оттенка – след, оставленный кровью Сэндза.Он очень долго рассматривал свои руки.В тот день, когда он и Каролина сбежали от солдат Маркеса, они укрылись в одном из крошечных безымянных городков, которые усеивают карту Мексики. Они нашли приют в заброшенном доме на окраине города, только когда на землю опустился вечер. Все еще скованные цепью, дрожа от нерастраченной энергии и страсти, они несколько часов занимались любовью. Цепь возбуждала его, когда он смотрел на серебряные звенья на золотистой коже Каролины и ощущал, как от жара их тел нагревается металл.Эль всегда знал, что он страстный мужчина. Это была одна из причин, по которой он хотел быть мариачи, как его предки. Любовь к музыке была частью страсти, и он принимал ее с распростертыми объятиями.Но сейчас эта страсть должна была стать причиной его гибели. Уже давно он строго контролировал себя, внимательный ко всему, что говорит или делает. После смерти Каролины он ни разу не расстраивался, не возбуждался и не позволял себе никаких сильных эмоций. До тех пор, пока за ним не пришел Кукуй, и он не повстречал Сэндза.Тогда к нему вернулись чувства.Тогда он возненавидел.Но это было в прошлом. Маркес мертв, Барильо мертв, а он нашел друга в лице самой неприятнейшей личности на свете.Со смерти Каролины он нуждался в друге. В течение двух лет этой дружбы с Сэндзом – вспыльчивым и осторожным поначалу, затем постепенно смягчившимся – было достаточно.Эль начинал осознавать, что этого уже недостаточно.Он хотел большего. Он нуждался в большем. И больше не было в его жизни никого, кто был бы в силах дать это большее.Кроме одного человека.– Нет, – прошептал Эль. – Не может быть.Но это не имело значения. Его разум мог спорить с сердцем сколько угодно, но он упустил один аргумент. Так всегда было, и так всегда будет.?Даже если я захочу – хотя я не думаю, что захочу – он никогда не захочет?.Что отвечало на этот вопрос, быстро и просто.Это был неполный ответ, но это было хоть что-то. Чувствуя себя немного легче, Эль заплатил за пиво и начал свой долгий путь до дома.Когда он ступил на подъездную дорожку, то услышал заливистый детский смех, доносящийся с заднего двора.Здесь был Чиклет. Эль нахмурился. Это означало, что он отсутствовал гораздо дольше, чем предполагал. Он ушел утром, а если здесь Чиклет, то сейчас уже конец дня, и занятия в школе закончились.Смех на заднем дворе стал громче. Затем резко перешел в крик.Эль бросился бежать. Он проскочил мимо дома на задний двор, как раз когда крик вновь перешел в пронзительный заливистый смех. Он медленно остановился, тяжело дыша, широко раскрыв глаза и чувствуя себя очень глупо.Каким-то образом – он не мог понять, каким, – Чиклет уговорил Сэндза поиграть с ним. На траве посреди двора лежал сдутый футбольный мяч. Сэндз стоял между двумя деревьями, которые, очевидно, служили воротами. Чиклет пробежал мимо него, стараясь загнать мяч между деревьев; Сэндз попросту протянул руку и сграбастал мальчика, пытаясь остановить его, и они оба повалились на траву.Чиклет засмеялся так сильно, что поперхнулся.– Не по правилам! – выкрикнул он. – Ты жульничаешь! – Он вскочил на ноги, и Сэндз снова его опрокинул. Мальчик рухнул на землю и лежал там, держась за живот и хохоча.– Ну, давай, – сказал, садясь, Сэндз. Он широко улыбался. – Тебе нужно научиться обманному маневру. Ты был так предсказуем, что даже слепой мог увидеть твое приближение.Чиклет секунду-другую таращился на него, разинув рот, затем громко рассмеялся.– Ты видел мое приближение! – в восторге завопил он и набросился на Сэндза, снова опрокинув его на траву.Сэндз лежал, поверженный мальчиком, протестуя и смеясь.Сердце Эля замерло.Сэндз смеялся.Не саркастично или с издевательским цинизмом. Это был искренний смех, который Эль слышал от него впервые.Его сердце опять забилось, но каждый удар сопровождался болезненным уколом. Этот смех затронул то место, где зародилось его смятение. Он никогда бы не смог вызвать у Сэндза такой смех.У Сэндза был Чиклет, а кто был у него самого?Увидев стоящего поблизости мариачи, Чиклет резко перестал смеяться и воздел себя на ноги.– Мы просто играли, – сказал он.Сэндз сел, но по-прежнему оставался на траве. Он не повернул головы.– Это Эль?– Sí, – ответил мальчик.– Ну конечно. Кто еще мог испортить нам удовольствие? – вздохнул Сэндз. Он встал, и Эль увидел, что он поморщился от боли, хотя и старался скрыть это. Он внезапно задумался, насколько болезненно было для агента играть с Чиклетом, и вновь восхитился привязанности, которую Сэндз питал к мальчику.– Вам необязательно было прекращать, – произнес Эль, зная, что уже слишком поздно.– Мне нужно делать домашнее задание, – сказал Чиклет. Он с тоской глянул на футбольный мяч, потом посмотрел на Сэндза.– Мы можем поиграть завтра?– Поглядим, – ответил Сэндз. – Иди внутрь.Чиклет кивнул и направился в дом. Дошагав до веранды, он остановился и бросил через плечо подозрительный взгляд на Эля.Когда дверь с сеткой закрылась, Сэндз скрестил руки на груди.– Хорошо прогулялся?Эль просто смотрел на него. К волосам Сэндза пристала травинка, и Эль не мог отвести от нее глаз – настолько она была зеленой.– Ты хотел уйти, не так ли?Эль моргнул:– Что?– Я спросил, ты хотел уйти?– Что ты имеешь в виду?– Это ты мне скажи, Эль, – Сэндз казался уставшим. – Ты ведешь себя, как говнюк, с тех пор, как умер Лоренцо, и черта с два я могу это объяснить. И я спрошу сейчас, и больше спрашивать не буду: ты хочешь покинуть этот дом?Подобная мысль ни разу не приходила ему в голову. В этом доме произошли скверные вещи, но Эль никогда не думал о том, чтобы уехать. Хорошо это или плохо, но он обосновался тут. Теперь его домом был Кульякан.– Нет, – проговорил он.– Тогда какого хрена с тобой происходит? – требовательно спросил Сэндз.Эль подумал об ответе на свой вопрос, который он нашел, пока сидел в кантине. Это было немного, но это нужно было сделать.– Ничего, – сказал он, повернулся и направился в дом. – Со мной ничего не происходит.______________________________________________________* Сестра милосердия и общественный деятель Великобритании (1820 – 1910) – прим. перев.** Великий Боже (исп.)