Глава 2: Доверие (1/1)

Дисклеймер: Да, Эль и Сэндз принадлежат мне. Они мои, они все мои!Рейтинг: R из-за языка и некоторых сцен.Саммари: Как бы то ни было, и что только на уме у Эля?Примечание автора: Большое-пребольшое спасибо Melody, которая прочитала эту главу и заверила меня, что, на самом деле, это не такая чушь, как я думала. Детка, ты лучшая.Наконец предупреждение: некоторых из вас может сквикать последняя сцена. Я не знаю, что каждый из вас понимает под неприятным, поэтому я считаю, что могу помимо прочего вывесить и это предупреждение, на всякий случай.______________________________________________________Сэндз не любил тайны. Никогда не любил. Он предпочитал знать, что происходит вокруг него. Ему нужно было знать, что происходит вокруг него. И с тех пор, как он ослеп, эта необходимость стала насущной потребностью. Если он не знал, то начинал нервничать.А когда он начинал нервничать, то начинал стрелять по поводу и без.Однако поскольку все это время источником тайны был Эль, Сэндз твердо отставил любые мысли о беспорядочной стрельбе. Он все еще был озадачен и насторожен, но он не тревожился. Между настороженностью и тревогой большая разница.Он по-прежнему задавался вопросом, что происходит.С того дня, когда случилась гроза, с того дня, когда он убил Белинду Харрисон, Эль изменился. В основном, из-за чувства вины за смерть Лоренцо, но не только. Сэндз не знал, что было второй составляющей таинственности Эля и ему не нравилось это незнание.Он знал, что у него паранойя, но ему казалось, что Эль каким-то образом за ним шпионит. Все время наблюдает за ним.И ему это не нравилось.Так что в ту ночь, когда Эль обвинил его в любви, Сэндз обнаружил себя бодрствующим сидя на краю кровати и прокручивающим в голове дальнейшие мысли.Не хотелось бы разочаровывать Эля, но он не любил Чиклета. Он был неспособен на любовь – он знал это о себе, сколько себя помнил. Он не любил этого мальчика, но, в конце концов, правда была в том, что он использовал Чиклета. Нахождение рядом с ним заставляло Сэндза чувствовать себя лучше, на некоторое время заставляло почувствовать себя почти человеком. Поэтому он хватал все, что мог, и ничего не возвращал обратно. Никто бы не мог назвать это любовью.Он хотел спасти брата Чиклета и сделать Чиклета счастливым только потому, что ему не нравилось, когда парнишка из-за чего-нибудь расстраивался. Когда мальчик расстраивался, он был ко всему безразличен и много плакал, и это не добавляло Сэндзу радости. А он рассчитывал, что визиты Чиклета поднимут ему настроение. Так что он спас Пабло только из эгоистических соображений, не из-за какой-то там любви к Чиклету.– Знаешь что? – спросил голос в его голове. – Это у тебя два шага вперед, один назад, малыш. Ты когда-нибудь заметишь это?– Заткнись.– Я только хочу спросить тебя, почему именно. Есть ли у тебя другие блестящие идеи, ввиду того, что считается, будто ты такой умник. Действительно ли ты так счастлив, что я все еще поблизости? Хочешь задержать меня здесь подольше?– Просто. Заткнись, – вслух прошипел Сэндз. Его руки сжались в кулаки, стиснув одеяло, лежавшее на кровати.Он услышал снаружи, в коридоре, какой-то звук. Тихий звук, словно тот, кто его издавал, не хотел быть услышанным.Мгновенно нарисовались две возможности. Либо кто-то проник в дом с неизвестными целями, либо там снаружи Эль – с неизвестными целями.Сэндз вытащил один из своих пистолетов, снял с предохранителя, взвел курок и нацелил его на дверь.Звук снаружи повторился.Он взвешивал, стоит ли крикнуть. Если в коридоре обычный грабитель, оповещать незнакомца о своем присутствии может стать большой ошибкой. С другой стороны, если это Эль, может, было бы лучше разузнать, какого дьявола мариачи там делает.