Сокровище мое... (1/1)

Совещание было долгим, под конец всем уже надоело слушать повторение одних и тех же уточнений, и все ерзали, как старшеклассники на скучном уроке.Наконец, всех поблагодарили за присутствие и внимание, и, не скрывая облегчения, актеры и съемочная группа поспешили на улицу, где вечер уже разгорался светом фонарей и наполнялся запахами.Шиллинг задержался возле режиссера – малыш, особенно сильно контрастирующий с этим гигантом. Впрочем, все были в этой комнате ему едва до плеча.* Слушая, Том серьезно кивал, о чем-то напряженно раздумывая. Ханно сделал вид, что читает что-то важное в телефоне, и отстал от остальных, дожидаясь Шиллинга.?Да, хорошо... Кажется, у меня есть то, что вас интересует, но я не уверен… Нужно посмотреть? - донесся до Коффлера голос Тома. Наконец он вышел, хмуря брови.?Том, вас подвезти?? - вежливо поинтересовался Ханно. Он заметил, что Шиллинга привез один из ассистентов, и, не дождавшись его, уже уехал обратно.?Было бы неплохо, - улыбнулся Том, - тут оказывается нужны оригинальные мольберты 40-х годов, без следов реставрации и тому подобного. У меня есть приятель, в мастерской у него, кажется, было нечто похожее. Хранит как реликвию со времен войны. Но надо проверить. Мастерская в пригороде, и я был бы вам благодарен, Ханно, если бы вы меня туда сейчас отвезли. Если вам не трудно, конечно, и есть время?, - добавил поспешно.?Конечно, Том. Буду рад вам помочь. Только… мы сможем на минуту заехать ко мне домой, забрать кое-что? Это недалеко? - Ханно едва не покраснел, чувствуя себя так, будто обманом заманивает ребенка в ловушку. Ну, Римельт, ты мне за это еще ответишь…Пока ехали к дому Коффлера, он покосился незаметно на Шиллинга, сидевшего рядом в темных джинсах и светлой рубашке с закатанными рукавами. Волосы, отросшие и чуть окрашенные в более светлый тон по указанию режиссера, делали его по-юношески трогательным, даже романтичным. Ну да, к роли художника самое то…И снова Ханно удивился – ну вот как и за что можно обидеть этого человека? Да его и собака постесняется облаять…Поднимаясь с ним на лифте, Ханно обратил внимание, что Шиллинг выглядит не то чтобы расстроенным, но каким-то… замороженным. Или уставшим. Или то и другое. Даже усомнился – стоит ли звать Римельта, как условились. Так стало жаль Тома, которому предстояло объяснение с обидевшим его Максом. Может, не звать его?.. Предложить Тому что-нибудь выпить, захватить что-то для вида, да и отвезти его в эту мастерскую… Да, похоже, защищать и опекать – это моё призвание, вздохнул про себя Ханно. Нет уж, обещал Максу привезти Шиллинга – надо довести дело до конца. К тому же, когда еще представится такая возможность.Том сел в кресло, в котором вчера сидел Макс, и зажал ладони между коленями. Ханно улыбнулся:?Я сейчас возьму то, что хотел, и вернусь. Я быстро? - Том кивнул.А Ханно, выйдя в коридор, отправил Римельту сообщение: ?Приезжай?Они разговаривали ни о чем, когда раздался звонок. Ханно, извинившись, пошел открывать. Глянув на Макса, у которого глаза казалось, стали еще больше, молча кивнул на дверь комнаты.Они вошли вместе, и Макс, увидев сидящего Тома, еле выговорил:?Добрый вечер, Том…?Шиллинг, увидев Римельта, резко выпрямился в кресле и сжал губы.Ханно, бросив взгляд на обоих, повернулся к двери:?Сейчас пива принесу? - и, не дожидаясь ответа, поспешил скрыться, оставив их наедине.Зашел на кухню, открыл холодильник.В это время в комнате Шиллинг встал, собираясь уходить. Макс, метнувшись ему наперерез, остановился перед дверью.- Том, постой…- Уйди с дороги, Римельт.- Ну послушай…- Уйди, я сказал. Уйди с глаз моих. Убирайся к черту!!! – взорвался Том так, что у него заложило уши от собственного крика.Ханно, услышав первый вопль Шиллинга, от неожиданности выронил бутылку, и она разлетелась под ногами. Перепрыгнув пенистую лужу, кинулся к двери и застыл в растерянности.Он даже не подозревал, что сдержанный аккуратный Шиллинг может так орать, временами срываясь на визг. Нельзя было разобрать слов, но крики, доносившиеся из комнаты, заставили Ханно оцепенеть. Господи, что там происходит? Протянул руку к двери, отдернул. Взял новую бутылку и вышел на балкон, плотно закрыв за собой дверь. Лучше не вмешиваться. Сами разберутся.Тем временем Том орал, не разбирая своих слов и выражений. Он забыл, что находится в чужой квартире, что Ханно где-то рядом, что его могут слышать соседи. Все, что он так старательно сдерживал в себе всё это время, прорвалось наконец наружу.Римельт стоял, осыпаемый ругательствами, и думал: ?Кричи, ругай, только не уходи…?Наконец, почти охрипнув, Шиллинг решительно двинулся вперед. Макс протянул к нему руки и вдруг увидел, как Том сжал маленький кулак и коротко замахнулся. Помня о хорошо поставленном ударе Шиллинга на корте, Макс опустил руки, зажмурился и вжал голову в плечи. Постоял несколько секунд, а когда открыл глаза, увидел, что Том плачет, прижав руки к лицу. Шагнул к нему, и притянул к себе, гладя дрожащие плечи.Том сквозь слезы бормотал ему куда-то в грудь:?Я… Ты… Я к тебе… Прие… А ты… Скотина… Ненави…?Римельт ждал, когда он успокоится, но рыдания становились все громче. Он вдруг понял, что у Тома началась истерика. И испугался не на шутку. Мужская истерика – это серьезно. Надо срочно что-то делать. И, молясь о том, чтобы Коффлер не зашел сейчас и не убил его на месте, потащил Шиллинга к входной двери.Ханно стоял на балконе, опираясь на перила и прихлебывая пиво из бутылки. Небо на горизонте, местами еще подсвеченное ярко-красным, уже начинало темнеть, и птицы чертили его в разных направлениях. Звуки родного города, мягкие и уютные в сумерках, доносились то снизу, то издалека, где перемигивались фары машин. Временами слышался чей-то смех, и какая-то женщина звала отставшего ребенка.… Очнулся, когда горизонт совсем потемнел. Вернулся на кухню, подошел к двери. Тишина.Прошел по коридору, остановился возле закрытой комнаты. Ни звука. Поубивали они там друг друга, что ли?.. Заглянул осторожно. В комнате было пусто.Вытащил телефон, чтобы позвонить Максу, но передумал. Что-то ему подсказывало, что те двое еще не закончили. Постоял, положил телефон на стол, и, усевшись на диван, взял пульт от телевизора. Твердо решив вытрясти из Римельта всю душу, как только увидит его.***Вытащив Тома на улицу, Макс поспешил с ним к машине, не особо заботясь о том, что подумают о них прохожие. Но людей было мало, уже почти стемнело, да и всё равно никто бы не признал в зареванном лохматом пареньке одного из самых уважаемых и высокооплачиваемых актеров Германии.Усадил его в машину, пристегнул, и поспешил отъехать. Хорошо, что машин было мало. Римельт домчался до своего дома и затормозил у калитки так, что гравий брызнул из-под колес.Вытянул уже икающего Шиллинга, дрожащими руками нащупал в кармане ключи.На кухне он усадил Тома на стул, вернулся с мокрым полотенцем и вытер ему лицо, а потом налил полный стакан коньяка и поднес к губам. Стуча зубами, Том выпил половину, и закашлялся.Макс поставил стакан на стол и всмотрелся в Тома. Тот вдруг тяжело вздохнул и обмяк на стуле, опустив голову. Ох, ну слава Богу, вроде обошлось, - подумал Макс.Бережно поднял его, ослабевшего, и поцеловал в губы. На них еще оставался мокрый след коньяка. Макс лизнул губы Тома, и проник языком в рот. Слюна с коньячным привкусом вдруг опьянила его так, будто он сам только что выпил половину стакана. Схватил Тома за щеки, сжал их, чтобы он открыл рот пошире, и стал лихорадочно вылизывать маленькие зубки и язык, чувствуя как голова идет кругом. Том, у которого после слез был заложен нос, а рот оказался занят языком Макса, почувствовал, что задыхается. Вялыми руками попытался отстраниться, замотав головой.Римельт, отодвинувшись, решительно потащил его в спальню.Торопясь, срывал одежду с безвольного тела, одновременно раздеваясь сам.Уложил Тома на постель и задержал на нем взгляд.Шиллинг, с распухшим носом и покрасневшими глазами, взлохмаченный и покорный, был таким невозможно желанным в этот момент, что Макс окончательно потерял голову.Прижался к нему, разводя ноги. Остро сожалея о том, что в порыве самобичевания выкинул все презервативы и смазку, шепнул на ухо: ?Потерпи, Том…?Услышал сдавленное: ?Мммм…? и сам почувствовал легкую боль. Наконец, втиснулся и выдохнул с облегчением. Ну всё. Теперь он или замучает Тома до смерти, или сам помрет на нем, но больше никуда и никогда его от себя не отпустит.… Том почти ничего не соображал, чувствуя лишь сильные толчки. Первая боль прошла, и осталась только знакомое ощущение заполненности внутри. Голова будто отключилась. Ее вообще не было. Было только тело, которое чувствовало обостренно каждое движение.Мускулистый живот, плотно прижатый к его паху, двигался вверх и вниз, и Том почувствовал, как внутри него начинают вспыхивать и разгораться маленькие язычки пламени. Теплая, сладкая волна родилась и окрепла внизу живота, и постепенно соединилась с другой, бывшей в нем. Внезапно обе волны скрутились в такую огненную спираль, что Том выгнулся и прижался к груди Римельта, приоткрыв рот: ?аааа….. Ааааа….. Ааааа..!!!..?И вдруг спираль лопнула, рассыпавшись на тысячи обжигающих искр, и, едва ли не теряя сознание, он услышал, как его стон соединился с жарким выдохом Макса, ошалевшего от того, что это тело наконец-то ответило ему взаимностью.Прижимая к себе затихающего Тома, Макс почувствовал, как горячая влага пульсирующими толчками заливает его живот, и в порыве благодарности стал покрывать щеки и шею Шиллинга поцелуями, бормоча счастливым задыхающимся голосом: ?Том… Том… Сокровище мое…?_______В комнате было уже совсем темно. Двое на кровати крепко спали, и не слышали, как на тумбочке пискнул телефон Римельта, высветив короткое сообщение от Ханно: ?Всё в порядке??А потом экран, подрожав, погас, и комната окончательно погрузилась во тьму.