Сэндз решил, что наилучший выбор – сидеть тихо. Он поднялся на ноги и прошел четыре шага до ванной, зашел внутрь и повернулся, так что за его спиной оказалась стена. Кронштейн для полотенец впился ему в спину, но он проигнорировал это. Сэндз держал пистолет перед собой обеими руками, его дуло было направлено в потолок.Если кто-нибудь войдет в его комнату, он собирался сначала стрелять, а потом уже задавать вопросы.Долгое время ничего не происходило. Он стоял очень тихо, прислушиваясь всеми фибрами тела.Звук повторился.Сэндз напрягся. Палец сжался на спусковом крючке.– Еще рано, – прошептал голос. – Еще рано.Сэндз кивнул.Шли секунды. Он больше не слышал звука.Когда прошло пятнадцать минут, он понял, что ему нужно собраться и отследить источник этого шума.– Твою мать, – прошептал он.Он медленно вышел из ванной. Тишина окружила его, заставляя сердце биться быстрее. Иногда ему снилось, что он еще и оглох, запертый в мире, где он не может ни видеть, ни слышать, а может лишь кричать.Он прокрался по комнате, тщательно прислушиваясь. Единственным, что он слышал, были его собственные шаги, его дыхание и слабое пощелкивание потолочного вентилятора, безостановочно вращавшегося над головой.Вблизи замаячила дверь – он ощущал ее массивное присутствие. Он поднял руку, заранее зная, что обнаружит.Дверь была закрыта. В комнате никого не было. Если бы они тут были, сейчас он бы их услышал. Никто не был способен так долго стоять неподвижно, хотя Эль точно пытался последнее время.Но здесь кто-то побывал. Сэндз знал это. Он их слышал.– Ты уверен? Действительно уверен? Может, это было только твое сознание… упс, наше сознание… подшучивает над тобой?– Лучше бы нет, – прорычал он. Потому что если он больше не может доверять своим чувствам, с чем он останется?– Как насчет собаки-поводыря?– Заткнись, – буркнул Сэндз.– Она сможет приносить тебе книги Брайля!– Заткнись! – Он прокрался обратно в ванную и положил пистолет на стойку рядом с раковиной. – Заткнись, или я сделаю это.Голос засмеялся:– Ты не посмеешь.– Да? – Он поднял руку и сдернул очки. – Последний шанс, выродок.– Приступай. Ты всегда причиняешь боль тем, кого… ненавидишь.Сэндз полностью выкрутил кран, сунул руки под воду, сложив их лодочкой. Вода наполняла пригоршню, бежала сквозь пальцы и с бульканьем стекала в канализацию.И пока мужество не покинуло его, он поднял руки и плеснул водой себе в лицо.Если бы кто-нибудь спросил, он бы сказал, что ежеутреннее умывание превратилось теперь в настоящее испытание. Ему нужно было быть очень осторожным, чтобы не допустить попадания воды, мыла, крема для бритья или чего-нибудь еще в отверстия на месте глаз. Он быстро выучил, какую цену придется заплатить за свою неосторожность.Вода разбрызгалась по его щекам, носу, подбородку, лбу. Она жадно залилась в его глазницы, воспламенив тысячи вспышек в его голове. От боли у него вырвался крик, колени подогнулись. Сэндз выпрямился и ухватился обеими руками за край раковины. И долго стоял на коленях на холодной плитке, вцепившись в раковину и сжав зубы; вода стекала с его лица на пол.Но голос в его голове умолк.Целую вечность спустя боль отступила. Он поднял левую руку и схватил висевшее тут же полотенце, аккуратно вытер лицо насухо, вызвав этим новые вспышки, потом повесил полотенце обратно. Шатаясь, он вошел в спальню и рухнул поперек кровати.Голос внутри надулся, угрюмый и злой. Но по-прежнему молчал.– Получи, подонок, – прошептал Сэндз и потерял сознание.На следующее утро он проснулся с тупой головной болью, напоминанием о радикальных мерах, которые он время от времени вынужден был принимать, чтобы держать под контролем свой нестабильный рассудок. Он поволокся в кухню, чувствуя себя почти как с похмелья, и злой как собака.Эль восседал за столом, попивая ароматный кофе. Сэндз прошел мимо него, не сказав ни слова. Ему нечего было сказать Элю.Пока.Он подошел посудному шкафчику рядом с мойкой, открыл его и осторожно просунул внутрь руку. Чиклет знал, что нужно убирать вещи на нужное место, но Эль часто забывал об этом. Или утверждал, что забывает. Сэндз не был в этом настолько уверен. Он думал, что иногда Элю нравится запутывать его, только чтобы посмотреть, что он станет делать. Как той уже столь далекой осенью, когда Эль умышленно не клал вещи на место, только чтобы позлить его и заставить искать наощупь предмет, которого там больше не было.Но сегодня Сэндз легко нашел то, что искал. Он достал это из шкафчика, не прилагая никаких усилий, чтобы скрыть свои действия. Он слышал звуки опускаемой на стол кофейной чашки и знал, что прямо сейчас Эль не обращает на него никакого внимания.Сэндз закрыл посудный шкафчик – оставлять шкафы открытыми, когда он мог стукнуться о них бедром или локтем, было непредусмотрительно – и развернулся.Эль сидел во главе стола, спиной к Сэндзу, в позиции, в которой он никогда бы не позволил себя застать год назад. Это было хорошо. Много воды утекло с того времени, как Эль чувствовал необходимость быть начеку поблизости от него, и так было даже лучше. Это означало, что сегодняшний урок будет куда более эффективным.Быстро и бесшумно Сэндз бросился на свою жертву. Он прихватил в горсть волосы Эля и дернул голову мариачи назад, а правой рукой прижал разделочный нож к горлу Эля.Он склонился так низко, что мог бы поцеловать ухо Эля, если б хотел.– Какого хрена ты делал в моей комнате прошлой ночью? – прошептал он.Эль сидел очень смирно. Лишь быстрое дыхание выдавало его.– Что?Сэндз позволил лезвию ножа коснуться кожи Эля.– Не заставляй меня повторять.– Я ничего не делал, – сказал Эль.– Правда? – произнес Сэндз с оживлением и надавил на лезвие. По тому, как Эль вздрогнул и втянул воздух, он понял, что только что порезал мариачи.– Я не заходил, – торопливо сказал Эль. – Я просто открыл дверь.– Ты просто открыл дверь. Понятно. – Сэндз задумался. Проснувшись этим утром, он сразу же осознал, что объяснение таинственному шуму прошлой ночью бросалось в глаза. Или скорее, сидело в этой кухне. – Зачем?Дыхание Эля было поверхностным. Прошло уже много времени с тех пор, как Эль боялся его – если вообще боялся – и Сэндз наслаждался этим ощущением. Было приятно вновь заполучить власть.– Я кое-что слышал. Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке. – Эль попытался пожать плечами, как будто это был пустяк.– Ты кое-что слышал, – сказал Сэндз. Он обнаружил, что этот фокус с повторением – очень эффективное средство при допросах. Почаще повторяй за объектами их слова, и они запутаются. Они будут более склонны к промахам и выдадут то, что не собирались выдавать. – Значит, ты вылез из постели, прошел по коридору, открыл мою дверь и просто стоял там.– Да, – ответил Эль, стараясь, чтобы это прозвучало непринужденно. – Ты мог бы рассердиться, если бы узнал, что я был там.– Ты услышал звук, – сказал Сэндз, словно пытаясь разгадать трудную загадку, проговаривая ее вслух, – и побеспокоился обо мне. Что, между прочим, очень мило с твоей стороны. Но вместо того, чтобы пробежать по коридору и распахнуть мою дверь настежь, на тот случай, если я был убит или что-то в этом роде, ты прокрался по коридору и медленно открыл дверь, чтобы я не услышал этого.Он снова надавил на нож.– Что ты, черт тебя побери, задумал, Эль?Эль вздрогнул:– Перестань. Ты делаешь мне больно.– Хорошо, – проговорил Сэндз прямо в ухо Элю. – Если не хочешь пострадать еще больше, слушай меня.– Я не понимаю – сказал Эль со своей лучшей интонацией Маленького Заблудившегося Мариачи. – С чего ты так злишься?– Ты не понимаешь, – без всякого выражения повторил Сэндз. Господи. Он думал, что интеллект Эль достиг дна, но это свидетельствовало об обратном.Он отпустил волосы Эля. Быстро, пока тот не успел вырваться, он положил ладонь ему на лицо, заставив Эля уткнуться затылком ему в живот. Его ладонь закрывала Элю глаза.– Скажи мне, – произнес он небрежно, поигрывая ножом, чье лезвие плясало возле горла Эля, – что я делаю сейчас?Эль не шевелился. Теперь он едва дышал.– Я не знаю.– Ты не знаешь?– Нет.– Почему?Элю потребовалось немало времени, чтобы ответить, и когда он ответил, его голос звучал побежденно:– Потому что я тебя не вижу.– Я могу сделать что угодно, и ты не узнаешь. Я могу быть готовым вонзить в тебя этот нож, и ты не узнаешь об этом, пока это не произойдет. – Он провел ножом по горлу Эля, углубляя сделанный ранее мелкий порез.Эль оцепенел.– Ты боишься? – спросил Сэндз.– Да, – прошептал Эль.– Теперь спроси меня снова, – сказал Сэндз, – почему я так разозлился.Эль некоторое время задерживал дыхание, потом ссутулился. Но совсем чуть-чуть. С ножом у горла это было единственное, что он мог себе позволить.– Я прошу прощения.– Ты просишь прощения.– Я не сообразил, – выдавил Эль.– Конечно не сообразил, – снисходительно произнес Сэндз. – Потому что ты хренов идиот.Эль ничего на это не ответил.– Если ты еще когда-нибудь выкинешь нечто подобное, я пристрелю тебя, – сказал Сэндз. – Не задавая вопросов, не интересуясь, какого черта происходит. Просто пристрелю. Смекаешь?– Да, – сказал Эль.– Отлично. Потому что я ненавижу быть вынужденным стрелять в тебя, Эль. – Он слегка отставил нож. Урок был выучен. Теперь настало время отложить оружие и улыбнуться.– Я прошу прощения, – повторил Эль.Сэндз покачал головой.– Я уже слышал эту часть.Эль продолжил, как будто его не прерывали:– Я прошу прощения за всех людей, которые причинили тебе боль. Я прошу прощения за то, что ты чувствуешь, что должен ненавидеть меня.По телу Сэндза пробежала дрожь. Проклятье, но Эль был хорош в придумывании остроумных замечаний, вроде этого, напоминающих, что у него осталось от мариачи очень мало секретов. Он фыркнул, стараясь, чтобы это звучало пренебрежительно.– О чем ты, твою мать, говоришь?Но слова Эля задели его. Сильно. Перед его внутренним взором прошла вереница лиц: все они смеялись, у некоторых вообще не было лиц, потому что он не видел их, когда они смеялись над ним. У них у всех были имена, но у некоторых из них были имена, о которых он никогда не разрешал себе думать, потому что он не смог бы этого вынести.– Скажи, что я не прав, – проговорил Эль.– Кажется, я говорил тебе завязывать с этим психологическим дерьмом, – огрызнулся Сэндз.– Тогда я скажу тебе, почему ты ненавидишь меня, – ответил Эль.– Правда? – Для человека с ножом у горла Эль вел себя на редкость нагло. Возможно, придется преподать сегодня мариачи два урока.– Ты ненавидишь меня, потому что доверяешь мне, и тебе это не нравится. Ты не знаешь, как обращаться с доверием.– Ой, бога ради! – Сэндз больше не собирался стоять тут и выслушивать это. Он убрал руку с глаз Эля и вонзил разделочный нож в столешницу, сделав это с такой силой, что проткнул дерево. Он подозревал, что всего лишь несколько секунд назад там находилась рука Эля, но его это не волновало. – С меня хватит. – Он развернулся и направился прочь.И Эль начал действовать.Быстро.Скрипнули ножки стула, зашелестела одежда. Взвизгнули дерево и металл, когда рывком освободился нож. Сэндз едва начал поворачиваться, когда Эль схватил его. Он боролся, но Эль был быстрым, и Эль был сильнее, и прежде, чем понять это, он оказался лежащим грудью на столе лицом вниз. Его левое запястье было вывернуто за спину, и кончик разделочного ножа упирался ему в щеку.– Ты порезал меня, – тихо сказал Эль.– Пошел ты, – ощерился Сэндз. Он не знал, на кого больше зол – на Эля за то, что тот поставил его в невыгодное положение, или на себя за то, что позволил этому случиться.– Я играл в твои игры, – сказал Эль, – но уже начал уставать от них. Либо ты учишься доверять мне, либо все кончится. Сегодня.– Что кончится? – усмехнулся Сэндз. Кофе Эля разлилось, когда он ткнулся в стол, и запах был невыносимым. – Ты думаешь, у нас тут что-то было, Эль?Нож убрался с его щеки. Он начал дышать чуть свободнее, потом вновь напрягся, когда ощутил лезвие на своей шее.– Что ты делаешь?– Просто доверься мне, – ответил Эль.Кончик ножа раздвинул его волосы, обнажив заднюю часть шеи. Эль легко, едва касаясь, провел лезвием по его коже.Сэндз оставался неподвижным. Если он сейчас двинется, его могут порезать, а он не имел ни малейшего намерения позволить этому случиться. Эль пытался довести его до нервного припадка, но Эль не знал, с кем связался.Лезвие спустилось ниже, по плечу, через удерживаемую руку и на поясницу. Эль осторожно вычерчивал круги и другие, более неясные рисунки. Движения начали сближаться, загадочные символы стали почти видимыми, затем опять поднялись выше, за пределы его понимания. Единственными звуками в комнате были скрежет лезвия по его футболке и его собственное поверхностное дыхание.И было ли возможно, чтобы это возбуждало его?Господи, да.Его бедра дернулись, и нож соскользнул. Тонкая полоска огня пролегла через его спину. Сэндз вздрогнул.– Твою мать!– Это была твоя вина, – с упреком сказал Эль. – Я просил тебе доверять мне.Нож снова пришел в движение, поднимаясь по его боку. Сэндз напрягся. Его это больше не возбуждало.Внезапно то, что началось как игра, оказалось не смешным. Ни на йоту. Это было состязание воль, и он проигрывал. Он знал это.Сэндз попытался высвободить запястье из твердой хватки Эля:– Отпусти меня.Тот проигнорировал. Сэндз боролся с растущей паникой. Когда ему не давали вырваться, происходили плохие вещи. Очень плохие вещи.– Отстань от меня! – он рванулся, зная, что у него есть только один шанс. Его левое запястье было зажато слишком крепко, и в этом направлении шансов не было. Изо всех сил он толкнулся направо, катясь по столу.На нож. Эль отдернул его, но недостаточно быстро. В этот раз порез вышел глубоким.Эль отпустил его. Сэндз качнулся вверх и крутанулся вокруг своей оси, прижимаясь спиной к столу. Кровь текла по его правому боку, там, куда попал нож. Он выхватил свой пистолет и направил на Эля, безуспешно пытаясь утихомирить бешено колотящееся сердце.– Собираешься застрелить меня? – спросил Эль.– Собираюсь, – выдохнул он. Порез болел, но куда хуже было ощущение захлестывающей его паники. Ему постоянно приходилось вновь и вновь переживать это чувство в своих кошмарах, и было нечестно, что он вынужден переживать его еще и днем. – Назови мне причину не делать этого.– Тебе нужно перевязать порез, – сказал Эль. – Я сделаю это.– Чертовски верно, сделаешь, – сказал он, ненавидя свой дрожащий голос. – Ты мне его нанес, ублюдок.– Мне жаль, – сказал Эль с искренним раскаянием. – Я только хотел…– Чтобы я доверял тебе, да-да-да, я понял. Знаешь что, Эль? Я не думаю, что это сработало бы хоть когда-нибудь. – Сэндз подавил желание поднять руку и надавить на порез. Не перед Элем. Будь он проклят, если покажет перед Элем, что ему больно. От его чувства собственного достоинства и так остались одни ошметки. Он собирался держаться за них так крепко, как только мог.– Пойдем, – проговорил Эль. – Давай приведем тебя в порядок.Несколько мгновений Сэндз подумывал, а не застрелить ли его в любом случае, потом пожал плечами, но все же сунул пушку обратно в кобуру. Он позволит Элю привести его в порядок. Он всегда может застрелить мариачи позднее.Это было еще одно из его правил. Бери от людей все, что можешь взять, а когда они больше ничего не могут предложить, избавляйся от них.Хорошее правило для жизни. Так почему тогда, спрашивал Сэндз себя, следуя за Элем в ванную, почему Эль все еще жив?